Audio: Trust me - The Fray Night - Daughter Stay High - Hippie Sabotage
Вот к актам спонтанного насилия я привык, а к внезапной доброте — нет. Джеймс Боуэн
После того, как Маркус оставил нас вдвоем, прошло уже около десяти минут. Гарри сидит на кровати боком ко мне и послушно нажимает на мою кисть. Он ни разу не поднял взгляд, не сказал ни слова, лишь уставился в одну точку на полу и не двигается. В этой комнате слишком напряженная обстановка. Его рука касается моей, молчание. Мой взгляд касается потолка, молчание. - Извини меня, - Гарри делает тяжелый вздох и поворачивает голову, чтобы встретить мой взгляд, который все так же гордо устремлен в потолок. Ненавижу это чувство - когда не знаешь, что делать. Я не хочу с ним разговаривать, не хочу находится с ним рядом, не хочу его больше видеть. Не знаю, что сподвигло его извиниться, да и вообще, не послышалось ли мне. Этот человек, просто потому, что ему что-то не понравилось, почти сломал мне руку. Его общество теперь еще больше напрягает. Казалось бы, немного расслабилась. Гулять вышли, мы смеялись, я разговаривала, прекрасное озеро, некоторые споры, своеобразные "догонялки", и в одно мгновение все разрушилось. Он снова все разрушил. Я забылась. Совсем потерялась и больше не разбираю, где я, с кем я. Вопрос "зачем они меня держат тут?" уже давно не контролирует моими эмоциями. Устала бороться, смирилась. Когда-нибудь он меня отпустит, когда-нибудь снова проснусь в своей кровати от крика Ханны, и мы вместе пойдем куда-нибудь развлекаться. Единственное, к чему я здесь не привыкла - это Гарри. Его невозможно понять. И неизвестно, чего от него ожидать. Если за мое нахождение здесь две недели безвылазно миссис Хорвей стала для меня обычной женщиной-домохозяйкой, то с Гарри совсем другая ситуация. У него же полно девушек, с которыми можно хорошо поразвлекаться, и они будут целовать его, доставлять удовольствие с утра до вечера. Почему я? - Эшли, - его голос прерывает мои мысли, и, набравшись сил, поворачиваю голову, чтобы посмотреть в эти полные ожидания глаза. Вдох, хочу заговорить, но снова лишь захватываю воздух, лишь открываю и закрываю рот. - Что? - мягкий, почти неслышный шепот заполняет пространство между нами, и если он не услышал, то я больше не в силах повторить. POV Harry Снова, как рыбка, хватает ртом воздух, снова испуганный взгляд. Я виноват. Не сдержался, не рассчитал силу, не подумал, не контролирую свои эмоции. Но это - я, и меня не изменить. Значит, надо думать, что говорить и что делать. Ее задача - следить за своими действиями. Ее задача - не злить меня, однако, складывается впечатление, что это ее любимое занятие. Я никогда еще в жизни не причинял такой боли женщинам. Я никогда не поднимал на женщину руку, как бы сильно мне не хотелось. До последнего момента на улице, мне казалось, что она чокнутая: вздыхает, плачет, говорит, что сама пойдет, и еле шевелит ногами. Я был готов пристрелить ее за тот крик, который донес всем соседям, что у нас что-то происходит. Да что соседям? Почему нельзя было сказать, что болит рука? Я ненавижу плачущих девушек. Ненавижу смотреть эти слезы. Как я мог понять, что вывихнул ей руку? Как, в конце концов, мог вывихнуть? Что я такого сделал? Я ненавижу смотреть, как ей больно. Когда мы услышали крики и застали Брайана в подвале, думал, что это конец, и она не выкарабкается, однако, оказалось, что он бил только по ногам. Вот тогда страх схватил меня из-за спины. Девушка без сознания, считай, умирает на моих руках, и я ничего не могу сделать. Сказать, что был в ярости - ничего не сказать. - Что? - шепот, еле слышный шепот доносится до моих ушей. Что мне сказать? Действительно, что? Не знаю. - Можно, я позвоню маме? Сегодня пятница, мы всегда разговаривали вечером в пятницу, - я знаю, когда они разговаривали, но нужно ли давать ей возможность звонить? Я вспоминаю ее слезы. Нет выхода, не могу извиниться, но попробую стать лучше. Достав телефон из кармана свободной рукой, ввожу пароль и протягиваю девайс моей сегодняшней больной. - Ты же понимаешь, что можно говорить, а что нельзя, - это вовсе не вопрос с моей стороны, это напоминание. Девушка кидает мне удивленный взгляд, неуверенно берет телефон и набирает номер. Надо бы к Зейну зайти. Хотя, уже пора спать. POV Ashley Что? Он так просто дает мне позвонить? - Алло, ма, привет, - это, наверное, самый счастливый момент за последние дни. Как же я соскучилась, как же хочу обнять ее... - Да, кто это? - не поняла? Она что, меня уже не узнает? Не волнуется, не спрашивает про университет... - Как кто это? Мам, это я, Эшли, - мой голос немного тускнеет, и в растерянности поднимаю взгляд на Гарри, думая увидеть объяснение. Но ничего, он лишь аккуратно переворачивается на живот и кладет наши руки себе под ногу. Моя мама не узнает меня? - Ох, милая, у меня что-то номер твой не высветился, - виновато произносит моя любимая собеседница. - А чего ты с чужого телефона звонишь? - Да, ма, это мобильник подруги Ханны. На моем просто денежка закончилась буквально час назад, а у нас уже поздно. У вас там все хорошо? - Гарри внимательно смотрит на меня, черты его лица ровные, спокойные, он доволен моей ложью и уже засыпает. - Да, солнышко, у тебя как дела? - на заднем плане слышится звук телевизора и шепот папы. Они вместе, дома, смотрят телевизор, значит, все замечательно. - Конечно, все хорошо, разве может быть иначе? - попытки моей актерской игры увенчиваются успехом, и мама ничего не заподозрила. Мы все так же говорим о папиной новой должности, о новых соседях, о том, как мы сходим вместе в театр... Спустя двадцать минут задушевных разговоров с папой и мамой кладу телефон на кровать рядом с собой. Настроение подскочило до верхней отметки. Обожаю своих родителей. Папа, как обычно, со своими шуточками с работы, мама - с рассказами о том, как видела моих одноклассников и о том, что творится на их маленьких вечеринках. На душе стало заметно легче, я даже забыла про больное плечо. Но все же, почему им не позвонили из университета? Почему они не спрашивают, где меня носило три недели? Я не понимаю. Может, они не хотят мне напоминать, расстраивать? Да нет, вряд ли. Мама бы давно стояла на пороге и кричала благим матом. Что произошло? - Наговорилась? - он произносит это как-то спокойно и довольным тоном. - Спасибо, - такое чувство, что мой организм забыл, как издавать звуки. Снова шепот. - Как зовут твою маму? - это самый неожиданный вопрос. Зачем ему знать ее имя? - Мне просто интересно. Я же не прошу фамилию или дату рождения. Просто имя... - снова читает мысли? - Кларисса, - чертова робость. Чертов шепот. Гарри опускает голову, и кудряшки слетают вниз, заслоняя лицо, но он, кажется, улыбается. Чему так радуется? Это всего лишь имя. - А папу? - парень снова поднимает голову, и на лице все же сверкают "остатки" улыбки. - Стэн. - У вас в Майами, скоро уже загорать можно будет, - да, в конце апреля вода хоть и холодная, но солнце уже начинает оставлять следы на коже. Откуда он знает про Майами? - Да, родители едут завтра на пикник к океану. - Чем вы еще занимались в свободное время? - в глазах парня сверкают искорки, ему правда интересно. Но зачем? - Зачем тебе? Что тебя от меня нужно? - голос звучит слишком подавлено. Сейчас сама же нарвусь на неприятности, однако, не привыкать. - Прекрати меня об этом спрашивать, - он делает глубокий вдох и устремляет свой спокойный, убеждающий и усталый взгляд в мои глаза, - пожалуйста, - Гарри и "пожалуйста" - вещи несовместимые. Вдохнув воздуха, снова устремляю свой взгляд в потолок. - Ты ответишь? - вопрос звучит снова, но более настойчивее. Я разговариваю со своим похитителем почти по душам. Что мне ему ответить? Мы стольким с родителями занимались, не было и свободной минутки. Я с детства привыкла к активному образу жизни, а он меня держит взаперти уже три недели. - Мы очень часто ездили к океану... - не хочу вспоминать. Мне становится плохо, я вспоминаю, где нахожусь, вспоминаю, почему я здесь, и сладкие моменты прошлого приносят соленые слезы. Глубокий вздох, нужно успокоиться. Если произнесу сейчас еще хоть слово, то слезы сами польются по щекам - этого нельзя допускать. Чувствую, как матрас проминается сначала около моих ног, а после - рядом с больным плечом. Я боюсь, что он прикоснется ко мне, я боюсь заплакать. Гарри снова аккуратно берет мою, все еще онемевшую, руку и накрывает своей. Теперь он лежит рядом на спине, так же устремив свой взгляд в потолок. Слишком рядом... - У нас здесь нет океана, поэтому мы с родителями ездили в лес... Как раз к тому озеру. Раньше моя семья жила в центре Манчестера, в квартире рядом с папиной работой. У папы всегда было мало времени, поэтому выбирались мы не часто, зато это были, наверное, самые счастливые дни. Папа с Маркусом хорошо дружили, а мамы были лучшими подружками, поэтому пикники проходили весело. Мужская половина отвечала за костер и развлечения, а женская - за еду и наполненный счастливым смехом лес... - он останавливается, и я невольно поворачиваюсь к нему лицом. Скулы напряжены, губы скованы и немного выпирают вперед, глаза закрыты... Он только что рассказал мне о себе. Я хочу с ним говорить. Хочу слышать его утомленный голос, его начитанную речь и его историю. - У океана всегда безумно... прекрасно, поэтому выходные мы проводили, гуляя по пляжу, необязательно целый день, но хотя бы вечером. После восьми чаще всего уже было темно, поэтому я всегда ходила с огромным прожектором из папиного гаража, а они с мамой надо мной смеялись. Даже когда мне исполнилось семнадцать, прожектор все так же стабильно освещал дорогу. В шестнадцать родители подарили мне бежевый скутер, и с тех пор ни один вечер не проходил без океана. Уроки, тренировки, книги - ко всему теперь стал главным саундтреком звук прибоя и еле слышный шепот ветра. Летом было намного интереснее. Мы с Луи проводили там каждое утро, ныряя с пирса или же просто с пробежкой по пляжу. Ну, как с пробежкой - я бегу, Луи идет рядом, умоляя сбавить темп. Я... - и снова глубокий вдох, Луи... Кажется, век прошел с нашей последней встречи. Я скучаю. Гарри сжимает пальцы вокруг моей хрупкой кисти, и осознание того, насколько его ладонь больше моей, вызывает красочное удивление. Ладонь Луи была почти как моя... - У Маркуса две дочери, поэтому все время пикника я проводил с отцом. Мы разжигали костер, собирали стол и стулья, иногда рыбачили и надували лодку, иногда ходили в лес на охоту. Помнится, я даже поймал какую-то рыбешку. Мама тогда очень меня хвалила и даже пожарила ее на углях. Честно сказать, остальное свободное время, пока отцы пили пиво и обсуждали работу, я рыскал по лесу с самодельным луком в поисках эльфов. Стал немного старше, помогал маме с разделыванием мяса или читал, сидя где-нибудь рядом с озером. Моя мама была слишком добра ко всему сущему и тяжело переносила процессы готовки, связанные с мясом или рыбой, поэтому до того, как вырос я, ей помогала жена Маркуса - Элен или папа. Иногда отец подзывал меня, открывал капот машины, и мы вместе просматривали каждую деталь. Это было, наверное, любимым занятием. Когда мне исполнилось семнадцать, папа подарил мне права и мой первый автомобиль. Вот тогда начались мои бессонные ночи напролет. На озеро я больше не ездил... Его томный хриплый голос до сих пор раздается в моей голове. Я не верю своим ушам, я не верю себе. Этого не может происходить. И мысль о том, что сейчас я бы сжала пальцы вокруг его руки, если бы не эта ситуация с плечом, не дает мне покоя. О чем я думаю? Он лишил меня всего. Неужели так просто забыла? - Еще мы раз в сорок дней ходили в театр. В предвкушении нового представления мама таскала меня по магазинам за новым платьем или юбочкой, и всегда покупала что-нибудь себе, мне и папе. Иногда даже дедушка с бабушкой приезжали. И все наше семейство мама одевала в один оттенок, к примеру, фиолетового, мне платьице, себе юбочку, бабушке, помню, костюм подарила тогда сиреневый, а дедушке с папой лиловый и темно-фиолетовый галстуки с платочками в цвет. Бабушка с дедушкой по маминой линии не приезжали сами никогда, потому что твердили, что она от них сбежала. Действительно, так и было. Дедушка заставлял ее работать медсестрой в зубной клинике, потому что там хорошо платили, хотя мама не имела никакого образования. И вот, однажды, собрав чемодан, она взяла заработанные деньги и рано утром буквально вылетела из дома, села на поезд и уехала в пригород Майами. Там они познакомились с папой. Там же и родилась я, после чего, немного подзаработав, родители купили квартиру ближе к морю и центру города, чтобы устроить меня в нормальную школу. Честно говоря, хоть и училась я хорошо, хоть и общительная была, друзей у меня в школе не было. Все как-то болтали мило, гуляли иногда, даже ночевки, помню, устраивала, но настоящих друзей не было. А когда к нам в город приехала моя любимая группа, мне еле-еле удалось уговорить родителей купить мне билет, и они тысячу раз пожалели, что согласились. Я притащила с концерта не автограф, не фотографию с солистом и не плакат, я притащила в свою жизнь странного, с необычным голосом, с необычной манерой общения, с необычным восприятием жизни, парня. Мама не любила его до последней нашей встречи, особенно ее раздражали татуировки, боялась, что я себе тоже набью. И не зря боялась... - кажется, вся боль от повреждения заменилась страданиями и ностальгией. Пульс начал биться как раз в месте, где черным по белой коже нарисован маленький бумажный самолетик с вечным посланием внутри. Луи: "Эшл, в этом самолетике твоя частичка моей души. Береги меня". Твоя частичка моей души... Молчание. На этом закончилась его жизнь? На семнадцатилетии и новой машине? Я не могу спросить его. Я не могу заговорить первая. Не могу нарушить эту тишину. - Отпусти! Больно, отпусти! - руку начинает резко покалывать, и вся боль приходится на то место, где Гарри сжимает пальцы. Он резко поднимается и испуганно смотрит на меня. - Что? Я слишком сильно нажал? - чувствовать вину в его голосе для меня в новинку, однако, даже это изменение безумно приятно. - Нет, - мне приходится помогать второй рукой, чтобы вернуть больную руку в нормальное положение, - анестезия, наверное, проходит. - Тебе что-то дать? - Он чувствует себя виноватым? - Таблетку? - его высокая фигура сползает с кровати и встает рядом со мной. - Постой, - наши взгляды встречаются. Гарри хмурится и озабоченно чешет затылок, - то есть ты все это время ничего не чувствовала? - Больной рукой - нет, - не понимаю, чему он так удивлен. Парень достает телефон из кармана, набирает чей-то номер и отходит к окну. - Ну, чего, дядя-доктор? Ваша шуточка удалась, - то есть за руку держать меня не надо было? И сидеть со мной не надо было? В комнате раздаются смешки и подколы со стороны моего похитителя, что заставляет меня улыбнуться, несмотря на легкое покалывание в плече. Спустя пару минут, Гарри поворачивается и снова широко улыбается. - Над нами безжалостно пошутили, - парень корчит грустную гримасу. Нет, мне нельзя ему улыбаться. - Маркус сказал, что тебе бы нужно гипс наложить, но у него не было такой возможности, да ты еще и даже от перевязки отказалась. Сейчас я принесу тебе повязку на плечо, он оставил ее у миссис Хорвей, - с этими словами фигура парня скрывается за дверью. Что это была за шутка? Чего смешного-то? POV Harry Она говорила. Эшли говорила со мной. Да я не знал, куда деть свою глупую ухмылку, когда она стала отвечать на мои вопросы. Я готов был всякую ерунду спрашивать, лишь бы только удостовериться, что она и вправду больше не молчит. Моя немая заложница впервые произнесла больше, чем одно слово. Это определенно достижение. Главное, все снова не испортить. Спустившись по лестнице, я не нахожу миссис Хорвей, но на столе замечаю пакет с запиской сверху. "Мистер Стайлс, Это повязка для Эшли. Ее оставил мистер Одери (прим. Маркус Одери) перед тем, как уйти. Он предупредил меня, что Вы сами за ней спуститесь, но уже половина двенадцатого, а Вас все нет. Прошу прощения, но я удалилась приготовиться ко сну. А. Хорвей " POV Ashley Дверь распахивается, и в комнате снова появляется Гарри с черной тряпичной повязкой. - Встанешь сама? - Да, - и я, оперевшись на здоровую руку, поднимаюсь на кровати и встаю на ноги. Стоит мне потянуться за повязкой, как Гарри отдергивает ее, почти незаметно улыбаясь. Искорки прыгают в его глазах, что заставляет меня опустить голову от непонятного смущения. - Уже почти час ночи, пора бы спать ложиться, поэтому переодевайся, - парень обходит кровать со стороны окна и кладет повязку на "мою" тумбочку. Я не знаю, как раздеть себя одной рукой. - Ну, чего ты стоишь? - темный силуэт подходит к выключателям и включает подсветку над кроватью. Кто бы мог подумать, что она тут есть? Парень без всяческих размышлений стягивает с себя серо-белую кофту "Marvel" и, заметив мой глупый и непонимающий взгляд, вопросительно изгибает брови. Мне нельзя смотреть на это идеальное тело. Как мне ему объяснить? Сегодня я лягу спать в свитере. Подойдя к чемодану, я достаю оттуда пижамные шорты, но подумав, что все-таки не у себя дома, убираю их обратно и достаю штаны бледно-желтого цвета, почти бежевого, с мелким рисунком бананов, широко расположенных друг от друга. Гарри, тем временем, уже умывается и чистит зубы в ванной. Рука периодически дает о себе знать. Он причинил мне столько вреда, а я смеялась над шутками, разговаривала. Почему? Потому что устала молчать. Смутившись от того, что мистер Стайлс выходит из ванной в одном нижнем белье, я, опустив голову, прохожу внутрь и закрываю за собой дверь на задвижку. Все еще не знаю, как я собираюсь переодеваться. Неуклюже стянув с себя джинсы одной рукой, кидаю их на пол и легко натягиваю широкие домашние штаны. Хотелось бы в душ, но куда мне в душ с такой рукой? Поэтому, почистив зубы и умывшись, я выхожу из ванной обратно в комнату, где Гарри разговаривает с кем-то по телефону, стоя у окна в одном нижнем белье. Мне никогда не приходилось находиться настолько близко с парнем в одних боксерах, разве что на пляже, да и там, почти никогда. - Да, окей. До завтра, - парень заканчивает разговор и оборачивается ко мне, смущенной его внешним видом и крадущейся к кровати. - Не понял? Тебе холодно? - его тон заставляет меня остановиться, уж слишком серьезный. И я смущенно качаю головой, разглядывая деревянный пол. - Что тогда? Почему свитер? - я не знаю, какая ему разница, в чем мне спать. - Какая разница? - осмелившись, однако, почти шепотом, спрашиваю я, держа свой взгляд на его лице и ни капли ниже. - В этом доме отлично работает отопление, и мы не на северном полюсе. Переодевайся. Ты так спать не ляжешь, - снова приказы. Его тон претит моему самолюбию. - Я не куколка какая, чтобы мной управлять. Парень делает несколько шагов и вот уже касается моего подбородка и поднимает голову вверх, я закрываю глаза, чтобы не смотреть на него. Слишком трудно. - Посмотри на меня, чего ты? - я открываю глаза и лицезрею его ухмылку. Не смешно. - Никто не считает тебя куклой, для куколки уж слишком много мозгов в твоей голове. Просто нормальные люди не спят в свитерах, понимаешь? Я не хочу тереться ночью о твой колючий свитер. - Зачем же он так близко? Его дыхание обжигает мое и без того покрасневшее лицо. - Вовсе он не колючий, - наверное, пробурчав это, я становлюсь похожа на девочку из детского сада с надутыми щечками. - Эшли, прекрати. Я не хочу, чтобы ты спала в свитере, - в изумрудных глазах появляется оттенок серьезности. У меня нет выхода... - Ты разговариваешь со мной так, будто я твоя девушка. Гарри, кажется, пропадает на пару минут, потому что не отрывает взгляда от моих глаз, но вдруг резко поворачивает голову и опускает вниз. Спустя еще пару секунд молчания, парень снова устремляет свой взгляд на меня. - Почему ты не можешь переодеть этот долбанный свитер? - почему он такой раздражительный? Это всего лишь свитер. И мы совсем чужие люди, чтобы он приказывал мне его снимать. Неопределенность. Но я не хочу портить ситуацию. - У меня болит рука. Я не могу снять его самостоятельно. - Хорошо, - он берет у меня из рук джинсы и кидает их на чемодан, - поднимай руки вверх. - Нет, - я делаю небольшой шаг назад. - Что ты как маленькая? Ну чего я там не видел? - он снова сокращает расстояние между нами. - Ты не увидишь меня раздетой, - поражаюсь, насколько уверенно звучит мой голос. Гарри слишком резко протягивает руки вперед, и вот между нами уже нет и сантиметра. Его теплая кожа соприкасается с этим чертовым свитером, и я чувствую, как мурашки расползаются по телу. Парень медленно наклоняется, и горячий шепот снова щекочет шею. - Уверена? - я стою без движения, однако, мысли в моей голове мечутся на невероятной скорости. Через несколько минут тишины горячие ладони начинают продвигаться выше по моей спине, медленно поднимая свитер. И вот она я, уверенная в себе, гордая, упрямая Эшли Тейт, стою, оробев и не зная, что делать, в объятиях полуголого парня, вывихнувшего мне руку. Его пальцы уже касаются моего черного лифа, а он все еще дышит мне в шею, все еще слишком близко. Так он не снимет этот свитер точно. Я чувствую, как поднимается и опускается его грудь с каждым вдохом и выдохом, чувствую, как бьется сердце, чувствую, как в два раза быстрее бьется мое. Он тоже это чувствует? Сделав последний глубокий вдох, Гарри делает маленький шаг назад и касается меня взглядом с ухмылкой на лице, все еще держа руки на уровне застежки лифа. Я еле дышу. На мгновение кажется, что это все, но в секунду руки парня расходятся по бокам, оголяя мой живот. - Поднимай правую руку, - и я делаю так, как мне сказано, дрожа не от страха - от необычности своего положения. Гарри аккуратно стягивает свитер с одной руки, и я благодарна тому, что он широкий и проблем особых не доставляет, после чего медленно спускает его по больной руке, не отводя взгляда от моих глаз. И я, как зачарованная, стою ровно, смотрю в эти зеленые, и кажется, что земля перестала вертеться, потому что меня только что раздел человек, который успел за несколько недель причинить мне столько боли, сколько я не испытывала за двадцать один год. Осознав, что произошло, прикрываю здоровой рукой грудь и быстро направляюсь к чемодану за кофтой, слушая за спиной усмешки Гарри. - Тебя еще одеть нужно. Черт возьми. - Я сама как-нибудь, - бормочу, достав из чемодана просторную пижамную майку с такими же бананами. И стоит только выпрямиться, как теплое дыхание вновь окутывает мою шею. Мне щекотно. - Давай, я помогу, - я закрываю глаза, понимая, что у меня нет выбора и возможности ему сопротивляться, спокойно отдаю майку, стоя к нему спиной и опустив голову вниз. Это не гипноз, это сознание того, что бороться бесполезно. Гарри до мурашек по телу настойчиво разворачивает меня к себе лицом, и я вновь прикрываю грудь рукой. - Давай руку, - его улыбка обжигает мои щеки. Послушно протянув руку, я опускаю взгляд, чтобы совсем не покраснеть от смущения. Он, насмехаясь, медленно мучая меня, все-таки надевают майку, но не делает ни движения больше. Просто стоит впритык ко мне и улыбается. - Пойдем спать, - от этого неожиданного шепота я немного отдергиваюсь назад, из-за чего Гарри машинально хватает меня за талию. И снова смешки. - Пойдем, - наконец, опомнившись, я делаю шаг назад и обхожу высокий силуэт парня, чтобы пройти к своей части кровати у окна. Пока я залезаю под одеяло, мой мучитель выключает свет, после чего тоже ложится на кровать. Не могу лечь на бок, плечо болит, поэтому приходится смиренно лежать на спине. Так я долго не засну. Спустя пару минут чувствую, как Гарри начинает подвигаться ближе и аккуратно обнимает меня рукой за талию. Я поворачиваю голову и даже в темноте вижу эти сверкающие глаза. Он неуверенно наклоняется ближе и целует меня в плечо. - Прости меня...