Гермиона Джин Грейнджер и Астральный принцип техники безопасности

Августус открыл глаза и тупо уставился на заросший паутиной потолок. Во рту был слабый привкус крови, а общее состояние можно было описать как «Круцио всего Августа». Память о том, что случилось вчера, упорно не желала возвращаться. Он помнил Азкабан, вредного дементора и магический удар. Дальше была какая-то каша из информации. Это было что угодно, но не его воспоминания, при этом кусочки были выстроенные в мозаичном, а не хронологическом порядке. Там было многое — от сюжетов маггловских книг о магглах, до разговоров с Гарри Поттером в гостиной Гриффиндора. Стоп, что? Он с кряхтеньем, словно двухсотлетний старик (когда на самом деле ему было лишь 52 года, что по меркам волшебников мало) смог сесть на софе. На ковре, среди груды подушек и одеял, спал Антонин. То, что он спал, было понятно по богатырскому сопению. Нет, это был какой-то абсурд. Азкабан, дементор, магия… Словно в продолжение его мыслей к порогу гостиной подполз дементор. Ему, судя по трясущимся рукам, тоже было не особо хорошо. Он тупо уставился на Августуса (хотя глаз у дементоров не было) и громко икнул, застыв у порога. Антонин подпрыгнул и широко открыл глаза. Взглянул на Руквуда, после чего посмотрел на источник звука. Встретившись с ним «взглядами», Долохов молча встал на четвереньки и отполз к дивану. — Что он здесь делает? — заплетающимся языком спросил он у Августуса, садясь на диван. — Если бы я вообще помнил, что вчера было. Последнее, что я помню именно про себя — я на него медитировал, а он висел на двери моей камеры. Потом была какая-то хрень, я ничего пока не понимаю. — Я помню чуть больше. Так… — Антонин, словно пьяный, уставился на ближайшую подушку. — Я сидел у себя в камере и думал о тебе. Ты всегда находил выход из самых странных ситуаций, а я после стольких лет перестал надеяться на Лорда. Потому я думал о тебе. Потом я почувствовал… Что-то. Не знаю, что это было, но это чем-то было похоже на извращённую форму легилименции. Мне оно ничего не сделало, но я помню, как оно из меня вышло… — он поднял вверх указательный палец и уставился уже на него. — Потом некоторое время было тихо, после чего я некоторое время помню… Я даже не знаю, что это было. Словно в мою голову вложили отрывки воспоминаний многих людей. После этого я успел немного прийти в себя, после чего ты заорал и вынес дверь, — Августус изумлённо посмотрел на товарища. — Я не знаю, что мною двигало, но я побежал за тобой. — И тоже выломал дверь? — уточнил бывший невыразимец. — Не впервой, — отмахнулся Долохов. — Дальше ты бежал впереди меня с этой дверью и орал, я бежал за тобой. Потом было Министерство Магии. Я помню Скримджера… — он замолчал и испуганно уставился на Августа. — Кажется, я принял его за своего родственника. Я принял ёбанного Скримджера за своего родственника! — дементор положил руку на голову и обессилено лёг на пол. — А потом мы каким-то образом аппарировали в Руквуд-холл из Министерства без палочек, нарушив при этом не один закон магии. И при этом мы не забыли его, — Августус махнул рукой в сторону дементора. — Видимо, он так и висел на решётке, когда я выбил дверь. Долохов задумчиво подпёр рукой подбородок и тоже уставился на дементора. Тот, заметив внимание к собственной персоне, переполз через порог и, словно кот, свернулся калачиком на полу, выжидающе глядя на магов. — Замечательно, етить меня тудыть. Ненадолго повисла тишина. — Антонин, скажи: ты до сих пор веришь в идеи Лорда? — грустно спросил Августус, тоже рассматривая дементора. — К чему этот вопрос? — Антонин почесал подбородок. Хотя борода отросла давно, подбородок от этого чесался не меньше. — Я пытаюсь разобраться в том, что произошло вчера. Большие куски памяти я получил от одной магглорождённой ученицы Хогвартса, как я сейчас понял. У магглов есть мощнейшее оружие. Одна небольшая бомба может уничтожить Хогвартс, и ему не помогут никакие магические барьеры, — образ ядерного гриба и последствий атомной бомбардировки поражали и пугали больше, чем самые страшные темномагические ритуалы. — Другим оружием один маггл может расстрелять толпу магов, и мы ничего не сможем ему противопоставить — щиты вряд ли выдержат столь мощную атаку, — маггл с автоматом мог спокойно расстрелять даже лучших из Аврората. — Они могут выпустить на нас отравленные газы. Создать болезни, от которых будут умирать только маги. Могут выжечь нас заживо, — горящие леса, горящие люди, факты про особенности ожогов. — Мы уже проиграли эту войну, Антонин. Магглы могут уничтожить нас и всю Англию одним нажатием большой красной кнопки. Англия либо изменится, либо погибнет под их натиском. Антонин задержал свой взгляд на левом предплечье Августуса. Тот заинтересованно тоже посмотрел на себя. Бледный след, которые они видели с того самого Хэллоуина, исчез, не осталось даже шрама. У Долохова на месте Метки тоже было прекрасное ничего. — Это странно. Я не понимаю, что вчера случилось. Но одной проблемой у нас стало меньше, — Долохов на всякий случай пощупал свою руку, убеждаясь в реальности чистой руки. — Что мы будем делать? Августус задумчиво посмотрел товарищу в глаза. — Ты хочешь остаться в Англии? — Сомневаюсь, что через столько лет я нужен на родине, — он прикрыл глаза. — Я, как и ты, получил куски памяти от разных людей. И не только людей. В том числе, там было кое-что про Россию. Безусловно, мы должны разобраться в том, что вообще произошло вчера. Возможно, мы сможем что-то изменить в Англии. Да, эта страна — не моя родина, но ты — мой друг. Я чувствую себя нужным именно здесь, а не там. Я слишком многое отдал Лорду и тем, кого я тренировал. — В любом случае, нам сначала надо разобраться с нашим статусом и тем, что происходит в мире. В частности — написать Гермионе Грейнджер. Если это сделала она, мы должны узнать, как и зачем. — Хочешь кого-то вытащить из Азкабана? — Да. Если мы хотим изменить Англию, мы должны собрать как можно больше людей. Нам нужна Гермиона Грейнджер. А ещё, кое с чем нам может помочь наш новый знакомый. Если мы сможем договориться, — дементор сел и заинтересованно наклонил голову, словно пёс.

***

Дементору было очень плохо. Лапы отваливались, а плотная сеть из обрывков аур и заклинаний не позволяла нормально ориентироваться в пространстве. Голова раскалывалась на много маленьких головушек, перед внутренним взором проносились события из памяти разных магов. Тут были воспоминания о муштре новых Пожирателей, французские пляжи, лихое зашвыривание кота на крышу трансформаторной будки и многое другое. Главное — тут были воспоминания о заклинаниях и движения палочкой. Много движений палочкой. Правда, руки у него тряслись и не было палочки, чтобы попрактиковаться в магии. Чутьё подсказывало ему, что рядом находятся маги. Так как дементор тоже ничего не понял из произошедшего прошлым вечером, он решил добраться до магов. После того, как они обменялись памятью, находясь при этом в его голове, он хотел знать подробности. Когда он подполз к порогу той комнаты, маг на диване проснулся. Этот маг, судя по тону его ауры, был хозяином дома, а потому просто заползать в комнату было невежливо. Когда человек посмотрел прямо на него, дементор издал непривычный, совершенно человеческий звук. Как он назывался, ему вспомнить не получилось. Второй маг подпрыгнул, после чего отполз к дивану и хозяину. Они тоже пытались вспомнить вчерашнее и тоже ничего не понимали. Впрочем, попытки были более успешные — они вспомнили про медитации (определение подкинула новая память). Остальное он не помнил, но описание произошедшего его изрядно повеселило. Потом они обратились к нему. Для установления тройной ментальной связи пришлось подползти поближе, но они уже не пытались уйти от него. «С интересом слушаю Вас. Признаться честно, я слабо понимаю, кто такая Гермиона Грейнджер, но это имя звучит… Немного знакомо.» — Начнём со знакомства. Меня зовут Августус Руквуд, а это — Антонин Долохов, мой друг, — второй маг слегка склонил голову. — Гермионой зовут девочку, которая и устроила всё вчерашнее. Не уверен, что она сделала это в одиночку, но мы должны ей написать. Как ты понимаешь, мы не можем особо выходить из дома. Вы ведь каким-то образом различаете людей? «Конечно. У людей разные ауры, а у вас ауры раньше были слегка другими. Мы не видим цвета и прочее, мы сразу видим ауры. Конечно, мы их так не называем, это ваш термин.» — Нам нужны волшебные палочки, — аура Августуса слегка сгустилась. — Я не знаю, как организовано в Азкабане хранение волшебных палочек, но мы хотели бы получить их обратно. Мы называем это «украсть». «Я знаю значение этого слова. Мы обычно не берём чужие вещи, но при необходимости вынуждены брать что-то у людей — зарплат нам не платят. За палочками в Азкабане особо не следят.» — Хорошо. Килли, — рядом с диваном появилась домовуха (у эльфов были особые ауры, и дементоры легко отличали их от магов). — Принеси безразмерную сумку из моей комнаты. Помимо этого, — обратился он к стражу Азкабана, — тебе желательно долететь до дома одной магглорождённой ведьмы и передать ей письмо, которое я сейчас напишу. И, если будет возможность, загляни в магазин с канцелярскими товарами: ручками, карандашами и прочей чепухой.

***

Вооружённый сумкой, письмом и прототипом плаща-хамелеона (Отдел Тайн почему-то не удосужился хотя бы попытаться изъять недоделанные проекты у бывшего сотрудника, что было на руку заговорщикам) дементор чувствовал себя неловко перед дверьми магазина с раздвигающимися дверями. На дворе была ночь — Августус долго писал письмо — и случайно напугать людей или привлечь внимание магов было невозможно. Впрочем, проблема была не столько в том, что он должен был совершить масштабную кражу. Двери не открывались, а отпереть их он не мог. Память что-то говорила о вентиляции и решётках на ней. Так как других вариантов для решения проблемы не было, ему пришлось лететь на поиски чего-то похожего на эту вещь. Таковая нашлась сбоку здания. В ауре он не видел в принципе, но какое-то новое сложное чутьё, которое начало проявляться у него после того, как он покинул дом Руквуда, и позволяло ему различать чуть больше неживых предметов. В частности, эту самую решётку. Он без энтузиазма попытался её дёрнуть. Решётка неожиданно поддалась. После нескольких рывков она очень легко и быстро выломалась. В шахте было узко и грязно, как в дальних углах Азкабана (дементор решил помимо канцелярии прихватить что-нибудь для чистки одежды, и желательно побольше). Чутьё подсказало ему, где нужно выломать другую решётку. Постаравшись не уронить её вниз, он осторожно влетел в большой зал, который мог составить конкуренцию самым большим помещениям Азкабана или даже больше. Всё пространство было заполнено большими шкафами без полок, на которых лежало… Много всего. Часть предметов он не смог опознать, но это явно было чем-то важным, судя по количеству. В первую очередь он положил решётку на верхнюю полку магазина. На всякий случай он достал из безразмерной сумки плащ и закутался в него, прежде чем отправляться на поиски. Располагалось искомое, к слову, далеко от места его проникновения. Видов бумаги было чрезвычайно много, а выбрать что-то конкретное его не просили. Осторожно открыв безразмерную сумку, он решил набрать всего не очень нагло, чтобы не пришлось позориться во второй раз. Также он поступил и со всем остальным, что требовалось для письма или просто лежало рядом. Удовлетворившись результатом, он быстро полетел в сторону выломанной решётки — мучительное чувство стыда заставило бы его покраснеть, если бы дементоры умели краснеть. Перед решёткой он вспомнил про чистящие средства для одежды. Совесть (или её подобие) просили убраться побыстрее. Желание ходить в чистом было вопросом приличия и уважения со стороны магов (по крайней мере, в Азкабане маги хоть как-то пытались очистить свою одежду и считали чистоту одежды важным качеством). Это было важнее, потому дементор стыдливо и понуро полетел искать средства для чистки одежды. Их было даже больше, чем бумаги. Подумав, он решил поступить аналогично с бумагой — взять всего и понемногу. Хотя, слово «немного» тут было частично верным — средства паковались в больших тарах, которые было сложно утащить незаметно. Удовлетворив своё ожидание чистоты, он быстро улетел из супермаркета, так и не сумев нормально приделать на место решётки.