***
Олег вольготно раскинулся на диване, вытянув ноги. Его пальцы упирались в бедро Максима. - Я не понимаю тебя, Глонский. Огромная квартира, а ты предпочитаешь ютиться в этой гостиной. И ладно бы чем полезным занимался, - Минаев выразительно подвигал бровями, - так нет же – ты работаешь! - А приумножать свое состояние – это не полезно? - Время от времени, - Кельт оторвал кусочек бумаги от какого-то листка, скатал из него шарик и запустил в Макса. Тот отмахнулся: - Отстань. В мужчину полетел еще один бумажный шарик. - Отстань, я сказал. Олег принялся скатывать третий шарик, ехидно заметив: - Максим, я к тебе даже не начинал приставать. - Вот и отлично. А теперь прекрати сорить в моем доме. - Да брось ты! Как будто тебе убирать. - Вот именно, не мне. - С каких пор ты о ком-то беспокоишься? - Я не беспокоюсь - я прошу тебя не сорить, - Максим недовольно посмотрел на Минаева, - и пока что только прошу. Олег фыркнул: - Ни за что не поверю, что тебе важен чужой труд. - Олег, я вижу, что дал тебе слишком много свободы. Как ты считаешь, мне стоит держать сотрудника, который ни хрена не делает для моей фирмы? Кельт расслабленно улыбнулся: - Солнышко, этот сотрудник до хрена делает для тебя. Лично. Ну, ты знаешь. - Не знаю. Прекрати меня называть всякими отвратительными прозвищами! В Максима полетел очередной бумажный снаряд. - Минаев, я просил, но ты, видимо, хороших слов не понимаешь. - Понимаю, когда вынимаю. Максим скривился. - Это пошло и гадко. - Главные мои достоинства. Олег немного помолчал, тыча пальцами ног в Глонского. Минут через десять, когда мужчина проигнорировал все ухищрения и манипуляции со стороны Минаева, на лице последнего отразилась скука, и он произнес: - Я тут и, правда, насорил. - Так вот и я про то. Убирай. Олег скорчил смешную рожу: - Не царское это дело – убирать, Максим Геннадьевич. А позовем-ка мы холопа. Глонский предупреждающе посмотрел на Кельта, но тот или не заметил этого взгляда, или не захотел замечать. В любом случае, Олег запрокинул голову и заорал противным голосом: - Женечка! Зайка, спустись, пожалуйста, к нам! Максим выдохнул и без предупреждения ударил Минаева по голове папкой. - Не смей! – его буквально перекосило от злости. – Не смей указывать в моем доме! И распоряжаться чем бы то ни было… - Кем бы, - совершенно спокойно поправил мужчину Олег. - Что? – Макс не сразу понял, что тот имеет в виду. - Не чем бы, а кем бы. Ну, или тебе, конечно, в твоем-то доме виднее. Максим внезапно успокоился. Он встал и начал подбирать разлетевшиеся из папки документы. - Ты все-таки меня вывел, Минаев. - Ага. Чего ты так кипятишься? Твоя дражайшая Золушка все равно не слышала. Дрыхнет небось. Гхм… - Что? - Ну, мы могли бы воспользоваться прелестями взрослой жизни. Прямо тут. А если Евгений спустится, то он вполне… - Кельт, не начинай. Это становится навязчивым. - Что именно? - Твой интерес к моему домработнику. - Так я и не отрицаю! - А надо было бы! Он - ребенок. Уймись. Олег громко рассмеялся. Смех был настолько сильным, что на глазах Минаева выступили слезы. - Что не так? – подозрительно спросил Максим. - Боже, это он-то ребенок?! Да, ты посмотри на него! У меня глаз наметанный: на нем же пробу негде ставить! – Олег снова рассмеялся. – Ребенок… Ха! - Проба и возраст – разные вещи. - Ты просто брезгуешь. - Нет. - Да. - Ты не втянешь меня в этот разговор. - А что такого? – Олег облокотился о спинку дивана, устраиваясь поудобнее и явно не собираясь прекращать так заинтересовавшую его беседу. – Он тебя не устраивает внешне или тем, что его до тебя уже поимели? Максим промолчал. Минаев несколько раз провел ладонью по мягкой обивке дивана, а потом зарылся пальцами в свои волосы. - С девственностью, конечно, уже ничего не поделаешь, но его лицо… - мужчина причмокнул губами, - его лицо можно исправить. Макс покачал головой и произнес, не отрываясь от своих бумаг: - Можно. Если есть деньги. - У тебя есть деньги, - резонно заметил Кельт. - У меня – да. У него их нет. - Займись благотворительностью. Ты ведь уже с подачи господина Белянского влез в это дерьмо. Так хоть воспользуйся. Как-нибудь. - Минаев, я… - Максим не договорил: в кармане его халата зазвонил сотовый. Вытащив трубку и глянув на дисплей, Глонский молча вышел из гостиной и прикрыл за собой дверь. Олег покачал головой: - Как маленький, честное слово. Будто я завтра не узнаю, кто звонил и по какому вопросу. Минаев сполз на диван, вытягиваясь, и замурлыкал под нос мелодию. Он напевал, явно не попадая в ноты, а в конце своей рулады, неожиданно чистым голосом вывел: - Хлопни его тапочкою! Он же урод, ему жить тяжело.* Олег повернулся набок и увидел на втором этаже Женю. Юноша был бледен и его руки с силой сжимали бортик перил. Когда мужчина открыл рот, чтобы произнести – черт, откровенно говоря, он и сам не знал что – Женька порывисто развернулся и исчез из вида. Он практически сбежал – быстрые шаги, хлопнувшая дверь только подтверждали эту теорию. Минаев посмотрел в том направлении, куда недавно ушел Глонский, а потом одним мягким и плавным движением поднялся с дивана. Он стал подниматься по лестнице и первые три ступеньки прошел медленно и степенно, остальные - буквально пробежал, едва не упав на последней. Выскочив – вывалившись - на второй этаж, Олег повел плечами и, обхватывая каждый палец ладонью, стал разминать их. Пальцы хрустели. Кельт улыбался. * Из песни Екатерины Болдыревой - «Паучок».***
Женя не мог вытравить из себя состояние, если не счастья, то чувства очень похожего на него. После утреннего разговора с Глонским на него снизошло умиротворение. Максим сегодня решил остаться и поработать дома. Его реакция на внешние раздражители показывала, что беспокоить мужчину больше не стоит: высказавшись, простив и отослав от себя Женю, Максим исчерпал лимит своего общения с домработником. И это совершенно не расстраивало. Юноша испытывал прилив сил и желание что-нибудь немедленно сделать, чтобы хоть как-то растратить распирающую его энергию. Женька поднялся к себе, переоделся и с глупой улыбкой приступил к выполнению своих обязанностей. Пусть он не имел соответствующей квалификации, но действовал так, как если бы квартира принадлежала ему. О том, что если бы это действительно было так, он бы не вкалывал как проклятый, Женя даже не подумал. Юноша занялся уборкой на втором этаже: пылесосил, мыл полы, просушивал пушистые коврики на террасе – благо дождь закончился, и вовсю припекало солнце, - сверился со списком продуктов, которые должны были присутствовать в холодильнике, сделал заказ на доставку. Лишь после этого, довольный собой, в отличном настроении, он позволил себе перевести дух и поесть. Жуя бутерброд, Женя с удивлением заметил, что день уже давно перевалил за середину. Оранжевое солнце зависло над горизонтом, и его лучи причудливо освещали квартиру, ложась огромными квадратами на отполированные доски пола. Юноша ходил, наступая босыми ступнями на пятна света, и чувствовал себя, впервые за долгое время, хорошо и спокойно. Максим все еще работал внизу, обложившись таким количеством бумаг, что они были похожи на небольшие горы или укрепительные сооружения. Самого Глонского сейчас можно было сравнить с полководцем, который разрабатывает план сражений. Женька улыбнулся. Снизу раздался звонок и юноша спустился, справедливо полагая, что это курьер с продуктами. Он оказался прав. Приняв заказ, расплатившись с курьером, Женя прошел мимо Максима на кухню, сжимая в руках многочисленные шуршащие пакеты. Глонский лишь на несколько секунд приподнял голову, взглянув на него, и снова погрузился в работу, ожесточенно черкая в документе, похожем на договор. Оказавшись на кухне, юноша сгрузил пакеты на стол и, стараясь не шуметь, стал разбирать их. Он почти закончил, когда раздался щелчок замка и последующий за ним стук входной двери. Женька настороженно посмотрел в сторону прихожей. Из нее, не заставив себя долго ждать, показался Олег. Хорошее настроение Жени несколько омрачилось, когда он увидел молодого мужчину: события предыдущего вечера все еще были слишком ярки в его памяти. Руки Олега, сжимающие его, не дающие вырваться – по спине Женьки прошла нервная дрожь. Он отвернулся и постарался закончить поскорее, распихивая продукты как попало, чтобы ретироваться, оставляя Глонского и Минаева одних. Когда он проходил мимо Олега, кивнув ему в знак приветствия, тот белозубо улыбнулся. Мужчина только что не распахнул навстречу Жене свои объятья. От такой перспективы юноша невольно вздрогнул и, отвернувшись, поспешил наверх. Сегодня он больше не собирался заниматься домашними делами. Хотелось провести время за чем-нибудь не столь обременительным. Например, посидеть в библиотеке, которая привлекла его внимание. Она располагалась в относительно небольшой, но мрачноватой комнате, что не мешало ей быть уютной. Темное дерево полок, массивный стол с бюро, кожаное кресло, даже искусственный камин в стене – все это создавало впечатление, что зайдя сюда, попадаешь в прошлую эпоху. Еще юноше казалось, что библиотекой редко пользуются: запах давно не проветриваемого помещения, пыль на корешках книг. Да, определенно, излюбленное место Максима было не здесь. Глонский выбрал гостиную – огромную и светлую. И ему это подходило: быть на виду, «греться» под электрическим светом ламп. Женька же всегда любил такие уголки – темные, неприметные, где никто не потревожит, где можно посидеть спокойно с книжкой, не опасаясь, что его присутствие может кому-нибудь помешать. Юноша прикрыл дверь, словно отрезая себя от остального дома. Единственное окно было завешено тяжелой шторой, которая погружала всю комнату в душный мрак. Поэтому первое, что сделал Женя – отдернул штору. Он чихнул не меньше пяти раз, поразившись, какое количество пыли скопилось на ней, и распахнул окно, выпуская в библиотеку свежий воздух. Свет с неохотой проник в помещение, оставляя по углам черные тени. Женя подошел к столу и включил небольшую лампу. Подтащил к ней кресло – это стоило ему немалых усилий, так как оно было огромным и тяжелым, - а потом развернулся к полкам с книгами. Даже при беглом осмотре можно было понять, что книги стояли в полнейшем беспорядке и выбор жанров не поддавался никакой логике. Скорее всего, тут было все, что когда-либо покупалось Глонским или дарилось ему гостями. То, что дарилось – это точно, потому что Женя слабо представлял себе Максима за чтением чего-то вроде «Поющих в терновнике» или «Унесенных ветром». Он даже хихикнул, допустив такую мысль. Юноша прошелся вдоль стеллажей, которые опоясывали комнату, скрывая за собой стены. Полки поднимались до самого потолка. Тут даже была стремянка, чтобы можно было добраться до нужной книги. Если, конечно, знать, где она находится. Памятуя о словах Максима, что в его доме никакого самоуправства, Женя решил спросить мужчину, при первом же удобном случае: можно ли в библиотеке навести порядок? Он, пожалуй, смог бы систематизировать все эти многочисленные книги. Потому что, например, Конан Дойла он видел на полках, которые находились в противоположных концах комнаты. Здесь точно не помешал бы порядок. Приняв такое решение, юноша попытался выбрать книгу, которая заинтересовала бы его. Это оказалось не так-то просто. Понятное дело, что читать технические характеристики машин он бы никогда не стал. Отметались и детективы – Женьке хватало и своей жизни. Для энциклопедий – настроение было не то. Любовные романы тоже никуда не годились. Приключения – почти все книги, которые он нашел у Глонского, Женя уже читал, когда жил с матерью. Так что выбор оказался не так уж и велик. Во всяком случае, сейчас. Он задумчиво ходил туда-сюда, пока его взгляд не наткнулся на книгу о Гарри Поттере. Женя улыбнулся: с этой книгой Максима он тоже не представлял. Юноша снял ее с полки, повертел в руках, рассматривая яркую обложку. Кивнув самому себе, Женька устроился с выбранной книгой в кресле, забравшись в него с ногами и свернувшись в компактный комок. И минут пятнадцать честно пытался читать. Но, не продвинувшись за это время дальше второй страницы, он со вздохом отложил книгу на стол и уставился в окно. Солнце уже наполовину ушло за горизонт. По небу ползли ленивые розовые облака, деревья шуршали листвой и какая-то птица, действуя на нервы, тоненько пищала один и тот звук. Женя вытянул руки, и они свесились с мягкого подлокотника. Он пошевелил пальцами, словно пытался погладить пылинки, танцующие в последних лучах заходящего солнца. Затем прикрыл глаза. Его тело расслабилось и налилось приятной тяжестью. Противиться этому совершенно не хотелось, и Женя выдохнул, чувствуя, как дрема окутывает его. Перед глазами замелькали странные картинки: огромная луна, привязанная грубой веревкой к небу, почему-то рождественские олени со смешными носами и Ильдар, держащий в руках пушистого котенка-альбиноса, увенчанного ярко-алым бантом; расслабившиеся мышцы сократились, и юноша дернулся, выныривая из сна. Он сел, моргая и щурясь от света настольной лампы. Удивляясь маразму приснившегося, Женя встрепенулся, когда ему послышалось, что он услышал свое имя. Юноша не был уверен, но если его позвал Максим, а он не откликнулся… Юноша прислушался: не повторится ли зов? Ничего не услышав, он со вздохом поднялся. Оправляя одежду, Женя подумал, что лучше проверить все лично. Он вышел из библиотеки и направился к лестнице, ведущей на первый этаж. Подходя к ней, юноша услышал голоса Максима и Олега. «Блин…» - с досадой подумал Женька: он уже успел забыть о том, что пришел Минаев. Но теперь, когда он об этом вспомнил, все его существо противилось тому, чтобы спускаться и спрашивать: не звали ли его? Потому что Олег – Женя был в этом больше, чем уверен – обязательно скажет какую-нибудь гадость. Юноша замедлил шаг и в нерешительности подошел к перилам лестницы. Ничего ведь страшного не случится, если он постоит немного здесь? Если он нужен, это станет понятно. А в противном случае, Женя просто развернется и уйдет. Он даже кивнул самому себе, соглашаясь с таким решением. Положив ладони на перила, юноша осторожно посмотрел вниз. То, что он услышал несколькими секундами позже, заставило его замереть, болезненно сжав пальцы. Максим и Олег его обсуждали. – Он тебя не устраивает внешне или то, что его уже до тебя поимели? – спрашивал Минаев. Юноша едва не зажмурился от отвращения и обиды, цепляясь за бортик перил. Ему хотелось, чтобы Максим возразил, заставил Олега заткнуться. Но Макс промолчал, занимаясь работой, почти не смотря на своего друга. Женька мотнул головой: размечтался! Надо было уйти, сейчас же, не слушать, но он не мог сдвинуться с места, а Олег продолжал говорить. - С девственностью, конечно, уже ничего не поделаешь, но его лицо… его лицо можно исправить. Женя побледнел. Он чувствовал, как начинает ныть шрам на щеке, и немеют сведенные почти до судороги пальцы. Макс покачал головой и произнес, не отрываясь от своих бумаг: - Можно. Если есть деньги. Юноша прикрыл глаза. - У тебя есть деньги, - заметил Олег. И ответ Максима расставил все на свои места: - У меня – да. У него их нет. Подавив желание вмешаться в разговор, Женя не мог больше слушать это: «Идиот, уйди раньше, я бы ничего не знал. Не чувствовал бы себя так мерзко». Он почти отпустил перила, но слова Олега заставили его остановиться. - Займись благотворительностью. Ты ведь уже с подачи господина Белянского влез в это дерьмо. Так хоть воспользуйся. Как-нибудь. Отвратительность намека невозможно было не услышать. Женька не мог понять: чем он так успел досадить мужчине, что тот так себя вел? За что? Максим что-то хотел ответить, но телефонный звонок помешал ему. Он вышел из гостиной, оставив Минаева одного. Женя беспомощно стоял, уставившись на Олега. Ему было очень обидно и неприятно. «Что мне делать?» - раздумывал юноша, слушая, как мужчина что-то мурлыкает себе под нос. Это продолжалось всего минуту, как вдруг – Женя даже вздрогнул от неожиданности – Олег громко пропел: - Хлопни его тапочкою! Он же урод, ему жить тяжело. А потом он посмотрел вверх, на Женьку. Юноша видел, как открылся его рот в попытке что-то произнести, но это уже было ни к чему. Женя отступил назад и чуть ли не бегом бросился… нет, не в свою комнату. Он забежал в библиотеку и захлопнул за собой дверь. Его била дрожь, когда он упал в кресло, закрывая лицо руками. Наверное, так юноша просидел бы долго. Возможно, целую вечность, но раздался негромкий скрип открываемой двери. Женя отнял от лица руки и увидел прямо перед собой Минаева.***
Женька поднял лицо, и его охватила злость. - Почему вы ко мне цепляетесь? Что я вам сделал? – он порывисто поднялся и посмотрел Олегу в глаза. - Вау, - Минаев криво улыбнулся, - а я думал ты тут плачешь. Пришел утешить. Он сделал шаг по направлению к Жене. Юноша попытался отодвинуться, но ему мешало кресло. - Не подходите ко мне! – его голос звенел от напряжения. - Почему? – Олег придвинулся к Женьке еще ближе. – Почему я не должен подходить к тебе? - Потому что я этого не хочу! Минаев усмехнулся: - Ну конечно прекрасный ответ, но так я тебя и послушался. - Не подходите! – злость уступила место страху, и Женя уже успел пожалеть, что не скрылся в своей комнате. Уютное помещение библиотеки теперь стало похоже на ловушку: темное и зловещее. Даже книги, казалось, смотрят на него со своих полок, готовые в любой момент помочь Олегу и раздавить его. Женька знал, что это только его восприятие, просто нежелание оставаться один на один с Минаевым, но фантазия… она всегда его подводила, рисуя картины одна другой страшнее. «У страха глаза велики», - подумал Женя и оглянулся, ища пути к отступлению. - Что-то потерял? - с участием поинтересовался мужчина. Он протянул руки к Жене, но тот вывернулся из-под них, скользнув за кресло и оказавшись около книжных полок. Минаев с неожиданной силой отпихнул в сторону импровизированное препятствие, и уже через несколько секунд Женька был прижат спиной к стеллажу. Олег оперся о книги, нависая над юношей. Женя тяжело дышал, его грудь вздымалась, а губы были приоткрыты. Он видел, что Олег рассматривает его, и почувствовал, как мужчина сделал едва заметное движение, прижимаясь к нему бедром. - Уйдите, - прошептал Женька в плечо Минаеву, - я прошу вас. Смелости теперь смотреть в глаза мужчине, у него не было. Он ощущал жар чужого тела. Осознавал, что если завяжется драка, то сила будет не на его стороне, поэтому унизительно просил оставить себя в покое. И ведь знал же, что это не поможет. Но лучше уж так, чем снова сорваться и испытать то, что он чувствовал вчера, находясь в руках Олега. Женя всерьез обдумывал мысль о том, чтобы закричать, позвав на помощь. Олег по какой-то причине преследовал его, говорил двусмысленности или откровенные пошлости. Он предлагал Глонскому воспользоваться им. Он испытывал интерес. И у юноши не осталось никаких сомнений, какой природы было это навязчивое преследование. Женя содрогнулся от мысли, что Минаев может хотеть его: «Я не готов к этому. Ну, пожалуйста… Не сейчас! Пожалуйста!» Олег внимательно смотрел в лицо юноши, не упуская ни одной эмоции. Он медленно – тягуче, словно клубничная жвачка – наклонился к Женьке, пока тот не почувствовал его дыхание на изувеченной щеке. Женя уперся руками в грудь Олега, пытаясь не допустить еще большей близости. «Господи». Чуть растрепавшиеся волосы мужчины щекотали его кожу. Скосив глаза, Женька увидел маленькую родинку. - Не бойся. В груди кольнуло, и Женя выдохнул, вытолкнул бесполезную просьбу: - Не надо. Олег издал звук – низкий, грудной, - который походил на смех, и, возможно, именно смехом и являлся. Мужчина жарким дыханием подул на Женькину шею. Юноша не знал, хотел ли он таким образом успокоить его, но вышло из рук вон плохо: сердце забилось еще быстрее. - Не бойся… Пальцы Олега скользнули по изгибу Жениной руки, поднимаясь к кисти, накрывая ее и стискивая, поймав и не давая вырваться. «Господи!» Олег легко коснулся губами шрама на щеке. Юноша закрыл глаза и его ресницы задрожали. Наверное, со стороны казалось, что он вот-вот расплачется. Это было недалеко от истины. - Чего вы хотите? – выдавил Женя чуть слышно, хотя больше всего ему сейчас хотелось закричать. Нельзя было поддаваться панике, которая начала сковывать его. Он же не в борделе и перед ним не Ильдар. Нельзя позволить себе бояться, нельзя… «Мне страшно». - А чего хочешь ты? – голос Олега был под стать голосу юноши. Но звучал неприлично. Как будто Минаев предлагал Жене прямо здесь и сейчас ему отсосать. Хотя, наверное, так оно и было – юноша не знал точно – тон не оставлял вариантов для иной трактовки. Минаев задал вопрос, который в ответе не нуждался. Он подразумевал действия. Женька надавил ладонями на грудь мужчины. Он не собирался отвечать, поддаваясь на провокацию. Этот вопрос так часто ему задавали клиенты перед тем, как поступить по-своему и выдать сделанное за Женино желание – инициативу. Они хотели, чтобы он подмахивал им, стонал и говорил «спасибо». Чтобы он терял себя каждый раз и прощал синяки и багровые засосы, давая иллюзию, что сам захотел пожестче. Как будто его кожа не заслуживала ничего иного, чем стать холстом боли, замешанной на извращенной похоти. Олег истолковал Женькино молчание, как приглашение: прижался щекой к его ожогам, зарылся пальцами в мягкие волосы на затылке. Его рука мазнула по корешкам книг, и юноша почувствовал удушливый запах, взметнувшейся пыли. Минаев потянул юношу за светлые пряди: - Расслабься. Я не сделаю тебе больно. «Ты всего лишь обманешь меня», - с отчаянием думал Женя. Его горло пересохло. - Я не хочу… - юноша понизил голос так, что Олег его едва мог слышать. - Что? – переспросил Минаев, выдыхая слова в шею юноши. Это было неприятно. - Я не хочу. Не хочу! – ожесточенно зашептал Женька и его руки дрогнули, сжимаясь на легком пуловере мужчины. – Я не хочу, чтобы меня мучили. Не хочу, чтобы насиловали! Он с силой потянул вязаную ткань и всхлипнул. Слез не было, но его глаза горели так, словно в них насыпали песок. - Отстаньте от меня. Хотелось добавить: «Пожалуйста, я умоляю вас, оставьте меня в покое. Вы. Все!» - впрочем, это было ни к чему, так как Олег и так услышал невысказанные, замершие дыханием в его легких, слова. - Ну-ну, - успокаивающе произнес Минаев, даже и не собираясь отступать от юноши, - зачем ты так? Я пришел, чтобы извиниться, попросить прощения. Это была ложь. - Не надо! Все в порядке, - Женька вскинул глаза на мужчину. - Я же прошу вас – уйдите. Олег покачал головой и проговорил в волосы юноши: - Если я сейчас уйду, - его голос стал вкрадчив, - ты обидишься еще больше. Возникнет недопонимание. Мне бы не хотелось, чтобы так вышло. Женя понял, что все напрасно. Все его слова и просьбы – напрасны. Олег все равно сделает так, как ему захочется и юноша не в силах будет помешать этому. И помочь будет некому. Глонский? После того, что Женя услышал? Вряд ли, ему плевать. «Всем плевать», - обреченно поправил себя Женька, с усилием разжимая и опуская руки. Силы покинули его. - Что здесь происходит? Женя почувствовал, как Олег вздрогнул от неожиданности. Когда Минаев резко развернулся, впечатывая его еще сильнее в полки, несколько книг упало. Женя поднял глаза. В дверном проеме стоял Сергей.