***
Жене было плохо. Он проснулся задолго до рассвета от очередного кошмара. «Все по-старому, просто сон», - говорил себе юноша, но именно в этот момент кисть снова свела судорога. Сергей учил Женьку, что надо делать в такой ситуации, но когда скрюченные пальцы сжало в кулак, а мышцы опалило огнем, он не смог предпринять ничего, кроме как держаться за запястье и ждать, пока боль утихнет. Женя чувствовал себя разбитым, щеки горели, и во рту пересохло. Он подумал, что заболел, но что-то – какая-то мысль – не давала ему покоя. Юноша заворочался на кровати, свивая из одеяла уютный кокон. Он развернулся к окну, чтобы видеть небо, но вместе с лунным светом, который яркими полосами выливался на пол белым озером, вспомнил. «Лариса». Вместо простоватой, смешливой девушки, что он знал, Женька был вынужден теперь вспоминать те жуткие фотографии из криминальной хроники. Они почему-то запомнились ему до мельчайших подробностей, и от этого становилось жутко. Сначала юноша увидел лишь смерть своей подруги. Это поразило его. Но потом Женя стал подмечать характер повреждений и… Ему стало душно, и он встал, скидывая одеяло прямо на пол. Женька подошел к окну, прижался к холодному стеклу. Его сны были ужасными, но реальность – куда страшнее. Ларисины раны повторяли его собственные, словно зеркальное отражение. Встретив своих мучителей в офисе Максима, юноша испытал панику. Сейчас он не чувствовал ничего. Вернее, почти ничего: пустота в его груди – ледяная, навылет - поглощала все эмоции. «Наверное, это шок». Скорее всего, так оно и было, но Женька хотел бы, чтобы это благословенное состояние продлилось как можно дольше. Он знал, что просто не выдержит осознания того, что Лариса мертва. Что ее убили из-за него. Женя отлепился от окна и медленно оделся. Он вышел в коридор, спустился на первый этаж. Было очень рано. Даже для Глонского. Женька прошел до бара, посмотрел на бутылки. Искушение выпить было огромным, однако он не стал этого делать. Юноша уселся возле стойки, положил локти на стол и уткнулся лбом в скрещенные ладони. Так он просидел достаточно долго, смотря немигающими глазами на столешницу. Он оцепенел и отключился настолько, что его подкинуло от неожиданности, когда на плечо легла чья-то рука. - Спать в кровати уже не модно? – поинтересовался Глонский. Женька просто качнул головой, вставая и подходя к кофеварке: Максим, как бы рано он ни вставал, всегда начинал свой день с кофе. Мужчина сел за стол и подпер рукой подбородок. Макс не проронил ни слова, пока Женя не поставил перед ним кружку. Тогда Глонский спросил, помешивая свой напиток: - Себе кофе не нальешь? Юноша посмотрел на него, а потом достал еще одну кружку. Он сидел напротив Максима и медленно пил, разглядывая белоснежное блюдце. В гостиной было очень тихо. И постепенно, то ли от горячего кофе и мягкого света бра на стене, то ли от молчаливого присутствия Макса холод в груди Жени стал отступать. Так бывает, что какая-то часть тела немеет от мороза, а потом, отогреваясь, возвращается чувствительность, а вместе с нею и боль, которая спала, убаюканная стужей. Женька ощущал, как проходит его оцепенение. Ему хотелось плакать, но вместо этого он поднял голову, оторвавшись от созерцания блюдца, и посмотрел на Максима. Тот сидел вполоборота, глядя куда-то за окно. Женя чуть слышно вздохнул, когда его внимание привлек синяк на переносице мужчины. Глонский услышал этот вздох и повернулся к Женьке. - Что? – требовательно спросил он. - Рассматриваю ваш синяк, - честно признался юноша. - И как? - Просто ужасно, - прокомментировал Женя. Максим едва заметно улыбнулся: - Согласен.***
Сергей прошелся по библиотеке, разглядывая стеллажи с книгами. Максим сосредоточенно рылся в столе, не обращая на него никакого внимания. - Поправь меня, пожалуйста, если я не прав, - произнес Белянский, - когда я пришел, ты и Женя обедали вместе? Макс на секунду оторвался от «раскопок» и бросил быстрый взгляд на друга. - Да, - коротко ответил он, возвращаясь к своему занятию. – Черт, я же совершенно точно помню, что он был где-то здесь! – пробормотал Глонский, открывая один за другим ящики стола. Сергей вытащил первую попавшуюся ему книгу и стал перелистывать ее страницы. - То есть ваши отношения изменились настолько, что ты теперь вполне спокойно относишься к его компании? - Я и раньше спокойно относился, - ответил Максим, наклоняясь куда-то под стол. - Не совсем, - Белянский поскреб пальцем строчку. - Ты называл его неудачником. Женя тебя раздражал. Глонский выбрался из-под стола и задумчиво навис над ним. - Я не отказываюсь от своих слов: он меня и сейчас раздражает, - Максим поворошил лежащие на столе бумаги. Сергей хмыкнул: - Но ты с ним ешь. Макс посмотрел на него: - И что? Я не понимаю тебя. Глонский упер руки в бока. Он оглядел библиотеку, а потом снова вернулся к потрошению стола. На этот раз он вытаскивал ящики и вытряхивал их содержимое на стол. Сергей аккуратно закрыл книгу и провел рукой по ее корешку. - Ты же знаешь, что он мне нравится, - сказал он, понижая тон. - Да, - отозвался Максим. – О, моя немецкая зажигалка! Я думал, что потерял ее… Белянский вздохнул: - И продолжаешь с ним сближаться, - произнес мужчина, приближаясь к столу. - Если ты еще не в курсе, то мы живем вместе. - Вы живете в одном доме. Не вместе. - Это всего лишь оборот и не меняет сути дела, - резонно заметил Макс, роняя на пол тяжелый дырокол. Дырокол выкатился к ногам Сергея. Тот подобрал его и водрузил на стол. - Очень даже меняет. Он обрабатывал тебе рану на носу. - Ага, на носу, который сам же мне и разбил. Почти равноценная компенсация, не находишь? Глонский усмехнулся, зарываясь рукой в волосы, и начал собирать рассыпанные вещи обратно в ящик. - Не нахожу, - пробурчал Белянский. Максим с грохотом задвинул ящик и вытащил следующий. - Сергей, я могу ошибаться, но ты мне сейчас высказываешь какие-то претензии? – в голосе мужчины прозвучали нотки раздражения. Сергей сжал книгу в своих руках: - Ты поступаешь нечестно. - Да что ты. И в чем же? - Он мне нравится, - с нажимом повторил сказанное им ранее Белянский. - Он тебе нравится, - передразнил Максим, - а спишь ты с другим мужчиной. Лицо Сергея помрачнело. - Не смей говорить о том, чего не понимаешь! - Я действительно не понимаю, - развел руками Глонский. - Все эти метания и девчачьи сопли: я люблю одного, но сплю с другим. Ты мог выяснить отношение к тебе Евгения давным-давно. - Вместо меня это сделал ты, - сказал Сергей с обидой. - Еще не сделал. - Что? – пораженно переспросил Белянский. – Что ты сказал? «Еще»?! Макс вытащил из груды на столе собачий ошейник. - Не обязан отчитываться перед тобой, - пробормотал он, удивленно рассматривая свой «улов». - Мы друзья! – возмутился Сергей. - По крайней мере, я так считал до недавнего времени. Максим отбросил ошейник на кресло. - Думаешь, эта информация устарела? - Хочу это выяснить, - ядовито ответил Сергей. - Сереж, есть одна очень хорошая басня. Про собаку на сене. Не читал? – Глонский шумно сгреб вещи в ящик. Белянский выдохнул, и на его скулах проступил гневный румянец. - Читал, - процедил он. Максим растянул губы в приторную улыбку: - Отлично, значит, мы понимаем друг друга. - Ты обвиняешь меня в том, чего нет. - Вот именно, Сергей, - наконец вышел из себя Максим, повышая голос, - в том, чего нет! Ты меня не можешь упрекать в нечестности или несправедливости. - О да, конечно! Я же сплю с Ильдаром! – Белянский прошелся до стеллажа и яростно сунул книгу, которую все это время держал в руках, на полку. – А в своем глазу бревна не видно? Максим хотел потереть переносицу, но в последний момент передумал. Вместо этого он взъерошил свои волосы, и устало проговорил: - Все всегда возвращается к Олегу, - содержимое следующего ящика с грохотом посыпалось на столешницу. - Если тебя это утешит, то я уже не сплю с ним. - А он об этом знает? - Скоро узнает. Сергей замер, внимательно рассматривая друга. - То есть ты хочешь порвать с человеком, с которым встречался несколько лет, ради… - он осекся, не в силах договорить. Его румянец сменился бледностью. - Мы с ним не встречались: у нас были свободные отношения. - Да без разницы! – воскликнул Белянский. - Ты действительно готов прекратить… - Я же уже сказал! – огрызнулся Максим. - Почему мы вообще это обсуждаем?! - Потому что это развяжет тебе руки! – почти прокричал Сергей, но тут же смолк и отошел от стола. Макс серьезно посмотрел на своего друга: - Они и раньше не были связаны. Сергей покачал головой и мягким, просящим тоном произнес: - Подумай о Жене, о его чувствах. - А что с ними не так? – поинтересовался Макс. - Вспомни, что он пережил, через что ему пришлось пройти. Он до сих пор чувствует зависимость от своего прошлого, и это не пройдет за день или даже за год. Здесь нужны терпение, понимание и такт. Максим оперся ладонями о столешницу и спросил, глядя в глаза Белянского: - Сергей, я задам вопрос в максимально понятной для тебя форме: чем мой член отличается от твоего? Мужчина ошеломленно смотрел на Глонского. - Как? – спросил он, недоумевая. - Каком кверху! – зло отозвался Максим. - Ты прекрасно слышал. - Да, я слышал, - Сергей прикрыл глаза, - прекрасно слышал тебя. Вот значит, какие у тебя планы? Он горько усмехнулся и потер ладонью лицо. Макс проигнорировал прорывающееся отчаяние своего друга. - А у тебя планы другие? Ты хочешь Евгения, но собираешься охранять его от сексуальных отношений, сам в то время развлекаясь с Ильдаром? Белянский молча, но решительно, подошел к Максиму и ударил его кулаком в лицо. Голова мужчины дернулась. Он поднял руку, осторожно ощупал скулу, а затем посмотрел на Сергея. Тот стоял перед ним, сжав руки в кулаки, натянутый, словно струна. - Спасибо, что не в нос, - поблагодарил Макс. - Пожалуйста. Глонский снова коснулся ушибленного места. - Сергей, - произнес он, - ты – мой друг. Я прощу тебя на этот раз. Прощу, потому что ты сейчас покинешь мой дом, подумаешь над этой ситуацией и остынешь. И мы больше никогда не будем разговаривать на эту тему. Хорошо? Белянский покачал головой, игнорируя угрозу в голосе Максима: - Я просто поверить не могу. Ты знал, знал и все равно поступил так со мной. - Да как, мать твою, как я с тобой поступил?! Ты начинаешь меня бесить. Тебе правда стоит уйти от греха подальше, - Глонский ударил рукой по столу. - Пожалуй, ты прав, - проговорил Сергей. - Мне стоит уйти. Мужчина, больше не говоря ни слова, направился к двери. Он не дошел до нее, когда в библиотеку, коротко постучав, заглянул Женя. - Максим, ваша секретарша звонит. Говорит, что это очень важно, а сотовый вы не берете. Макс вышел из-за стола, обогнул Сергея, распахнул дверь пошире и покинул комнату, слегка задев при этом плечом Женьку. Юноша проигнорировал это касание и, виновато улыбнувшись Сергею, направился вслед за Максимом. Белянский остался один в библиотеке, смотря на закрывшуюся за Женей дверь.***
Несколько дней спустя. Как только Глонский очутился в гостиной, он прокричал на весь дом: - Евгений! Женька выбежал к нему, едва не свалившись с лестницы. - Опять бросаем вызов земному притяжению? – усмехнувшись, пошутил Максим и, не дожидаясь ответа, серьезно продолжил: - Завтра у меня намечается очень важная деловая вечеринка. - Здесь? – уточнил юноша. Он все еще помнил тот вечер, когда рассыпал помидоры и явился причиной недовольства хозяина квартиры. Конечно, теперь он поднаторел в некоторых вопросах, но все равно было страшновато. Да и ходить между гостями Женя желанием не горел. Макс выразительно посмотрел на него: - Здесь. Не задавай дурацких вопросов! – мужчина кашлянул. – Нам надо обсудить меню и прочие мелочи. Женя понимал, что выглядит глупо, но не сдержался: - Обсудить со мной? Максим нахмурился: - Евгений, я, кажется, ясно выразился насчет дурацких вопросов. - Простите. На этот раз у Жени было время подготовиться. Максим подробно разъяснил, чего он ожидает от приема, дал необходимые инструкции, выслушал предложения. Что особенно порадовало Женьку – его присутствие на «празднике жизни» не требовалось. Только организация, остальное на себя брал Глонский. И вот, когда все приготовления были закончены, юноша с облегчением поднялся наверх в свою комнату. Через несколько часов, когда гости уже наполнили гостиную, Женя понял, что ему отчаянно скучно. Если бы у него был телевизор или компьютер, это помогло бы решить проблему, но, к сожалению, их не было, а захватить почитать книгу он не догадался. Женька промаялся так еще немного: он успел прибраться в комнате, навести порядок в ванной; но когда делать стало нечего, юноша подошел к двери. «Если я тихонько схожу в библиотеку, - подумал он, - ничего страшного не случится. Меня даже никто не увидит!» Женя приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, он выскользнул из комнаты. В отличие от обычных вечеринок Максима, сейчас было относительно тихо. Слышались только приглушенная музыка, напоминающая джаз или что-то в этом роде, и голоса людей. Никто не смеялся, не кричал. В какой-то момент Женьке захотелось посмотреть на гостей Глонского, но он себя одернул и зашел в библиотеку. Минут десять юноша ходил вдоль стеллажей, выбирая, что бы ему почитать. Когда, наконец, выбор был сделан, Женя перехватил поудобнее книгу и направился к выходу. Он не успел выйти из библиотеки, как ее дверь приоткрылась и внутрь зашел мужчина. - Извините, - проговорил он, оглядываясь назад, - я, видимо, перепутал. Искал террасу, а попал... – Ильдар повернулся и посмотрел прямо Женьке в глаза. Юноша выронил книгу и застыл, не смея двинуться с места. Мысли в голове заметались с устрашающей быстротой. Ильдар сделал шаг навстречу: - Вы побледнели. Вам плохо? – он протянул руку, желая поддержать качнувшегося Женю. Тот резко отпрянул в сторону и, запнувшись о собственные ноги, упал бы, если б Дарий не успел вовремя подхватить его. Женька почувствовал, как сильные руки сжимают его тело, удерживая на ватных ногах. Прикосновение подействовало мгновенно, словно яд, который проник под кожу сквозь поры. Голова закружилась, и все поплыло перед глазами. От ужаса, что он сейчас потеряет сознание и окажется в полной власти изуродовавшего его человека, Женю прошиб холодный пот. Юноша попытался оттолкнуть Ильдара, но руки, мягко ткнувшись в грудь мужчины, бессильно упали. Он выгнулся от боли, когда многострадальную кисть свела уже ставшая привычной судорога. В этот раз она была намного более жестокой, словно Женину руку ломали заново. Ильдар дотащил почти не сопротивляющегося юношу до кресла. - Я сейчас позову кого-нибудь или вызову скорую, - сказал он, хлопая Женьку по щекам, чтобы привести его в чувство. – Вы меня слышите? Он заглянул Жене в глаза, и тот жалобно заскулил, пытаясь отодвинуться. Дарий выпрямился: - Ничего не предпринимайте, я сейчас, - с этими словами он вышел из библиотеки.***
«Я сейчас». Это все, что разобрал Женька. «Я. Сейчас». Он не мог понять, что с ним не так: Женя старался подняться, спастись, но все его попытки терпели неудачу. Руки соскальзывали с подлокотников, пальцы ломило. Перед глазами плясали черные и красные точки, вызывая чувство тошноты. Юноша сполз на пол и застыл, не соображая, что делать дальше. Сердце билось так, что было нечем дышать. Рядом валялась книга, которую Женька хотел почитать… он же хотел… когда-то… до того, как… Дверь библиотеки снова распахнулась, и Женя пополз, не разбирая дороги. Спрятаться. Исчезнуть. «Не надо!» - хотел прокричать он, но смог лишь подумать, задохнувшись, когда кто-то подхватил его под руки. Из груди вырвалось хриплое рычание, и Женька стал остервенело сопротивляться. Ему что-то говорили, но он не слушал, отталкивая, царапаясь. Пощечина свалила его в кресло. Он прижал ладонь к горячей от удара - не искалеченной – щеке и, наконец, услышал: - Евгений! Черт тебя дери! – прямо перед юношей стоял Глонский. – Ты слышишь меня? Женя неуверенно кивнул, но тут же пожалел об этом: комната завертелась перед глазами разноцветным калейдоскопом. - Мне сказали, что тебе плохо, - Максим присел перед Женей на корточки и попытался заглянуть ему в глаза. – Что случилось? - Ничего, - хрипло выдавил Женька. Он все еще держался за щеку. - Оно и видно, - проворчал Макс. – Извини. Что ударил… - мужчина не спешил подниматься с колен. Женя хотел ответить, но в горле встал комок, и вместо слов получился всхлип. Глонский нахмурился: - Что с тобой? Ильдар сказал, что ты тут, бледный и едва держишься на ногах. Обморок? - Максим внимательно рассматривал юношу. При упоминании Дария, Женька попытался встать, заполошно вглядываясь за спину Макса. - Где он? Где? - Внизу, - отозвался Максим и спокойно спросил: - Он тебя обидел? Женя перевел взгляд на мужчину: - Н-нет. Нет, я… - юноша вздохнул и отнял, наконец, руку от лица, - я просто спросил. Он сглотнул и прикрыл глаза, борясь с тошнотой. - Жень, - тихо позвал Глонский. Юноша медленно открыл глаза и уставился на него. - Твое состояние вызывает некоторые опасения. - Все хорошо. - Я, возможно, мог бы помочь. Женя скупо улыбнулся: - Спасибо. Это усталость. Мне нужно отдохнуть. Он сделал еще одну попытку подняться из кресла. На этот раз у него получилось. Глонский тоже встал, распрямляясь и нависая над ссутулившимся юношей. - Даю тебе два дня выходных, - произнес он голосом, не терпящим возражений. У Женьки сил спорить не было. Все, о чем он мог думать в этот момент, это как побыстрее оказаться в своей комнате и закрыть дверь на ключ. - Да, - слабо отозвался Женя. Нетвердым шагом он направился к выходу, но около самой двери остановился, когда его ошеломила внезапная мысль, что за ней может ждать Ильдар. Горло юноши инстинктивно сжалось, не позволяя сглотнуть вязкую слюну. Его метания решил Максим. Оказавшись рядом, мужчина толкнул дверь. Он первым вышел в коридор, и Женька поспешил за ним, держась в его тени, прикрываясь, словно щитом.***
Глонский вернулся к гостям не в лучшем расположении духа. Он прошел мимо новых деловых партнеров, их дам и кавалеров прямиком к столу, где стояли алкогольные напитки. Намешав себе убийственный коктейль, Максим выпил его залпом и поморщился. Он рассасывал оливку, когда к нему подошел Ильдар. - Как себя чувствует мальчик? – непринужденно спросил он. Макс взглянул на него и не очень любезно поинтересовался: - Что вы делали наверху? Дарий не обратил на тон Глонского никакого внимания. Он взял со стола волован с грибами и откусил кусочек. - Искал террасу. - Зачем? Ильдар обезоруживающе улыбнулся: - Не могу долго без сигарет. Максим коротко кивнул. Он хотел отойти от стола, когда Дарий окликнул его: - Вы не ответили на мой вопрос. Мужчина обернулся: - Все в порядке, - сдержанно произнес он. - Замечательно, - с облегчением отозвался Ильдар. Макс не ответил.***
- Скажи, почему я узнаю, что у тебя прием, в последнюю очередь? – Минаев подхватил со стола тарталетку и отправил ее себе в рот целиком. Максим изобразил дежурную улыбку проходящей мимо женщине и ответил: - Потому что твое присутствие здесь не обязательно. - Ты такой отвратительный, когда не в настроении! – пробасил Олег с набитым ртом. - Совершенно верно. Так что не стоит испытывать мое терпение, - Глонский отсалютовал своим бокалом мужчине, который стоял в противоположном конце гостиной, и, не сводя с него глаз, обратился к Кельту: - Олег, свали, пока мое «не в настроении» не переросло в нечто большее. Минаев дернул плечом: - Такой грозный тигр. Его, наверное, все зайцы боятся. - Кельт, не здесь. Однако Олег не понимал ни намеков, ни прямых посылов. Он наполнил бокал вином и проникновенно проговорил: - Так давай ненадолго поднимемся? - Нет, - отрезал Макс. Минаев усмехнулся: - Все серьезно, босс. - Олег, ты выбираешь поразительно неудачные моменты для своих притязаний. - Домоганий. - И для этого тоже, - Глонский хотел отойти от своего любовника, но тот поймал его за руку. Олег крепко сжал пальцы – намного крепче, чем того требовали приличия – и произнес: - Максим, я уйду, не проблема. Только скажи: ты теперь всегда будешь меня избегать? Макс выразительно посмотрел на руку, которую сжал Минаев. - Вероятно. Олег слегка потянул его на себя, но Глонский резким движением освободился. Кельт отступил на шаг назад и окинул взглядом Максима: - Хм, стоит ли мне понимать твои слова, как разрыв наших отношений? – он пригубил вино и облизал губы. - Пожалуй, - в голосе Максима послышались прохладные нотки. Олег печально вздохнул: - И не будет прощального секса, офигенной пьянки и прочего? - Не будет. Минаев сделал еще глоток и снова приблизился к Максу. - Позволь тогда узнать, раз уж ты отлучаешь меня от тела: это из-за некоего вертлявого сопляка, который живет в твоем доме? Ну, знаешь, такой… со шрамом, - мужчина покрутил пальцем около своей левой щеки. - Олег, - угрожающе произнес Глонский. - Что? – казалось, Кельт вложил в это слово всю невинность, на которую только был способен. - Нет, - Максим снова сделал попытку уйти. Но Олег опять не дал ему этого сделать: он забежал вперед и расставил руки. - Просто «нет»? Он бросает меня посредине бала, и все, чего я достоин – это «нет»?! На них стали оглядываться гости. И теперь Глонский был вынужден взять Кельта за руку. Он отвел его на пару шагов в сторону и проговорил так, что было видно, что он еле сдерживается: - Я не хочу продолжать встречаться с тобой, спать с тобой и пить с тобой. Ты возвращаешь мне ключ от моей квартиры, и мы остаемся просто коллегами. Если тебя что-то не устраивает, я уверен, что есть просто уйма компаний, где требуется квалифицированный генеральный директор. Олег качнулся вперед и почти лег грудью на Макса. - Ну ты и сука, - прошипел он, пожирая Глонского глазами. Максим взял Олега за плечо, отстраняя его от себя. - Тебе тоже всего хорошего. Минаев негромко рассмеялся и посмотрел в потолок. - Знаешь, когда все пошло наперекосяк? Когда ты… - Олег, я же сказал… - Я так не думаю! – повысил голос Кельт. Макс покачал головой: - Устроишь скандал, на работу можешь не приходить. Олег залпом выпил свое вино и припечатал бокал о стойку. - Не устрою. Не волнуйся. - Похоже, будто я волнуюсь? – едко заметил Глонский. - Я уже сказал, на кого ты похож, - Олег помолчал и, вновь приблизившись к Глонскому почти вплотную, тихо спросил: - Тебе так сильно хочется? Максим сердито отстранился: - Почему все надо обязательно свести к сексу? - А что между вами еще может быть? – удивился Кельт. - Да при чем тут Женя?! - в сердцах спросил Макс. Олег ухмыльнулся: - И ты еще отпираешься. Женя. Он уже Женя. - А ты не думал, что дело в тебе, а не в нем? - Нет, - выплюнул Кельт. - А стоило бы. Максим развернулся и направился к гостям. Минаев выругался и с ожесточением пнул ногой стену.***
Весь вечер Максим изображал радушного хозяина и с нетерпением ждал, когда гости разойдутся, хотя вечеринка затянулась до поздней ночи. Последним его дом покидал Ильдар. - Должен отдать вам должное, Максим, - мужчина улыбнулся и протянул руку, - все было на высоте. Отменная кухня, хорошая музыка, приятная беседа. Макс пожал руку Дария. - Мне тоже доставило удовольствие общаться с вами. Ильдар надел тонкие кожаные перчатки и произнес, поправляя их: - Надеюсь, с юношей все будет в порядке. Проследите, чтобы он обратился к врачу. - Обязательно, - Максим открыл входную дверь. - Ну что ж, - произнес Ильдар, переступая порог квартиры, - до свидания. - До свидания. Глонский закрыл дверь, и потер лицо. Он вернулся в гостиную, где на диване развалился Олег. Максим направился прямиком к бару. - Минаев, исчезни, - попросил он, наливая себе мартини и разбавляя его грейпфрутовым соком. Олег подошел к Максу и ткнулся носом между его лопаток. - Ты не передумал? Тот передернул плечами, уходя от прикосновения: - Нет. Кельт вздохнул, но послушно отошел. - Мое сердце разбито, Глонский. - Угу, - ответил Максим, маленькими глотками поглощая спиртное. Он даже прикрыл глаза, полностью отдаваясь своим ощущениям. - Давай потрахаемся? – спокойно предложил Олег. Макс уселся на стул и устало посмотрел на бывшего любовника. - Иногда ты меня поражаешь. - Почему? Тебя же возбуждает, я знаю. - Не знаешь, убирайся, - Глонский указал бокалом на дверь. Улыбаясь не хуже чеширского кота, Минаев произнес: - Рискну ослушаться. - Олег, я не хочу иметь с тобой никаких отношений. Все. Свали раньше, чем я допью мартини. Чуть качнув головой, Кельт поинтересовался: - А что потом? - Не твое дело. Макс посмотрел за окно, где поднялся ветер. От его напора чуть слышно завывало в приоткрытых рамах. - Давай пофантазируем? – Олег уселся на стул рядом с Глонским. - По крайней мере, мне будет, о чем вздрочнуть перед сном. Максим допил свой напиток и поставил его на стол. - Ты ужасен. Уходи. - Хорошо, - Кельт поднял руки, сдаваясь. - Только я тут вот что подумал: если мы расстаемся, то наш договор теряет силу. Максим посмотрел на него тяжелым взглядом. - Не советую развивать эту мысль. - Хм, а что же? Что же мне теперь может помешать? - Минаев. Ты к нему не приблизишься. А если такое и произойдет, то ты сделаешь вид, что вы незнакомы и пройдешь мимо, - Макс постарался, чтобы в его голосе слышалось как можно больше угрозы. - Ты такой страшный в гневе, дарлинг, - Олег легко соскочил со стула, сделав при этом какой-то замысловатый пируэт, - но, увы, мимо кассы. - Я предупредил. - Ага, ага, - Минаев направился к выходу. – Можешь не провожать. - И в мыслях не было, - бросил ему в спину Макс. - Я еще зайду за вещами! - Ключ не забудь, - напомнил Глонский, но ответом ему послужил лишь хлопок входной двери.***
Конечно, Женя не смог лечь и отдохнуть. Рядом с Максимом он немного приободрился, но стоило ему остаться наедине с самим собой, как все его страхи вернулись вновь. Женька ходил и не мог остановиться. Все его существо жило жаждой деятельности, хотя слабость и головокружение не прошли в полной мере. Он мерил пространство комнаты шагами и уже через несколько часов мог точно сказать, сколько их от одной стены до другой, сколько от двери до окна и поперек, и еще до кровати. Словно заведенный, теряя последние силы, юноша вышагивал, пытаясь успокоиться. Пару раз он присел на кровать, но тут же вставал, чтобы продолжить метаться. Женя чувствовал, что еще немного, и он потеряет связь с реальностью. Если он хотя бы на секунду остановится и позволит себе расслабиться, случится что-то страшное. Его состояние почти приблизилось к истерическому, когда он услышал, как гости стали расходиться. Женька подошел к двери. Он стоял и прислушивался достаточно долго, не смел отойти. Ему слышался голос Ильдара, потом все затихало, а через некоторое время Женя снова слышал, как говорит его мучитель. Юноша отшатнулся от двери, встал, измученный тем, что ему пришлось пережить за последние недели. Пальцы нервно подрагивали, руку тянуло, и в горле стоял комок: то ли от подступающих бессильных слез, то ли от тошноты. Он с ужасом посмотрел на дверь, когда в нее постучали. В голове не осталось ни одной связной мысли. Почему-то захотелось спрятаться под диван. Или накрыться, как в детстве, одеялом. - Да? – слабо отозвался Женька, с трудом переборов приступ паники. Из-за двери раздался голос Максима, и Женя бросился открывать. Глонский внимательно оглядел его. - Выглядишь еще хуже, чем в библиотеке, - прокомментировал он. - Простите, - невпопад ответил Женя. - Совсем идиот? – Макс посмотрел на соседнюю стену, даже провел по ней рукой, а потом взглянул на своего домработника. – Может, вызвать скорую? Юноша так отчаянно замотал головой, что чуть не свалился от усилившегося головокружения. Максим сжал его плечо и затолкал вглубь комнаты. Женя с удивлением смотрел на мужчину, хватаясь за его руку, чтобы не упасть. - Что вы?.. – не договорил юноша, когда его не очень-то любезно толкнули на кровать. - Если не будет скорой, то ты немедленно ложишься, - сурово проговорил Глонский. – И спишь. Понятно? - Простите, - повторил Женька, начиная слегка раскачиваться, обхватив себя руками, - я не могу. - Можешь. - Нет. - А я говорю, что можешь. - Нет! Не могу! – сорвался на крик Женя и тут же зажал себе рот, с испугом смотря на Максима. Тот хмыкнул и проговорил более мягким голосом: - Уже лучше. Ложись спать, - он поправил Женьке растрепавшиеся волосы и добавил, - пожалуйста. Юноша сложил подрагивающие руки на коленях и опустил голову. Макс вздохнул: - Что с тобой? Я же вижу, что произошло нечто, из-за чего ты дергаешься, и уже не первый день. - Все в порядке. - Не лги мне. - В порядке, - почти шепотом проговорил Женя. - Да черт с тобой! – рассердился Максим и направился к двери. Около нее он развернулся и произнес: - Ты знаешь, где моя комната. А теперь спи! – с этими словами мужчина захлопнул дверь, оставив Женьку одного. Тот долго еще сидел, рассматривая свои руки, а потом прилег, вытягиваясь на кровати. Время текло. Женя смотрел на дверь бессонными глазами. За ней час назад скрылся Глонский. Юноша лежал и ждал непонятно чего. Он слышал, как в коридоре – далеко за полночь - раздались чьи-то осторожные шаги. Слишком поздно было подниматься и запирать дверь, и Женька проклял себя за эту глупую оплошность, но что толку? Он оцепенел от ужаса, когда дверь тихо приоткрылась, чтобы впустить Ильдара. Женя, как парализованный, смотрел на его приближение, не шевелясь, и в голове было так пусто, что от этого болели уши и лоб. Ильдар подошел к кровати, опустился перед ней на колени и наклонился, уперевшись в матрас руками. Лица мужчины и юноши оказались на одном уровне. - Ты ждал меня, - произнес он. Женя приоткрыл рот - и в него тут же проскользнули пальцы в белых медицинских перчатках. - Не надо ничего говорить. Я все знаю. Дарий протолкнул пальцы глубже, и они легли на основание языка, заставив поперхнуться рвотным спазмом, а потом задохнуться от нехватки воздуха. - Мне было скучно, - пожаловался Ильдар, наваливаясь на Женю. – Это ты виноват, что мне пришлось развлекать себя самому! Из-за плеча мужчины выглянула Лариса, и ее кровь закапала на Женькино лицо, стекая горячими каплями по щекам. - Привет! – девушка улыбнулась разорванным ртом. Юноша попытался закричать, но голоса не было. Пальцы Ильдара проникали все глубже, он чувствовал их у себя внутри – в груди, в животе - и не понимал, почему еще не умер. Лариса задорно махала ему сломанной кистью и та – распухшая и отвратительно посиневшая – весело качалась из стороны в сторону. Женя забился, зажмуриваясь изо всех сил, но веки сделались прозрачными, и он никак не мог отгородиться от ужаса, который смотрел на него: фигуры Ильдара и Ларисы переплелись, объединяясь. И этого никак не могло быть на самом деле. Но было, воплощаясь в иного человека. И уже Андрей отнял руки от юноши, вынул их из его тела, брезгливо промокнув салфеткой: - Мало крови, - произнес он будничным голосом, и в сильных пальцах заблестело лезвие ножа. – Все дела должны быть доведены до конца. Ты будешь симметричен. Металлический росчерк ослепил Женю, и он выдохнул, изогнувшись в немом крике, распахивая глаза, чтобы увидеть, как сквозь оконные стекла его комнаты ярко светит солнце.***
Спустившись вниз, Женя увидел на кухне Глонского. Мужчина выглядел немного странно: вместо обычного халата или пижамы на нем была белая футболка и свободные шорты. Вставив в уши наушники, Макс пританцовывал около микроволновой печи. Время от времени он пытался петь, что выходило просто отвратительно. Женька на секунду задумался: не уйти ли обратно в свою комнату? – однако безумно хотелось есть. И пить. Желательно что-нибудь крепкое и горячее. Так что юноша молча обогнул Максима и заглянул в холодильник, в надежде, что с вечеринки осталось что-нибудь съестное. Надежды оправдались, и он вытащил блюдце с наваленной на него едой. Только после этого до него дошло. Женя повернулся и оглядел гостиную. Было чисто. «То есть…» - в замешательстве подумал юноша, поворачиваясь к Глонскому. К смотрящему на него Глонскому, который вынул из ушей жужжащие бодрой музыкой наушники и перекинул их через шею. - Вы убирали, - Женька поставил блюдце на стол. – Не надо было, я бы сделал. - У тебя два дня выходных, - ответил Максим, рассматривая своего домработника. – Мы бы погрязли в куче протухших бутербродов и тараканах. Женя подошел к кофеварке. Она была практически полной. - Мне не нужны выходные, - сказал он, наливая себе кофе. - Я так не думаю, - бросил мужчина и развернулся к пропищавшей микроволновке. - Но… - Разговор окончен, - произнес Глонский, даже не взглянув в сторону юноши. И тут же, видимо, для большей убедительности, снова вставил «капельки» в уши. Сил спорить у Женьки не было. Он сел на стул и стал пить кофе, заедая его ветчиной с сыром. Через некоторое время к юноше присоединился Глонский, поставив свою тарелку напротив. Он ел, бросая на Женю хмурые взгляды, а потом произнес чересчур громким голосом: - Ты похож на енота. Женька инстинктивно потянулся к шраму, прекрасно понимая, что Максим совсем не это имел в виду. Увидев, насколько помрачнел при этом взгляд мужчины – хотя куда уж больше? – он захотел как-то оправдаться, но тут зазвонил телефон. Глонский сделал жест, приказывающий юноше сидеть, и сам ответил на звонок. Его лицо тут же приняло выражение неприкрытого страдания. - Да, мама. Привет. Женя поднялся из-за стола, рассудив, что не хорошо присутствовать при личных разговорах. Он уже поел и вполне мог отправляться в свою комнату, чтобы и дальше пестовать свои страхи. Юноша мыл кружку, когда Максим внезапно проговорил удивленным голосом: - Прости, что ты сказала? Женька не удержался и повернулся, чтобы увидеть, как Глонский смотрит прямо на него. Расценив это как намек, он поспешил уйти, но мужчина поймал его за плечо. - На, - произнес Макс, всовывая в Женину руку телефон, - это тебя. Женя посмотрел на трубку. Максим снова уселся за стол и принялся с преувеличенным аппетитом поглощать свой обед. Вид у него был обиженный. - Алло? – юноша не знал, стоило ли ему уйти при таком раскладе, но видя, как Глонский яростно тычет вилкой в тарелку, решил остаться. - Женечка, как я рада вас слышать! – бодрый голос Елены Васильевны отозвался теплом у Женьки в груди. - Здравствуйте. Мне тоже… Женя осекся, когда Макс, пытаясь подцепить кусочек мяса, тихо передразнил свою мать: «Позови к телефону Женечку», - и фыркнул, наконец-то загарпунив то, что осталось от несчастной еды. - …приятно с вами поговорить, - закончил юноша, смутившись от услышанного. - Как вы себя чувствуете? У вас все хорошо? - Да. Все нормально. - Ну и отлично. Мой сын вас не достает? - Что вы. Все… - Все нормально, я поняла, - рассмеялась Елена Васильевна. – Женечка, я звоню вам по одному важному вопросу. Могу я вам доверять? - Конечно. Что случилось? - Слава Богу, ничего, но я хотела бы прислать Максиму кое-какие вещи. Понимаете? - Не совсем. - Дело в том, что я передам с водителем для него небольшую посылку. Вы ее примете и… - Но разве не лучше… - запротестовал было юноша, но его перебили. - Передать сразу ему? – Елена Васильевна вздохнула. – Женечка, сколько раз я пыталась это сделать, но мой сын все отправляет обратно! На этот раз я надеюсь, что вы его уговорите. Там теплые вещи и несколько костюмов, которые не выглядят так кошмарно, как то, что он носит! Скоро осень, и мне было бы спокойнее, если бы Максим имел хоть что-то приличное, а не то, что я видела в его шкафу. Женя молчал, не зная, что ему ответить. Впрочем, Елена Васильевна и не ждала от него ответа. Она перевела дыхание и продолжила: - Я сейчас дам вам некоторые указания, так как мой сын никогда не отличался бережным отношением к вещам. Я вас не затрудняю? - Нет. Совсем нет, - вяло отозвался Женька. - Замечательно. Значит так… - женщина стала перечислять то, что ему следует сделать с посылкой. Женя слушал молча, пытаясь все запомнить, хотя постепенно ему стало казаться, что это просто невозможно. Юноша даже не предполагал, что существует столько тонкостей распаковки, глажки, хранения одежды, а так же прочего, прочего и прочего. Но окончательно его добила последняя часть наставлений Елены Васильевны. Конечно, это было высказано в виде ненавязчивой просьбы, но Женька совершенно четко услышал приказные нотки, скрывающиеся за ее словами. - Женечка, я понимаю, что не могу требовать от вас больше, чем вы в силах сделать, но если вам удастся сотворить чудо, и Максим примет все то, что я прислала, не могли бы вы попросить его… - женщина негромко кашлянула, прочищая горло, - чтобы он примерил хотя бы одну вещь и чтобы вы в свою очередь его в ней сфотографировали? Женя пораженно уставился на Глонского, представив, как будет фотографировать своего работодателя в каком-нибудь свитере от мамы. Это было бы смешно, если б не было так грустно. Максим, заметив его взгляд, насторожился, отложив вилку в сторону, и Женька поспешил отвернуться. - Я не знаю… - растерянно произнес он, - не уверен, что у меня это получится. - Женечка, я в вас верю! – оптимистично заявила Елена Васильевна, тем самым отметая все дальнейшие возражения. – Очень рада, что на вас можно положиться. Спасибо. - Не за что, - пробормотал юноша, чувствуя себя почему-то чуточку виноватым. - Ну, раз мы так хорошо поняли друг друга, то позвольте попрощаться. Всего вам доброго. Не стесняйтесь и звоните в случае чего. - Хорошо. До свидания. Женя отнял от уха телефонную трубку, когда в ней раздались короткие гудки. - Ну? - нетерпеливо спросил Глонский. – Что она хотела? - Она… я… - Женька даже не знал с чего начать. Однако, увидев, что Максим от его метаний начинает испытывать все нарастающее раздражение, набрался смелости и поведал ему сильно отредактированный вариант разговора. Как и следовало ожидать, Макс скривился так, словно откусил кусок лимона. - Ни в какие ворота уже не лезет! – сказал он, вставая из-за стола. – Я поговорю с ней. Она не имеет права навязывать… - Максим, - перебил его Женя. Глонский, как ни странно, замолчал. Юноша вздохнул и произнес: - Она ваша мама, - было видно, что ему страшно перечить Глонскому, но взгляд Жени был полон решимости. Макс отмахнулся от его фразы, сделав пространный жест рукой: - Я это прекрасно знаю и без тебя! Женька чуть склонил голову и упрямо продолжил: - Она заботится о вас, и ей было бы приятно что-то сделать для своего сына. - Она делает чересчур много. И я не нуждаюсь… - Елена Васильевна вас любит. Если вы один раз уступите ей, то, возможно, это успокоит ее, и она не станет больше так усердствовать, опекая вас, как маленького. - Ага! Ты понимаешь это. - Да, понимаю. И завидую вам, - Женя грустно посмотрел на Максима. Тот на секунду заколебался, но потом взял себя в руки и скептически ухмыльнулся: - Было бы чему! Это же кошмар иметь такую мать! Чувствую себя комнатной собачкой. Последние слова мужчина произнес с едва скрываемой горечью. Женя покачал головой: - Вы не правы, - мягко заметил он. - Прости? – Глонский вопросительно приподнял бровь. - Вы не правы, - повторил Женька и выпрямился перед Максом, словно решившись на прыжок с трамплина. - Не представляете, как плохо быть без мамы, не иметь возможности поговорить с ней или увидеть. Я бы хотел, чтобы меня любили так же, как любит вас Елена Васильевна. И чтобы заботились так же, как заботится она, вынужденная идти на маленькие хитрости, только бы ее ребенок был тепло одет. Максим насуплено молчал, серьезно глядя на Женьку. - Простите, я наговорил много лишнего, - юноша аккуратно положил телефонную трубку на стол, - мне правда кажется, что ничего плохого не случится, если вы примете ее посылку. Макс раздраженно дернул плечом, но в его взгляд закралось сомнение. Он долго молчал, прежде чем изрек, смотря куда-то за спину Жене: - Хорошо. Я подумаю, - пробурчал он, но тут же добавил: - Но никакие снимки я делать не буду! Мужчина подхватил со стола свою тарелку и принялся ожесточенно мыть ее в раковине. Женька улыбнулся спине Максима и тихо вышел из гостиной.***
Оказавшись в своей комнате, Женя остановился около кровати. Он смотрел на нее, припоминая свой утренний кошмар. То, что он чувствовал сразу после пробуждения, было трудно описать словами. Это было похоже на пропасть, и Женька находился на самом ее краю. Он знал, что рано или поздно упадет туда, но упирался, оттягивая этот момент. Голос Елены Васильевны возымел на юношу чудесное действие: его мысли упорядочились, и он снова мог рассуждать логически. Страх, конечно, не ушел, но теперь Женя был уверен, что все произошедшее накануне не сведет его с ума. Да, Ильдар здесь, где-то рядом, и он его видел, говорил с ним и… дотрагивался. Однако, как и в случае с Андреем, мужчина не узнал его. Он позвал Максима, когда Женька готов был упасть в обморок. То, что Ильдар находился в доме Глонского – что в этом удивительного, если они теперь являлись деловыми партнерами? Ничего. Значит все, что имело место быть - это просто случайная встреча и мнительность Жени. Это было сложно принять, так как сама мысль об этом человеке причиняла юноше боль. Однако других вариантов не наблюдалось. Он мог, конечно, уволиться, но это, мягко говоря, сильно осложнило бы ему жизнь: даже по истечении последних двух месяцев, Женька не представлял, куда он пойдет и что будет делать, если Максим прогонит его. Оставалось только смириться и просто избегать встреч с Ильдаром. «Я смогу это сделать», - думал Женя, все еще рассматривая свою кровать. Определенно, он сможет. Сделает. Юноша даже кивнул, чтобы придать своим словам больше веса, но полной уверенности он так и не почувствовал.