Серебро со светлого Олимпа

Покрытый жухлой травой, мокнущий под моросящим дождем луг у подножия горы не навевал никаких зловещих мыслей. И все-таки именно здесь когда-то пылали костры, унесшие к небесам пепел двухсот пятидесяти семи человек в один день. — Как люди такое могут? — Гарри поежился. — Сжечь живьем человека только за то, что он верит в другого бога. — Меня больше удивляет то, что люди могут добровольно взойти на костер ради своей веры в другого бога, — ответил Малфой. — Катары могли отречься… в сущности, это были бы просто слова. Гарри покрутил головой, соображая, что в этом высказывании показалось ему неправильным: — Для них это были бы не просто слова. Они бы предали бы и свою веру, и себя самих. — Ну да, — Драко хмыкнул. — Я даже не сомневался, что ты это скажешь. — Он посмотрел вверх: — Поттер, может, все же аппарируем? — Средь бела дня? Когда кругом магглы? — Гарри зашагал к тропинке. Малфой догнал его и преградил дорогу. — Где ты видишь магглов? В такую погоду они сидят дома, а не карабкаются по горам. Поттер, ну послушай меня! Склон крутой, тропинка мокрая… — Мы потихоньку. Я не инвалид, в конце концов! Гарри обогнул его и решительно пошел вперед. Малфой двинулся за ним, предварительно воздев к небу руки и провозгласив: — Зачем только я тебе рассказал! — Надо меньше хвастаться, — назидательно произнес Гарри. — Не бойся, Малфой, не рассыплюсь. Осознав, что через пару месяцев окажется запертым в четырех стенах, Гарри усердно пополнял запас впечатлений, посещая все достопримечательности, которые его заинтересовали и были территориально доступны. А на днях в разговоре о Лангедоке Драко обронил, что Амьель Малфуа, один из четверых, сбежавших из обреченного Монсегюра, нашел приют у своих дальних английских родственников — Малфоев. И в их гринготтском сейфе до сих пор хранятся остатки катарских святынь. Гарри выспросил у него все известные тому подробности, и, естественно, захотел лично побывать в месте, где некогда разворачивались эти великие и трагические события. — Лучше тогда вообще не подниматься к развалинам. Зачем тебе это надо? Можно подумать, это твой предок держал здесь оборону почти год, — не переставал ворчать Малфой. — Ты о катарах и услышал-то несколько дней назад! — Может, и мой предок здесь был, откуда мне знать, — огрызнулся Гарри. Дальнейший путь к вершине прошел в молчании. Малфой почему-то очень болезненно воспринимал то, что Гарри практически ничего не знает о своем роде. Первый же разговор об этом довел их до серьезной ссоры. — Не понимаю, почему тебя это так волнует, — Гарри удивленно посмотрел на него. — Мне, конечно, интересно знать, кем они были, чем занимались и все такое… Но семейные архивы сгорели вместе с домом деда, у родителей почти ничего не осталось. А для того, чтобы выискивать информацию по кусочкам, нужно время. — Которое ты лучше потратишь на что-то другое? — не унимался Малфой. — На всякие глупые игрушки, общение с идиотами-друзьями? Вместо того, чтобы узнать, к какому роду принадлежишь, чье имя носишь, чем должен гордиться? Удивительная безответственность! — Даже если и так? — Гарри взбесился. — Важно то, кто я сам! Заслуги и слава предков принадлежат им, а не мне! — Ты говоришь, как… как безродный маггл! — Скажи уж прямо — грязнокровка! — бросил Гарри. — И лучше быть беззродным магглом, добившимся чего-то, чем пустышкой, кичащимся только блестящей родословной! — Я понял, кем ты меня считаешь! — Малфой с грохотом захлопнул за собой дверь. — Это ты сказал, а не я! — крикнул Гарри ему вслед. — Я вообще никого конкретно не имел в виду! Два дня после этого они не разговаривали. Но то, чего Гарри втайне опасался, не случилось — Драко остался. И все равно то и дело поднимал вопрос Поттеровской родословной, хоть и не доводя дело до крайностей. К концу подъема Гарри все же изрядно устал, но о том, что настоял на своем, не пожалел — величественная крепость и открывающийся с горы вид стоили того. Он подпер руками ноющую поясницу и запрокинул голову, рассматривая высящиеся неприступными утесами каменные стены. Драко встал рядом, тронул за локоть: — Устал? Спина болит? — Ничего, — сказал Гарри и замер. Что-то ворохнулось под правым ребром, легко, но ощутимо, как будто рыбка хвостом задела. — Что? Тебе плохо? — Малфой обеспокоенно заглянул в лицо. — Говорил же я… — Нет, — прошептал Гарри и положил руку на живот. — Он только что пошевелился. Глаза Драко стали неправдоподобно круглыми. Гарри подумал, что и у него самого наверняка такие же. — Ой, — «рыбка» еще раз взмахнула хвостом, прямо под ладонью, но сквозь куртку ничего не чувствовалось. Гарри расстегнул пуговицы и потянул Малфоя за руку: — Потрогай вот тут… Мне же не показалось? — Нет, — прошептал при следующем движении «рыбки» Драко и прижал ладонь крепче. — Нет, не показалось… Неизвестно, сколько бы они так стояли, если бы снизу, с тропы, не послышался гомон подходящей группы туристов. Гарри поспешно запахнул куртку и пошел вдоль стены. Малфой следовал за ним, притихший и, кажется, даже подавленный. — Тебя тоже пугает это? — спросил Гарри, не глядя на него. — Не знаю… Скорее… наверно, восхищает, чем пугает. А ты что, боишься? — Что бы ты там ни думал, я тоже умею бояться. — Гарри остановился. — И да, я боюсь. Тебе смешно? И вздрогнул, когда Малфой вдруг рывком схватил его за плечи и притянул к себе, яростно шепча: — Мне не смешно! Ты… я знаю, что ты обо мне думаешь… Но я понимаю тебя! И… я буду с тобой и помогу тебе. Гарри посмотрел ему в глаза: — Почему ты делаешь это, Драко? Малфой выпустил его и отошел на шаг: — Делаю что? — Все это, — Гарри не отступал. — Живешь со мной, беспокоишься, развлекаешь, помогаешь… Я все замечаю и очень благодарен, ты не думай… Но не понимаю, почему? Ты же ненавидел меня. Что изменилось? Драко сел на валун, опустил голову: — Ты умер, — глухо произнес он. — Вот что все изменило. Тогда, второго мая. Я смотрел, как этот полувеликан нес тебя… Это была такая огромная несправедливость… Этого не должно было быть. Гарри осторожно опустился рядом: — Но я же выжил… — Да. Случилось чудо, и ты выжил. — Драко запрокинул лицо к низкому темному небу. Из-за водоотталкивающих чар на капюшоне мелкие капли собирались в тонкие струйки, стекающие с его лба и век. — И тогда я решил, что ты будешь жить. Что я сделаю для этого все, что смогу. Что ты должен умереть в глубокой старости, в своей постели, окруженный чадами и домочадцами… иначе… я не знаю… не будет надежды?.. — Мне уже говорили, что я — символ, — невесело усмехнулся Гарри. — Не ожидал услышать это и от тебя. — Ты ничего не понял! — Драко обернулся к нему. — Знаешь, там, в Хогвартсе, они все рыдали… но я-то видел, что они приняли, как должное, что ты пошел и умер за них! И так же приняли, как должное, когда ты вдруг воскрес! Я не мог понять, почему они не видят, что ты — живой человек, совсем мальчишка, и спасло тебя только чудо… А чудеса ненадежны, Поттер! Почему ты должен был умереть за них? Гарри молчал, не зная, что ответить. Потом сжал холодную ладонь Малфоя: — Спасибо. Но теперь ты ведь знаешь, почему… Хоркрукс… — Не пытайся изображать здравомыслие, — вразрез сухому тону, Драко крепко обхватил пальцы Гарри. — Ты бы и без хоркрукса пошел. Лорд нашел бы, чем на тебя надавить. — Наверно… — Но тогда бы ты не выжил, — глаза Малфоя лихорадочно заблестели. — И, знаешь, я рад, что в тебе была эта гадость. — Я тоже рад, — Гарри улыбнулся. — Пусть даже она сделала меня гребаным полубогом. — Он поднялся и потянул Драко за собой. — Я жив и намерен наслаждаться жизнью. Пойдем уже посмотрим эту крепость. — Но обратно мы аппарируем, — не допускающим возражений тоном произнес Малфой. — Прямо домой. Я поведу. Только у самых ворот Гарри заметил, что они так и не расцепили руки. *** — Мастер Драко ушел в деревню. — Ага, — Гарри душераздирающе зевнул. — Я проспал. Видать, устал вчера все-таки. Кричер захлопотал вокруг стола. — Мастер Драко заботится о хозяине. Спрашивал Кричера, что хозяин любит. Велел Кричеру не беспокоить хозяина, чтобы он выспался. Гарри покраснел: — На что ты намекаешь? — Кричер не смеет ни на что намекать, — старик оскорбленно выпрямился. — Но у Кричера есть глаза и уши. — И что, по-твоему, мне надо предложить ему руку и сердце? Сговорились вы все, что ли… — Кричер ни с кем не сговаривался! Кричер хороший эльф! Гарри стало смешно. Он отправил в рот ложку джема и вышел во двор, решив подождать там Малфоя и потом вместе позавтракать. Долго ждать не пришлось. Гарри успел только проведать распустившиеся на днях у забора первоцветы, когда на дорожке, ведущей к дому, появился размахивающий корзиной Драко. — О, да ты прямо с корзиной? — Гарри поспешил за ним, любопытствуя, чего такого тот накупил. Обычно хлеб им клали в бумажный пакет: для одного багета и пары булочек большего не требовалось. — Да так, набрал всякого, — небрежно проронил Малфой, но, кажется, смутился. Причина его смущения разъяснилась быстро: на самом верху корзины лежал пакет с покрытыми яркой глазурью печеньицами в форме сердца. — Ах, сегодня же Валентинов день! — театрально удивился Гарри, старательно хлопая ресницами. — Как мило… Драко… Это мне? И засмеялся, уклоняясь от подзатыльника. — Дурак ты, Поттер, — Малфой вытряхнул печенье в вазочку. — Сегодня просто другого печенья не было! А ты опять будешь ныть, что к чаю ничего нет! Гарри благоразумно промолчал о том, что обычно он не ноет, а идет печь сам, если ему так уж хочется сладкого. В корзине нашелся и козий сыр, и копченые колбаски, которые сам Драко не ел, а Гарри просто обожал. Злить человека, так очевидно желавшего сделать ему приятное, не хотелось. А разозлить Малфоя было слишком легко. — Какие планы на сегодня? — спросил Драко после завтрака. — Ты как хочешь, а я сижу дома, — Гарри закряхтел, выбираясь из-за стола. — Устал вчера все-таки. Спина побаливает и ноги ломит. Почитаю про катаров. — Нашел тоже развлекательное чтиво, — Драко поморщился. — Я тогда в Ниццу смотаюсь, на нашу виллу, мать в письме просила там кое-что сделать. Могу купить что-нибудь из свежих морепродуктов. Тебе чего хочется? Гарри пожал плечами: — Я особо не разбираюсь, возьми, что самому нравится. Купленная вчера в Монсегюре книга оказалась действительно жутко нудной. Гарри мужественно одолел страниц тридцать и сдался. Посмотрел на флаконы с играми, но понял, что они ему надоели. Заняться было совершенно нечем. Решив, что легкая прогулка пойдет ему только на пользу, он оделся, накинул на себя Отвлекающие чары и вышел из дома. Было слегка морозно и почти безветренно. Мысли текли свободно и спокойно, в такт его медленным шагам. Сначала он думал о катарах и обороне Монсегюра — как несколько десятков человек могли почти год удерживать армию в несколько тысяч обученных воинов? Такое казалось невозможным. Пусть защитники крепости и их помощники, снабжавшие их пищей, были фанатиками, пусть из-за крутых склонов горы осаждающие не могли использовать стенобитные орудия — крестоносцы брали и не такие крепости. Без магии тут точно не обошлось. И наверняка малфоевский предок был не единственным магом в Монсегюре. Но как показательно, что святынями завладел именно он… И как странно, что Драко Малфой оказался единственным человеком, для которого смерть Гарри стала величайшей несправедливостью. Он остановился, машинально ощипывая прошлогодние листья с куста сирени. Его самоубийственный поход к Волдеморту называли героическим, жертвенным, трагическим, но никто не сказал, что это было несправедливо — умирать ему одному за всех. Рон и Гермиона знали о хоркруксе… но ведь никто больше не знал. Драко прав — все приняли как должное его самопожертвование. И бросились в бой с его именем на устах… Бр-р-р… Все-таки решение уехать из Англии было единственно верным, подумал Гарри, продолжив путь. Может, он больше и не вернется туда. Мало радости жить в стране, где ты — символ. Знамя, которое должно оставаться безупречным. Даже для школьных друзей и приятелей, как оказалось, что уж говорить о незнакомых с ним людях… А вот для Малфоя он был и остался таким же, как все, человеком, который подвержен несчастным случаям, ошибкам и болезням, о котором надо заботиться. Чтобы он мог «умереть в глубокой старости, окруженным чадами и домочадцами». Гарри представил себя с длинной белой бородой, в колпаке и длинной ночной рубашке, обложенного подушками и вещающего что-то пафосное почтительно склонившимся вокруг «чадам и домочадцам». Стало смешно, но тут же в памяти мелькнула женщина, плачущая на груди старика с нечеловечески зелеными глазами, и пробрало ознобом — только не так! Лучше уж с бородой и в колпаке. Гарри встряхнул головой, отгоняя навеянную мыслями грусть, осторожно коснулся живота. Со вчерашнего дня ребенок больше не шевелился, но, если верить книгам, это было нормально. Вот через месяц… Живот был упругий и приятно округлый, Гарри машинально погладил его и подумал, что Малфою, кажется, понравилось его трогать. И за руки держаться потом понравилось, он даже медлил разжимать пальцы, когда Гарри потянул свою руку. Не очень охотно, если признаться себе честно, потянул… И вообще не отказался бы, если Драко его еще потрогал… в разных местах. Организм, притихший от потрясений за последние месяцы, кажется, вновь вспомнил о том, что он юн и полон сил. Гарри периодически позволял себе расслабиться в душе, и все равно пару раз пришлось очищать утром простыни. Интересно, а у Малфоя бывают такие проблемы? Наверняка бывают, он же молодой здоровый парень… и даже не беременный полубог. И как он их решает? Тоже в душе? Представив себе мокрого, голого Драко со струйками воды на порозовевшей коже и рукой на члене, Гарри смутился так, что щеки загорелись — его собственный член отреагировал на воображаемую картинку вполне однозначно. Отогнав видение, он прошел еще несколько шагов и остановился, потрясенный внезапным озарением — а ведь Малфой никогда не упускает случая лишний раз прикоснуться к нему! Он всегда подхватывает его, когда Гарри спотыкается, часто тащит куда-нибудь за руку или за локоть… Позавчера, когда Гарри задремал в кресле, положил его ноги на скамеечку и, кажется, задержал руки на щиколотках дольше необходимого… Что бы это могло означать? А вот то самое и может… И что с этим делать? Сам Гарри и не прочь бы… в тот раз ему все понравилось, а сейчас может получиться еще лучше — ведь будет не по необходимости, а по обоюдному желанию. А если все же не понравится, что тогда? Ну и что, вдруг разозлился он на себя. Не попробуешь — не узнаешь. И почему это ему вдруг не понравится? Да и, в любом случае, лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Только вот как к нему подъехать с нескромным предложением? И вдруг Гарри все-таки ошибается? Он представил себе, как запинается под недоуменно-ледяным взглядом серых глаз и поежился. Мало того, что опозорится, еще и останется один — Малфой после такого наверняка съедет. Что же делать-то? Идею попытаться соблазнить Гарри отмел сразу — какой из него соблазнитель… Следить! — пришло вдруг в голову. Если Малфой хочет Гарри, у него хоть иногда должно стоять! Они же целыми днями вместе, сидят рядом, разговаривают, касаются друг друга… И тогда уже можно будет не бояться, что что-то неправильно понял. Главное — поймать момент. Но, как это обычно с ним и получалось, не Гарри поймал момент, а момент — Гарри. Вечером, за очередной партией в Подрывного дурака, Малфой скучающим тоном заметил: — Поттер, твой взгляд прямо прикован к моей ширинке, как будто ты вдруг узрел там неведомое сокровище. Я, конечно, польщен, но это как-то странно, согласись. Гарри выронил карты, заливаясь краской до самых пяток, но все-таки сумел совладать с собой и не убежать. Даже не стал ничего отрицать: — Мог бы сделать вид, что не заметил, как и полагается воспитанному человеку. Драко медленно поднялся: — А тебе бы хотелось этого? Чтобы я сделал вид, что ничего не замечаю? Гарри промолчал, опустив голову. — Не молчи, — голос Малфоя раздался прямо над ухом. Гарри обернулся, с изумлением обнаружив, что тот успел переместиться на подлокотник его кресла и смотрит на него с напряженным ожиданием и… надеждой? Слова сами сорвались с языка: — Нет, не хотел бы. Раз уж ты понял… Я не умею притворяться. Если тебе неприятно такое внимание… Он не успел договорить — сильные руки выдернули его из кресла. — А теперь молчи, — сказал Малфой. — Пока все не испортил. Целоваться с ним оказалось так же хорошо, как Гарри помнил. Даже еще лучше. Но, переведя дыхание, он счел все же нужным расставить точки над «i»: — Не командуй, Малфой. И вообще, на этот раз я сверху. — Да у тебя далеко идущие планы! — Драко снова притянул его к себе. — Но я оставляю за собой право сопротивляться… К тебе или ко мне? Спальня Малфоя была ближе к лестнице, поэтому туда они и ввалились. От волнения Гарри затянул шнурки на кроссовках в узлы, вместо того, чтобы развязать, и барахтался со спущенными штанами, пока уже голый Драко не прошипел какое-то заклинание и не выдернул его из оставшейся одежды: — Не можешь сам раздеться, а еще хочешь командовать. Гарри заткнул его поцелуем и толкнул к постели: — Я исправлюсь. И, глядя в потемневшие, широко раскрытые глаза, нашарил то, что занимало его весь день — восхитительно твердое, гладкое и горячее, — огладил его сверху вниз, обхватил тяжелые, бархатистые яички, провел губами по выгнувшейся длинной шее. Драко охнул и опустил ресницы. — Если ты не слезешь с меня сейчас, я прилипну к простыне, — пробубнил Малфой в подушку. Гарри сделал усилие и скатился с него, безвольно распластавшись рядом. Потом дернулся, увидев, как Драко нашаривает палочку: — Не надо, я сам. Драко перевернулся на спину, провел рукой по сухому чистому белью, потом по своей груди, также избавленной от пота: — Как хорошо, словно из душа на постиранное… Очищающими так не получится. — Кричер все равно стирает, ему так спокойнее. И душ все-таки лучше, не только результат, но и процесс. — Гарри приподнял голову, повернулся к нему: — Тебе понравилось? — А по мне не видно? — Драко усмехнулся и боднул его лбом. — Я так давно этого хотел… Вернее, хотел-то я наоборот, но тут уж как вышло. Гарри облегченно вздохнул и придвинулся ближе, положил голову на подставленное плечо. — И долго бы ты молчал? — спросил он, поглаживая обнимающую его руку. — Я ведь мог и не догадаться. Плечо под головой дернулось: — Ну… когда-то наверно решился бы… Или начал бы делать настолько прозрачные намеки, чтобы понял даже такой толстокожий болван, как ты. — До вчерашнего дня я никаких намеков вообще не замечал, — чистосердечно признался Гарри. — Хотя даже Рон говорил, что ты… можешь хотеть чего-то… — Как ни прискорбно это признавать, но Уизли в кои веки проявил сообразительность, — сухо произнес Драко. — Почему вы их так не любите? — спросил Гарри, тут же пожалев о вырвавшихся словах. Но отступать было поздно: — Ты с самого начала был против него настроен, еще тогда, в поезде… И родители твои — я видел, как они на них смотрели. Неужели только за бедность? Это же… извини, но низко. — Любопытство сгубило кошку, знаешь это, Поттер? — Драко ощутимо напрягся. — А у них ты спрашивать не пробовал? — Нет, как-то к слову не приходилось, — Гарри примирительно задышал ему в ключицу. — Не говори, если не хочешь. — Но ты все равно об этом не забудешь, ведь так? Ладно… Ты знаешь, почему семью Уизли называют Предателями Крови? — За то, что они отказались от сохранения родовой магии? — Да. Как я уже говорил, родовая магия — очень сложный и хрупкий механизм, требующий строгого соблюдения определенных правил. В том числе неуклонное выполнение всех, не только магических, клятв и обетов. Прапрадед Артура Уизли, Коннор, был с детства помолвлен с Летицией Малфой. Магический контракт они не подписывали, но все знали, что они поженятся, как только Летиции исполнится семнадцать. И, главное, она сама об этом знала и была с малолетства влюблена в своего жениха. А Коннор… в общем, он бросил ее у алтаря и сбежал с какой-то ирландской сучкой… Летиция не смогла вынести позора, ушла с головой в религию и, в конце концов, постриглась в монахини. Представь, какой был удар для семьи — чистокровная могущественная ведьма уходит в монастырь, меняя свою силу на пустые утешения маггловского бога! Отец Коннора отрекся от него, и на этом, может, все бы и закончилось, забылось со временем, а Уизли сохранили свою родовую магию… если бы их младший и остававшийся единственным наследником сын не оказался бесплодным. — Они приняли Коннора обратно в род? — Его, его жену и пятерых отпрысков. Здоровых, рыжих и жизнерадостных. Старик сам поехал в Ирландию за ними, хотя у него был брат и племянник… А Малфои после Летиции не могли позволить себе больше одного ребенка и рожали только мальчиков... Есть специальные зелья для этого. Вот так — последняя невеста из рода была отвергнута и умерла свихнувшейся на религии старой девой. Гарри промолчал, хотя думал много чего. И что в первую очередь в несложившейся судьбе Летиции виновата она сама — конечно, несладко, когда тебя бросают у алтаря, но такая она не первая и не последняя. И родные ее виноваты: девчонке было всего семнадцать, можно было как-то поддержать ее, отвлечь… Конечно, и Коннор Уизли поступил, как трус, не решившись вовремя разорвать помолвку… но старика Уизли можно понять. И, в любом случае, лелеять обиды больше чем столетней давности и ненавидеть за них людей, которых тогда и в планах не было, как-то уж чересчур. Но говорить об этом сейчас Малфою не стоило. И, кстати, о помолвках… — А ты, случайно, ни с кем не помолвлен? — спросил Гарри. — Вдруг магия рода посчитает тебя предателем? Ты ведь, получается, сбежал от семьи ко мне и ребенку. — Нет, — Драко расслабился и уткнулся носом ему в макушку. — С того самого случая Малфои отказались от предварительных помолвок. Мы, знаешь ли, хорошо умеем учиться на ошибках. Гарри положил руку на живот, снова почувствовав знакомое трепыхание. — Он опять пошевелился… Скоро все время будет… — Конечно, он же растет, — руку ободряюще стиснули сильные пальцы. — И живот твой вместе с ним — так что недолго тебе быть сверху, Поттер! Обещаю, я буду нежным, тебе понравится. Гарри мстительно двинул локтем в твердый бок: — Спасибо, ты всегда найдешь, чем утешить. Но когда Драко подгреб его к себе всеми четырьмя конечностями, сопротивляться не стал. Устроился в уютных объятьях и как-то сразу провалился в сон. *** — Так значит, вы теперь вместе? О, Гарри! — Гермиона откровенно смеялась. — Ни слова про миссис Малфой! — Гарри погрозил ей пальцем. — А то обижусь. — Не буду. Тем более что, может, это он станет миссис Поттер. — Если дело дойдет до брака, то, скорее всего, станет, — вздохнул Гарри. — Вряд ли его отец меня примет… Они сидели в кафе французского Министерства Магии. Гермиона была здесь по работе, и Гарри пришел встретиться с ней в обеденный перерыв. А до этого все утро провел за размещением заказов в аптеках магического квартала — месье Мишле составил внушительный список зелий и ингредиентов к ним, долженствующих быть в наличии у Гарри дома. — А ты сам уже не против брака, да? — подруга лукаво подмигнула ему. Гарри пожал плечами: — Я просто не думаю пока об этом. Кто знает, как оно сложится. Но пока, — он застенчиво улыбнулся, — пока все хорошо. — Тогда мы с Роном какое-то время не будем у тебя появляться, — постановила Гермиона и подняла руку, останавливая его возражения. — Нет, Гарри, послушай. Вам надо побыть одним, узнать друг друга получше… Зачем бесить Малфоя лишний раз? А Рон не удержится, и за себя я не ручаюсь. — У меня возникает впечатление, — раздраженно сказал Гарри, — что все вокруг из кожи вон лезут, чтобы свести нас. — Не скажу за других, — Гермиона упрямо вздернула подбородок. — Но ты мой друг, и я хочу, чтобы ты был счастлив. А Малфой, если имеет серьезные намерения, вполне может сделать тебя счастливым. И, Гарри… если без громких слов и совсем как на духу… я думаю, что если кто и сможет привить тебе вкус к спокойной респектабельной жизни, то это он. — Наверно, — Гарри тоскливо посмотрел на нее. — Да я и без него бы смог… если бы представлял себе, чем в этой жизни заниматься. — Не поняла, — Гермиона тревожно сдвинула брови. — Мне велено максимально исключить стрессовые ситуации, требующие длительного душевного напряжения. Аврорат и вообще правопорядок, колдомедицина исключаются сразу. Мне нельзя слишком напрягаться магически — могу увлечься и незаметно для себя шагнуть за край. Это значит, исключается артефакторика, вообще все занятия, требующие применения высших чар и особенно трансфигурации. Что мне остается? В зельях и гербологии я полная бездарность. Бизнес? Но какой из меня бизнесмен? — Ох, Гарри… Я совсем об этом не подумала… — Я и сам до недавнего времени не понимал, как все плохо, — усмехнулся Гарри. — Просто недавно решил, что пора бы начать читать теорию к ТРИТОНам, чтобы после… ну, родов, попрактиковаться и сдать их. Не могу же я только и делать, что проматывать наследство. Что-то должно и ребенку остаться… Ну и начал думать, что мне понадобится и… — Преподавание? — Гермиона уже начала перебирать варианты. — Не хочется… И для этого требуется получить Мастерство. — Ты прав… лучше не рисковать. Но я еще подумаю, Гарри! — она взглянула на часы и поднялась. — На свете столько занятий, не может быть, чтобы тебе ничего не подошло. И ты не вешай нос! — Не буду, — Гарри подставил щеку под прощальный поцелуй. — Но вы все-таки приезжайте с Роном! — Через месяц, — она похлопала его по руке. — Не дуйся, весной в магазине всегда много работы, а у меня — сам видишь, сплошные командировки. Министерство налаживает внешние связи, и нас, новеньких, гоняют в хвост и гриву. Привет Малфою! Гарри посмотрел ей вслед и улыбнулся. Подруга всегда умела заразить его оптимизмом и непогрешимой верой в человеческие возможности. Поймав любопытный взгляд женщины, сидящей за соседним столом, он как можно незаметнее покосился на свой живот, убеждаясь, что Скрывающие чары на месте, на всякий случай плотно застегнул просторную мантию и пошел в Каминный зал. Скоро перед магами совсем нельзя будет появиться — неровен час, попадешь под случайное Фините Инкантатем… А вот в маггловском мире еще долго можно будет гулять, если не в толпе. Куда бы вытащить Малфоя на этот раз? В окна гостиной светило яркое весеннее солнце, вспыхивая золотом в светлых волосах задумавшегося о чем-то Драко. Гарри запустил пальцы в это сверкающее великолепие: — Сидишь, как в нимбе. Святой Дракониус. — Ужас какой, — меланхолично ответил тот. — Перестань трепать мне прическу. Как Грейнджер? — Хорошо. Передавала тебе привет. — Спасибо, — Малфой вновь погрузился в свои мысли. Гарри взял атлас Франции, зашуршал страницами, выбирая место для экскурсии. — Остров Мон-Сен-Мишель? — произнес он через некоторое время. — Поттер, до родов никаких гор и крепостей! — встрепенулся Малфой. — Скажи еще, Монблан! Забыл уже, как в прошлый раз в Пиренеях… — Я просто хотел привлечь твое внимание! — засмеялся Гарри. — Что я, по-твоему, совсем идиот? Он немножко кривил душой — если бы Драко согласился, то на Мон-Сен-Мишель Гарри поехал бы с радостью. Но и то, что ему стало дурно на подъеме к замку Керибюс — последнему оплоту катаров, он не забывал. — Кто тебя знает? — Малфой смерил его подозрительным взглядом. — А если тебе так уж хочется выбраться куда-нибудь, давай в Прованс. Очень удобно, можно через камин нашей виллы. Там тоже есть на что посмотреть. И море. — Договорились! — Гарри выбрал из кучки на столе путеводитель по Провансу и пошел наверх: хотелось полежать. — Тогда я составлю маршрут. «Что-то больно он задумчивый, даже подозрительно… — Гарри развернул путеводитель. — В Провансе сейчас совсем тепло, можно устроить пикник… Точно». — Малфой, как ты смотришь на пикник на морском берегу? Найдешь местечко? — Конечно, найду, — послышалось не снизу, а от двери. Драко прошел в спальню и отобрал у Гарри путеводитель. — Я сам составлю маршрут. Ловкие руки пробрались под свитер, бережно огладили живот, нырнули под поясницу: — Ты обязан уделить мне внимание. У меня было очень скучное утро, — Драко лег рядом, притянул его ближе, уткнулся носом в волосы. Гарри обнял его в ответ и вдруг понял, что тоже скучал. Все полдня, проведенные в Париже, ему не хватало присутствия Малфоя, его болтовни, даже ворчания и ехидных комментариев. И когда он успел так к нему привыкнуть?