Серебро со светлого Олимпа

Весенняя погода переменчива: с утра светило яркое солнце, а после полудня набежали облака, стало ветрено и холодно. Гарри запахнул куртку плотнее, но продолжал стоять у самой кромки прибоя, глядя на быстро темнеющий горизонт. На фоне серого неба порой проблескивали белые крылья, и воздух вспарывали пронзительные высокие крики. — Как ты думаешь, Диомед все еще жив? То есть птица, которой он стал? Драко подошел, встал рядом: — Может, и жив. Хотя вряд ли — за столько лет мало шансов не попасть на зуб какому-нибудь хищнику, или не пропасть в бурю, или еще что... — Ну да… У вас очень красивая вилла. Она фамильная, как поместье? — Нет, дед подарил ее родителям на свадьбу. Мы почти каждое лето здесь проводили до… до всего этого. “До нашего пятого курса”, — договорил мысленно за него Гарри и оглянулся на утопающее в темной зелени белоснежное здание. Уютное место для пикника — крохотная полянка с красивым видом на море, защищенная от ветра густыми зарослями, — нашлось прямо рядом с малфоевской виллой. Они славно пообедали и теперь бродили по берегу, решив из-за ухудшающейся погоды отложить знакомство с достопримечательностями Прованса на потом. — Летом здесь, наверно, вообще здорово, — Гарри подобрал довольно крупную красивую раковину. Живот уже мешал нагибаться, и он недовольно поморщился, выпрямляясь. — Черт, и это только начало… Малфой взял его под руку, притворно-сочувственно произнес: — Бедненький… Скоро станешь совсем неповоротливым… Будешь ходить, переваливаясь, как пингвин. Надо тебе костюм соответствующий, с белой манишкой. Гарри с силой двинул его локтем под ребра: — Не смешно. Драко ойкнул, прижал его руку плотнее, извиняющеся улыбнулся: — Зато я буду точно знать, что ты не свернешь себе шею, карабкаясь куда-то. Будешь сидеть себе дома, в тишине и покое… Красота! — Похоже, я всю жизнь так буду, в тишине и покое, — Гарри расстроенно вздохнул. — Тут на днях я выяснил, что все мало-мальски интересные мне занятия для меня запрещены: то чреваты стрессом, то требуют большой магической силы. — А чем тебе последнее-то мешает? — недоуменно спросил Драко. — Кажется, потенциал у тебя не маленький. Кто-то из девчонок, помню, на четвертом курсе вообще всерьез утверждал, что ты — будущий великий маг. — Я мог им стать, — не скрывая горечи, резко ответил Гарри. — Если бы оставался нормальным человеком. Когда-нибудь, если бы хватило ума и терпения, если бы полностью реализовал свой потенциал. А сейчас в попытках его реализовать я могу стать только бесприютным духом. Или рыбой. Или птицей. Но никак не великим магом. — А тебе обязательно надо им становиться? Обычная достойная жизнь тебя не устраивает? Обязательно быть кем-то исключительным? Гарри глубоко вдохнул, стараясь не злиться. Получалось плохо. Он вырвался вперед, остановился, отвернувшись от Малфоя: — До прошлого года я только и хотел, что этой самой обычной достойной жизни. Я хотел быть нормальным, таким, как все. Но целых семь лет я вынужден был демонстрировать себе и другим незаурядные способности просто для того, чтобы выжить. А когда я, наконец, поверил, что эти способности у меня есть, что я могу совершить что-то значимое, не воюя, не умирая и не убивая… Малфой подошел сзади, виновато сопел в затылок и молчал. — И теперь получается, что моим величайшим достижением так и останется смерть Волдеморта, — безрадостно закончил Гарри. — С тем же успехом я мог тогда и умереть. Драко схватил его за плечи и развернул к себе: — Не смей так говорить! — его ноздри гневно раздулись. — У тебя будет ребенок — одно это стоит того, чтобы жить! А что касается достижений — вспомни Ирвина Мэллори! Или тебе обязательно нужно прославление в газетах? Гарри вспыхнул: — Мне не нужно прославление! И не нужно становиться великим магом! Я просто хочу… добиться чего-то! Не просто потому, что так получилось, а своей головой, трудом и талантом! А ребенок… — злость вдруг схлынула, сменившись неуверенностью. — Я не знаю… Ну какой из меня отец? Будет хорошо, если он хотя бы не будет меня ненавидеть… Драко крепче сжал руки на его плечах, посмотрел в глаза с тревогой и решимостью: — Ты будешь хорошим отцом. И я… постараюсь… если ты мне позволишь. Я хочу остаться с тобой. С вами. — А твой отец? Он ведь будет против, — растерянно произнес Гарри. — Если он заставит выбирать, я выберу вас, — решительно сказал Драко. — Только тебе тогда придется поделиться со мной фамилией. — Если до этого дойдет, поделюсь, — и только потом Гарри понял, что сказал. — Черт, Малфой… Я что, сделал тебе предложение? — Предложение сделал я, а ты согласился, — Драко самодовольно ухмыльнулся и сгреб его в объятья. — Обратного хода нет, Поттер. — Не очень-то и хотелось, — проворчал Гарри, утыкаясь лицом в его плечо, чтобы не демонстрировать счастливую улыбку. Потому что ему и в самом деле не хотелось обратного хода. И в самом деле хотелось, чтобы Драко оставался с ним долго. Может, даже всегда. Видимо, до этого разговора Малфой все-таки чувствовал себя неуверенно, потому что в последующие дни он развил бешеную активность. Он занялся оборудованием детской. До сих пор эта комната так и стояла пустой, если не считать занавесок с зеленым лугом и старого, оставшегося еще от прошлых хозяев, дивана. Диван Малфой безжалостно уничтожил, занавески, побрюзжав о пошлости и аляповатости, все же оставил, и приступил к делу. Для начала он измерил комнату вдоль и поперек и целый день рисовал эскизы. Попытался было привлечь к оценке получившегося Гарри, но махнул рукой — тому все нравилось одинаково. Потом приволок откуда-то краску и малярные инструменты. Долго колдовал над ведерком, добиваясь идеального оттенка, и повелительно кивнул Кричеру: “Крась! И чтоб было тон в тон!” Краска была магическая, ничем не пахла и моментально сохла. Вечером Гарри зашел посмотреть, что получилось, и восхищенно ахнул: комната стала светлой и радостной, будто освещенной лучами невидимого солнца. Довольный произведенным эффектом, Малфой весь следующий день провел в Лионе, заказывая мебель. И если Гарри наверняка ограничился бы кроваткой и пеленальным столиком, то Драко заказал целый гарнитур, включая удобное кресло для присматривающего взрослого. — А ты бы табуретку с кухни приволок, да? — ехидно спросил он, когда Гарри удивился, зачем оно. — Иногда же подолгу придется сидеть с ребенком на руках. Спина отвалится, если кресла не будет. — Откуда ты все это знаешь? — Гарри смущенно почесал в затылке. — И как мы впихнем сюда все эти вещи? Комната же маленькая. — Я много общался с тетей Меди… и хорошо помню свою детскую. А насчет того, что комната маленькая — не зря же я ее мерил и заказал мебель так рано. Не беспокойся, все влезет, еще и место останется. — А сколько это стоит? — И об этом не беспокойся. У меня есть деньги… не так много, но есть. Дедушка оставил мне личный сейф с приличной суммой. На дом во Франции мне бы не хватило, но где-нибудь в Болгарии — вполне. Так что прорвемся, Поттер! Месяц, отведенный Гермионой на их уединение, пролетел незаметно. И так же незаметно к его исходу Гарри обзавелся уже очевидно беременным, большим и тяжелым пузом. — Ну ты и круглый стал, дружище! — потрясенно сказал Рон, вывалившись из камина. Гарри сложил руки на животе, прищурился: — Здравствуй, Рон! Думаешь, я без тебя это не заметил? — Ну вот, пожил с Хорьком и набрался плохого. — Рон сокрушенно вздохнул и боязливо ткнул Гарри пальцем куда-то в область пупка: — Ой! — Он настоящий, — подтвердил Гарри, с трудом удерживая серьезное выражение лица. — А где Гермиона? — Попозже будет. Ей что-то там надо утрясти во французском Министерстве. — Он все не сводил глаз с живота Гарри. — Ребенок уже это… пинается? — Еще как. Говорят, дальше еще хуже будет. Наверно, к родам я буду весь в синяках изнутри. А у вас что нового? Рон наконец огляделся и вопросительно приподнял брови. — Малфой в Ницце, — Гарри понял его без слов. — Мать попросила что-то сделать, у них там вилла. Сказал, что на весь день. — Фух, — облегченно выдохнул Рон и тут же спохватился, — то есть я знаю, что вы как бы помолвлены и все такое, но… — Он то же самое сказал, — фыркнул Гарри и надменно протянул: — Поттер, я знаю, что они твои друзья, но уволь — прямо сейчас я не настроен на близкое общение с ними. И мы не то чтобы помолвлены, — добавил он своим обычным голосом. — Просто… ну, решили жить вместе. А там посмотрим. — Это ты так думаешь... — Рон ухватил с блюда поджаристый пирожок: — Не возражаешь? А то я без обеда… То есть, я хотел сказать, Малфой-то наверняка считает себя помолвленным. — Ешь, конечно… Кричер, принеси чай! А насчет помолвки — мы не говорили ни о свадьбе, ни о прочих таких вещах… Так что вряд ли. — Не знаю, не знаю, — недоверчиво покрутил головой Рон. — Ну ладно, разберетесь сами. А как ты вообще? — Хорошо. Целитель говорит, все в порядке. — Гарри покраснел и понизил голос: — Еще он говорит, что, кажется, у меня начинают образовываться родовые пути. — Как это? — Рон непонимающе захлопал глазами. — Ну… как у женщин, — Гарри покраснел еще сильнее. — Чтобы ребенок вышел. Очередной пирожок застрял у Рона в горле. Он долго откашливался, пил воду, потом очумело встряхнул головой: — Да, Гарри… Прямо не знаю, что тебе и сказать. — Не говори ничего. Я и сам не знаю, зачем тебе это сказал, — Гарри с несчастным видом откусил от пирожка. — Наверно, чтоб хоть с кем-то поделиться. Не с Гермионой же... — А Хорь… то есть Малфою ты не говорил? — Еще нет. Я… стесняюсь. Рон почесал в затылке: — Но он же все равно узнает. — Ну да… Скажу, конечно… — Гарри вздохнул. — Но вдруг ему станет противно? Тебе вот как? — Гарри, не заставляй меня думать о тебе в таком плане! — страдальчески скривился Рон. — И не будет ему противно… может, даже наоборот… интересно… Две, э-э… — Спасибо, друг, я понял, — поспешно прервал его Гарри и воинственно добавил: — Между прочим, я чаще него бываю сверху! — Я бы обошелся без подробностей, — Рон сделал несчастное лицо. — Но кто, как не лучший друг, выслушает тебя, Гарри, и не удавит при этом! Посмеявшись, они перешли на другие, менее щекотливые, темы. Рон с Джорджем, оказывается, все это время вели весьма обнадеживающие переговоры с владельцем “Новых игр”. — У парня есть мозги, но нет фантазии, — увлеченно говорил Рон. — Он считает, что выкачал из идеи все, и, кажется, будет даже рад продать нам патент. Просто пока цену набивает. Но мы уже пораскинули мозгами, как это можно будет удешевить и увеличить возможности… В общем, если все выгорит, я, пожалуй, тоже смогу позволить себе такой домик, — он хозяйским взглядом окинул гостиную. — Я могу вложиться, — предложил Гарри. — Если, на твой взгляд, идея настолько перспективная. — Очень перспективная! И, честно говоря, ты бы нас очень выручил — не хочется изымать из оборота слишком много… Так я могу сказать Джорджу, что ты в доле? — Конечно, можешь! — Гарри удовлетворенно улыбнулся: хоть какой-то шаг к тому, чтобы начать увеличивать, а не только транжирить унаследованный капитал. Когда они прикончили пирожки и перешли к обсуждению меню на ужин, пришла Гермиона. Поахав над Гарри и поумилявшись над его животом, обитатель которого как раз решил, что пора размяться, она устало вздохнула: — Сколько сил эта бюрократия отнимает, просто ужас… Один договор уже второй месяц правим. И это пока только мы, младшие клерки… Гарри, а где Драко? Повторив, что Малфой придет только поздно вечером, Гарри повел друзей показывать еще не до конца обставленную детскую. Кроватка, люлька для дневного сна и комод еще не были готовы, но все остальное уже стояло на месте и радовало глаз. — Какая прелесть! — Гермиона чуть ли не визжала от восторга. — Все такое хорошенькое, компактное и в то же время практичное. Где вы заказывали? Гарри почесал в затылке: — Даже не знаю… Малфой сам занимался. Хочешь, спроси у него. — Спрошу, — кивнула Гермиона, бросив на Рона лукавый взгляд. — Когда-нибудь, может, пригодится… Рон густо покраснел и чмокнул ее в нос: — Может, даже раньше, чем ты думаешь… Кстати, Гарри решил вложиться в покупку “Новых игр”. — Правильно, — Гермиона энергично закивала. — Я думаю, у них большое будущее. — Согласен. — Гарри повел друзей в сад: — А теперь давайте покажу вам, какие цветы у меня уже расцвели! Они уже посмотрели и сад, и ближние окрестности, совместными усилиями приготовили ужин, а Малфоя все не было. Решив, что он задержался в Ницце и поест там, Гарри не стал ждать и позвал друзей к столу, но внутри уже зародилось беспокойство. Когда настало время ложиться спать, беспокойство переросло в тревогу. Поворочавшись в непривычно пустой кровати, Гарри осторожно, чтобы никого не разбудить, спустился вниз и бросил в камин пригоршню Летучего пороха: — Вилла Белая Звезда! Зеленое пламя вспыхнуло, и тут же, зашипев, погасло — камин на вилле был заблокирован. Подождав еще час, Гарри не выдержал и аппарировал. Оказался на пляже, недалеко от места, где они недавно устраивали пикник. Но попасть на виллу не смог: она была окружена непроницаемым, слабо светящимся с близкого расстояния, куполом Защитных чар. Окна были темны, не чувствовалось никакого движения — очевидно, там никого не было. Усталый, растерянный и ничего не понимающий, Гарри вернулся домой и почти до утра не мог уснуть: ребенок беспокойно ворочался, видимо, разделяя с родителем волнение и тревогу. Проснулся Гарри ближе к обеду и по несмятому белью рядом понял, что Драко еще не возвращался. Посланный к нему с письмом Грей улетел и пропал. Тогда тревога переросла в страх, и, наспех позавтракав, они втроем отправились в Ниццу, в Аврорат. — Никаких происшествий вчера и прошлой ночью не было зарегистрировано, — скучающим тоном ответил им дежурный. — Может быть, молодой человек захотел навестить родных или друзей? Он ведь англичанин? Вы проверяли? — В самом деле, Гарри, — сказала Гермиона, когда они, так и не добившись ничего, вышли из Аврората. — Может, Драко в Меноре? Поэтому и сова так долго не возвращается? — Он туда не собирался… Что ему там делать? — Может, решил поговорить наконец с родителями. Объявить о помолвке… — Не обсудив это со мной? — Ну, мало ли, — Гермиона неуверенно качнула головой. — Кто знает, как у них принято… В таких старых семьях свои традиции, посторонним о них не рассказывают. — Он бы мне сказал, — возразил Гарри, но уже начал сомневаться. Может, Драко решил сначала поговорить с родителями, а ему сказать потом, если все пройдет хорошо... Да и мало ли что могло случиться? Вдруг кто-то там заболел? Пока друзья были с ним, он даже не очень волновался. Только чаще обычного смотрел на камин и прислушивался к неожиданным звукам. Но, оставшись один, уже не мог больше думать ни о чем другом. А когда вернулся усталый и злой Грей с так и не отвязанным письмом, Гарри окончательно уверился — с Драко что-то случилось. Он долго не мог заснуть, перебирая варианты действий, но так и ничего не решил. Оставалось только ждать новости из Англии: Гермиона обещала навести справки в Аврорате, и Гарри отправил с ней письмо миссис Тонкс с просьбой спросить о Драко у Нарциссы. К обеду следующего дня прилетела сова от Гермионы с позавчерашним номером “Ежедневного пророка”. К газете прилагалась записка: “Гарри, прежде чем что-то делать, свяжись со мной!” “Пророк” Гарри разворачивал с холодеющим от дурного предчувствия сердцем, и не зря. Половину первой страницы занимала обычная маггловская фотография, на заднем плане которой красовался отель “Негреско” в Ницце, а на переднем — заключившие друг друга в нежные объятья Гарри Поттер и Драко Малфой. Лица были сняты в профиль, но узнавались с лету. Гарри грязно выругался, злясь больше на себя, чем на неизвестного фотографа — идиот, не озаботился маскировкой, понадеялся на то, что в толчее маггловского города его никто не узнает… Он отлично помнил эту прогулку по Английской набережной, даже дословно помнил то, о чем они в этот момент говорили. Гарри полушутя предложил Драко переночевать в “Негреско”, чтобы почувствовать себя “белыми людьми”, на что последний ответил целой отповедью: что в жизни не переступит порог маггловской ночлежки, и что сорить деньгами для самоутверждения — дурной тон. — Ты типичный нувориш, Поттер. Чего доброго, скоро начнешь скупать бриллианты размером с булыжники и прочие блестящие вульгарные цацки. Ничего, я за этим прослежу. Но на фото видны только взгляды и улыбки, и можно решить, что они возносят друг другу дифирамбы и клянутся в великой и вечной любви. Заголовок был соответствующий: “Сила любви Гарри Поттера”. Текст Гарри даже не стал читать, хватило подписи: “Рита Скитер”. Теперь многое становилось понятным. — Значит, Люциус вынул голову из задницы, — вслух проговорил Гарри, сминая в руках злополучную газету. — Лучше бы он в ней и оставался! Может, задохнулся бы… Интересно только, как он вытащил Драко из Ниццы? — Мастер Драко — только наследник, — Кричер боязливо прижал уши. — Мистер Люциус — глава рода. Дома рода и эльфы подчиняются мистеру Люциусу. Ну, конечно. Взбешенному статьей старшему Малфою стоило только приказать домовику дождаться Драко на вилле и перенести его в Менор. Кричер, вон, регулярно наведывается на Гриммо: в отличие от человеческой, эльфийская аппарация, кажется, вообще не имеет ограничений по расстоянию… А уж у себя в поместье Люциус наверняка нашел способ запереть сына. Гарри не склонен был недооценивать возможности человека, являющегося одновременно главой древнего чистокровного рода, опытным темным магом и Упивающимся Смертью. Грей даже не смог отдать письмо — значит, Драко наглухо изолирован от мира. Что же делать? Мелькнула было мысль не делать ничего, предоставить Малфоям разбираться самим, но Гарри решительно ее отмел. Что бы Драко ни решил, он должен решить это сам. Он не должен сидеть взаперти, не имея возможности даже сказать: “Прощай, Поттер, наша встреча была ошибкой”. И… Гарри погладил живот — он тоже имеет кое-какие права на Драко. Тот сам дал их ему, и Гарри не намерен отказываться от них по своей воле. — Кричер, — спросил он, — ты можешь перенести меня на Гриммо… или лучше сразу к миссис Тонкс? — Кричер может, но хозяину будет плохо. Хозяину лучше воспользоваться камином, если он не хочет причинить вред себе и наследнику. — Черт… ладно. Подавай тогда обед. Вряд ли я смогу поесть до вечера. По Министерству Магии Гарри пробежал как можно быстрее, глубоко надвинув на лицо капюшон и наложив на себя самые мощные Отвлекающие чары. Даже не стал искать Гермиону, отправил только записку: “Не волнуйся, в Малфой-менор я без вас не полезу”. Увидев его, Андромеда ахнула: — А я только что собиралась тебе написать! Нарцисса до сих пор не ответила, даже не знаю, что и думать... — Ясно, — Гарри устало опустился в кресло. Хорошо, что Кричер не согласился его аппарировать: даже дальнее каминное перемещение изрядно его вымотало, и ребенок ворочался так, что живот ходуном ходил. — Тебе плохо? — миссис Тонкс метнулась к нему. — Нет, ничего страшного, — Гарри погладил живот, пытаясь успокоить недовольное дитятко. — Просто мутит немного после каминов. Как вы думаете, Драко в Меноре? — Я почти уверена в этом, — вздохнула она. — Нарцисса говорила, что конфликт с сыном встряхнул Люциуса. Видимо, до него наконец дошло, что ниже падать некуда и надо уже выплывать наверх. Он перестал пить, занялся делами, начал интересоваться окружающим… А эта статья — кстати, ты ее видел? — конечно, должна была вывести его из себя. Драко — его единственный наследник, надежда рода, наверняка Люциус уже подобрал ему невесту, не удивлюсь, даже если провел предварительные переговоры. Хотя, лучшей партии, чем ты, ему не найти. Я не сомневаюсь, что умом он прекрасно это понимает, но вот самолюбие… Оно у него и так изрядно пострадало, а тут еще один удар... В таком состоянии сложно воспринимать разумные доводы. — А миссис Малфой почему не отвечает? Он ее тоже запер? — Это вряд ли… — Андромеда задумалась. — Скорее, Нарцисса слишком зла на него и отстаивает интересы сына и будущего внука. — Вы ей рассказывали обо мне? — Гарри неприятно удивился. — Нет, конечно. Но Драко ведь наверняка рассказал! Ведь ребенок — это то, ради чего даже Люциус Малфой должен поступиться принципами! — Он лишится магии, если расскажет, — пересохшими губами проговорил Гарри. До него только сейчас дошло, что Драко не сможет рассказать о ребенке, не упоминая о встрече, на которой тот был зачат. — Я так и не снял с него клятву… Черт… — Если Драко не рассказал о твоей беременности, Нарцисса, скорее всего, поддерживает мужа, потому и не отвечает. — Миссис Тонкс строго взглянула на Гарри: — Ты должен освободить Драко от клятвы. Иначе… может быть всякое. — Я понимаю, но как? В Менор наверняка невозможно попасть… Я мог бы попробовать, вообще-то… — Нет! — она вскинула руку. — Не нужно. Возможно, ты сможешь, но рискуешь навредить себе. Отправь Патронуса, Гарри. У тебя ведь очень сильный Патронус. — Был сильный, — Гарри вздохнул, вспоминая нужные движения палочки. — А сейчас даже не знаю, получится ли… Значит, надо подумать о чем-то радостном… Щеки потеплели — в памяти сразу возникла полутемная маленькая спальня, белокожий, словно светящийся изнутри Малфой, его потемневшие от страсти серые глаза, взмокшая белая челка… Жар тел, крепость объятий, прерывистое дыхание, острая, жгучая вспышка удовольствия, томные поцелуи после… — Экспекто Патронум! Из кончика палочки послушно выстрелило серебряное облако, превращаясь в огромного оленя. — Иди к Драко Малфою, — сказал Гарри. — И скажи: “Драко Люциус Малфой! Я, Гарри Джеймс Поттер, освобождаю тебя от клятвы о молчании!” Сохатый кивнул, вытянулся в светящуюся полосу и исчез. — Ну вот, теперь подождем, — Андромеда похлопала Гарри по руке. — Не переживай, все образуется. Если надо будет, я Цисси из-под земли достану. А пока давай чаю попьем, поговорим… Давно мы не виделись. — Давно… А где Тедди? — Гарри наконец вспомнил о крестнике. — Его Молли в Нору забрала на весь день, — улыбнулась Андромеда. — Говорит, что скучает по малышам и перед внуками потренироваться надо. С утра я так была довольна, что наконец будет время на давно откладываемые дела, просто на отдых, а сейчас уже скучаю по этому сорванцу. — А это точно сработает? — снова забеспокоился Гарри. — Я имею в виду, послание через Патронуса? — Сработает, так уже делали во время войны, — Андромеда выглядела совершенно уверенной. — А вдруг уже поздно? Вдруг Драко уже проболтался? — Вот это вряд ли. Перестань беспокоиться, Гарри! Во-первых, Драко — не ты, у него намного более трезвая голова. И, уверяю тебя, меньше всего на свете он хочет стать сквибом. А во-вторых, в этом случае Нарцисса уже была бы здесь. Возможно, даже вместе с Люциусом. Лучше пойдем пить чай, Тинки уже накрыла на стол. Миссис Тонкс хотела, чтобы он остался на ночь, но Гарри отказался — невыносимо захотелось домой. В свой собственный дом, маленький, уютный, изученный до последней половицы, всего за несколько месяцев ставший совсем родным. Даже одиночество в нем переносилось легче. Кричер, чувствуя настроение хозяина, весь вечер не совался под руку, тихо шуршал чем-то на кухне. Но, когда время приблизилось к полуночи, стал маячить на периферии зрения, глядя с укоризной и беззвучно шевеля губами. Гарри, в общем-то, сам не знал, почему продолжает сидеть и ждать — Министерство Магии давно закрылось, Малфой сегодня уже точно не вернется… если вообще собирается возвращаться. Кто знает, что ему наговорил отец… хотя ведь Драко обещал! Он обещал, что выберет Гарри и их ребенка. Но… вдруг ему просто не оставили выбора? Может, все-таки стоило попробовать попасть в Менор? Почему-то казалось, что аппарировать на расстоянии видимости Гарри не смогут помешать никакие щиты. Даже мелькнула мысль пойти попробовать — на вилле. А если все же не получится, можно было бы попытаться трансфигурировать на расстоянии что-нибудь в большую, яркую надпись. «Драко, я здесь!», например. А что, коротко и ясно… клумбу какую-нибудь… Это-то наверняка должно получиться. Что ж, если Драко и завтра не придет... Ребенок заворочался, недовольно пинаясь. Гарри попробовал его утихомирить, потом все-таки лег. Думал, что не сможет заснуть, но усталость взяла свое — почти сразу он провалился в крепкий, наполненный сновидениями, сон. Снова снилось море, кажется, тот же самый берег, что в самом первом видении. Но его трудно было узнать — вместо пустынного пляжа и глухого леса раскинулся довольно большой город. Гарри как будто парил над ним, потом камнем упал вниз, опустился на черепичную крышу, глядя, как в тесном внутреннем дворике разговаривают двое. — “Светлый Олимп недоступен нам ныне, герои, — читал с потрепанного пергамента мальчишка лет тринадцати. — Время прошло для того, чтоб равняться с богами. Помните сами и детям своим передайте — горько бессмертие тех, кто земли не касаясь, вечно витать обречен. Подвиги славные истинно смертным оставьте. Сами же тщитесь забыть о сверкающем небе — боги ушли, и нет им ныне здесь места. Также нет места и нам, их несчастным потомкам, если серебряный блеск вдруг в крови пробудится. Помните сами и детям своим передайте!” Мама, что это за чушь? — Это не чушь, Мариус! — дородная женщина отвесила ему звонкий подзатыльник. — Это завещание нашего предка, великого героя Диомеда! — Диомед — наш предок? — зеленые глаза мальчишки округлились. — Но отец никогда… — Причем тут твой отец? Диомед — мой предок, а следовательно, и твой. — А почему ты раньше не говорила? — Мариус едва не подпрыгивал от возбуждения. — Это же так… так… Я тоже хочу быть, как он! — Вот потому и не говорила, — женщина надавила ему на плечо, заставляя сесть. — Надеялась, что ты вырастешь тихим и спокойным, как твои сестры… но увы. Сядь и слушай! То, что она рассказала сыну, Гарри было уже знакомо. Он знал даже больше — о беременности Диомеда женщина не упомянула, видимо, об этом или уже забыли, или вообще не знали. Поэтому Гарри слушал вполуха, больше концентрируясь на Мариусе. Мальчишка выглядел сначала восторженным, потом на его лице все больше стало проступать разочарование, а в конце рассказа — упрямство. — Почему Диомед не стал искать Олимп? — спросил он. — Я бы нашел! Он же не так уж и далеко, в Элладе! — Глупый, — мать погладила его по голове. — Это наш Олимп, земной, обычная гора. Светлый Олимп, Олимп богов находится где-то в другом мире… неужели ты думаешь, что имея выбор, Диомед стал бы превращаться в птицу? Ты ведь не хочешь себе подобной участи? Мариус неуверенно шмыгнул носом. — И поэтому пойдешь в ученики к дяде Квинту, — она продолжала напирать. — Станешь хорошим плотником, женишься, нарожаете с женой детишек… Чем плохо так жить? — Так скучно, — Мариус выпятил нижнюю губу. — Это ты сейчас так думаешь, — уверила его мать. — Вот смотри: будет у тебя жена, такая, как Авила с соседней улицы — красивая, золотоволосая, веселая… Разве с такой будет скучно? Думаю, что не будет. Мальчик покраснел и кивнул. — То-то, — женщина взъерошила его непослушные темные волосы. — А стих этот заучи и повторяй про себя, не забывай о нем никогда… Со временем сам все поймешь... Тут Гарри оторвался от крыши и полетел к морю. Солнечные блики на воде сверкали так ярко, что он на мгновенье ослеп, а потом на него обрушилась теплая, ласковая волна, обнимая всего, от макушки до пяток. — Гарри, — шепнула волна голосом Драко. — Проснись, Гарри… И он проснулся, уже зная, что увидит. Драко сидел на краю кровати, тихонько водил пальцами по его лицу и улыбался. — Привет, — Гарри поймал его руку, прижал к своей щеке. — Я не ждал тебя раньше утра… Как ты здесь очутился? — Мама дала мне палочку, и я сразу аппарировал, — Драко передернулся. — Через пять точек, чуть наизнанку не вывернуло, до сих пор трясет и мутит. — А как отец? — Гарри зашевелился, но Драко придавил его обратно: — Лежи, я сейчас тоже лягу… Отец… я думал, его удар хватит… Когда твой олень появился, я им сразу все вывалил. Они до позднего вечера спорили, потом мать принесла мне палочку и сказала, что отец заперся в кабинете. Просила подождать до утра, но я не смог… Он разделся и скользнул под одеяло. Обнял Гарри обеими руками, уткнулся лицом в его плечо: — Спи. Поговорим завтра. Я теперь никуда от тебя не денусь.