Разговоры в темноте

Букер сидит и ожидает очередного «посетителя». Никакие мысли не посещают его голову, но сердце ДеВитта предчувствует что-то плохое. Абсолютная тишина, никакого звука шагов за дверью. «Неужели никто не придёт?» - думает Букер с облегчением. Но не успевает он обрадоваться, как за дверью слышатся тихие шаги. Это были не ровные и дружные шаги Лютесов, не уверенные шаги Фицрой, даже не легкие шаги Элизабет, сопровождаемые тихим цоканьем каблучков. Внутри Букера все холодеет. Дыхание перехватывает от появляющихся чувств, в то время как медленные шаркающие шаги все приближаются. Скрип двери. Не поздоровавшись, даже не кашлянув в знак своего прихода, Комсток, шаркая ногами, проходит в комнату и садится напротив ДеВитта. Они молчат минуту, две… - Ну и? – не выдержав, спрашивает Букер, небрежно бросая каждый звук. Комсток молчит. Букер фыркает и откидывается на спинку своего кресла. Ему тоже не особо хочется говорить с Комстоком. - Фицрой уже побывала тут? – наконец подает голос Комсток. - Да, мы как раз говорили о том, как бы вы перегрызли друг другу глотки, - усмехается ДеВитт. Комсток не отвечает. - А ведь странно, - продолжает Букер, - хоть вы и грызетесь, как собаки, крови на ваших руках немерено. - Но и на твоих руках её вполне достаточно, - холодно произносит Комсток. Букер нервно вздыхает. - Только не надо старых песен... - Почему же? - спрашивает Косток. - Ведь... - Я же сказал не надо! - резко и неожиданно громко произносит он, вскакивая со своего места, но тут же бессильно падает обратно и закрывает лицо руками. В комнатушке опять воцаряется напряженная тишина. ДеВитт так и сидит, закрыв лицо обеими руками. Не слышно ничего, кроме дыхания людей в комнате и.. пения соловья? Букер медленно поднимает голову и нервно хихикает. Он думает, что просто сходит с ума от всего этого. - Прекрасные птицы, эти соловьи, не так ли? - нарушает молчание Комсток. - Да уж, - ухмыляется Букер, который просто не мог не вспомнить Соловья, охранявшего Элизабет. ДеВитт нервно ерзает в кресле, пока его "гость" мирно сидит. И опять Захария заводит старую шарманку: - Помни, ДеВитт, что ты, что я - один и тот же человек. Каждый из нас шел на жертвы для достижения своей цели. - Я шел на все это ради Анны. Букеру не хочется снова выслушивать болтовню Комстока. - Элизабет, - со вздохом говорит Комсток, - сколько надежд я на неё возлагал. Букер снова ухмыляется. Разговор сегодня явно не клеится. - Где ты, там и кровь, ДеВитт, - монотонным голосом продолжает Комсток. - Хватит повторять мне одно и то же, - сквозь стиснутые зубы произносит Букер. Он чувствует, как его заполняет злоба, как кровь вскипает. Букер впивается пальцами в подлокотники своего кресла. Пение соловья до сих пор проникает сквозь завесу мрака в душную комнату, заставляя Букера вспоминать о событиях в башне агнца. И впервые Букер ловит себя на мысли, что дает волю внутренней злобе. Он перестал держаться так же сдержанно, как Роберт, зато легко вспыхнул так же, как Дейзи. Он определенно устал, определенно не хочет видеть ни Лютесов, ни Фицрой, а тем более Комстока. Но частичка каждого из них навсегда с ним. - Все, хватит с меня, - Букер встает и спешно покидает комнату. Комсток пребывает в своих мыслях ещё пару минут, хотя в этом душном пространстве, до краев наполненном тишиной, минута - понятие растяжимое. Наконец, с тяжелым, усталым вздохом Захария поднимается и медленно покидает комнатку.