Разговоры в темноте

Букер сидит в комнате, невидяще уставившись в одну точку. Голова, тяжелая от мыслей, склоняется к груди. Мужчина тяжело и крайне устало вздыхает. Он устал, устали Лютесы, так и не нашедшие ответ на свой вопрос. Устала Дейзи, устала от войны. Устал от кровопролития и Комсток. Букер поднимает голову, только заслышав приглушенные шаги. Тихо цокая каблучками, к комнате приближается очередной гость. Последний и самый приятный гость. Дверь открывается с тихим скрипом, который в густой тишине кажется невероятно громким. Звук шагов хоть и кажется громче, но не так режет слух. Левая, правая, левая, правая… Элизабет легко, словно птичка, влетела в эту душную, темную клетку. Закрывается дверь, девушка садится напротив мужчины, поправляет юбку и вздыхает, чтобы тут же начать говорить, но раскаленный предыдущими гостями воздух неожиданно опаляет легкие, в горле пересыхает, слова уже не в силах слететь с её губ. - Как же душно…, - тихо произносит она. На губах ДеВитта появляется еле заметная улыбка. Он просто рад. Он просто чертовски рад слышать её голосок. Но где-то в груди что-то странно сжимается, заставляя волноваться по неизвестным причинам. - Знаешь, мне снился Париж, - Элизабет улыбается, что слышно по голосу. – И ты тоже. Но не один. - С кем же? Букеру почему-то трудно произнести всего три слова. - С малышкой. Как же мило ты смотрелся с малюткой на руках, Букер! Он опускает голову, поджимает губы и подавляет в себе тяжелый, почти болезненный вздох. С малюткой? О чем она? - Анна…, - тихо и задумчиво произносит девушка, - Анна.… Да, кажется так. Её звали Анна. Как же ласково звучало это имя! Она восхищается, вспоминает свой сон, пока он ощупывает карманы в поисках платка. Анна, Анна… Точно, её звали Анна. Его маленькая дочь. Элизабет, Элизабет… Он произносит имя сидящей напротив девушки по слогам, еле шевеля губами. Смысл этого имени словно утерян, ДеВитт просто вновь пытается найти его. Элизабет… Его взрослая дочь? - Чертов платок, - тихо проговаривает он, голос наполнен раздражением. - Держи. Она протягивает ему платок, тот легко касается руки мужчины. Букер осторожно принимает его, тихо благодарит девушку. Белоснежная, легкая, чистая ткань покрывается темными пятнами крови. Они не видят этого. Букер невольно думает о том, как нежная, чистая Элизабет однажды тоже покрыла руки кровью. - Ты не замечал меня, - продолжила девушка.- Я была призрак. Только ребенок был настоящим, но не я. Здесь и сейчас была только Анна. А я.… Как будто попала не в тот разрыв. Букер вновь подносит платок к носу. Надо как-то прекратить это, но он молчит даже с ней. - Удивительный сон, - отзывается он, откидываясь на спинку стула. – А мне… А мне мало что снится. - Мало? - Почти ничего. Или я просто не помню. В основном я вижу только тьму. Вокруг всё черное, ничего не видно. Она ненадолго погружается в раздумья, а в комнате снова царит тишина. Проходит пара минут, после Элизабет подает голос. - Я хочу, чтобы ты увидел мой сон. Ты с маленьким ребенком на руках… Полный отцовской любви взгляд, ты так осторожно держал её на своих руках, Букер! Так, как будто даже легкое дуновение ветра могло ей навредить. Так видно было эту любовь. Укутал её и не хотел отпускать. Она улыбается. Она радуется и умиляется. Но тишина, проскочившая перед ними всего за какие-то пять секунд, меняет её настроение. Голос тише, улыбка становится грустной. - Мне бы хотелось почувствовать настоящую отцовскую любовь. Проходит ещё пара минут, Элизабет тихо поднимается со своего места. На прощание она крепко обнимает Букера, вновь желает ему увидеть такой же сон и уходит. Улыбка застыла на губах ДеВитта, он слушает тихое цоканье каблучков. Звуки шагов Элизабет стихают, Букер ещё улыбается каким-то своим мыслям. Но проходит минута, и он неожиданно ловит себя на мысли, что дверь не скрипнула. Не было этого противного звука. Но и шаги Элизабет стихли за его спиной, а ведь появилась она перед ним. Букер оборачивается и щурится, пытаясь понять, действительно ли в маленькой комнате есть ещё одна дверь. Он долго всматривается, прежде чем подняться со стула. Рука осторожно касается деревянной поверхности, пальцы медленно скользят вниз и натыкаются на ручку. Может, это выход? А Элизабет просто снова попала не в тот «разрыв».