Игры Богов

Примечания и пояснения: Один (Вотан) — отец верховных богов — асов и мудрейший из них, изобретатель поэзии и магии, бог войны, боли и победы, грома и молнии, главный бог, царь асов, хозяин Вальхаллы. Однажды, чтобы постичь силу рун, он, принеся самого себя в жертву, девять суток провисел на стволе ясеня Иггдрасиля, прибитый к нему своим же копьём Гунгнир. Он же Станислав Михайлович Карпов. Видар — в скандинавской мифологии молчаливый бог, ближайший помощник Одина. Воин и герой сказаний, победитель ужасного волка Фенрира. Он же Юра Пономаренко. Тор (Донар) — бог грома, своим молотом повергающий великанов — врагов асов и других чудовищ, покровитель кузнецов, защитник Мидгарда. Он же Дима Воронов. О, этот неловкий момент, когда… Увидев входящих в зал асгардцев, Паша поперхнулся и, закрыв ладонью лицо, отчаянно и глухо простонал: — Ё-ё-ё… Догадывался же! Заранее ощущал жопоболь, но легкомысленно отмахнулся от недоброго предчувствия, списав беспокойство на излишнюю мнительность. А зря! Неспроста всё же свербело между лопаток, и яростно протестовал здравый смысл. Не подвела чуйка! И что теперь? Похоже, переговоры закончатся, не начавшись… Гости, группа крепких молодых мужчин в строгих деловых костюмах, помрут со смеху прямо там, у порога, рассмотрев встречающих их хозяев. Паша замер в ожидании неминуемого взрыва хохота, но… Ничего не произошло. Ни один посторонний звук не разорвал трубное пение фанфар, приветствующих высоких зарубежных послов. Подавив морально-волевым желание испариться на месте, Ярила осторожно убрал руку и украдкой огляделся вокруг, стараясь пока не обращать внимания на входящих варягов. Подавляющее большинство, судя по всему, разделяло его настроение. Спектр выражений на застывших лицах колебался от тоскливого «Бля-яя… Ну мы и лохи!» до бессильно-скорбного «Пизде-е-ец!». Славяне отчётливо представили, как смотрится рядом с тёмными официальными костюмами их нафталиновый маст-хэв. Отличились, ничего не скажешь! На фоне всеобщего замешательства весьма подозрительно выглядело абсолютное спокойствие Дживы. Ирина Сергеевна словно и не замечала начинающейся в рядах тихой истерики. Поправив складки парчового облачения, Владычица гордо приподняла подбородок, выпрямила спину и с поистине царским высокомерием замерла, ожидая, когда гости подойдут ближе к трону. Не менее невозмутимой смотрелась и Мара, что, в общем-то, и не ново. Морана редко проявляла эмоции на публике, предпочитая кулуарные разборки и головомойки тет-а-тет. Удивительно было другое. Лишь эти барышни (не считая Леля, которому вообще всё похуй, если дело не касается его лично) держались, как ни в чём не бывало, что могло означать только одно — имеет место быть какой-то замысел, интрига, истинный смысл которой понятен исключительно двум закадычным подружкам. Так-так… И что же это значит? Паша повернулся к лучшему другу, но, судя по офигевшему лицу, Рома сам — ни ухом ни рылом. Занятно… Быстро соображающий Ярила, кажется, начал догадываться о хитрой тактике правительницы. Фактор неожиданности… Ошеломить. Сбить с толку. Деморализовать. Ну, Зяма! Наполеон! Жгучее любопытство мгновенно вытеснило неловкость первых секунд, и Паша с откровенным интересом взглянул на асгардцев. Ну и как им тюнингованный приём? Надо отдать викингам должное, они выдержали испытание с честью. Идущий впереди невысокий коренастый дядька вообще не обращал внимания на выстроившуюся по обеим сторонам толпу. Он словно прогуливался по родовому замку, где все эти скоморохи и ряженые — не более чем привычные и порядком надоевшие детали знакомого интерьера. Ни один мускул не дрогнул на тонкогубом властном лице. Орёл! Ну, а как иначе? Суровый Один! Говорят, он как-то девять суток провёл, подвешенный на волшебном дереве, прибитый к нему собственным же копьём. Так что… Кто на суку висел, тот в цирке не смеётся… Справа от Одина печатал шаг высоченный детина с буйной чёрной шевелюрой и грубой, словно вырубленной топором, физиономией. Вот уж кому с трудом удавалось сдерживаться. В его тёмных глазах легко читалось весело-изумлённое: «Хуясебе Хэллоуин! Куда мы попали?» Великан крутил башкой, с интересом разглядывая собравшихся, и изо всех сил поджимал губы, стараясь не заржать. Хотя, чья бы корова мычала! На плече гигант тащил здоровенный молот, огромный и тяжёлый даже с виду. Древняя, как мир, железяка смотрелась до неприличия нелепо в контрасте с дорогим дизайнерским костюмом, но самого здоровяка, надо полагать, это нисколько не смущало. Он крепко сжимал ручку молота и, казалось, даже не ощущал тяжести, лежащей на обтянутом пиджаком литом богатырском плече. Чуть позади Одина, след в след, шёл светловолосый молодой мужчина среднего роста с совершенно бесстрастным, невозмутимым лицом. Рядом со своим огромным напарником он мог бы показаться субтильным, если бы не широкие плечи и сильные крепкие руки, которые не мог скрыть даже плотный тёмно-серый пиджак. Выражение «ладно скроен» очень точно подходило под описание его гармоничной внешности, и Паша невольно залюбовался чуть выдвинутым вперёд упрямым подбородком, ровным длинноватым изящным носом и чётко очерченными узкими твёрдыми губами. Северянин походил на дикую кошку, так гибка и стремительна была его скользящая походка, а настороженный прищур больших зелёных глаз только усиливал сходство с опасным и безжалостным хищником. Блондин методично сканировал окружающее пространство, считывая с лиц настроения и помыслы, словно профессиональный секьюрити. Не вызывало сомнений: парень мгновенно отреагирует на любую неожиданность и при малейшей угрозе молниеносно превратится в машину убийства, способную смести со своего пути всё, что так или иначе сможет представлять опасность. Боец. Витязь. Воин… Хорош, зараза! Светловолосый тем временем повернул голову в сторону сидящего на скамейке бога солнца, окинул его спокойным внимательным взглядом и отвернулся. А Паша… Паша почувствовал себя облапанным. Да-да, чёрт возьми! Облапанным! За какие-то короткие секунды его словно ощупали с ног до головы, изучили, оценили и небрежно отложили в сторону. Блядь! Ну нихера себе! Ярила даже опешил от такой наглости. С одной стороны, хотелось встать и незамедлительно дать в морду. Никто и никогда раньше не позволял себе так дерзко и бесцеремонно рассматривать верховное божество. Глянул — словно девку дворовую потискал… Сука скандинавская! С другой же… Этот скользнувший по нему недолгий, но цепкий взгляд вызвал у Паши живейший интерес. Северянин выглядел равнодушным и холодным, как ледяной торос, но Ярила был почти уверен, что вся эта показная бесстрастность — не более чем маска, ширма, прикрытие чего-то глубокого, сильного, пылкого… Не может парень с такими глазами оказаться промороженным насквозь. Вот, хоть убейте, не может! У бесчувственных глыб не бывает такого взгляда — лучистого, пронзительного, прозрачно-зелёного, словно морская вода под полуденным солнцем. Паше вдруг всей душой захотелось узнать, что же скрывается за фасадом невозмутимости, разгадать тайну, тщательно оберегаемую в бездонной глубине этих выразительных глаз. Ярила почувствовал лёгкое головокружение и пока несильное, но всё же ощутимое покалывание в кончиках пальцев — первые признаки нарастающего возбуждения. Он должен рассмотреть поближе это необычное явление, выяснить, насколько ровно и спокойно может биться под горячей ладонью столь храброе сердце, испытать на крепость непробиваемую броню демонстративной сдержанности. Он должен заглянуть в эти глаза, попробовать на вкус упрямые волевые губы. Загадочное дитя фьордов разбудило нешуточный азарт, а его поведение стало открытым вызовом, и, кажется, Ярила на пороге чего-то нового, заманчивого, неожиданного… Сегодняшний праздник принесёт немало удивительных открытий, неизгладимых волнующих впечатлений. Солнечноликий бог не упустит возможность испытать свои злато-огненные, не знающие промаха стрелы.