Игры Богов

Ночь, бархатным покрывалом опустившаяся на центральный холм, придавала неповторимо-сказочный, загадочный вид чудесному пейзажу, открывающемуся с главного балкона Терема. Сияющая иллюминация дворца отражалась в тёмной воде огромного озера, раскинувшегося у подножья пологой горы, а на дальнем краю водной глади сплошной чёрной стеной вставал вековой еловый бор. Разлитое в воздухе благоухание анемонов и ранней мать-и-мачехи, ковром покрывающих холм, добавляло ещё больше очарования и без того прекрасной, тихой, беззвёздной ночи. В других обстоятельствах Паша непременно завис бы на окружающей красоте и с удовольствием помечтал бы о чём-нибудь слащаво романтичном, но сейчас он был слишком занят, крутясь в спектре испытываемых эмоций, да и времени на пустые мечты категорически не оставалось. Хозяева и гости полным составом высыпали на открытую площадку, и ему пришлось поработать локтями, протискиваясь к балюстраде. Заняв место в первом ряду, Паша заозирался в поисках напарника по шоу и ухватил взглядом Видара, который, как оказалось, тоже вышел на балкон и даже успел расположиться в паре шагов позади, буквально за спиной бога солнца. Тора поблизости не наблюдалось, и Ярила как-то сразу приободрился, повеселел и с удовольствием оглядел скандинава с ног до головы. Юра стоял, скрестив на груди руки и широко расставив ноги, по-видимому, в своей излюбленной позе, и от взгляда, брошенного на заметную, отчётливую выпуклость, туго натянувшую ткань брюк пониже ремня, у Паши опять жадно засаднило губы, и мигом вспотели ладони. Да что же это такое, в конце концов! Соберись, Ткачёв! Что ты вспыхиваешь, как гормонально нестабильный малолетка! Соберись! Ты на службе! Первым делом, как говорится, самолёты… С заметным сожалением заставив себя отвернуться, Ярила поискал глазами Леля. Где охламона носит? Давно пора на месте быть, вон Джива как негодующе губы кривит. Влетит им за задержку, точно влетит. Где же Сашка? Словно услышав мысленный призыв, в проёме балкона нарисовался Степнов. Демонстративно проигнорировав недовольный взгляд Великой Матери, бог любви вальяжной походкой направился к Паше, а вслед за ним, в нескольких шагах — держите меня семеро! — послушно тащился Один с непередаваемым выражением лица. Вот это поворот! Ну, Санька, ну, стервец! Неужто зацепил-таки несгибаемого и железного? Судя по мизансцене, не только зацепил, а, похоже, уже и поводок накинул. Талант! Вот у кого уроки флирта надо брать! Раз, и в дамки! Ловкий засранец! Влёт, на ходу оценив стоящего за Пашиной спиной Видара, Лель хитро подмигнул и показал Паше поднятый вверх большой палец. Отличный выбор, мол… Всецело одобряю и приветствую. Говнюк внимательный! Всё успел разглядеть. Ярила наклонился и, пнув продувную бестию локтем в бок, насмешливо прошептал в прикрытое ромашками ухо: — Ты, смотрю, тоже время зря не теряешь, мелкий. Убери-ка мнение со своего лица и давай, доставай свою дудку, а то Сергеевна с нас точно шкуру спустит. И так уже с началом затянули. Паршивец довольно ухмыльнулся, встал рядом, плечом к плечу, поднёс к губам свирель, и над головами собравшихся разлилась, потекла звучная божественная мелодия, полная совершенной гармонии: торжествующая, величественная, прекрасная. Ну что тут ещё скажешь? Гений! Мастер! Умеет же до самого сердца достучаться. Ишь как выводит чисто, шельма! Ярила глубоко вдохнул, сосредоточился, и, поймав ритм, взмахнул руками, посылая ввысь первый залп праздничного салюта. Темп музыки постепенно плавно ускорялся и, повинуясь тактам, над балконом расцветали всё новые и новые огненные букеты, озаряя ночное небо радужным ярким многоцветьем. Гроздья огней золотили пространство, превращаясь под искусными руками бога в диковинные картинки, закручивались свистящим серпантином и с шумным треском рассыпались в воздухе сверкающим цветным конфетти. Паша любил свою работу, и, без сомнения, очень любил фейерверки. Даря другим праздник, он и сам с головой погружался в ощущение радости, плыл в тёплых волнах неподдельного восторга и наслаждался грандиозностью фантастического зрелища, забывая обо всём, растворяясь во всеобщем упоении. В такие моменты он в полной мере осознавал величие пульсирующей под его пальцами силы и был как никогда близок к постижению смысла божественного откровения. Углубившись в задачу, Ярила так увлёкся, выписывая послушные его воле затейливые спирали и зигзаги, что едва расслышал ошеломлённый вздох, прозвучавший за спиной, и не до конца понимая, недоумевая, что именно услышал, рванулся посмотреть. Видар… Видар походил на изумлённого мальчишку, негаданно попавшего в сказку, и впервые столкнувшегося с волшебством: задранное к небу лицо выражало неподдельное восхищение, узкий рот поражённо приоткрылся, а в мечтательно-счастливых глазах яркими искрами отражались гаснущие звёзды салюта. Великий Хорс! Это что же, он никогда раньше не видел фейерверка?! Глядя на такой искренний восторг, Паша ощутил себя чрезвычайно польщённым, а ёще почему-то неожиданно смутился. Эх, Ткачёв! Тщеславная твоя душонка! Но как же приятно! Он ведь просто хотел покрасоваться, а получил то, на что совсем не рассчитывал, о чем и думать-то не смел. Ведь ерунда же, простенькое шоу, а он… он так по-детски взбудоражен. Ох, Юра! Что ж ты раньше… Да если бы я знал! Будто почувствовав направленный на него взгляд, Видар повернулся, посмотрел на Пашу, вздрогнул и… внезапно залился краской до ушей, опуская глаза в пол и сжимая губы. Нет! Постой! Слышишь, постой! Не надо! Не закрывайся! Вернись! Я нарисую тебе сказку, только вернись! Я покажу тебе чудо, хочешь?! Хочешь?! Охваченный каким-то безумным порывом Пашка рванул к краю площадки и быстро-быстро заплясал пальцами в воздухе. Сейчас! Сейчас! Я покажу! Покажу! Смотри! Никогда ещё Ярила не импровизировал так талантливо и вдохновенно. Под проворными умелыми пальцами в небе развернулось воистину эпическое, невероятное зрелище. Под сопровождение громких охов и ахов на чёрном покрывале ночи возникали до боли знакомые образы: величественная Джива, дающая жизнь всему сущему, взлетающий к звёздам Гамаюн, широко раскинувший серебристые крылья, лукавый Лель, увлечённо играющий на свирели… Могущественный Один, побивающий, пронзающий легендарным копьём свирепые орды врагов, вершащая правосудие Мара… Неодолимый Тор, крушащий огромным молотом ледяные глыбы… Красочные картины возникали одна за другой — живые, яркие, неповторимые… Зрители неосознанно втягивались в действо, вбирали, вплетали в себя эмоции героев, слушали мысли, сопереживали поступкам и чаяниям. Реальность образов была такова, что, казалось, протяни руку и ощутишь под пальцами шероховатость парчового облачения Правительницы, поверни лицо и почувствуешь обжигающий холод ледяного крошева, летящего из разбитых торосов, вдохни поглубже и услышишь запах цветов, вплетённых в легкомысленный веночек Леля. Блестяще! Гениально! Божественно! Так! А теперь главное… Сердце гулко ухало в груди, пальцы покалывало от прилива чистого вдохновения. Паша прикрыл на секунду глаза, вызывая мысленно нужный образ, вдохнул и… нарисовал в воздухе схватку. Жестокий бой, грозное сражение. Смертельный поединок добра со злом — светловолосый витязь и огромный косматый волк. Сведённое судорогой гнева лицо, сильные руки с вздувающимися, готовыми лопнуть от напряжения жилами, неимоверным усилием всё шире и шире раздвигающие огнедышащую смрадную пасть. Беснующийся зверь пытался вывернуться из стальной хватки и яростно бил мощными когтистыми лапами по мускулистому телу, оставляя рваные раны на руках и ногах витязя, но невысокий викинг стоял, как скала и давил, давил, давил! Боль, ярость, ужас, мука! Решительность, отвага, неустрашимость! Великий бог, карающий и беспощадный! Человек, понимающий, что если он не выстоит, весь мир падёт. Герой, побеждающий смерть — ошеломляющая воображение сила духа — ознобом по спине, огнём по сердцу! Кровь громко булькнула в широкой глотке и вырвалась из пасти пузырящимся багрово-чёрным фонтаном. Последний хрип побеждённого, последнее неимоверное усилие, и мёртвое чудовище бесформенной грудой осело к ногам храбрейшего из богов. Победа!!! Смертельно уставший, перемазанный в крови воин медленно поднял голову, посмотрел прямо на замерших зрителей и улыбнулся — вымученно, но так счастливо и смущённо, что по рядам собравшихся шелестящей волной прокатился облегчённый, глубокий вздох. Изображение медленно истаяло в ночи, и на балконе застыла благоговейная тишина. Секунда... Две… А затем…Взрыв аплодисментов, всеобщее ликование и оглушительные крики: «Браво!!!». Бог солнца превзошёл сам себя, создал шедевр, о котором ещё долго будут вспоминать на обеих частях континента. Но все эти восторги — ничто, по сравнению с тем, что Паша увидел в глазах напротив. Юра не в силах скрывать свои чувства: он поражён и обезоружен, он весь, как на ладони. От взгляда изумрудных зачарованных глаз кинуло в жар, бешеным волнением ударило под дых, вышибая воздух из лёгких. Возьми! Отдам! Тебе! Сейчас он не притворялся. Совсем. Сейчас Паша не просто бог, он бог Видара — персональный и истинный кумир, которому позволено всё. Всё!!! Подобное разрешение стоило любых самых неимоверных усилий. Вот! Вот оно — настоящее чудо! Перед тобой без сожалений открывают душу, и ты понимаешь, что большего дара не существует: ни там — на земле, ни здесь — в заоблачных недостижимых высях.