Рука на твоём плече

Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно. Flёur, «Кто-то»

Покинуть лагерь без лишнего шума не составило особого труда. Даже будучи видной фигурой в Темерии, Роше не утратил таланта оставаться незаметным, когда это было необходимо. О своём уходе он сообщил лишь Бьянке, оставив её за старшую и сделав вид, что не замечает её неодобрительного взгляда. Относилось ли её осуждение к тому, что Вернон отправляется без сопровождения своих людей, или же к его компании, он так и не узнал: Бьянка обладала умением не лезть со своим мнением, если командир его не спрашивал. Вернон очень ценил это редкое качество. Правда, на выходе они едва не напоролись на Лютика, непривычно смурного и шибко спешащего в сторону палаток со шлюхами — полкового борделя близ каэдвенского лагеря. Однако, прежде чем Лютик успел их заметить, Роше настойчиво потянул Майю за локоть, вынуждая шагнуть за полотнище одного из шатров. Чем меньше человек запомнит встречу с ними в этот день, тем лучше. Атрас возражать не стала. Лишь когда тронулись дальше, фыркнула: — С такою мрачной рожею — да в сторону борделя? Не узнаю нашего дражайшего виконта де Леттенхофа. Воистину соглядничество на Темерию дурно на него влияет! Что ты умудрился сделать с ним, Роше? — Не поверишь: ничего, — Вернон хмыкнул. — Наш шалопутный виршеплёт и без иншей помощи способен сыскать проблем на свою поэтическую задницу. Слыхала ходящие по лагерю хулительные памфлеты о Хенсельте? Попалась мне одна листовка в руки — почерк на ней уж шибко знакомый оказался. — Угу, — Майя хохотнула. — А ещё слыхала, что шлюхи в борделе об нём только и говорят, да после его визитов перед простой солдатнёй так гадливо жалами крутят, что помереть от гнева оскорблённых мужиков ему светит куда скорее, чем от политических козней. И вообще, не понимаю, почему он ещё не в авангарде твоего отряда?.. Вражеские солдаты от одного только его вида сразу же потеряют боевой дух в осознании собственного мужского бессилия! Когда сине-полосатые шатры скрылись за спиной, спутники перешли вброд мелкую речушку — безымянный приток Понтара — и двинулись вверх по горной тропе, зажатой промеж стен ущелья. Некоторое время шли молча. — Честно говоря, до последнего не верила, что ты согласишься, — подала голос Майя. — И сейчас я узнаю, почему именно это было ошибкой? — Вернон усмехнулся. — Уверена, с дюжину вариантов подставы ты измыслил и без моей помощи ещё в шатре, когда я и рта раскрыть не успела, — вернула усмешку она. — Но у тебя ведь и впрямь нет особых причин доверять мне. Особенно теперь. — Я никому не верю. Работа такая. А уж тебе до моего доверия — и вовсе как до Синих Гор на карачках. — Но, раз так… — Считай это чутьём. — Пф-ф, вот уж не думала, что офицер темерской тайной разведки полагается на предчувствия! — Майя хохотнула. — И напрасно, — Вернон чуть притормозил, пропуская её вперёд: поросший мхом валун перегородил часть тропы, так что протиснуться можно было лишь по одному. — Ведьмака Геральта обнаружили с окровавленным мечом над телом убитого короля. Если бы тогда я не доверился чутью — мы казнили бы невинного, без единого шанса остановить настоящего убийцу. — Покамест ещё не остановили. — Покамест. Тропа петляла, уводя всё выше. Майя шла на шаг впереди, уверенно выбирая развилки, и после десятого по счёту поворота Вернон вдруг с зудящим беспокойством отметил, что узнаёт эти места. Узнаёт дорогу, которую успел протоптать собственными сапогами уже не один десяток раз: Атрас вела его прямёхонько к месту сбора заговорщиков, к старой хижине на обрыве. Роше невольно сбавил шаг, в какой-то момент едва ли не наяву увидев, как сейчас — прямо вот-вот — она с завсегдашней своей ухмылочкой объявит, что знает всё о заговоре и о его личном в нём участии. Как из окрестных кустов поперёк дороги им выпрыгнет пара дюжин вооружённых до зубов Хенсельтовых подручных с визжащим и брызгающим слюной Детмольдом во главе. Напряжение неструганной оглоблей подпёрло хребет, до крови корябая спину занозами. — Туда, что ли? — как можно небрежнее спросил Вернон, когда тёмный сгорбленный силуэт хибары был уже хорошо различим в дымке обёрнутого в серую хмарь солнца. — Не, — Майя, глянув лишь мельком, тут же отмахнулась. — Выше по тропе. Там есть запрятанная пещера: раньше была перевалочным пунктом контрабандистов, таскавшихся из Каэдвена в Аэдирн. Разогнали пару лет назад, а укрытие осталось — кому от непогоды, спрятаться, кому вот — отсидеться. А тут, — она махнула в сторону покосившегося дома, — слыхала я, какая-то скверная история приключилась. Мол, лекарь тут жил, да помер как-то очень уж погано. Настолько, что даже мародёры после дрейфили сюда соваться. Не сразу, конечно, а опосля того, как несколько особо ушлых таки влезли, да едва обгаженные портки не потеряли, тикая. Баяли потом — умертвия там поселились. И свернула на неприметную тропу, ведущую выше в горы. Прочь от хижины. — Отсюда осталось уж хрен да маленько: за полчаса обернёмся, — пообещала она. Того, как Роше коротко выдохнул сквозь зубы, кажется, уже не заметила. Нахмуренное небо всё ощутимее темнело, хоть и до заката оставалось никак не меньше пары часов. Едва хибара успела скрыться из виду, как посыпало мелкой холодной моросью, которую поднявшийся ветер тут же с избытком напхал путникам за шиворот. А ещё через сотню шагов они услышали голоса. Роше дёрнул Майю за рукав, призывая к тишине, и одновременно с этим требовательно заглядывая в глаза. Та лишь встревоженно покачала головой. И махнула рукой в сторону, на поросший корявым кустарником склон. Вернон кивнул: этот путь вполне годился, чтобы сделать крюк от тропы, обойти невидимых пока людей — а может и нелюдей, пёс бы их ведал, — и оказаться выше, дабы занять удобную наблюдательную позицию. Людей оказалось двое. Они негромко переговаривались, но Вернон не мог разобрать слова: ветер сносил их в другую сторону. Но дело было не только в этом. Потому как прежде Вернон заметил иное. Крылатые шлемы. Чёрная броня с пылающим солнцем на груди. Нильфгаард. — Какого ляда тут надо этим чёрным собакам? — спросил Роше. Они залегли за жидкой порослью кустов выше по склону, и чтобы не выдать себя, Вернону приходилось шептать, склонившись к самому Майиному уху. Та лишь покачала головой, напряжённо вслушиваясь. — Они говорят что-то про… «цель»? И «устранение», — прошептала она в ответ. — Ты понимаешь? — Не всё. Не могу разобрать. «Сжечь». И… «свидетель»?.. — Надо подобраться поближе. — Укрыться негде, — Атрас с сомнением качнула головой. — Найду где. Оставайся здесь. Не обращая внимание на приглушённое, но оттого ничуть не менее возмущённое фырканье, Вернон ползком двинулся вниз. Пядь за пядью, стараясь держаться зарослей и не задевать непрочных камней, он подбирался всё ближе к чёрным фигурам, и наконец замер за удачно расположенным кустом — ещё куда более хлипким и плешивым, чем тот, за которым они прятались с Майей. Но ничего, тоже сойдёт — Вернон умел быть незаметным. Теперь он мог разглядеть куда больше: нильфы стояли столбами не просто так, они явно что-то охраняли, то и дело поглядывая вниз. Поодаль, ниже по тропе, обнаружился и вход в пещеру. Вокруг в избытке валялись какие-то ветки: видимо, раньше лаз был скрыт от случайного взгляда зарослями кустарника. Теперь же кусты были вырублены — грубо и небрежно, не иначе как мечом. А судя по доносившемуся из глубины грохоту и приглушённым ругательствам, внутри явно был кто-то ещё. Отчётливо пахло горючим маслом. Вернон осторожно высунулся из своего укрытия, чтобы получше разглядеть, на что же пялятся чёрные. И тут же беззвучно выматерился: опоздали. Под ногами латников распласталось окровавленное тело, в котором Роше с величайшим трудом сумел признать человека, которого некогда лично утверждал для сопровождения детей Фольтеста. Возница. Тот самый свидетель, которого обещала ему Атрас. Что ж, не сбрехала, и то добро… Значит, за похищением детей действительно стоят чёрные? Ублюдочные падлоскотские чёрные, чьи крылатые бошки и без того торчат нынче едва ли не из каждой манды, влезли и в дела разваливающейся на части Темерии? А ну как ещё и подсобили с её развалом? Понаблюдав ещё с полминуты, Вернон прикинул варианты, тут же приходя к неутешительному выводу: и пощупаешь — мокро, и понюхаешь — говно. Не их силами спрашивать сейчас с нильфов за самоуправство на земле Северного королевства. Не в два меча призывать их к ответу. Вот ежели проследить да устроить засаду — тут уж куда ни шло. Но это нужно ещё хорошенько обмозговать. Он собрался уже было втихую ползти обратно, но тут же замер, прислушиваясь. Стон?.. Возница ещё жив? Или это просто ветер завывает в ущельях? Роше высунулся сильнее, пытаясь разглядеть получше. Камни проскользнули под ладонью, с шелестом осыпались вниз. Вернон мигом нырнул в укрытие, но поздно: один из некстати обернувшихся нильфов заметил его. — Gar’ean¹! — заорал он, выхватывая меч. Второй уже рванулся в сторону Роше. Вернон метнул в него нож, но тот отскочил от высокого латного воротника, прикрывавшего горло. Роше перекатился по земле, ища более удобную позицию. Сориентировавшись, с силой ударил ногой по нагромождению камней на склоне: те градом покатились вниз, вынуждая нильфов уворачиваться и давая Роше несколько лишних секунд сгруппироваться для обороны. И ещё одну — чтобы коротко скосить взгляд в сторону укрытия Майи. Кусты не шевелились. Не выдала себя, не заметили. Хорошо. Сможет затаиться. Сможет ускользнуть перебежками, вызвать подмогу из лагеря: к битве, конечно, не подоспеют, но по следам чёрных уж верно пройдут. Правда, для самого Роше это стало бы слабым утешением: из пещеры с оружием наголо высыпало ещё четверо нильфов. Вот холера… Двое супротив полудюжины закованных в тяжёлый доспех латников — один шанс на полсотни. А уж ежели одному… Кусты не шевелились. Вернон выдохнул и покрепче перехватил меч. Первый влетел на склон с нахрапа и так резко ринулся в атаку, что в самый момент замаха его латный ботинок проскользнул по камням. Вернон не замедлил разыграть преимущество: прямой рубящий удар сверху вниз пришёлся в нащёчник шлема аккурат под прямым углом. Лезвие смяло металл, рассекло его вместе с плотью, брызнуло алой лентой хлынувшей крови. Нильфгаардец коротко взвыл и покатился вниз по склону. Увидеть, сумел ли он подняться, Вернон уже не успел: второй нильф подобрался слева. Роше едва успел подставить блок: мощная атака отшвырнула его, сшибла с ног. Вернон перекатился по земле раз, другой, третий, уворачиваясь от атак: противник наносил удар за ударом, не давая ни секунды, чтобы подняться. И вдруг затормозил очередной замах, будто споткнувшись. Булькнул что-то невразумительное. И рухнул оземь. Из тонкой щели между воротником кирасы и кромкой шлема торчала рукоять кинжала. — Бестолочь… — выдохнул Вернон, когда протянувшая руку Майя рывком помогла ему подняться. — Хрена лысого не затаилась? — Это у тебя вместо «спасибо», что ли? — фыркнула Атрас, срыву высвобождая свой кинжал из шеи нильфа. — Или в самом деле думал, что я, рвать его мать, брошу тебя на поживу этим чёрным собакам?! Вернон не ответил. Лишь благодарно стиснул её плечо. А после встал с нею спиной к спине, занимая позицию для круговой обороны. Четверо чёрных были уже близко. — Держись рядом, — проговорил он. Из пещеры потянуло вонючим дымом: подожгли-таки, паскуды… — Не давай им зайти сверху. Пока мы выше, есть шанс их опрокинуть. Ну, а если не выгорит… Что ж, хотя бы подохну, прижимаясь к прекрасной девичьей заднице — и то добро! Майя лишь уничижительно фыркнула, от души его оной задницей пихнув. Нильфы налетели скопом, сталь зазвенела о сталь. Двуручник Вернона свистел и высекал искры. Под градом ударов и в череде блоков выкроить возможность для атаки было непросто. Одно удачное попадание смяло противнику латное оплечье, зажав ведущую руку и сильно ограничив её подвижность. С другого нильфа мощная контратака сшибла крылатый шлем, возвратное движение клинка раскроило ему череп. Майе приходилось куда как хуже: скользящими блоками она успешно отводила удары, однако собственные её атаки приносили мало пользы. Меч лязгал по чёрной броне почти без толку: ни веса оружия, ни силы удара не хватало, чтобы пробить тяжёлые латы. А сократить расстояние для точной атаки квилоном рыцари не позволяли. Оставалось лишь исхитряться отыскивать бреши в сочленениях доспеха. Помятого Верноном противника она сумела чиркнуть по бедру, на дюйм ниже края кирасы. Тот оступился, открылся, и следующий рывок вогнал квилон ему в глаз. Высвободить оружие Майя уже не успела: другой нильф рубанул сверху. Она едва успела блокировать: по-плохому, лезвие в лезвие, от силы удара потеряв равновесие и кубарем покатившись по траве. Вскочив, едва увернулась от следующей атаки. И ещё от одной, теряя всякую возможность вернуться в исходную позицию: оставшаяся пара нильфов уверенно и методично теснила их в разные стороны друг от друга. Скверно. Вернон попытался было пробиться к Майе, но собственный противник не дал такой возможности. Подшаг, поворот, подплужный снизу. Блок, контратака и снова жёсткий блок: латник теснил Роше, неумолимо обходя его сверху. Майя же, лишившись одного из клинков, успевала лишь блокировать и отступать. В какой-то момент её лезвие скользнуло было по неприятельскому клинку в коварном обманном финте, но нильф резко сократил дистанцию и толкнул её шипастым оплечьем. Майя отлетела назад, силясь удержать равновесие. И пропустила атаку. Неприятельский клинок с лёгкостью смял тонкий металл бригантины, с влажным треском вошёл под рёбра. Вместо крика изо рта выплеснулась тёмная кровь. Нильф надавил на перекрестье, проворачивая лезвие в ране. Вернее — попытавшись провернуть. Потому как в следующий миг он резко дёрнул головой и завалился набок с засевшим глубоко в глазнице метательным ножом. Противник Вернона булькал кровью из-под пробитого латного воротника — Роше было недосуг задумываться, каким чудом ему удалось столь удачное попадание. В три прыжка он оказался рядом со сползшей на землю Майей, отшвырнул убитого нильфа, придавившего ей ноги. Дышит. Вернон рванул ремни бригантины. Руки, попытавшиеся зажать рану, моментально стали скользкими от крови. Нужны бинты. Нужно хоть что-нибудь, чтобы остановить кровь. Лихорадочно соображая, Вернон с треском отодрал край её рубашки, ещё не успевший намокнуть, скатал в комок, прижал так сильно, что Майя вскрикнула от боли. — Скверно, да? — спросила она слабым голосом, с трудом продышавшись. — Видал и похуже. — На жмурне? — она попыталась было усмехнуться, но закашлялась с кровью. Вернон знал этот взгляд. Слишком уж часто видел такой у смертельно раненых солдат за минуту до того, как… — Давай руки. Вот сюда, — он поймал её ладони и с силой втиснул в рану, заставляя зажимать её. — Держи крепче, не отпускай. Поднялся, быстро огляделся. Возница? Безнадёжно мёртв. Оружие? Нельзя его здесь бросать. Рванул из трупа нильфа накрепко засевший квилон — ну же, сука, давай! Быстрее! Забросил в перевязь вместе с мечом, повесил себе за спину. Легко вскинул на руки саму Майю, чувствуя, как камзол стремительно пропитывается её кровью. Рванулся вниз по тропе — быстрее, ещё быстрее, не обращая внимания на коварно выворачивающиеся из-под ног камни. И до боли в стиснутых зубах, до острых ледышек вдоль хребта предельно чётко осознавая: до лагеря Майя не дотянет. Она пока не теряла сознания, но при такой скорости кровотечения это было лишь вопросом времени. Она даже пыталась что-то говорить, но выходило худо: каждый медленный свистящий вдох выталкивал новую порцию крови из раны, выдох — заставлял выплёвывать оную кровь изо рта. Сумрачное небо сделалось чёрным. Сыплющая морось обернулась тяжёлыми каплями. В какую-то пару минут камни под ногами стремительно осклизли: Вернон трижды едва не сверзился, каким-то чудом успев удержать равновесие в последний момент. Усилием воли заставил себя идти медленнее. Сучий же потрох да курвья выссака!.. Решение пришло одновременно с резким поворотом тропы и замаячившим вдалеке тёмным силуэтом покосившейся хижины. Заброшенный дом знахаря над обрывом. Роше хорошо помнил — на полках скособоченного шкафа всё ещё сохранились остатки лекарского скарба, в числе которых было и несколько свертков с льняными бинтами. Майя сказала верно: местные мародёры таки похозяйничали в доме, но лекарское барахло трогать поостереглись. Вернон едва успел переступить порог, когда дождь хлынул стеной. Стало совсем темно. Осторожно опустив Майю на одну из колченогих лежанок, Роше спешно засветил несколько свечных огарков, оставшихся в миске на столе от одной из ночных встреч заговорщиков. Свёртки с бинтами действительно сыскались на нужном месте — лежалые, но достаточно плотно завёрнутые в куски рогожи, чтобы остаться чистыми и сухими. Опустившись перед лежанкой, он кое-как стянул с Майи бригантину. Пропитавшуюся кровью рубаху попросту срезал кинжалом. — Казённое обмундирование портишь… — слабо усмехнулась Майя. — Да пёс бы с ним, с обмундированием, — с не очень натуральной беспечностью отозвался Роше, сосредоточенно и предельно осторожно отдирая остатки ткани от раны: кровь уже успела кое-где запечься, выходило паршиво. — Всё едино оно тебе не пригодится — с такими-то отвратными навыками фехтования тебе в кухарках место, а не в армии! — Да пошёл ты, Вернон!.. — Ну надо же! — он хмыкнул. — Не минуло и полдюжины битв, в которых мы прикрывали друг другу спины, как ты назвала меня по имени! Вот все бабы одинаковые: пока в них чем-нибудь подлиннее да потвёрже не ткнёшь — ни одного доброго слова в свой адрес не дождёшься! Один особо упорный обрывок ткани глубоко вбился в рану, не поддаваясь осторожным попыткам высвободить его. Примерившись, Роше резко дёрнул ткань на себя. Майя зашипела и грязно выругалась сквозь зубы. Вернон оглядел рану и грязно выругался в полный голос: не бинтовать тут надо, а шить. Да только нету у него ни игл, ни нити, ни даже дратвы. А коли б и были — что с того толку? Не шкуру нужно латать: по всему выходило, что пробито лёгкое. Справиться с этим сумел бы только лекарь. Роше осторожно отёр кровь тряпицей, смоченной водой из поясной фляги. — Спирт есть? — спросил он, хотя давно уже обшарил Майину сумку и сам в поисках чего-то, что могло помочь. Начавшая было прикрывать глаза Атрас встрепенулась, часто заморгала. — Не. Посеяла где-то флягу… — частое и поверхностное дыхание всё больше булькало и свистело. По крыше барабанил тяжёлые капли. Вернон накрепко перетянул её рёбра бинтами, подложив под саму рану туго свергнутый валик — так можно было хотя бы остановить внешнее кровотечение. Но не внутреннее. Потянулся к полотняной утяжке для груди — размотать, чтоб дышалось легче. — Что, решил-таки облапать напоследок? — криво усмехнулась Майя. — Чего ж пораньше-то не подсуетился? — Куда ж мне с моим-то рылом до Её Светлости княжны? — Вернон фыркнул. — Так что ежели она желает помирать нелапанной — я и словом не возражу, — глумливо уверил он. Но утяжку всё равно ослабил. — Тоже мне, благородный рыцарь без страха и упрёка, едрить его… — Из меня такой же рыцарь, как из тебя — невинная дева. — А ты как будто проверял! — огрызнулась она в ответ, но уже как-то совсем вяло. — С тобой проверишь, как же, — беззлобно хмыкнул Вернон, принявшись осторожно вытирать кровь с её подбородка. — Наутро проснёшься с отрезанными причиндалами — потом поминай как звали. — Как будто они тебе для чего-то нужны, кроме как кусты поливать, пёс темерский, — не осталась в долгу Майя. Потом замолчала, надолго. А затем совсем тихо, в момент ослабшим голосом без грамма прежнего ехидства и как будто бы даже испуганно позвала: — Вернон… Холодно… так холодно… И закатила глаза. Вздрогнула всем телом раз, другой, третий. Роше поспешно снял с себя камзол, тщательно укрыв её дрожащее тело. Не помогло. Она уже не ответила, когда он окликнул её. Голова запрокинулась, посиневшие губы приоткрылись в отчаянной попытке вдохнуть поглубже. Вернон знал, что это значит. Вернон отказывался в это верить. Да рвать всех богов оглоблей в дышло! Должно же быть хоть что-то, что может помочь! Хоть что-нибудь! На мгновение замерев, он стремительно прохлопал карманы, тут же рванув из внутреннего небольшую тёмную склянку. «Ласточка», кажется. Ещё во Флотзаме, перед штурмом резиденции Лоредо, Геральт всучил ему этот флакон — на всякий поганый случай, — предупредив, что для не-ведьмака эликсир ядовит. И что даже здоровые люди могут откинуться от его употребления в девяти случаях из десяти, не говоря уж о больных и раненых. Но зато в случае везения организм таки мог справиться с токсинами в эликсире и начать ускоренную регенерацию. Тогда он Вернону не пригодился. А теперь… Как там говорил Геральт? Угадаешь с дозой — и, коли сразу не помрёшь, жить будешь долго и счастливо. Не угадаешь — и твои вопли услышат аж на Скеллиге, пока будешь загибаться в страшных муках. Когда Майя начала хрипеть и задыхаться, времени на сомнения у Роше уже не осталось. Рванув зубами пробку, он поднёс склянку к её губам. И едва успел отшатнуться, когда Майя вдруг распахнула глаза, залитые чернотой зрачков, и судорожно выгнулась, едва не выбив флакон у него из рук. Пролитое зелье густыми тёмными каплями расплескалось по полу. Холера, почти половина… Не раздумывая ни секунды, Вернон одним махом опрокинул остатки себе в рот, едва удержавшись от инстинктивного желания сплюнуть жгучую горечь. И накрепко прижал губы к холодеющим губам Майи, до последней капли вливая в неё эликсир, не отпуская до тех пор, пока не убедился, что она сглотнула. Остекленелые глаза медленно закрылись. Дрожит. Нужно тепло. Вернон быстро поднялся, шагнул в сторону покосившейся печи. Выгреб из неё мусор, затолкал обломки рассохшейся скамьи, щёлкнул кресалом. В сыром воздухе огонь плевался и трещал, занимался медленно, неохотно. Но тяга есть, не угорят — и то добро. Оставив печь разгораться, Роше вернулся к лежанке. Стянул с себя кольчугу и снял стёганку, лёг рядом с Майей. Укрыл, прижал к себе, согревая телом, притянул так крепко, будто и впрямь верил, что своими руками сможет удержать её ускользающую жизнь. В голове было мутно. Видимо, какую-то часть ведьмаковой отравы он невольно проглотил и сам. — Ты только переживи эту ночь, — сказал он в тишину. — Ты выживешь. Ты сможешь, я знаю. Майя не слышала. Но он говорил и не для неё. Её колотило ещё почти четверть часа, а потом она вдруг притихла, задышав ровнее. И, продолжая настороженно ловить это почти беззвучное слабое дыхание, Вернон и сам не заметил, как провалился в короткий тревожный сон. Снаружи бушевала гроза. _____________________________________________________________________________ ¹Gar’ean! — (нильф.) — Тревога!