Рука на твоём плече

Мой неверующий брат сказал мне, что все это бред, Если ты сдох — значит, был слеп. Шмендра, «Созвездие шута»

Утро вновь выдалось пасмурным, а давешний ливень превратил все дороги в раскисшую жижу. По цвету и внешнему виду она так живо напоминала содержимое выгребной ямы и так жадно чавкала под подошвами сапог, что впору было верить крестьянским россказням о дерьмодемоне, затаившемся в грязи, дабы утянуть в её пучины всякого зазевавшегося путника. Темерское лето близилось к концу, а поэтому всё чаще выдавались такие вот пасмурные дни да всё зябче становилось по утрам. И, шагая по алчно облизывающей его сапоги грязи, Вернон был чрезвычайно рад собственной прозорливости и тому факту, что не поленился встать пораньше и за пару медяков послать малолетнего сына трактирщика к прачке за своим камзолом. Тот оказался вычищен не так идеально, как хотелось бы, однако Роше рассудил, что прохладное утро не располагает к придиркам, да и заявляться в Хаггу «по делам государственной важности» без формы было бы как минимум странно. И хотя обычно в столице и в крупных городах ему всегда хватало висящего на груди серебряного знака с темерскими лилиями, а то и вовсе «морды кирпичом» — как накануне выразилась Майя, — чтобы все сразу понимали, с кем имеют дело, вызывать лишние подозрения всё равно не стоило. Серое небо, кажется, и не помышляло являть миру солнце, но, хвала богам, хотя бы не разразилось новыми потоками воды, а поэтому в путь можно было отправиться без промедлений. Когда Роше добрался до северных ворот, Майя уже ждала его там, небрежно прислонившись к стене и увлечённо похрустывая сочным летним яблоком. Одета она была точно так же, как и вчера, разве что прибавилась неприметная перевязь с висящими за спиной клинками в ножнах — длинным одноручным мечом и чем-то покороче для второй руки — да небольшая поясная сумка, из которой при приближении Вернона она извлекла ещё одно яблоко, с ходу протянув ему. — Твоя доля, — вместо приветствия проговорила она, заговорщицки подмигнув. — Доля?.. — Роше с сомнением глянул на перекочевавший в его руку фрукт. Яблоко было холодным и пахло росой — не иначе как только-только с яблони. — Ну да. Ведь на сегодняшний день мы вроде как партнёры, — хмыкнула Атрас, бросая огрызок в грязь под ногами и жестом профессионального фокусника извлекая из сумки ещё пару яблок. — Хоть эту часть работы я успела провернуть без тебя. — Баронские сады грабанула, что ли? — с подозрительностью покосился на неё Роше. — Не, — Атрас беспечно отмахнулась, — не баронские. Пёс их знает, чьи они вообще. Я не спрашивала, да и недосуг как-то было выяснять — очень уж брехливая псина их охраняла. Хочешь ещё? Роше лишь фыркнул, на ходу протягивая руку, и следующие несколько минут они сосредоточенно хрустели уже на пару, ведь факт ворованности ничуть не убавлял яблокам восхитительного вкуса и сочности. Даже наоборот. — Если прибавим шагу, — вновь заговорила Майя, швырнув очередной обглоданный огрызок в кусты, — то этой дорогой до Хагги и обратно обернёмся ещё до заката, куда как быстрее, чем по главному тракту. Лес тут вроде безопасный — к крепости близко, так что бандитов отродясь не водилось, а всех местных белок буквально на днях разогнал один доблестный сине-полосатый отряд. Так ведь? — Почти всех, — с неохотой признал Роше, вытирая очередное яблоко об рукав. Болтовню про короткую дорогу он слушал вполуха: темерскую землю, особливо близ значимых городов и крупных деревень, Вернон и сам по роду службы знал хорошо. Да и в самой Хагге пару раз бывал и довольно сносно помнил как окрестности замка, так и внутреннее расположение комнат, однако, когда Майя извлекла из-за пазухи сложенный в несколько раз лист желтоватой бумаги с набросанным углём планом замка, виду подавать не стал. За обсуждением плана и разговорами незаметно минула добрая половина пути, когда Вернон резко остановился, поначалу даже и сам не сообразив, что именно его насторожило. Майя открыла было рот, но он вскинул руку, призывая к молчанию. Прислушался. Вокруг было тихо. И эта тишина в обычно наполненном птичьим гвалтом лесу не предвещала ничего хорошего: такие вещи Вернон за годы вылавливания по лесам скоя’таэлей научился чуять шкурой. Очевидно следующий из этого факт, что они здесь не одни, Роше понял почти сразу. Но всё же недостаточно быстро: мгновением позже из зарослей на дорогу перед ними вывалило больше дюжины вооружённых людей, недвусмысленно преграждая дальнейший путь. Кажется, это была группа давешних наёмников из таверны — присмотревшись, Вернон даже узнал несколько неприятных рож. Так небрежно отметённая ранее мысль о засаде и личной мести до обидного остро щёлкнула по носу. Рука по отточенной годами привычке незаметно скользнула к эфесу меча. Однако, как выяснилось уже спустя пару секунд, интересовал этих мрачных ребят совсем не Вернон. — Гля, парни! Эта? — напрочь игнорируя его присутствие, один из головорезов — дородный мужик в короткой кольчуге, шлеме и с тяжёлым кистенем за поясом — ткнул пальцем в сторону Майи, обнажая в ухмылке щербатые зубы. — Да, кажись, эта… И в деревне, кажись, тоже она вчерась шастала… — отозвался ему другой, и хищная ухмылка тут же как под копирку нарисовалась на всех остальных наёмничьих рожах. — Ну, здорово, мазелька, — ещё шире оскалился щербатый. — Заждались мы тебя тут. — Ты, мил человек, меня, видать, с кем-то попутал, — Атрас в недоумении развела руками. — Я знать тебя не знаю и встреч с тобой уж тем паче не назначала. — Ты, девка, лучше не дури — целее будешь, — осклабился наёмник. Судя по всему, командиром отряда являлся именно он, потому как иные помалкивали, единодушно скаля кривые зубы. — По-хорошему отдашь, чего спёрла, аль батогами тебя сперва приласкать? — Ты лучше зенки свои протри, пёсий сын, прежде чем на порядочных людей брехать! — возмутилась Майя, как будто бы невзначай отставляя одну ногу назад, настолько непринуждённо, что только намётанный глаз офицера темерской разведки сумел распознать в этом жесте напружиненную боевую стойку. — Слышь, Рваный, мошт, и правда не она? — неуверенно подал голос долговязый парень лет двадцати, отчаянно косящий на один глаз. — Говорили ж — одна будет… Роше молчал, вознамерившись дослушать сей увлекательный спектакль если не до конца, то уж точно до места более интересного, нежели переброска оскорблениями. — Да-да, послушай своего кривого приятеля — мошт, и правда не я? — с готовностью закивала Майя, делая шаг поближе к Вернону. — А ну пасть захлопни, курва, — нахмурился щербатый, догадавшись наконец-таки повнимательнее присмотреться к Роше. Тот ответил ему долгим и многообещающим взглядом, мигом заставив нахмуриться ещё сильнее. — Эвон у него жетон на груди, да рожа какая паскудная… — не унимался долговязый. — Ни дать ни взять — законник. — И ты, Мелкий, хлебало завали, — главарь помрачнел ещё заметнее, видимо, всё же что-то прикинув своими тяжко ворочавшимися под шлемом мозгами. — Одна, не одна — какая теперь уж к лешим разница. А ты, мужик, шёл бы своею дорогой тихонечко. Нам токмо баба нужна. Да и её авось живой оставим, коль ласкова да приветлива с нами будет. Наёмники дружно загоготали. — Насильников в Темерии вешают, — жёстко отозвался Роше, мысленно прикинув перспективы и с неохотой признавая, что, сколько ни бравируй, все они до единой ведут в полнейшую задницу. Наёмников было слишком много. — Так что шли бы вы сами своей дорогой тихонечко, пока вам ещё свидание с эшафотом не назначено. — А дык кто ж про то узнает, коли мы вас тута прям и прикопаем? Майя резко дёрнулась за спиной Вернона, и тут же аккурат мимо его уха просвистело нечто увесистое. Камень?.. Недоумение Роше мигом испарилось, когда он сумел разглядеть залитый сургучом пеньковый шнур и отблеск тёмно-зелёного стекла. Бомба! — Ёпт… — только и успел выдохнуть он, прежде чем мир вокруг взорвался, затопив всё вокруг ослепительно-белым светом. «Самум»? «Солнце Зеррикании»? В голове Роше будто бы раскололи огромный медный колокол, одновременно с этим ткнув его мордой в костёр. Перед глазами отчаянно мельтешили разноцветные сполохи, уши словно залило горячей смолой, а тело вмиг сделалось ватным, так что Вернон даже не сразу понял, что настойчиво тянущая его за рукав чья-то рука ему не мерещится. — …б …ю мать… не ст… жим!.. — с трудом донеслись до его повреждённого слуха едва различимые обрывки слов. Где-то слева прогремел ещё один взрыв, дохнув обжигающей волной жара: Вернон не видел этого, глаза по-прежнему жгло круговертью слепящих бликов. Переставлять ноги приходилось наугад. Споткнувшись о какой-то камень и пытаясь удержать равновесие, Роше неожиданно понял, что земли под ногами больше нет. В следующее мгновение он уже кубарем катился куда-то вниз. В себя он пришёл довольно быстро: на войне, бывало, прикладывало и похуже. Мельтешение перед глазами исчезло, однако облегчения это не принесло, потому как на смену ему пришла абсолютно непроглядная темнота. Судорожно пытаясь понять, где находится, Вернон ощутил, что воздух вокруг сырой и пахнет плесенью, спиной он подпирает холодную каменную стену, а в бок утыкается что-то острое. Послышавшийся где-то совсем рядом шорох заставил его мгновенно рвануться в попытке вскочить с места. — Ш-ш-ш! — шипение над его ухом раздалось так близко, что обдало кожу горячим дыханием. — Они ещё могут быть рядом! Чувствительный тычок в бок, а также запоздалое осознание того, что шёпот принадлежит Майе, удержали Вернона от повторной попытки подняться. Упирающаяся в бок острая штука, судя по всему, была её локтем: Атрас притиснулась так близко и тесно, что другим боком Роше чувствовал каждую шероховатость и неровность стылой стены. Но темнота в глазах по-прежнему отчаянно не желала никуда исчезать. — Кажется, меня ослепило, — прошептал он в пустоту. Последовавшее за этим фырканье отчего-то показалось ему до жути обидным. — Да здесь просто темно, как у дракона в заднице, я тоже ни чёрта лысого не вижу, — точно так же шёпотом отозвалась Майя, и, словно в доказательство этих слов, тут же столкнулась с Роше лбом, когда он машинально повернул голову на звук её голоса. Оба синхронно зашипели, попытавшись инстинктивно схватиться каждый за свою ушибленную голову, в результате чего Майя заехала Вернону локтем в подбородок, а сам он умудрился попасть ей по уху, вызвав тем самым новую волну недовольного шипения и новую же попытку ткнуть ему локтем под рёбра, на этот раз — уже преднамеренную. Перехватив нахалку за предплечье, он на миг потерял равновесие, когда Майя коварно отшатнулась назад, лишая его точки опоры. Вернон, качнувшись вперёд, неожиданно уткнулся носом во что-то мягкое, упругое и недвусмысленно округлое. Продолжать потасовку резко расхотелось. — Здесь — это где? — как можно более невозмутимо уточнил Вернон, нарушая неловкое молчание и не преминув отстраниться перед этим. — В накеровом гнезде, — в тон ему отозвалась Атрас, так что Вернон даже не сразу сообразил, что она не шутит. Ибо чтобы шутить в подобной ситуации, гораздо уместнее пришлась бы несколько другая и гораздо более ёмкая и матерная рифма. — Да не дрейфь, оно заброшенное, — отмахнулась она, кажется, даже сквозь чернильную темноту заметив его замешательство. — Вроде бы. Мне, честно говоря, некогда было разбираться — только благодарить всех клятых богов за то, что мы так удачно сюда свалились. — А что наёмники? — Я их вдогонку ещё и «картечью» угостила, — не без злорадства хмыкнула Майя. — Но всех не положила, конечно. Поэтому — лучше уж накеры, чем эти отморозки. — Они видели, где мы скрылись? — Да хрен его знает, — Вернон не видел, как она пожала плечами, вместо этого ощутив её движение — из-за тесноты их укрытия они по-прежнему сидели настолько близко, что он мог чувствовать даже мерное вздымание её грудной клетки. — Я слыхала, как щербатый орал им «поймать паскуд во что бы то ни стало», но близкой погони за спиной вроде бы не было. Но, в любом случае, нам стоит ещё немного переждать. Многовато их всё-таки осталось, а бомб у меня было всего две. Да и тебе ли жаловаться? — неожиданно шутливо хмыкнула она. — Слыхала я, что такие отсидки тебе уже не впервой — может, и меня научишь торф жрать, коль на то нужда будет? — Очень смешно, — буркнул Роше, у которого одно только воспоминание о той злополучной битве, когда Синим Полоскам действительно пришлось ждать подкрепления в пещере, около недели питаясь торфом, чтобы не подохнуть с голоду, вызвало судорогу в животе. — Лучше потрудись объяснить, какого хрена этим скотам было надо? — Мне кажется, их намерения трудно было с чем-либо перепутать, — Майя вновь скептически хмыкнула. — Ты мне зубы не заговаривай, — мигом посерьёзнел Вернон. — Рассказывай, чего такого ты «спёрла», ради чего эти сукины дети не побоялись пойти и против «законника»? — Видимо, им нужен был ключ, — потянула Майя. — Точнее — копия ключа от тайника с документами Кимбольта. Подкупленный слуга в его замке снял для меня восковой слепок. Сам ключ я изготовила у местного кузнеца, который за полсотни лишних оренов не стал задавать вопросов. Так что о том, как эти дерьмоеды вообще узнали про него, я не имею ни малейшего понятия. Они не из людей барона — это точно. Вестимо, за этими документами охотимся не только мы. — То есть ты хочешь сказать, что даже не подозревала о засаде? — Уж поверь — угробить тебя или же покончить с собственной жизнью в компании этой швали как-то не входило в мои сегодняшние планы, — Майя уничижительно фыркнула на прозвучавшее в его голосе сомнение. Вернон промолчал. Нападение наёмников, уверения Майи и конечная цель вылазки покамест своенравно не желали складываться в голове в единую стройную картину. Ведь если Атрас была в курсе о засаде, почему возражала против сопровождения отряда Синих Полосок? А если целью этого лицедейства был именно Роше, то почему тогда бомбы полетели в наёмников, а не ему в башку?.. — Давай попробуем осмотреться, — нарушила Майя затянувшееся молчание. — Если нас и продолжают искать, то наверняка уже выдвинулись в сторону крепости. Выход справа. Береги голову только, тут низкий потолок. Спустя несколько минут сердитого сопения, многократного столкновения всех выступающих частей тела с каждым острым камнем в этой грёбаной пещере и отчаянных, хоть и приглушённых ругательств, им, наконец, удалось выбраться на поверхность. В глаза, к величайшему облегчению Вернона, наконец-таки хлынул дневной свет, вновь наполняя окружающий мир красками. Наёмников поблизости вроде бы не наблюдалось. А до возвышающихся стен Хагги оставалось уже не более трёх вёрст.