Подслушивать нехорошо! 2

      Стоя под теплыми струями душа, Джаред с умиротворением чувствовал, как вода стекает вниз, забирая с собой ту усталость и напряжение, что скопились в нем за эти два дня. Казалось, что они длились вечность. Чувство ответственности перед толпой людей заставляло выкладываться на все двести, а то и триста процентов. Джей вспомнил вчерашнюю ночь, когда два утырка избивали абсолютно беззащитного Джека, и то, как вовремя подоспел Эклз, ведь не исключено, что они могли избить и Падалеки. Он был благодарен Дженсену, который не позволил обидеть его и заступился за слабого, который не побоялся вступить в бой ради него. Джей даже почувствовал себя немного неловко, вспомнив то, как он ответил на помощь Эклза.       «Надо бы все-таки нормально его отблагодарить».       В черной Импале за все время пути от дома Алоны до кафетерия, где работал Джей, ни Дженсен, ни Джаред не обронили ни слова. Джаред смотрел в окно, пытаясь подобрать слова для того, чтобы одновременно отблагодарить его, но и в тоже время не давать какую-либо надежду на возобновление общения и уж тем более отношений. Дженс же все так же бросал короткие взгляды на Джареда, только в отличие от ночной поездки, сейчас на лицо Джареда падали лучи мягкого утреннего солнца, освещая каждый волосок вновь прорастающей бороды, отчего он выглядел более мужественным и сексуальным.       Машина остановилась у входа в кафе, и возникла неудобная пауза, когда надо что-то говорить, но вот нужные слова не находились. Оба сидели в полной тишине, которую нарушал звук проезжающих мимо машин. Джареду было очень неловко находиться рядом с Дженсеном, и постепенно желание как можно скорее выйти из машины становилось все больше, но совесть не позволяла ему просто бросить Эклза. Однако обида и некоторая злость на него подталкивала Джареда на все более грубые и резкие выражения. Чтобы наконец-то вырваться из этого плена, собрав волю в кулак, он отчеканил:       – Спасибо за то, что подвез меня и за вчерашнее, но впредь видеть тебя я не хочу, – и начал открывать дверь Импалы.       – Джаред... – попытался остановить его Дженсен, сам не понимая, для чего.       Джей произнес лишь короткое «Прощай» и буквально вылетел из машины, захлопнув за собой дверь.       Джаред влетел в кафе в надежде утонуть в объятьях Стива, но тот на появление Джея не повел и ухом, а лишь наоборот сделал вид, что и вовсе его не заметил, и отвернулся от него. Падалеки не совсем понял причину такого нестандартного поведения со стороны Стива, а самое главное то, что Джаред, собственно, не видел за собой каких-либо провинностей.       – Привет, Стив, – поздоровался Джей, подойдя к барной стойке, и ответом ему была лишь гробовая тишина. – Стив, я пришел. Ты разве даже не поздороваешься со мной? – вновь спросил он, в надежде услышать хоть какой-нибудь ответ.       – А я должен? – спокойно спросил Стив, повернувшись к Джареду.       – Да, я же твой парень, – недоуменно говорил Джаред, не думая, что придется объяснять это Стиву.       – Да? И сколько же у тебя таких как я? Два? Три? Пять? – все так же убийственно спокойно спрашивал Стив.       – Стив, черт побери, ты о чем?! – не выдержав напряжения, громко произнес Падалеки.       – Я о том, Джаред, что я не потерплю того, чтобы мне мой же парень наставлял рога, так понятней?! – не менее громко ответил Стив.       Джареда это тронуло до глубины души, вырвавшись наружу одной, но очень горькой слезой. Горькой от того, что его же парень обвил в том, на что Джей никогда и ни за какие деньги не согласился бы. Ведь это по своей сути противоречило моральным принципам и устоям Джареда, которые он никогда не нарушал.       – Стив, – шепотом произнес Джей, чувствуя, что вот-вот буквально разревется от неоправданного гнева Миллера, – я действительно не понимаю о чем ты говоришь. Я люблю тебя, Стив, мне больше никто не нужен.       – Эти сказки будешь рассказывать парню, с которым переспал этой ночью, – выделяя каждое слово, из которых словно сочился яд, проговорил Стив, после чего развернулся, продолжив дальше протирать стаканы полотенцем.       Джаред же был в полной растерянности, он не знал куда деться и куда податься, кому рассказать свои проблемы, с кем поделиться ими. Да кому они вообще интересны? А ведь ему некому выговориться, не с кем поделиться. И единственное, что ему оставалось, так это продолжать работу, несмотря на тотальное игнорирование со стороны Стива.       Во время небольшого отдыха, когда посетителей практически не было. Джаред с головой погрузился в поиск возможных причин такого поведения Стива. Он перебирал все возможные и невозможные варианты, но ни один из них не подходил к этой ситуации. Он и сам не понял, как в его руках оказался его телефон, и он решил проверить входящие звонки. Последним значился звонок от Стива сегодня утром. Джей с ним утром не разговаривал, значит... Эклз.       «Вот тварь!» – мысленно выругался Джей и тут же отправился к Стиву, чтобы попытаться доказать свою невиновность.       – Стив, я все могу объяснить, – начал Падалеки, подходя к Стиву, который в это время стоял спиной к нему. – Понимаешь, вчера вечером... – и тут же наступила темнота, стоило ему моргнуть.       Когда сознание встало немного на место, первое, что он ощутил, была эта жгучая, разрезающая боль в левой щеке, а после он увидел Стива, стоящего лицом к нему, который слишком громко дышал. Осознание того, что Стив ударил его, что он не верит ему, начало приходить чуть позже. Джаред взглянул прямо в глаза Стива, однако там был лишь свирепый и яростный взгляд, который буквально прожигал и от которого становилось жутко. Он уже понимал причину такого поведения Миллера, но факт того, что он до сих пор не верит ему, не желает выслушать объяснений, что он поднял руку на него, уже и в Джареде начинает ставить под сомнение возможность продолжения их только недавно начавшихся отношений.       – Больше никогда не подходи ко мне, – с отвращением проскрипел Стив, после чего обогнул Джея и вышел из-за барной стойки.

= = =

      – Ну, отнес ему полотенце? – с улыбкой спросила Алона, когда они с Дженсеном обедали в ресторане «Никель Динер».       Они заходят сюда каждую субботу, что стало их своеобразной традицией. Дженсену здесь особо нравятся французские тосты, а Алоне – смазливые официанты, ради которых, собственно, она и начала водить сюда Дженса. Год назад она даже пыталась свести Дженсена с одним из них, но ничего не получилось.       – А тебя только это интересует? – спокойно ответил ей вопросом Дженсен.       Он сейчас не мог ни есть, ни пить. Все мысли были заняты Джеем, который не собирался из них выходить.       – Эх, Дженс, не одарил Бог тебя умом-разумом, – с печалью произнесла Тал, пялясь на попку очередного официанта, прошедшего мимо их столика.       Дженс лишь меланхолично посмотрел на нее и вновь уставился на свой тост, который уже давно остыл.       – Дженс, не надо так изводить себя. Посмотри, вокруг много красивых и симпатичных парней, которых только пальцем помани и они прискачут к тебе на задних лапках, а ты из-за одного убиваешься. Согласна, он очень красив, но ведь он не один такой. Отвлекись, развейся, и все пройдет.       – Ты хоть понимаешь, что ты несешь? – спокойно спросил Дженс, выслушав монолог кузины и подняв взгляд на нее. – Я не знаю, что творится в твоей голове, но не так все просто, как ты себе это представляешь. Джей не такой как все, он в сто раз лучше всех их вместе взятых, и ты предлагаешь отказаться от него?       – Но я не могу смотреть на то, как ты загоняешь себя им. Неужели он настолько въелся в твой мозг?       Дженсен не ответил на вопрос Алоны. Он смотрел в окно и думал о том, насколько важен для него Джаред, и о том, как сильно он нуждается в нем. Если посмотреть на его жизнь в эти три года без Джареда, то сложится впечатление, что он жил полноценной жизнью и о Джареде даже не вспоминал, однако, таким он был только на публике. Да, в самом начале он пытался отвлечься и развеяться, но, оставаясь наедине с собой, со своим естеством, он не мог ни о ком и ни о чем больше думать, кроме как о Джареде, о его Джареде, ведь Дженс до сих пор бережно хранит воспоминания о тех временах, когда они были вместе, когда все было хорошо. Но, к сожалению, все течет, все изменяется, и Джаред в этом случае не исключение. Он стал другим, по-другому смотрит на мир, на жизнь и, что самое главное, на Дженсена. Да, его можно понять, ведь Эклз кинул его ради карьеры, но кто не делает ошибок? Никто. Дженсен совершил ее, осознал ее, готов бесконечно долго извиняться за нее, и разве он не заслуживает снисхождения и прощения? Впрочем, это решать Джареду.

= = =

      Джей настолько погрузился в работу, что и не заметил, как его смена подошла к концу. Несмотря на его попытки избегать лишних пересечений со Стивом, они все же происходили, и ему было больно смотреть на своего уже бывшего парня. Джей понял, что он больше не хочет с ним работать, поэтому решил в понедельник, когда Амалия будет на своем рабочем месте, обратиться к ней с заявлением об уходе из кафе. Когда же Джаред переодевался, из кармана его служебных брюк вывалилась визитка. Та самая, что дала ему Алона. Его терзали сомнения, стоит ли звонить туда, да и подойдет ли он им. Вспоминая тот самый школьный спектакль, в котором, без преувеличения, ему надо было сказать всего-то три слова, играя то несчастное дерево, он боялся вновь опозориться и выставить себя на посмешище.       «Мда, человек, танцующий стриптиз, боится сходить на обыкновенный кастинг...» – подумал про себя Джей.       Если он действительно хочет чего-то добиться в этой жизни, то надо становиться другим, более уверенным, более решительным, более наглым и не упускать свой шанс. Что ж, он пойдет на этот кастинг и проявит себя на все сто.       Придя в гей-клуб, Джаред первым делом нашел Джека, который, к его удивлению, был в хорошем расположении духа. Падалеки буквально устроил ему допрос о том, как тот себя чувствует, болит ли у него что и знает ли он тех отморозков. После того, как Джек уверил прилипчивого Джея, что все в порядке, Падалеки со спокойной душой отправился в гримерку, где его уже ждал Фред.       – А вот и наша звездочка! – радостно оповестил присутствующих Фред, когда Джаред вошел в гримерку.       – Ого, самого лучшего стриптизера теперь все ждут в гримерке? – не без доли самолюбия спросил Падалеки.       Он думал, что это сможет как-нибудь отвлечь его от проблем в личной жизни.       – Слушай, супер-Майк, – так же продолжил Фред, – сегодня у тебя пять приватных танцев, так что готовься, мой мальчик.       Он похлопал Джареда по плечу и ушел.       – Что-то многовато приватов для одного-то вечера, – сказал Падалеки, когда Фред закрыл дверь гримерки.       – Много? – удивился Себастьян. – У меня за один вечер бывало и по десять-пятнадцать приватов, – а затем чуть тише с нотками печали добавил: – Это было несколько лет назад... И тогда я был более юным.       – Да ладно тебе, ты и сейчас достаточно юн, – пытался поддержать его Джей.       – Это безрезультатно, – остановил его Осрик. – Он все равно будет думать, что он уже старик и что ему пора уже на покой.       – Заткнись, – безобидно бросил в ответ Себастьян.       – Я тоже тебя люблю, золотце, – с улыбкой отозвался Осрик.

= = =

      Дженс нисколько не удивился, когда он выиграл уже восьмую партию в бильярд в подряд. Конечно, он и раньше отмечался хорошим забиванием мячей в лунки, однако столько раз подряд еще не выигрывал. И парень, с которым он играл, уже собирает по карманам последнюю мелочь, которую только сможет достать, чтобы попытать судьбу и попробовать отыграться.       – У меня только два доллара, – сказал парень, когда пересчитал все свою мелочь.       – У-у-у, не-не-не, – остановил его Дженс. – Так мелко не играю.       Парень явно вошел в раж и очень хотел отыграть все те деньги, что проиграл. Но вот после отказа Дженсена он начал в суете пытаться найти какой-нибудь вариант пока соперник не ушел.       – Давай пойдем ва-банк, – предложил Дженс, – если выигрываешь ты, я отдаю тебе все твои деньги, если нет, я войду в тебя.       Парень опешил от предложения соперника и уже подумывал отказаться, но жажда денег оказалась сильней, и он согласился на условия Дженсена. Через двадцать минут Дженсен жестко и эгоистично трахал этого парня в туалетной кабинке заведения. Несмотря на болезненные стоны, Эклз продолжал вбиваться в узкого юнца, зарываясь своими пальцами в его достаточно длинные волосы, которые уж больно напоминали лохмы Джареда. Спустив и одевшись, он отсчитал парню сорок долларов и вышел из кабинки.

= = =

      После весьма насыщенного вечера ноги Джареда были буквально ватными, они гудели и требовали отдыха. Джей ни раз выворачивал трусы, чтобы достать оттуда свои честно заработанные деньги. Этот вечер можно по праву считать самым прибыльным из всех, что он проработал здесь. Джаред уже не мог ни о чем думать, кроме как о пути до квартиры, а потом и до кровати.       Трясясь в полупустом метро, Падалеки представлял, как он придет домой и рухнется в холодную постель, которая, вероятнее всего, даже не будет расстелена, так как на это не хватит сил и желания. Думать о том, что сегодня произошло между ним и Стивом, тоже не представлялось возможным, разве что Джей вновь проклинал Эклза, который разрушил, казалось, устоявшуюся личную жизнь, который вновь нагло и бесцеремонно проникает в его жизнь. О былом напоминают все такие же завораживающие глаза, при виде которых Джаред перестает дышать.       «Вот уж прилипчивый козел! Не думай о нем, Джаред, не думай!» – отгоняя от себя мысли о Дженсене, он, добравшись до квартиры, рухнул на кровать и заснул.

= = =

      Дженсену же этой ночью было не суждено заснуть: все мысли опять были заняты Джаредом. Дженс даже не пытался избавиться от них, понимая, что это бессмысленно да и незачем. Он сам не хотел переставать думать о нем, представлять его. Дженсену даже началось казаться, что Джей где-то здесь, совсем рядом, стоит руку протянуть и почувствуешь нежную кожу, ощущение которой до сих пор помнит Дженс. Он словно начинает сходить с ума без Джареда, в котором нуждается, казалось, больше, чем в воздухе. Дженс не может жить без него, понимая, что он где-то там совершенно с другим. Кажется, страсть к Джареду перерастает в болезнь.       «Каждую ночь, представляя во сне       Твои губы, руки и взгляд,       Попадаю я в мир волшебства и покоя,       Попадаю я в мир, где я рядом с тобою.       Я не знаю как жить после этого сна,       Я не знаю, что делать с собою.       Мне не хочется жить после этого сна,       Понимая, что ты не со мною.       Я хочу вдруг проснуться и увидеть тебя,       Спящего рядом, под боком,       Прикоснуться к губам твоим нежным и страстным       И понять, что ты здесь и со мною.       Я хочу на мгновенье, на пару секунд       Вновь увидеть тебя и обнять,       Губ коснуться твоих, ощутить       Легкий привкус любви.       Каждую ночь, представляя во сне       Твои губы, руки и взгляд,       Мне приходится жить, вспоминая тот сон.       Я живу без тебя и без силы любить».