Кто кого!

POV Егор Кирилл о чем-то поболтал в сторонке с Торчем, и он, утвердительно кивнув, вернулся к классу и продолжил вести урок. — Пойдём, поможешь мне, — когда он подходил, рукава на его рубашке для чего-то были засучены. «Неужели он одумался и решил предложить мне избить кого-нибудь?» — У меня урок вообще-то, — послав его предложение далеко и надолго простым игнором, я развернулся и собирался было пойти за мячом, но успел услышать эту фразу раньше, чем мог бы: — Я тебя отпросил, — для чего-то ещё и расстегивая две верхние пуговицы на воротнике рубашки, заявил он. — Так это Торч про меня только что сказал? — вспомнив, как преподаватель «лестно» отзывался о ком-то (я так полагаю, обо мне), эмоционально воскликнул я. — А ты что думал, в таком почете у него находишься? — красиво играет, почти поверил, что ему интересна эта беседа. Мы вышли из зала, и я пошел за ним, совершенно забыв о том, что нужно хотя бы спросить: надолго ли меня забрали? Ведь с портфелем и одеждой я еще не готов расставаться. — Нет, наоборот. Миссия выполнена, я его заебал, — не забыв ответить ему на вопрос, я отлучился в туалет, конечно же, не сказав ему, но когда послышался звук удара льющейся струи об фаянс унитаза, что-то тяжелое прислонилось к двери, и он продолжил нашу «беседу». — Не матерись, — «Всегда мечтал, чтобы мне сказали такое во время того, пока я отливаю». — Слушай, не хочешь мне остапиздеть, не говори подобных фраз. Я ещё от прошлого раза не отошел, так что не рой себе ущелье, — «А что я должен тебе ещё сказать, если из-за тебя я чуть на штаны не нассал!» — Прошлый раз? — ну вот, игра одного актера. Или, может, тоже под ничего непомнящего дурачка закосить? — О, ну да, вы же у нас великий старшеклассник, как вы можете помнить о пятиминутном разговоре, в ходе которого мне были противопоказаны сигареты, — выходя из туалета и направляясь в сторону умывальника, уточнил я тот правдивый факт. — О, так ты всё-таки решил бросить, — «Такое ощущение, что из всего мною сказанного он уловил только одно — я бросил курить». Хотя, на самом деле, я за выходные ни разу не взял в рот сигарету, все просто потому, что у меня совершенно нет никакой зависимости, и курю я, когда мне этого действительно хочется, но ведь я не бросал, поэтому уж точно не подтвержу то, что именно после его слов прекратил баловаться, даже под страхом кастрации. — Не дождёшься, — высушив руки, я подошел к нему и наконец-то задал тот вопрос, который появился у меня в голове ещё при первой нашей утренней встрече пару минут назад. — Так чем я должен тебе помочь? — Пойдём, — стрельнув в меня своими карими глазами, он медленно, но важно, пошел к выходу. Всё это время, пока плёлся сзади, я разглядывал его отточенную походку: руки, как в армии, строго находились вдоль туловища, сопровождая каждый шаг несильной амплитудой покачивания. Ступал он, несмотря на то, что шёл по коридору почти один, довольно бесшумно и даже более того, на его фоне я показался слоном в посудной лавке, хотя никогда не славился громкохождением (прим. автора: пусть будет такое слово). Мы дошли до третьего этажа, где Кирилл открыл ключом один из классов и, войдя внутрь, представил моему взору целую кучу средних по размеру коробок, набитых различными бумагами. — Сегодня приедет машина забирать эту ненужную кипу бумаг. Так что я подумал: раз уж у меня есть ты, тем более, всецело в моем распоряжении, то чего я буду таскать все один, когда у меня есть помощник? — нацепив на лицо безукоризненную улыбку, он взял одну из коробок и вручил мне в руки. — Стой, а как же твои одноклассники и почему я должен тебе помогать? — искренне удивился я. — Хочешь, можешь не помогать, можешь сделать всё сам. Наш класс повели на экскурсию на один из заводов, а так как я уже там был не раз, мне поручили вот эту свалку, — заявил он, забирая со стола вторую коробку. — Вот как, ну хоть ты признался, что это свалка, — «Я ему только что улыбнулся? Правда. Черт. Прости меня, Бог молодежи, я сделал это не специально». — У тебя красивая улыбка, — «Знаешь, Бог, я забираю свои слова обратно, ибо всё, спалился, и это заметили. Мало того, еще и вслух прокомментировали». Я взял сразу две коробки и, ничего не ответив, пошел вниз. Ноша была вполне весомой, оказалось, что эти чудо-бумаги в общей сумме набирали не один килограмм, поэтому, последовав примеру самого Кирилла, я стал носить всего по одной. Прозвенел звонок на перемену, и парень даже умудрился ещё пару учеников подключить к работе, вот только толку-то? Коробок почему-то меньше не становилось. Мне даже стало интересно, откуда у них столько бумаги и за сколько лет это всё было написано? Мне даже показалось, что там есть ещё доисторический рукописный вариант заполнения всех документов и сведений. «Видимо, в школе капитальная зачистка». Звонок звенел уже во второй раз, когда я поднялся за очередной коробкой, все ученики наконец-то освободили лестницы и коридоры, от чего ходить стало гораздо просторней. Если бы! В тот же самый момент, когда последняя душа зашла в свой кабинет, я взял очередную коробку и собирался нести её вниз, когда почувствовал, что у меня развязался шнурок. Конечно же, я сделал довольно глупо, оставив его в таком состоянии, потому что не успел я выйти из кабинета, как навстречу мне легким шагом вбежал Кирилл и, кажется, совершенно не смотрел ни вперед, ни хотя бы себе под ноги. Столкновения было не миновать. Да я и так, собственно, не миновал его, с грохотом упав на пол, да ещё и выпустив из рук коробку, дно которой благополучно прорвалось, и всё её содержимое разлетелось по классу. Ещё больше я был удивлен тому, что меня буквально придавила большая туша в белой рубашке, что всем своим весом, а главное, грудью (которой нет), упиралась мне в лицо. — И по…му ты.е…ушка, — попытался я озвучить данную ситуацию, но у меня ничего не вышло, и лишь только тогда, когда доступ к кислороду был снова открыт, а Кирилл, приподнявшись на руках, сухо спросил: «Что?», я снова позволил себе повторить. — И почему ты не девушка? — а затем в очередной раз, подумав, я добавил. — Восьмидесятикилограммовая девушка? Нет уж, увольте, даже если все это пойдёт в сиськи, — на мою фразу парень лишь залился громким смехом, дублируя меня через каждое слово и закрывая глаза от выступивших слез, даже я невольно (опять!) улыбнулся. — Чудной, — огласил он вердикт, вставая с меня и протягивая руку.