Margaret Mitchell
- Давайте, давайте, поднимайтесь! Живее живее! Я открыл глаза. И когда это я успел отключиться? Ничего не понимаю, слышу лишь какой-то странный голос. Словно это говорит робот или это просто громкоговоритель. Упираюсь руками в асфальт и приподнимаюсь. Все мое тело дрожит от бессилия, но я все равно осторожно встаю на ноги. Придерживаюсь за чью-то машину и озираюсь по сторонам. Вижу, как неподалеку стоят три грузовые машины. Мужчины в военной форме сажают туда каких-то людей. Ничего не понимаю. Просто молча наблюдаю за происходящим. - Поторопитесь! – какой-то солдат говорит в рупор, пока другой помогает женщине забраться в машину. – Билли, проверь, всех подобрали? Мое внимание привлекает крупный мужчина. Он взобрался на крышу близстоящего легкового автомобиля, озираясь по сторонам. И тут его взгляд останавливается на мне. Не знаю зачем, но я резко присаживаюсь на корточки, прячась за машиной. Надеюсь, что он меня не заметил. - Там еще один! – слышу я мужской голос совсем близко, и вздрагиваю, когда тот самый мужчина спрыгивает с капота машины, за которой я прячусь. Падаю на задницу и начинаю ползти назад, когда он идет ко мне. Увидев мой страх, он останавливается. - Тебе нечего бояться, парень - свои. - Билли, шевели булками! – слышится откуда-то голос, и мужчина показывает кричащему какой-то знак, после чего вновь обращается ко мне. - Нужно спешить. Поднимайся, мы отвезем тебя в безопасное место. Он наклоняется и протягивает мне руку. Пару секунд колеблюсь, но все-таки хватаюсь за нее, и мужчина помогает мне стать. Мы очень быстро проскальзываем между машин, пока, наконец, не оказываемся возле грузовой. Мне помогают забраться внутрь, и я застываю на месте, когда вижу, сколько тут людей помимо меня. Человек пятнадцать, не меньше. Здесь женщины, дети, парни, девчонки, старики. Среди них много раненых. Женщины тихо плачут, обнимая своих детей. Такое чувство, будто наступил апокалипсис. Прихожу в себя, когда дверь за моей спиной закрывается, и сажусь на пол рядом с какой-то женщиной рабочего класса. Машина трогается с места.***
Jared Leto - Save Me Мы едем уже довольно долго, и эта неизвестность не дает мне покоя. Половина людей давно уже спит, а я не понимаю, как они вообще могут заснуть. - Парень? – слышу шепот слева от себя и поворачиваю голову. Сидящая рядом со мной темноволосая женщина смотрит на меня, нахмурив брови. – Можешь мне помочь? Опускаю глаза и вижу, как она протягивает мне свою окровавленную руку. К моему горлу подкатывает комок, и я морщусь, но не отвожу взгляда. - Я не могу затянуть жгут одной рукой, чтобы остановить кровь. – говорит она, показывая мне ремешок от своей сумки. Я, молча, киваю и беру его из ее рук. - Только я не знаю, где затягивать. – признаюсь я, и она показывает мне на свое предплечье. - Вот здесь. Как можно туже. Я снова киваю и оборачиваю ремень вокруг ее руки. Еще пара оборотов и я завязываю его. Кажется, у меня все получилось. - Не слишком туго? - Нет, в самый раз. Спасибо. Женщина благодарно улыбается мне и вздыхает. Закусив губу, я наблюдаю за ней и, наконец, решаюсь задать давно мучавший меня вопрос. - Куда нас везут? Взгляд женщины вновь устремляется в мою сторону, и она, не раздумывая, отвечает мне. - В лагерь. Сейчас во всех районах Лондона проходит эвакуация населения. Вот только они опоздали. Нужно было это сделать еще до бомбежки. Тогда бы они увозили отсюда здоровых людей целыми семьями, а не подбирали бы чудом уцелевших раненых. В моем горле застрял ком, а глаза стали пощипывать слезы, когда женщина упомянула семью. Я опустил голову и закусил изнутри щеку, борясь с разрывающей мою душу болью. -Ты кого-то потерял, да? Голос женщины не заставил себя долго ждать. Я закрыл глаза и слабо кивнул. Мне совершенно не хотелось говорить об этом. - Мы все здесь кого-то потеряли. А я даже не знаю, жива ли сейчас моя дочь. Она была в балетной школе, когда все это началось. Я очень надеюсь, что увижу ее в лагере. Я, наконец, смог поднять на нее глаза. Ее взгляд выражал боль, но она держалась. - Уверен, что увидите. Женщина слабо улыбнулась мне. - А ты? У тебя остался кто-то, кого ты надеешься увидеть там? - Кроме моего лучшего друга, никого. Все бы отдал, чтобы он оказался в лагере. Хотя, наверное, мне было бы легче, если бы он успел улететь из страны. Тогда бы я точно знал, что с ним все будет в порядке. - Мы должны молиться об этом. Господь услышит нас. Я выдавил некое подобие улыбки. Ее слова не принесли мне должного успокоения, но я сделал вид, что все-таки принесли. Я открыл рот, чтобы ответить женщине, но слова буквально застряли в горле, когда я услышал гулкий взрыв и автоматную очередь. Мое сердце с грохотом провалилось в пятки. Женщина смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых читался неподдельный ужас. Еще один взрыв, и все в нашей машине проснувшиеся люди начинают вопить от страха. Мной овладел первобытный ужас. Мне нужна поддержка. Мне дико нужна поддержка. Я хватаю женщину за руку, и она сжимает в ответ мои пальцы. От нее веет чем-то материнским, и мне немного легче. Но не настолько, чтобы успокоиться. За пределами машины настоящий ад. Там что-то взрывается, кто-то стреляет. Чувствую, как водитель несется со всей скорости, и нас трясет на кочках. - Они засекли нас! Мы все покойники! – кричит какой-то старик не своим голосом, и от страха в моих жилах стынет кровь. Он продолжает вопить, но я уже не могу разобрать его слов, так как в следующую секунду я падаю со своего места, как и все остальные. Сильно ударяюсь головой то ли о потолок, то ли о пол – я уже не понимаю. Понимаю только, что машина переворачивается несколько раз. Спиной падаю на закрытые двери, и они открываются, выбрасывая меня из машины. Я отлетаю на несколько метров и оказываюсь в высокой траве. Мою голову жутко ломит, она кружится так сильно, что я не могу разобрать, реальность это или сон. Лежу с закрытыми глазами на животе не в силах двигаться. Сквозь противный звон в ушах слышу стрельбу и взрывы. Хочу отключиться или попросту умереть, лишь бы не чувствовать вновь нарастающего в груди ужаса. Постепенно прихожу в себя, и боль в ноге становится заметнее. Открываю глаза и тяжело приподнимаюсь на руках. Меня практически не видно из-за высокой травы, но то, что вижу я, заставляет меня не верить своим глазам. Я вижу настоящий бой. Без труда отличаю наших солдат от американских. Нет, это просто не может быть реальностью! Поворачиваю голову и вижу перевернутую грузовую машину. Готов поспорить на что угодно – я ехал именно в ней. Пытаюсь оставаться незамеченным и ползу по земле, морщась от боли в ноге. Моя цель – найти ту женщину во что бы то ни стало. Она должна быть внутри. Чувствую, как трясутся от бессилия мои конечности, но продолжаю путь. Когда до грузовика остается каких-то полсотни метров, я поднимаю голову и останавливаюсь. Мои глаза буквально следят за движением темного объекта, летящего в машину. Еще секунда, и она взрывается, загораясь, как спичка. Я закрываю голову руками и утыкаюсь лицом в землю. -Черт... черт…- всхлипы срываются с моих губ, когда я начинаю плакать, оставаясь в таком положении. Почему терять людей так больно? Даже тех, с кем ты познакомился всего полчаса назад. Понятия не имею, сколько времени я пролежал на земле не поднимая головы. Я просто лежал и считал выстрелы. Поэтому, когда я услышал, что они стали реже, то, наконец, смог выпрямиться. Озираясь по сторонам, я не видел ничего, кроме горящих машин и трупов. Настоящих трупов людей. Они лежали в траве так же, как и я минуту назад. Поднимаюсь на ватные ноги, стараясь не наступать на больную. Вижу вдалеке небольшую армию солдат, и узнаю английскую форму. Они возвращаются. По всей видимости, им удалось отогнать противников. Несмотря на ясное небо и легкие сумерки, все вокруг меня, как в тумане. Я ничего не осознаю. Плетусь по полю, хромая, как последняя калека. Меня словно загипнотизировали. Я, правда, не понимаю, что делаю. Все это похоже на эффект легкой наркоты или травки, только вот вместо кайфа щемящая боль внутри. Продолжаю брести куда-то, пока не ударяюсь больной ногой о что-то твердое. - Фак! – я скриплю зубами от боли и падаю на землю. Обхватываю голень руками и мычу, сильно жмурясь и кусая губы. Когда боль немного отступает, я тяжело выдыхаю через сомкнутые губы и открываю глаза. - Аааааааа! – крик неконтролируемо вырывается из моего горла, когда я вижу рядом с собой убитого парня. Сажусь на задницу и отползаю на пару шагов, часто дыша от ужаса. Он лежит на спине. Не вижу лица, так как его голова отвернута от меня. Пытаюсь привести дыхание в норму, продолжая смотреть на темноволосого парня, но в один момент перестаю дышать совсем. Замираю. Такое чувство, будто кто-то вырвал мои легкие и выкинул как негодный элемент. Мои глаза расширяются, так же, как раскрывается и рот, когда я замечаю испачканный кровью и грязью некогда белоснежный бомбер с буквой «М» на груди. Когда я вижу пятидневную щетину на подбородке. И эти скулы. Скулы, которые я узнал бы из миллиона. Из миллиарда. - Нет… - шепчу я, искажая свое лицо гримасой боли и отчаяния. Я встаю на четвереньки и медленно подползаю к парню. В моей голове бегущей строкой несутся одни и те же мысли: «Господи, пусть это будет не он! Умоляю, пусть это кто-то другой! Только не он! Прошу, Господи!» Подбираюсь ближе и, осторожно нависаю над телом парня. И весь мои мир рушится на крошечные кусочки, когда я вижу лицо своего лучшего друга. - Нет, Господи боже, нет!!! Я не узнаю собственного голоса, пока кричу. Никогда в жизни я еще не чувствовал такой острой боли. Никогда в жизни я еще так не плакал. Падаю ему на грудь и содрогаюсь от громких рыданий. - За что??? Зейн, ты же не мог… Ты не мог так просто уйти!!! Зейни! Ты не можешь бросить меня! Вместе до конца, помнишь???- похоже, он ехал в одном из этих фургонов. Его тоже эвакуировали. Еще несколько минут назад он был жив, ехал в тот же самый лагерь, что и я. Еще бы немного, и мы бы увиделись там. Но теперь все кончено, и я лишь продолжаю разрывать горло отчаянными воплями. - Зейни, пожалуйста, брат! Пожалуйста, вернись ко мне! Ааааааа-ааааааа!- кричу, как не в себе, срывая горло. Как же мне больно! Я не смогу без него. Мы вместе с детства, мы через многое прошли вместе, а теперь его не стало. Они убили его. Убили, как и всех тех, кто был мне дорог. Еще никогда я не чувствовал себя настолько одиноким. Только сейчас я осознал, насколько же огромен этот мир, насколько необъятно небо надо мной. Я один. На всей этой чертовой гигантской планете я один. Не знаю, сколько еще времени я пролежал на бездыханном теле своего мертвого друга. Мне хотелось остаться с ним, я боялся бросить его, хоть и понимал, что ему уже все равно. Наверное, мне просто было страшно оставить его здесь и забыть. Я боялся, что вместе с ним исчезнут и все воспоминания, поэтому не двигался. Я даже не открыл глаза, когда услышал шаги рядом с собой. - Эй, парень, ты живой? – спросил молодой мужской голос. Я даже затаил дыхание, чтобы выглядеть трупом, но это не помогло. – Это ты кричал? Я с трудом открыл распухшие от слез глаза. Передо мной на корточках сидел молодой парень в солдатской форме и с автоматом за плечами. По прилипшим к влажному лбу темно-русым волосам, виднеющимся из под берета, можно было понять, что он только что участвовал в бою. Он внимательно смотрел на меня своими голубыми глазами, и мне захотелось провалиться под землю, только бы больше не видеть никого рядом с собой, кроме Зейна. - Уходи! - крикнул я, отворачиваясь и утыкаясь лицом в грудь друга. - Я должен забрать тебя отсюда. – не смотря на мое сопротивление, голос шатена был очень спокойным. - Я сказал, свали! – я снова повысил голос, подняв голову и с вызовом смотря на него. Меня бесило его присутствие. Еще слово, и я брошусь на него с кулаками, и плевать, что он боец, что он, конечно же, победит меня. Сейчас это не имело никакого значения. Но его непоколебимость сбивала меня с толку. - Твоего друга уже не вернуть. Не знаю, что повлияло на меня. Может быть, это глубокое сочувствие в его голубых глазах, или ангельское терпение, но в любом случае, моя стена рухнула. Я настороженно смотрел на него, пока он смотрел на меня. - Ты должен оставаться сильным и двигаться дальше. Я понимаю то, что ты чувствуешь, и знаю, о чем говорю. Я проходил через это. Солдат говорил это так искренно, что не поверить ему было не возможно. Он поднялся на ноги и мне уже во второй раз за день протянули руку. Но я не взял ее. Отвернувшись, я снова посмотрел на Зейна. Мои глаза наполнились слезами от одной лишь мысли, что сейчас я уйду, оставив его здесь. - Помоги мне. – произнес я еле слышно дрожащим от всхлипов голосом. Знаю, солдат не сразу понял, о чем я его прошу, но все равно сел на корточки с другой стороны от Зейна. - Что ты хочешь сделать? - Хочу снять эту кофту. – взяв воротник бомбера в руку, я провел по его краю большим пальцем. - Конечно. Шатен осторожно просунул руку под спину Зейна, а другой придерживал голову, когда приподнимал его в сидячее положение. Закусив губу и изо всех сил стараясь не разреветься, я расстегнул заклепки и очень аккуратно стянул бомбер с его плеч. Когда вещь оказалась в моих руках, солдат осторожно положил моего друга обратно на землю. - Я буду неподалеку. Только поторопись. – сказал шатен, поднимаясь на ноги и отходя на несколько метров. Я проводил его удивленным взглядом. Как он понял, что мне нужно попрощаться? Как догадался, что я хотел сделать это без лишних ушей? Видимо, он действительно понимает меня. Убедившись, что солдат достаточно далеко, я наклоняюсь к Зейну и снова не могу сдержать слез. - Прости меня, брат. Этот вечер должен был быть другим. Мы должны сидеть в пабе прямо сейчас, пить пиво и обсуждать девчонок, с которыми мы переспали прошлой ночью. Я улыбаюсь и облизываю губы, соленые от слез. - Ты не должен был уходить. С тобой было бы намного легче справиться со всем этим. Прости, что продолжаю жить без тебя, хотя, признаюсь, это охренеть как трудно! Но я обещаю, во что бы то ни стало, я отомщу за тебя. Слышишь, Зейни? Я отомщу любой ценой. Стискиваю кулаки и сжимаю челюсти, борясь с ненавистью и гневом. Закрываю глаза и перевожу дыхание, прежде чем опуститься и оставить легкий поцелуй на макушке друга. - Я люблю тебя, бро. Только не забывай об этом. – шепчу я ему в волосы и поднимаюсь на ноги. Надо же, я даже забыл о боли в ноге. Вот насколько душевная боль сильнее физической. Тяжело всхлипывая, надеваю поверх футболки бомбер Зейна, и как можно плотнее укутываюсь в него. Медленно хромаю, направляясь к ожидающему меня посреди поля солдату, и вытираю рукой слезы. Шатен оборачивается, когда я подхожу ближе, и оценивающе осматривает меня. Заметив надетую на меня кофту друга, он сглатывает и шмыгает носом. - Я помогу. Солдат берет мою руку и перекидывает ее через шею, ускоряя мой шаг.***
Я снова еду в машине, только теперь она гораздо больше и заполнена солдатами. Среди них я видел еще человек шесть. Наверное, такие же чудом выжившие в этой перестрелке, как и я. Я уже второй час сижу на полу, укутанный в бомбер Зейна, прислонившись головой к машине и смотря в потолок. Солдаты о чем-то оживленно болтают, а я просто абстрагировался от окружающего мира, находясь в своем собственном. Я опустошен. Даже в моей голове нет ни единой мысли. Я обессилен. За сегодняшний день я так устал плакать, что с трудом вспоминаю, что нужно хоть изредка делать вдох, чтобы продолжать жить. Я чувствую себя абсолютно пустым местом. Особенно сейчас, когда никто из присутствующих не замечает меня. Я даже не знаю, куда мы едем, и если честно, мне параллельно. Я стал похож на тряпичную безвольную куклу. Куклу без чувств, без души, без сердца. Просто оболочка с вакуумом внутри. Нет больше ни смысла, ни целей. Хотя, о чем это я? Не правда. У меня есть одна цель и все еще есть одно единственное чувство, доказывающее, что я все еще живой человек. Жажда мести.***
Сейчас примерно полночь, и нас привезли в какое-то странное место. Первыми вышли солдаты, которые теперь помогают выбраться женщинам. Я кое-как спускаюсь на землю и останавливаюсь, осматривая невидящим взглядом местность. Вижу вокруг огромные темно-зеленые палатки, солдат, собравшихся вокруг костра. У них в руках гитара. Они смеются и распевают песни, поедая какой-то сухой паек. Все это напоминает мне лагерь бойскаутов, в который отдавали меня родители, когда мне было семь лет, а потом я сбежал оттуда на третий же день. - Все, кто чувствует себя хорошо, идемте со мной! – громко говорит нам какой-то солдат. – Остальные оставайтесь здесь. Вас осмотрит медсестра. Наблюдаю за тем, как люди устало разбиваются на кучки, а сам остаюсь неподвижен. Я не знаю, куда должен идти и, честно говоря, мне абсолютно плевать на ноющую боль в ноге. Я просто хочу спать. Уснуть и забыться. Поэтому медленным шагом я иду в кучку к здоровым. - Эй, парень – тебе туда! – слышу я уже знакомый мужской голос и останавливаюсь. Медленно оборачиваюсь и вижу перед собой шатена. - Я в порядке. – бурчу я себе под нос и отворачиваюсь, чтобы продолжить путь. - Сестра должна осмотреть твою ногу. – не унимается солдат и я даже не оборачиваюсь. - Она уже не болит. - И поэтому ты хромаешь? - Слушай, может, прекратишь донимать меня? – резко обернувшись, говорю я, отчего он чуть ли не врезается в меня. - Мне нет до тебя никакого дела. Я лишь выполняю приказ. Поэтому просто встань рядом с теми людьми и пройди осмотр. Парень спокоен, как и тогда на поле. Посмотрев мне в глаза, он разворачивается и уходит, а я провожаю его взглядом. Раздраженно выдохнув, я нехотя становлюсь в очередь, пропуская вперед раненых женщин. На мое счастье, они прошли осмотр довольно таки быстро, поэтому следом за ними в палатку с красным крестом вошел я. Здесь все было оборудовано для комфортного лечения. Прямо посередине стояла кушетка, а рядом с ней на стуле сидела молодая девушка с белокурыми волосами и в белом халате. Если бы сейчас я не был так разбит и опустошен, то вероятнее всего, обязательно бы подкатил к ней. - Присаживайтесь. – говорит блондинка, и я ковыляю к кушетке, усаживаясь на нее. – Что вас беспокоит? - Мне перечислять все или только телесные повреждения? – хриплю я безжизненно и поднимаю на нее глаза. - Второе. – ее взгляд холодный, без капли сострадания и жалости. Она напомнила мне моего отца- на первом месте работа. Поднимаю ногу и задираю штанину. Впервые за весь день вижу, в каком состоянии моя щиколотка - распухшая, посиневшая. Тонкие умелые пальцы сестры ощупывают мою ногу, и я выдаю звуки, подобные шипению. - Это растяжение, ничего особенного. Я сделаю тебе компресс на ночь. Что-то еще? - Нет. Отрицательно качаю головой и замечаю, как ее взгляд останавливается на моей груди. - Да ты же ранен! - Что? - Твоя кофта окровавлена! Опускаю взгляд на бомбер и снова поднимаю на нее. - Она просто вымазана. Это не моя кровь. - Снимай ее! – приказывает она, и я хмурю брови. - Нет. Я же сказал, что со мной все нормально. - Снимай немедленно, либо я сама стяну ее с тебя! Медсестра встает на ноги и строго смотрит на меня. - Ты что, тупая? Я сказал, что там ничего нет! - Отлично! – воскликнула она и, схватив меня за грудки, принялась расстегивать кнопки. - Иди к черту! Убери свои руки, пока я тебя не ударил! Не испытывай мое терпение! – ору я, отталкивая ее руки, но она, как назойливая муха, снова тянется с бомберу. -Клэр, оставь его! – раздается мужской голос поблизости, и мы оба останавливаемся. Поднимаю глаза и вижу шатена. - Но у него там кровь! - Ты же слышала – он в порядке. Стал бы раненый человек так запросто тебе противостоять? Это невозможно. - Он что, флиртует с ней? Солдат широко улыбается, от чего его глаза блестят задорным огоньком. Надо же, а я уже начал было думать, что он всегда серьезен. - Хорошо. – блондинка выдыхает и, отвернувшись от меня, разворачивается к нему лицом. – У тебя что-то срочное? - Ты еще долго будешь заниматься этим парнем? Шатен указывает на меня, а потом вновь переводит взгляд на девушку. - Поставлю ему компресс и только. Что у тебя? Солдат расстегивает пуговицы, и стягивает рубашку с плеч, оголяя торс. Делаю вывод, что парень служит уже довольно таки давно, судя по его подкаченному телу, покрытому шрамами. Задерживаюсь взглядом на его татуировках. Они выглядят бессмысленно, но завораживающе. Я, как их преданный фанат, не мог не заинтересоваться каждой. - Кажется, пуля задела. Ничего серьезного, просто зашить. – говорит он. Только сейчас замечаю кровавую рану на его бицепсе, и меня передергивает от одного ее вида. - Да, не слишком глубоко. Ты счастливчик. Сам справишься? – блондинка дает ему влажную тряпочку и убирает простынь с небольшого столика, на котором лежат разные приборы. Она вновь возвращается ко мне, а я не обращаю на нее внимания. Вместо этого с любопытством наблюдаю за тем, как солдат вытирает с раны кровь, подходит к столу, беря оттуда изогнутую буквой «С» иглу. Он продевает в нее толстую нить и садится на табурет, стоящий рядом. Пока блондинка что-то накладывает на мою ногу, все мое внимание занимает процесс зашивания. Шатен без особого труда продевает иглу в кожу - я морщусь, а ему хоть бы что! Он делает это так легко, словно бы зашивает порванные брюки. Без особых усилий. По его лицу даже не видно, больно ли ему. Судя по всему, абсолютно нет. Когда он заканчивает, то встает со стула, берет со стола ножницы и перерезает нить. После всего этого он достает небольшую стеклянную бутылочку, откручивает крышку и поливает рану. В этот момент солдат впервые за все время выругался себе под нос, но так тихо, что я еле заметил это. - Все, компресс готов!- я вздрагиваю от звонкого голоса сестры и перевожу взгляд на свою ногу. Даже не поблагодарив ее, встаю с кушетки и медленным шагом ковыляю на улицу. Выйдя из палатки, озираюсь по сторонам, чтобы понять, куда идти дальше. - Тебе помочь? – слышу я голос за спиной и мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит. - Где я могу переночевать? - Все эвакуированные в той палатке. Слежу за тем, куда показывает его палец, и киваю в ответ. До меня только что доходит значение слова «эвакуированные», и я резко оборачиваюсь. - Постой! Удаляющийся шатен остановился и повернул голову. - Что? - Что с нами будет дальше? Я о себе и этих людях? - Завтра вас отвезут туда, куда вы и должны были попасть изначально – в лагерь. Солдат еще пару секунд смотрит на меня, а потом отворачивается и снова уходит. Я стою, смотря в землю, и перевариваю информацию. Завтра я уеду в лагерь и что дальше? Там нет ни родителей, ни Зейна. Там нет никого. Я буду пытаться выживать в одиночку. Я буду жить, пока все те, кого я любил мертвы. Я буду сидеть на заднице в лагере вместо того, чтобы мстить за смерть своих родных. Меня определенно не устраивает такой расклад. И буквально за полминуты я принимаю решение. Решение, которое, как мне сейчас казалось, способно изменить мою жизнь. Хотя куда уже сильнее. - Солдат, стой! Кривясь от боли в ноге, я спешу догнать шатена и, к счастью, услышав меня, он оборачивается. - Я должен задать тебе один вопрос. - пытаюсь отдышаться, пока парень озадачено пожимает плечами. - Нет проблем. - Что, если я не хочу ехать в лагерь? Что, если я хочу остаться здесь? Испытующе смотрю ему прямо в глаза сверху вниз, и вижу, как он хмурится. - Как это понимать? - Я хочу воевать. Даже не верю, что говорю это. Это сказал парень, который еще вчера так боялся идти в армию. - У тебя жар? Шатен тянет руку к моему лбу, и я ударяю ее. - Я серьезно. Я хочу остаться здесь. - Сколько тебе вообще лет? - Почти восемнадцать. Это так важно? - Ты хоть когда-нибудь оружие в руках держал? Солдат ухмыляется, пока я растерянно кусаю губы. Сузив глаза, спрашиваю: - А пейнтбол считается? И парень в ответ лишь широко улыбается, и отрицательно качает головой. - Ну, тогда научите меня! – прошу я, и лицо шатена в раз становится серьезным. - Здесь тебе не армия. Здесь, черт возьми, война. Нет времени учиться. Нужно брать автомат в руки и мочить врага. Ты хоть понимаешь как это опасно? Каждый день у нас десятками погибают лучшие из лучших, те, кто тренировался не один год. А ты хочешь просто так прийти, взять оружие и пойти на противника. Это тебе не в приставку играть. Это настоящая жизнь и настоящая смерть. Одна ошибка- и ты труп! - Они убили мою семью. – я перебиваю его монолог, и он замолкает. Беру бомбер за воротник и трясу им. – Ты видел, что они сделали с моим другом. Они отняли у меня все, и теперь я не знаю, ради чего жить. Я не боюсь смерти - я все равно уже мертв. Мне не к кому возвращаться, меня никто не ждет. Я просто не хочу жить с мыслью о том, что я оставил все просто так. Что ничего не сделал. Я замолкаю, чувствуя предательскую дрожь в голосе и слезы в глазах. Почти не вижу лица шатена перед собой, но могу слышать его тяжелое дыхание. Он испытующе молчит, и я начинаю терять терпение. - Иди и ложись спать, иначе завтра не проснешься. Солдаты должны вставать ровно в пять. Мои глаза расширяются от удивления, и я торопливо вытираю их ладонью. - Спасибо! – выдыхаю я. Парень слабо улыбается мне в ответ и уходит, так ничего и не сказав. Я провожаю его взглядом, улыбаясь, как дурак. Я, наконец, чувствовал, что поступаю правильно.