Erich Maria Remarque, "Der Weg zurück"
- Вот так, потерпи еще немного. Я жмурюсь и кусаю губы, пока Луи обрабатывает мою рассеченную бровь. Мы сдали свой пост и теперь сидели возле нашей палатки. - Может, все-таки стоило пойти к сестре?- говорит он, и я открываю глаза. - Нет, все нормально. Ты справляешься. Он улыбнулся, а потом отвернулся, чтобы снова смочить марлю спиртом. Повернувшись обратно, он взял меня за подбородок и направил лицо к свету. - Что ты хочешь сделать? – забеспокоился я, косясь на него. - У тебя на щеке еще одна ссадина. И на этих словах он осторожно касается ее марлей. - Фак! – выругался я, снова морщась от боли. - Прости. Луи тут же прекратил обработку раны, с сожалением поглядывая на меня. - Это ты прости - накинулся на тебя с кулаками. Я даже не припомню, когда в последний раз извинялся перед кем-то. Раньше гордость для меня была превыше многих других вещей, но сейчас я напрочь расстался с ней. Я итак упал в своих глазах благодаря той сцене, которую устроил ночью. Пускать сопли в жилетку парня и умолять не бросать меня… Это был самый отвратительный поступок из всех, что я когда-либо совершал. И теперь, когда я находился рядом с Луи, мне было так стыдно перед ним. - Нет, я заслужил это. Ты прав - не стоило лезть к тебе в душу.- говорит Луи искренно, и я вздыхаю. - Ты ведь пытался помочь, разве нет? - Да, конечно! Просто, когда я увидел тебя в таком состоянии, мне показалось, что я перегнул палку. Между его бровей появилась небольшая складочка, когда он напряженно смотрел мне в глаза. Мне вдруг стало как-то не по себе от этого пристального взгляда, и я поспешил подняться на ноги, чтобы избежать его. - Окей, сядь на солнце. – произнес я, толкая его в спину. Луи нахмурился, но выполнил мой приказ. - Зачем? – спросил он, когда уже пересел на мое место. - Твои раны. Их тоже нужно обработать. Пока я возился с бутылкой спирта, Луи озадаченно прикоснулся кончиками пальцев к разбитой губе. - У тебя отличный удар правой. – ухмыльнулся он, но я проигнорировал его шутку. - Не трогай, иначе занесешь заразу. Пропитав чистую марлю антисептиком, я подошел к Луи, который смотрел на меня с улыбкой. - Что смешного? – я развел руками, и шатен улыбнулся шире. - Ничего. Ты просто похож на мамочку. Я закатил глаза, сдерживая вырывающуюся улыбку. Подняв ногу, я стукнул по его ботинку. - Раздвинь. Все еще продолжая улыбаться, парень повиновался мне, и я встал на колени между его ног. Теперь наши лица находились на одном уровне, и я поднял руку, чтобы дотянуться марлей до его раны. Но этот придурок продолжал откровенно посмеиваться и улыбаться во все тридцать два зуба, поглядывая на меня. - Ну, что опять? – раздраженно спросил я и нахмурился. - Нет, все супер. Просто у тебя такое лицо, как-будто тебе предстоит самая сложная операция за всю твою хирургическую практику. - О боже, просто перестань ржать, если не хочешь, чтобы я намазал антисептиком твои зубы! – прорычал я и отвесил ему подзатыльник. Но это не помогло шатену - его плечи продолжали дрожать, пока он пытался сдержать смех. - Просто твое лицо… - Закрой свои, мать их, глаза и проделай то же самое со ртом!- выругался я, и Луи кивнул мне. Боже, этот парень старше меня почти на пять лет, а такое чувство, что наоборот. И к тому же я думал, что все военные - серьезные люди, но, либо я ошибался, либо Луи - исключение. Во всяком случае, шатен все-таки закрыл глаза и постарался сдержать улыбку. Я облегченно выдохнул и подался вперед, осторожно прикладывая марлю к его раскрасневшейся нижней губе. Невесомыми движениями, я аккуратно стирал с раны запекшуюся кровь, боясь причинить Луи боль. Но в отличие от меня, он сидел абсолютно спокойно. Я сразу же вспомнил сцену в палатке, когда он зашивал себе плечо. Кажется, он действительно отлично переносит боль. Взяв в руку новый кусочек марли, я пропитал ее спиртом и вновь вернулся к лицу Луи. Он так же, как и минутой ранее, неподвижно сидел, подняв подбородок. Я придвинулся ближе, чтобы продолжить обработку, но моя рука зависла в воздухе. Меня вдруг совершенно беспричинно заинтересовали его длинные ресницы. Я заворожено наблюдал, как они трепещут, пока он сидит в ожидании. Мой взгляд скользнул по его лицу. И почему я раньше не замечал насколько идеальны его черты лица? Сколько себя помню, я всегда мечтал о таких же острых выразительных скулах. Мне всегда говорили, что я совершенство, но я не понимал этих людей. Я считал, что во мне есть куча недостатков, которые мне бы хотелось исправить. Одним из них как раз и были скулы. А еще, я бы хотел такой же подбородок, как у Луи, такой же небольшой и задорный нос, такие же губы…. Стоп - губы! Я совсем забыл про то, что должен делать. Из-за всего этого долбанного смятения, я слишком резко прикладываю марлю к его ране, чем очевидно приношу ему боль. Он дергается, хмурит брови и слегка морщится, но не произносит ни звука. - Упс, извини! – растерянно говорю я, убрав руку. Подаюсь вперед на автомате и дую на его разбитую губу, чтобы хоть как-то успокоить боль и загладить свою вину. Набираю в легкие воздух и снова выдыхаю через сомкнутые губы. И как только мое внимание привлекает движение его ресниц, я, не прекращая своих действий, поднимаю глаза. И в этот момент меня резко бросает в жар. Он смотрит на меня, я смотрю на него, наконец осознавая насколько он близко. Чувствую это ничтожное расстояние между нашими губами и перестаю дышать. Насколько же все это неправильно, Господи! Клянусь, я не могу двигаться. Я отчаянно желаю отскочить от него, убежать куда подальше, лишь бы не чувствовать странного волнения внутри. Но вместо всего этого я, как завороженный, смотрю в его глаза, ничего не соображая. Опускаю взгляд на его губы. Они влажные от антисептика, и я сглатываю. До этого момента я ни разу в жизни не считал мужские губы притягательными. Мне противно даже от одной мысли об этом. Мне противно от мысли обо всех мужских губах и возможности целовать их. И когда я снова смотрю в его глаза, меня накрывает неподдельный ужас и отвращение к самому себе. Я вижу в них непонимание и отстраненность. Еще секунда, и он, как ошпаренный, подрывается на ноги и отходит от меня на несколько шагов. Я все еще сижу на корточках, смотря на него снизу вверх, пока он отчужденно смотрит на меня и часто дышит. Дерьмо, какой я идиот! Что я только что сделал? Он все понял! Он не слепой! Он, черт подери, догадался! - Я… я просто хотел...Твоя рана… Понимаю, что выгляжу полнейшим придурком, но не могу справиться с заплетающимся языком. Взгляд шатена выводит меня из равновесия. Был ли я когда-либо более жалок, чем сейчас? Полагаю, что нет. Неужели это конец? Я только вчера снова открылся человеку, а теперь он смотрит на меня с отвращением. Черт возьми, я заслужил это! Хочу провалиться под землю, сгореть заживо, только больше бы не видеть этого осуждающего взгляда голубых глаз. Луи молчит. Смотрит на меня и молчит, продолжая часто дышать. Еще никогда в жизни тишина так не убивала меня. Хочу, чтобы он сказал хоть что-нибудь. Пусть назовет меня педиком, но только пусть не молчит. Но вместо этого он просто разворачивается и уходит, не проронив ни слова. - Дерьмо! – рычу я, поднявшись на ноги. Срываю с головы берет и с силой бросаю его на землю. Начинаю ходить из стороны в сторону, схватившись за голову.***
Я уже который час сижу в лесу. Прислонившись спиной к дереву, я снова один. Надо же, а еще этой ночью мне казалось, что я больше не буду одинок. Глупый идиот… Раньше, сидя здесь, я злился от одной только мысли, что Луи вот вот придет, чтобы составить мне компанию, а сейчас я только этого и ждал. Только вот я был практически на сто процентов уверен, что он не придет. После того, как я себя повел… Я бы не пришел. Что на меня нашло? Я ни черта не догоняю! В моей голове полная каша. Да, я доверился Луи. Да, я впустил его в свою жизнь. Да, я согласился быть его другом. Но, нет, я не собирался становиться геем! Я ненавижу геев! Я гомофоб до кончиков волос! Меня тошнит от одной только мысли о поцелуях парней, но тогда почему меня так тянет к губам Луи? Разве такое бывает? Я думал геями рождаются, а не становятся. Нет нет нет! Что за бредятина? Я не такой! Меня возбуждает женская грудь, задница, их стоны. Я не вижу ничего привлекательного в телах парней. Они плоские и сильные. В них нет женской хрупкости и гибкости и вообще… Нет, Гарри, просто выкинь из головы этот бред. Тебе не нравится Луи. Тебе вообще не нравятся парни. Ты любишь девчонок, ты бабник. Я, кажется, понял - просто у меня давно не было секса, вот крыша и едет. Дааа, никогда не думал, что дойду до того, что буду кидаться на парня. Фух, кажется, немного полегчало. Да, но только вот Луи, похоже, все таки думает, что я из другой команды. Черт, только я мог так налажать! Как с ним теперь объясняться? Стыдно до жути. До сих пор перед глазами стоит его осуждающий взгляд и как он молча уходит. Позорище… Когда я успел так опуститься? Ах да, наверное около трех недель назад, когда начался весь этот кошмар. Полагаю, что с того дня вся жизнь и перевернулась с ног на голову. Может я сошел с ума? Лишился рассудка и теперь творю не свойственные мне вещи? Может на фоне глубокой депрессии и стресса у меня съехала крыша? Не исключено. Но одно я знаю точно - я должен снова заслужить доверие Луи. Не знаю как, но я должен. Я не для того впускал его в свою душу, чтобы он протер свои ботинки о входной коврик и ушел. Я все ему объясню. Обязательно объясню. Только вот как?***
Я уже несколько минут хожу по лагерю в поисках Луи. Никогда бы не подумал, что буду искать его. Наконец, вижу его рядом с Лиамом и, набрав в легкие побольше воздуха, иду к ним. - Привет парни. - Ооо, кудрявый! Куда с самого утра пропал? Пейно широко улыбается, щурясь от солнца. Но я не смотрю на него. Я смотрю на стоящего рядом Луи. Он чужд. Он и правда не такой, как раньше. Смотрит куда угодно, только не на меня. Все очень даже не в порядке. - Был в лесу. Не отрываю глаз от Луи, чтобы оценить его реакцию. И он, наконец, бросает на меня короткий взгляд. Закусываю губу, пока Лиам что-то еще говорит мне, но я слишком занят шатеном, чтобы слушать его. - Мы можем отойти на минуту? – говорю я, и он напрягается. - Вообще-то мы с Лиамом собирались за хворостом. Вижу, как Пейн удивленно вскидывает бровями и смотрит то на меня, то на него. - Да, да, собирались! – восклицает он. Так и хочется поставить единицу за его актерское мастерство. Видно невооруженным глазом, что Луи ищет отговорки, чтобы не говорить со мной. - Ты решил меня избегать? Я уже и забыл, что моя черта – прямолинейность. Но вот сейчас, кажется, вспомнил, когда задал этот вопрос прямо в лоб. Вижу, как мнется Лиам. Он явно чувствует себя лишним. - Просто ты меня пугаешь, Гарри. – говорит Луи, и я еле сдерживаюсь, чтобы не взорваться приступом истерического смеха. - То есть вчера ты надавал мне вал обещаний, а сегодня прячешься от меня? Как это понимать? Какова цена твоим словам, Луи? Твоим словам и поступкам? Я начинаю беситься. Лиам- лишние уши, поэтому я стараюсь обходиться отдаленными фразами. - У меня возникает ощущение, что ты не так меня понял. Нет, он издевается? Он думает, что я воспринял его «я буду рядом», как признание в вечной любви? Он совсем придурок или немножко? - Это ты не так меня понял. Луи шумно выдыхает и хмурится. - Что бы там ни было- я не слепой. Я видел то, что я видел. Разберись в себе, ладно? На этих словах он толкает Лиама в плечо, призывая идти за собой, и они уходят. Я смотрю прямо перед собой и не врубаюсь. Нет, серьезно, я не понимаю, что это только что было.***
- Посмотри, на кого я стал похож? И как я докатился до такого, Зейни? Мог ли ты когда-то предположить, что я стану такой тряпкой? Я снова сидел под своим деревом с расстегнутой рубашкой. Мои пальцы перебирали заклепки бомбера, пока я разговаривал вслух. - Думаешь, я спятил? Возможно, ты прав, братишка. Я не узнаю себя, не узнаю этого мира. Он стал таким пустым и серым. Я вздохнул и закусил губу, стараясь не плакать. - Прости, что пытался найти себе друга. Луи никогда бы не заменил мне тебя. Он хороший, но он не ты. Да, я испытываю к нему теплые чувства, но этого недостаточно. Я говорил сам с собой, но не хотел это признавать. Я чувствовал, что Зейн рядом, что он слышит меня. Иногда мне казалось, что среди шороха листьев я слышу его голос. - Помнишь, как мы смеялись над педиками? Как фукали, когда видели их обжимающимися в каком-нибудь клубе? Неужели я становлюсь похожим на них? Мне так неловко говорить это. Такое чувство, что Зейн сидит рядом со мной и слушает мою исповедь. - Зейн, мне страшно. Мир как-будто сошел с ума. Когда я еще считал парня привлекательным? А когда зависал от чьей-то близости? Не говоря о близости парня. Я ведь даже никогда так не тормозил в присутствии девушки. Это катастрофа. Что же мне делать, брат? Я знаю, что, будь Зейн здесь, он бы обязательно обнял меня за плечи и потрепал мои волосы. Ох, как я ненавижу, когда кто-то трогает их! Он бы немного усмехнулся и сказал: « Чувак, не родилась еще такая передряга, из которой бы мы не выбрались. Кем бы ты ни стал, что бы не натворил – я всегда за тебя, ясно?». Это его любимые слова. И мои тоже. В такие минуты я чувствовал, что никогда в этой жизни не останусь один. Что бы ни случилось, Зейн всегда будет рядом. Он не уставал повторять это. А теперь я один. После стольких обещаний и клятв, его со мной нет. И хуже всего то, что это не его вина. Был бы у него выбор, он бы ни за что не оставил меня. И я, закрыв глаза, прислоняюсь затылком к стволу дерева и тихонько шепчу: - Ясно, друг. Я слышу шелест дрожащей на ветру листвы и пение птиц. Мое тело постепенно расслабляется, но в один миг все умиротворение куда – то испаряется. - Боевая готовность! Боевая готовность! Тревога! Враг на линии! Я широко распахиваю глаза и выпрямляюсь. Ничего не понимаю. Слышу какую-то суматоху и громкие возгласы. - Оружие к бою! Все по местам! Позабыв, как дышать, я подрываюсь на ноги и дрожащими пальцами торопливо застегиваю рубашку. Бегу в лагерь, отбиваясь от хлестающих по лицу веток, и вскоре оказываюсь в центре хаоса. Солдаты с автоматами в руках бегут к окопам, и в этот момент я замечаю на горизонте армию из солдат и танков. Внутри меня все стремительно падает вниз, и я задыхаюсь. - Проснись, солдат! – орет мне командир на самое ухо и пихает мне в руки каску и автомат. Я растерянно натягиваю ее на голову и бегу вслед за остальными парнями. Они все на бегу запрыгивают в окопы, не медля занимая оборонительные позиции. Среди всего этого хаоса я стою посреди склона не в силах пошевелиться. Я не знаю, куда прятаться мне. По спине бежит ледяной пот, а сердце пропускает по нескольку ударов. Это настоящая война. И через секунду обе стороны открывают огонь. Внутри меня просыпается инстинкт самосохранения и я падаю на землю, чтобы хоть как-то укрыться от пуль. Понимаю, что это глупо и что здесь я легкая добыча, но в панике голова напрочь отказывается работать. Я закрываю ее обеими руками, когда недалеко от меня ударяет первый танковый снаряд. Взрывная волна в мгновение ока оглушает меня, и все, что я слышу, это отвратительный писк, режущий слух. Не знаю, сколько времени потребовалось, чтобы он отступил, но сквозь этот звук до меня доносился чей-то голос. Сначала он казался мне тихим шепотом, но чем быстрее возвращался ко мне слух, те быстрее он превращался в отчаянный крик. Приподняв голову, я посмотрел в сторону, откуда доносился звук. Сквозь стену дыма и пыли в одном из окопов я увидел Луи. Он смотрел на меня обезумевшими глазами и кричал мне. - ГАРРИ, СКОРЕЕ! ПОЛЗИ СЮДА! НУ ЖЕ! БЫСТРЕЕ, ГАРРИ! Все еще не осознавая происходящего, я пытаюсь двигаться. Загребая пальцами землю, я ползу как можно осторожнее. Автомат за спиной усложнял эту задачу, но я полз. Моя единственная цель – Луи, который продолжает кричать мне во все горло. - ЕЩЕ НЕМНОГО! НЕ ПОДНИМАЙ ГОЛОВЫ! Я буквально рою носом землю, но следую его указаниям. Только благодаря его голосу я ориентируюсь, сколько мне еще осталось ползти. И когда казалось бы я уже почти дополз, голос Луи смолкает. Я замираю на месте, не решаясь двигаться без него, но тут же чьи-то сильные руки хватают меня за плечи и затаскивают в окоп. Я оказываюсь на земле и испуганно озираюсь по сторонам. Передо мной тут же возникает Луи. Он падает на колени и стряхивает землю с моих волос. - Живой. Слава Богу, живой.- причитает он, ощупывая мои ноги и руки. Наши глаза сталкиваются, когда Луи осматривает мое лицо, и он замирает. – Сиди здесь. После этих слов он поднимается на ноги и, схватив автомат, вновь занимает боевую позицию. Закусив губу, он открывает огонь. Его тело содрогается от выстрелов, но ему все равно. Я растерянно смотрю по сторонам, и вижу кучу боеприпасов рядом со мной. Мое сердце бьется так часто, что мне кажется, будто я вот вот задохнусь. Кладу на него ладонь, и чувствую вышитую буковку М под своей рубашкой. И мне больше не надо никакого стимула, чтобы подняться на ноги и взять в руки автомат. Я буду мстить, чего бы мне это не стоило. На подкашивающихся ногах подхожу к Луи и становлюсь рядом. Прислоняю приклад к груди и смотрю в прицел. Останавливаюсь на каком-то уроде в американской форме, который целится в наших солдат. - Гарри, я сказал тебе сидеть! – слышу возмущенный голос Луи справа и сильнее сжимаю автомат. - А я здесь не для того, чтобы подчиняться. И я решительно нажимаю на спуск. Впервые в жизни вижу, как человек умирает от моих рук. Меня настигает такой неподдельный ужас, что я тут же готов рухнуть без сознания на землю, если бы не одно но- стоять на ногах мне помогала мысль о том, что возможно именно этот сукин сын был причиной смерти кого-то из моих близких. И только этот стимул заставлял меня вновь и вновь всаживать пули в противников. Не редко я промахивался, от чего страшно злился, но ничто на свете не могло меня остановить. Так я думал до тех пор, пока парень, находившийся с нами в одном окопе, не рухнул на землю без чувств. Я как в замедленной съемке оборачиваюсь назад и вижу его бездыханное тело с пробитой грудью. Вокруг кровь. Океан крови. И меня рвет. Я падаю на колени и начинаю содрогаться от приступов рвоты. Я рву и рыдаю одновременно. Рву от вида крови, а рыдаю от ужаса. От осознания того, что этот парень еще минуту назад стоял на ногах, дышал, испытывал такой же страх, как и я. Как и любой другой в эту секунду. Он только что жил, а теперь он мертв. Теперь он не Джейк, не Сэм, не Питер. Не выпускник Чарльстона, не нападающий в сборной по футболу, не продавец-консультант в магазине техники. Он больше не любимый сын своих родителей, не единственный и долгожданный своей девушки, не главная поддержка своего друга. Он просто бездыханный труп. Просто холодное тело, лишенное сознания и чувств. Просто оболочка, отпустившая душу. И дикий ужас охватывает меня, когда я осознаю, что в любую секунду такое может случиться и со мной. Я поднимаю слезящиеся от рвоты глаза на Луи и волна страха накрывает меня с головой. Он кажется мне таким уязвимым в эту секунду. Кажется, будто вот вот в него попадет пуля и он станет таким же холодным, как и этот парень. Не хочу, чтобы он умирал! Не хочу, чтобы он оставил меня так же, как и все остальные! Не хочу терять его! Я подползаю к нему на коленях и хватаю за локоть. Что есть силы тащу его вниз, и Луи падает рядом со мной. - Гарри, какого черта?! – он ничего не понимает. Только смотрит на меня широко распахнутыми глазами и пытается подняться, но я держу его обеими руками. - Останься со мной! Умоляю, не уходи! – я начинаю рыдать, как девчонка, когда он пытается оторвать от себя мои руки. Но как только он видит мое состояние, то тут же прекращает попытки вырваться из моей хватки. - Гарри? – он шокировано смотрит на меня, а я все сильнее сжимаю его предплечье обеими руками. - Они убьют тебя! Я не выдержу, если еще и ты! Ты мне нужен! Кричу как не в себе, и его руки начинают гладить мои волосы в попытках успокоить эту истерику. Я ненавижу, когда кто-то трогает их! Но сейчас он может делать все, что захочет, только, пожалуйста, пусть останется. - Я должен помочь им, Гарри! Успокойся. Отпусти меня. Со мной все будет в порядке. Я обещаю тебе. – он говорил каждое слово, заглядывая мне в глаза и пытаясь успокоить, но я был непреклонен. - Он тоже обещал мне, но все равно ушел! - Я не уйду! Слышишь меня? Хазз? И как только я слышу это, то моментально замираю. Смотрю в его глаза, пока он смотрит в мои и пытаюсь дышать. Такое чувство, что мир вокруг остановился и время остановилось. Что он только что сказал? Я должен накричать, закрыть его рот руками, сказать, что он не имеет права называть меня так, но я этого не делаю. Я не хочу этого делать. Он знал, что так называл меня только Зейн. Он знал, что я никому не позволяю называть меня так же. Но назвал меня так, потому что знал, что только это может успокоить меня сейчас. Его руки медленно соскальзывают с моего лица, и он, улыбнувшись мне, поднимается на ноги и берет автомат в руки. Я все еще сижу на земле и отрешенно наблюдаю за тем, как он прищуривается, глядя в прицел, как его палец надавливает на спуск, как дергается его тело после каждого выстрела. Я смотрю на него так, словно вижу в последний раз, готовый к тому, что он вот вот рухнет на землю. Смотрю не отрываясь, боясь упустить хоть какую-то деталь, потерять хоть одну секунду, пока он со мной. Смотрю до тех пор, пока не смолкают выстрелы и не уезжают танки. Вижу, как он оборачивается и бросает автомат на землю. Падает передо мной на колени и улыбается мне. - Я же обещал, что вернусь. – говорит он, и все, на что я сейчас способен - это броситься к нему и сжать в объятиях до удушия, до нехватки кислорода. Держать его в своих руках, ощущая этот запах, это тепло и вибрации подпитанного адреналином сердца. Чувствовать, что он здесь, со мной, совершенно реальный, абсолютно настоящий. Он живой.