Joanne Rowling
Сегодня был сложный день, впрочем, как и все предыдущие. На войне не бывает легких дней. Бывают лишь тяжелые, очень тяжелые и просто убийственные. С самого утра мы только и делали, что тренировались, тренировались и тренировались. Я растер свои ноги до крови новыми сапогами, напрочь выдохся после бега с препятствиями, а голову ломило от учений по стрельбищу. Знаю - я жалуюсь, как телка. Но, несмотря на то, что в качестве солдата я пребываю вот как уже месяц, мне все еще непривычно следовать всем этим правилам и пахать, как конь. Прошлая жизнь теперь казалось такой беззаботной, сладкой, и была похожа на прекрасный сон, словно ее никогда и не было. И вот, когда этот безумный день подошел к концу, перед ужином нам позволили выйти к озеру и отдохнуть от всего напряга, скопившегося к вечеру. Я уселся на самом берегу. Рядом со мной стояли сапоги, а мои ноги рассекали водную гладь. Прохладная влага усмиряла боль в уставших мышцах, посылая в них облегчение. Возле меня, громко смеясь, сидели Лиам, Найл и Луи. Они о чем-то беззаботно болтали, и шатен постоянно старался втянуть меня в беседу. Я лишь улыбался, в то время, как понятия не имел, о чем идет речь. Я лишь смотрел на Луи и не верил собственной памяти. Сейчас он был таким жизнерадостным и веселым, словно это не он безудержно плакал у меня на груди еще вчера вечером. - Эй, Гарри, идем! – мои мысли прервал блондин, поднявшийся на ноги и стянувший футболку через голову. - Куда? Знаю, что выгляжу, как глухой идиот, но я не вникал в суть их разговора. - Куда куда – купаться, конечно!- воскликнул Лиам, выскакивая из-за спины Хорана, уже будучи в одних трусах. Только сейчас я заметил несколько солдат, плескающихся в озере. - Нет, идите без меня. Тут же ловлю на себе внимательный взгляд Луи, расстегивающего рубашку. - Плавать что ли не умеешь?- усмехнулся Найл, и я поспешно кивнул ему. – Ну ты даешь! Меня успокоило то, что они не настаивали и не упрашивали меня идти с ними, но что-то мне подсказывало, что так просто я не отделаюсь. И на этот раз моя интуиция не подвела меня. Я понял это, когда Луи сказал Найлу и Лиаму, чтобы они не ждали его, и он подойдет позже. И спустя мгновение он садится передо мной на корточки. Я поднимаю глаза и сглатываю, когда вижу шатена в одних боксерах. Ни одна сила Вселенной не может удержать моего взгляда на его лице, и уже в следующую секунду он скользит вниз, по его выпирающим ключицам и тату, по слегка подкаченной груди с темными сосками, по подтянутому животу. Замечаю тонкую полоску темных волос, скрывающуюся под тканью боксеров, и меня буквально кидает в жар. Сердце колотится где-то в горле так сильно, что я не могу вздохнуть. С трудом втягиваю воздух через нос и заставляю себя поднять глаза на лицо парня, но тут же жалею об этом. Когда я вижу всю глубину этих лазурных глаз, эти непослушные волосы и чувственные розовые губы, мое сердце гулко падает, вызывая внизу живота знакомую сладкую тягу. Нет! Черт, нет! Я не могу хотеть парня! Я не хочу его! У него же не киска, черт подери! Спорю с самим собой и опровергаю все догадки, но узел в животе даже и не думает ослабевать. И мне становится страшно от того, что Луи ненароком увидит мою «оплошность». Господи, и все это произошло меньше, чем за минуту! - Ты ведь отлично плаваешь, верно? Его голос выводит меня из состояния аффекта. Отрешенно киваю, смотря в голубые глаза напротив. - Мне кажется, никто его не украдет, если ты все-таки снимешь. Стоило только шатену произнести это, как туман в моей голове рассеивается за секунду. - Что? Не могу поверить, что он знает причину, по которой я не иду с ними в воду. Откуда? Как ему удается каждый раз с такой легкостью раскрывать все мои тайны? Я для него словно раскрытая книга. - Ничего страшного не случится, если ты снимешь бомбер на несколько минут. - Нет. Зря он начал это. Чувствую, как начинаю закипать. Если он так хорошо понимает меня, тогда почему просто не может заткнуться, зная, что это больная тема. - Гарри, просто … - Я сказал нет. - Послушай, не будь таким упрямым. - Иди к остальным, Луи. Мой голос холоден и безразличен. - Ты же не можешь вечно прятаться в нем! - Ты не понимаешь? Я никогда не сниму его! – повышаю голос, сам того не ожидая, но Луи это не останавливает. - Это не нормально, Гарри! - Я думал, ты понимаешь меня! Но если бы это было так, ты бы сейчас так не говорил. - Я понимаю тебя, поэтому хочу помочь. - Чушь собачья! Я хватаю сапоги и встаю на ноги, чтобы уйти. Делаю пару шагов, и голос Луи раздается за моей спиной. - Постой, Хаз! Резко поворачиваюсь к нему всем телом и тычу указательным пальцем. - Не смей. Называть. Меня. Так. Проговариваю каждое слово сквозь зубы, отворачиваюсь и удаляюсь обратно в лагерь. Как он не понимает, что я не могу снять его? Что мне страшно! В нем я чувствую себя защищенным! Когда я снимаю его перед душем, всего на десять минут, ощущение уязвимости не покидает меня ни на секунду! Я чувствую особую незримую связь с прошлым, когда он на мне. Он - доказательство того, что моя прошлая жизнь действительно существовала, а не была лишь прекрасным сном. Этот бомбер казался мне тем, что держит души моих родных рядом со мной- моего лучшего друга и моих родителей. И если я однажды сниму его просто так, для другой цели, кроме душа, это будет предательством по отношению к Зейну. Пока есть бомбер - есть и воспоминания. Пока есть воспоминания - есть и Зейн. Он всегда будет со мной потому, что я не намерен снимать его вещь. Я не намерен отпускать его. Я не брошу своего брата. Мы вместе до конца, и скоро встретимся там, куда он ушел. Я знаю это.***
*** Я сидел с самого края стола в столовой, игнорируя компанию, в которой обычно ужинал. Мне совершенно не хотелось есть, поэтому я лишь помешивал суп ложкой. Не поднимая головы, я чувствовал взгляд Луи на себе. Все, чего мне хотелось, это чтобы он оставил меня в покое. Он знал, что бомбер моя больная тема, но все равно заставлял меня снять его, ворошил мои незажившие раны, зная, сколько боли мне это причиняет. Я закрылся в себе в который раз. Мне действительно показалось, что Луи тот, кто понимает все, что я переношу, но как бы не так. Он говорил, что пытается помочь мне, но только делал хуже. После ужина мы отправились в душ. Я, по привычке, дождался, пока там останется как можно меньше людей, и ушел в самую дальнюю кабинку. После того, как вся моя одежда была повешена на настенные крючки, я снял бомбер и аккуратно повесил его рядом. И снова уже привычное чувство опустошенности и уязвимости захлестнуло меня с новой силой. Закусив губу, откручиваю кран и становлюсь под горячие струи, смывая все напряжение за весь день. Наслаждаюсь приятной чистотой собственного тела. В таких условиях жизни у меня появилось много новых ценностей, и гигиена - одна из них. Смываю остатки шампуня с волос и закручиваю кран. Насухо вытираю тело полотенцем и промокаю волосы, после чего оборачиваю его вокруг бедер и выхожу из кабинки. Снимаю чистые трусы с вешалки и надеваю их вместо полотенца. Тянусь за бомбером и в этот момент мое сердце останавливается - его нет. Крючок, на котором он висел, пуст. Какого, мать вашу, черта?! Мои глаза расширяются в ужасе, когда я начинаю поспешно перебирать все свои вещи в его поисках. Осматриваю пол в надежде, что он упал, но там ничего нет. - Что-то потерял, солдат? Оборачиваюсь на голос и вижу того самого парня, с которым имел дело в вагончике вчера ночью. Да да, тот самый, которому я оставил сюрприз в его сапогах. - Не твое собачье дело. Я слишком разъярен, чтобы адекватно реагировать на слова и вещи. - Ууу, как грубо. Брюнет ехидно ухмыляется, пока я испепеляю его взглядом. Но это не продолжается долго, потому что уже в следующее мгновение я отворачиваюсь, снова принимаясь за поиски кофты. - Меня впечатлил твой подарок, серьезно. – говорит он, но я игнорирую его слова, продолжая копаться в вещах солдат, которые еще не вышли из душа. – Просыпаюсь утром, а тут такое! Мне было так приятно, поэтому я решил, что должен отплатить тебе тем же. Все еще не обращаю на него внимания. Я слишком занят поисками. У меня начинается паника. Это не то, что я должен был потерять. Эта вещь - самое важное, что осталось в моей жизни, самое святое. - Случайно, не это ищешь? Резко выпрямляюсь и поворачиваюсь к брюнету лицом. И моя кровь закипает в жилах, словно масло на сковороде, когда я вижу бомбер Зейна в его мерзких руках. Что есть силы сжимаю челюсти, пока мои глаза метают молнии. - Отдай.- цежу я сквозь сомкнутые зубы. - Я же только только его взял. - ОТДАЙ!!! Я ору во все горло, чувствуя, что теряю контроль над собой и всей ситуацией. Он не имеет права прикасаться к нему своими грязными лапами. Он пожалеет, что родился на свет. - Ну нет, сначала мы поиграем.- говорит брюнет легкомысленно и трясет бомбером в воздухе.- Я слышал, эта тряпка дорога тебе. И мое сердце уходит в пятки, когда вижу, как он достает что-то блестящее из кармана. Это ножницы. И я больше не выдерживаю. Кровь ударяет мне в голову, и я срываюсь с места, готовый разорвать ублюдка на лоскуты. Но что-то преграждает мне путь. Пытаюсь бежать, но не могу сдвинуться с места. Затуманенным от ярости разумом не могу понять, что держит меня, пока не чувствую сжимающие мои предплечья руки. Оборачиваюсь и вижу двух солдат по обе стороны от меня. Пытаюсь вырваться, ору на них, но они без труда удерживают меня на месте. - УБЕРИТЕ РУКИ, УРОДЫ!!! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!!! - Тише, Гарри - ты пропустишь самое интересное. - отвратительный голос брюнета заставляет меня поднять глаза и увидеть, как он чикает в воздухе ножницами. – И почему же он так дорог тебе? Чья это кровь? Ублюдок проводит кончиком лезвия по алым пятнам, пока я дергаюсь в крепких руках солдат, словно в капкане. - Кучка американцев прикончила твоего бойфренда, педик? Правильно сделали - такие должны дохнуть. И блестящие ножницы издают характерный режущий звук, проходя по нижнему краю бомбера и делая надрез. - Я УБЬЮ ТЕБЯ!!! Я УБЬЮ ТЕБЯ, СУКИН СЫН!!! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!!! ТЫ ПОКОЙНИК!!! Еще никогда в жизни я не кричал так сильно. Я бился, словно пойманная в клетку птица. Я был уверен, что если вырвусь сейчас, то перережу этими ножницами его горло. Я никогда не пожалею о содеянном. Все, чего я хочу, это уничтожить его. Видеть, как он медленно умирает в муках, как просит о пощаде и извиняется. Это бомбер Зейна! Это последнее воспоминание о нем, а он режет его, как кусок грязной тряпки! Он говорит, что такие должны дохнуть, и я готов убивать его снова и снова, до тех пор, пока он не поплатится за свои слова. Но я бессилен. Двое сильных рук железной хваткой вцепились в мои предплечья, не давая возможности сдвинуться ни на метр. И в этот момент я вижу, как поднимаются ножницы, готовые отрезать левый рукав. - НЕ СМЕЙ!!! УБЕРИ РУКИ, СУКА!!! Я срываю горло и готов разрыдаться от безысходности, пока на моих глазах уничтожают мою душу и последний источник жизни. И как только я мирюсь с тем, что сейчас увижу, до моих ушей доносится посторонний звук. Одна секунда, и кто-то, влетевший в душ, валит брюнета на пол. Ножницы отлетают куда – то в сторону, когда этот урод оказывается лежащим на лопатках. Миллионы тонн груза спадают с моих плеч, когда я вижу Луи, нависшего над ублюдком. - ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, СКОТИНА? ЧТО ТЫ СКАЗАЛ? Он кричит так, что внутри меня все сжимается. Я никогда не видел его таким. Каждая мышца его тела напряжена до предела, еле заметная жилка на шее дергается, а глаза налиты кровью. Такой Луи был не знаком мне, особенно, когда я вижу, с какой жестокостью он наносит удар в челюсть брюнета. А потом снова и снова. Он как зверь- беспощадный и неудержимый. Несмотря на то, что брюнет в два раза крупнее него, он никак не может увернуться от ударов или сбросить шатена с себя. Луи бьет его без остановки. Он сам не свой, будто бы потерял голову от злости. Чувствую, как хватка позади меня ослабевает, и оба держащих меня ранее солдата бегут на помощь другу. Они хватают Луи и скидывают его с брюнета. Один из них поднимает шатена на ноги и держит его, пока другой замахивается и ударяет Луи в живот, от чего он сгибается пополам. Следующий удар приходится по лицу, и тут я будто бы прихожу в себя. Теперь гнев овладевает мной от того, что избивают Томлинсона. В два шага я сокращаю расстояние и, схватив за шкирку парня, бьющего Луи, что есть силы ударяю его в голову. От такого удара он падает на пол, и я бью его ногами. Вижу, как Луи дерется с другим солдатом. Но не проходит и минуты, как меня что-то тянет назад. Оборачиваюсь и вижу перед собой полуживого брюнета. Бросаю короткий взгляд на пол, где валяется порезанный бомбер, и ярость захлестывает меня с двойной силой. Я пригвождаю урода к стене и бью, отчего он ударяется затылком о кафель. Я убью его. Клянусь, он сдохнет прямо сейчас от моих рук. Но мне не дают завершить начатое, так как меня снова крепко хватают сзади. Часто дышу и пытаюсь вырваться. Поворачиваю голову и вижу, что Луи тоже держат какие-то посторонние солдаты. Все трое парней избитые валяются на полу, и я поднимаю глаза, когда в душ входит наш командир. Он сурово осматривает помещение, оценивая масштабы произошедшего. Я не могу перестать дергаться, хотя понимаю, что вырываться уже бесполезно. - Какого, мать вашу, черта тут произошло?! Его громкий голос отражается от стен, но мне плевать. - Томлинсон, Стайлс, я вас спрашиваю! Почему эти солдаты лежат на полу, избитые до полусмерти?! - Они первые начали. Питерсон хотел испортить личную вещь Стайлса.- вмешался Луи, от чего грозный взгляд командира метнулся в его сторону. - Мы, по-вашему, в детском саду?! Это война! Вы должны быть одной командой, иначе подохните, как стадо овец от энцефалита! - Скажите это им! – не унимался Луи, но его перебили. - Отставить! Им это скажет медсестра, а вы – командир бросил на меня испепеляющий взгляд – будете батрачить у меня круглыми сутками! Все, каникулы закончились!***
С самого раннего утра, лишенный завтрака, я сижу в маленьком душном вагончике. Передо мной лежит гигантская куча солдатских вещей, которые нужно привести в порядок. Погладить, заштопать, пришить оторванные пуговицы. Это мое наказание. Но первым делом я расстегиваю рубашку и подношу иголку к порезанному краю бомбера. Осторожно продеваю нитку, делая едва заметный шов. Мои руки дрожат, боюсь напортачить. Закусываю губу, стараясь усмирить волнение и сквозящую пустоту внутри. Я в который раз разбит, хотя куда уже сильнее. Слышу, как открывается дверь. Похоже, кто-то решил проверить, как я работаю. Я должен спрятать бомбер и схватить какую-нибудь солдатскую вещь из кучи, делая вид, что все это время занимался ею, но мне плевать. Вместо этого продолжаю делать стежок за стежком, не поднимая головы на вошедшего. - Почти незаметно.- раздается надо мной негромкий голос Луи, и я бросаю на него короткий взгляд. Оцениваю масштабы драки на его лице- синяк под глазом, опухшая скула, сбитые в кровь костяшки пальцев, в точности, как у меня. Свидетельство того, что от тех ублюдков мы пострадали меньше, чем они от нас. Чего не сказать о душевных ранах. Молча, опускаю глаза, возвращаясь к своему делу. - Я говорю о шве. Луи садится на какую-то коробку напротив меня и задумчиво наблюдает за моей работой. Я хочу много ему сказать, но в то же время не знаю, что. Мне тяжело выразить свои мысли, правда. - Ты был прав, Гарри. Я задерживаю дыхание, когда слышу сожаление в его голосе, но по-прежнему не смотрю на него. - Я не должен был заставлять тебя снимать его.[...] Я ошибся, когда сказал, что никто его не тронет.[...] Мне очень жаль, правда. - Все нормально. – я киваю, не сводя глаз с бомбера. – Спасибо за то, что… ай! Замолкаю, когда накалываюсь иголкой. Сморщившись, трясу рукой в воздухе, чтобы усмирить легкую боль. Вижу капельку крови на указательном пальце и вытираю ее об штаны. - Давай помогу. Луи срывается с места и встает передо мной на колени, перенимая у меня иглу. Оттянув одной рукой край бомбера, другой он принимается аккуратно зашивать надрез. - Спасибо. Наблюдаю, как его тонкие пальцы ловко справляются с шитьем. Закусываю губу, стараясь подобрать правильные слова. - И спасибо, что вмешался. Луи поднимает глаза и я теряюсь. Он сидит в моих ногах, смотрит на меня снизу вверх, отчего его взгляд кажется еще более глубоким. Я могу рассмотреть каждую длинную ресницу на его веках, которые едва ли не достают до бровей. Вижу, как его губы медленно растягиваются в полуулыбке. - Я не мог пройти мимо. - Просто после всего, что я наговорил тебе на озере… - Ты был зол. Это нормально. Я сам напросился. Я слегка улыбаюсь, отводя взгляд, но снова смотрю на шатена, когда вновь слышу его голос. - Я больше никогда не стану заставлять тебя. Господи, эта покорность в его взгляде сводит меня с ума! Особенно сейчас, когда он стоит на коленях между моих ног, порождая в моем воображении самые запретные картины. - Не будешь заставлять меня снять его? – говорю я чересчур хрипло, и мне приходится прочистить горло. - До тех пор, пока это не будет необходимо, да. Луи улыбается, а потом снова возвращается к шитью. Закрываю глаза и перевожу дыхание. - Какое наказание у тебя? - Работаю на кухне с пяти утра. Ты просто не представляешь, насколько у них пригоревшие кастрюли! Как-будто со времен инквизиции. - Думаешь, в них сжигали ведьм? - Нет. Думаю, их в них варили. Я смеюсь, ощущая, как пустота внутри меня постепенно заполняется чем-то теплым и приятным. Я столько раз благодарил Луи за помощь, но за то, что он каждый раз разжигает во мне жизнь- ни разу. С ним я чувствую себя живым. Вот за что его стоит благодарить.