Вектор внимания

- Альфред, проснись! Потолок падает!!! Америка резко распахнул глаза. На него действительно падал потолок!!! - А-А-А-А-А-А!!! Срываясь почти на визг, Альфред испуганно забарахтался и запутался в одеяле. Рядом гремел чей-то смех. Что это – монстры, привидения, инопланетяне?! Лишь спустя полминуты бестолкового барахтанья Америка осознал, что упал на него не потолок, а обычное белое покрывало. И хохочет над ним вовсе не чудище, а тот самый неадекватный шутник, развалившись прямо поперек его кровати! Возмущенно сдернув с головы покрывало, Альфред собирался не стесняясь в выражениях высказать чокнутому приколисту все, что думает о его чувстве юмора и о нем самом, но не смог. Злость опала так же быстро как поднялась, оставив в груди щемящую пустоту пополам с недоумением. На его кровати, сжавшись в комок, лежал Брагинский, вцепившись в покрывало и мелко вздрагивая. Что это с ним?.. Он… Он что… плачет?! Да быть этого не может! Империя Зла не может плакать! Это противоречит всем канонам! Однако Иван лежал, по-прежнему пряча лицо и тихонько всхлипывая, и казался Америке таким несчастным и беззащитным, что невольно хотелось его защитить и утешить. А, в конце концов, почему бы и нет? Он же герой, и это для него нормальное желание, ведь так? Но только Америка собрался протянуть руку, как Россия приподнял голову и простонал. - Что это был за зву-у-ук?! Ой, немогу-у!.. Так, стоп! Да он же не плачет! Его же просто корежит от смеха! Пока Альфред переваривал неожиданно свалившееся на него откровение, Иван перевернулся на спину и, прикрыв глаза ладонью, попытался успокоиться. Впрочем, безрезультатно. Губы то и дело разъезжались в улыбке, а живот вздрагивал от подавляемых порывов смеха. Альфред скользнул растерянным взглядом по веселящемуся Ивану и мысленно поразился, как контрастировала бледная кисть с порозовевшими щеками и алыми искусанными губами. Вообще, сейчас Брагинский выглядел так, будто упал отдышаться после долгой пробежки. Легкий румянец, тяжелое дыхание, почти незаметное подрагивание мышц. Хотя был еще и другой вариант. Джонс еще раз медленно оглядел закушенную губу, тяжело вздымающуюся в такт неровному дыханию мощную грудную клетку, задравшуюся футболку, оголяющую низ живота и длинные пальцы, по-прежнему комкающие простыни. Тяжело сглотнув, мысленно признался себе, что второй вариант подходит больше, и тут же смутился, заметив, что сквозь щель между пальцами на него смотрит мерцающий лиловый глаз. - Ну ты и соня, я тебе скажу. Спускайся скорее, не позавтракаешь сейчас, останешься голодным до самого вечера. - А? – занятый своими мыслями Америка не сразу уловил суть фразы. - Бэ. Я говорю, мы собираемся на прогулку, и если ты сейчас не позавтракаешь, то поесть сможешь только когда вернемся. – Россия гибким движением поднялся с кровати и, бросив на Джонса насмешливый взгляд, направился к двери. – Так что давай быстрее, одного тебя ждем. Россия вышел, а до Альфреда лишь спустя пять минут дошел смысл его слов. Когда Америка наконец-таки показался в прихожей, то тут же натолкнулся на хмурый взгляд Англии. Впрочем, это не помешало ему лучезарно улыбнуться и тут же попытаться взять контроль над ситуацией. - Привет! Герой уже здесь, теперь можно отправляться в путь! - Нельзя. – грубо огрызнулся Англия, но ответ пояснил. – Германию ждем. Он планировал отказаться от прогулки, сказал что накопилось много дел. Россия пошел уговаривать. – Англия недовольно фыркнул. - Хэй, а где все? – вопросил Америка, натягивая теплую куртку. - Во дворе ждут. – буркнул Артур. – Собирайся быстрее, вряд ли Брагинский будет долго разбираться. - Совершенно верно. – в комнате появился улыбающийся Россия, осторожно придерживая руками Людвига, тыл которого сейчас украшал его плечо. - Пожалуйста, Россия, поставь меня на пол. – пропыхтел Германия, явно не оценив близкого знакомства с твердым плечом русского. – У меня правда скопилось много работы, я должен ее закончить… - Работа не волк, в лес не убежит. – парировал Брагинский. – Твое начальство знало, на что шло, когда тебя сюда отпустило. Поэтому можешь смело сказать, что себя силком оторвали от работы и утащили развлекаться. – он на секунду задумался, а потом улыбнулся еще шире. – И ведь даже врать не придется! - Но Россия!.. – дернулся было Людвиг, за что тут же получил звучный шлепок по бедру. - Ну-ка ша! Ты сюда отдыхать приехал? Отдыхать! Вот и отдыхай. И уж поверь мне, большую часть работы они вполне могут выполнить и без тебя.- Россия аккуратно сгрузил свою ценную ношу на пол и обратился к застывшим в ступоре Америке и Англии. – А вы чего замерли? Уже замерзли, что ли? Подначка прозвучало весело, даже дружелюбно, но Альфред все равно ощутил жгучее раздражение и просто колоссальное по силе желание потрепать двум наглецам нервы. Не важно, по какому поводу. К счастью, Англия сориентировался быстрее него, поэтому лишь молча схватил младшего братца за рукав и выволок во двор. На протестующий возглас лишь шикнул, предупреждающе дернув ткань рукава, и Альфред, ради разнообразия, стих. А после в его светловолосой голове всплыла странная мысль – он мог устроить «разбор полетов», указав России на неподобающее отношение к гостю, и был бы прав. Тогда почему перспектива утереть нос давнему сопернику оказалась менее заманчива, чем желание поцапаться с Германией? Англия почувствовал, как челюсть медленно и плавно отъехала вниз. Россия утащил их куда-то за город, не то в оздоровительный центр, не то в туристический комплекс. И сейчас Англия, внутренне содрогаясь, наблюдал за вереницей людей, которые со смехом скатывались по пологому склону…прямо в лес. «Вы с ума сошли?! Там же деревья!!» - мысленно прокричал Артур вслед очередной компании подростков, которая с гиканьем неслась в странных круглых штуках, похожих на маленькие надувные лодки, навстречу стволам. - Артур, ну ты как будто никогда не видел, как люди с горки катаются. – Россия, как всегда, нарисовался за плечом незаметно. – Попробуй, тебе понравится. – и, не дожидаясь отказа, усадил Англию в такую же надувную шлюпку. - На «ватрушках» нужно кататься вдвоем. – весело добавил Брагинский. Только Артур собрался возмутиться, как его придавило чьим-то телом, «лодка» накренилась и… Франциск проводил взглядом слаженно вопящих Англию и Америку и решил, что некая мстительность Ивану все-таки свойственна. И поэтому, поймав очень выразительный взгляд России, схватил в охапку Канаду и резиновую «ватрушку» и сам отправился к спуску, не дожидаясь, пока его точно так же спустят по склону за какой-нибудь грешок. А зачем оттягивать неизбежное? Судя по лукавому блеску великолепных аметистов, заменяющих самой холодной стране мира глаза – кататься будут все. Так зачем дразнить медведя и провоцировать его на шутку похуже? Так решил Франциск, съезжая вниз по пологому склону. Хм, а все было не так уж плохо. Деревья росли куда дальше и куда реже, чем показалось на первый взгляд, так что им с Канадой удалось избежать столкновения, Людвигу и Феличиано тоже, а вот Кику и Яо повезло меньше – они врезались в Артура и Альфреда… которые умудрились врезаться в единственное дерево в радиусе пяти метров. «Вот Ваня порадуется» - отстраненно заметил Франциск и едва успел отскочить в сторону, заслышав громогласное «Посторонись!». Россия пронесся мимо, задев боком чью-то отлетевшую «лодку», проехал еще несколько метров вращаясь и упал на бок. По снегу разметались светлые волосы Беларуси, потерявшей во время падения шапку. - Ха! – радостно выдохнул Иван, отряхивая шинель от снега. – Мы дальше всех уехали! Наташка, дай пять! Наталья с готовностью хлопнула брата по раскрытой ладони. Но тут же спохватилась, обхватила ладонями его руку и волком глянула на остальных. - Это мы еще посмотрим! Англия, вперед! Мы побьем их рекорд! – Америка потащил упирающегося Англию обратно на вершину склона, бросая на Брагинского азартные взгляды. Улыбка последнего заметно дрогнула. Правда, причиной этому были не столько пылающие взгляды Джонса, сколько усилившаяся хватка младшей сестренки. Франциск почти слышал тихий хруст пальцев русского. Иван поднял слетевшую шапку и передал ее Наталье, спрашивая о чем-то мягким грудным голосом. Франциск настолько заслушался переливчатыми интонациями хрипловатого баритона, что совершенно не уловил суть вопроса. Зато его уловила Беларусь и что-то отвечала, подавшись вперед. Даже на носочки встала, проникновенно глядя брату в лицо. Тот солнечно улыбнулся, поцеловал сестру в лоб и бодро поторопил ее, подхватывая надувную «ватрушку». Франция с удивлением посмотрел на безмятежную Наталью. Если он что-то понимал в романтически чувствах (а он понимал), то столь покровительственный братский жест, как поцелуй в лоб, должен был вызвать у Арловской лишь раздражение (ведь она жаждет совсем не такого общения), и уж точно не умиротворение. Да и ревность ее совсем не похожа на ревность влюбленной взрослой девушки. Скорее это ревность маленькой девочки, не желающей уступать кому бы то ни было «собственного» брата. Тогда откуда эта идея-фикс со свадьбой? Разве что стать для него самым близким человеком и требовать его внимания на, так сказать, законных основаниях. «Не сходится. – размышлял Франциск, неторопливо поднимаясь вверх по склону. – Россия же не дурак, должен же он понимать мотивы сестры. Сделать с этим что-нибудь… С другой стороны, он всегда отзывался о сестрах очень тепло, не трудно догадаться, что он крепко их любит. Похоже ему проще терпеть все чудачества сестры, чем причинить ей боль, лишив если не заветной мечты, то одной из самых главных. Тогда остается ему только сочувствовать…». Мимо торпедой промчался славянский тандем, оставив после себя искрящийся снежный шлейф. Слушая звонкий смех Беларуси, Франциск подумал, что Иван, возможно, прав, не пытаясь повлиять на Наталью. Реши он избавиться от излишнего внимания сестры, их нынешние отношения рассыплются прахом, и неизвестно, что придет им на смену. Но похоже, Иван и сам осознает это. Даже лучше, чем кто бы то ни было… Людвиг лежал на спине, устремив взгляд в темнеющее небо. Пальцы на руках и ногах практически окоченели, по спине и затылку расползались холодные мурашки. Да, валяться на снегу после целого дня возни в нем же было далеко не самой лучшей идеей, но Людвиг был уверен, что не сможет сдвинуться с места, даже если на него прямо сейчас упадет метеорит. После катания с горки Брагинский утащил их кататься на коньках, отказаться от чего так же не представлялось возможным. Бедный Япония, скромно притулившийся у бортика, был немедленно схвачен Россией за руки и закружен по всему катку в совершенно немыслимых виражах. К концу экстремального номера Кику мог только висеть на руках у Ивана, вцепившись в его шинель, и пытаться встать на отчаянно дрожащие ноги. Иван же находился в каком-то чумовом ударе, и словно старался компенсировать вчерашний день, который ошалевшие гости провели вне общества радушного хозяина. Он словно был везде и всюду, не оставляя никого из них более чем на пятнадцать минут, и даже умудрился придать их бессмысленному перемещению по льду некую цель, устроив что-то вроде салочек на коньках. Помимо этого он успел втянуть в дружескую потасовку Францию, вместе с ним же подразнить паранойю Англии, и даже поучить Америку кататься на коньках. Ну, как поучить… Это было похоже на то, как некоторые особо циничные люди учат других плавать – я тебя вытолкну на глубине, а дальше плыви, как знаешь, а будешь руками за лодку цепляться, еще и веслом по башке получишь. Но Америка крепкий парень, выдержал. Правда, Германия все равно напрягся, когда Россия направился в их с Феличиано сторону. Впрочем, не зря. Эти два великовозрастных ребенка попытались втянуть его в некое подобие танца – зрелище не только ужасное, но и травматичное. Благо они быстро одумались… точнее, Италия с грустной мордашкой подергал Брагинского за рукав и сообщил, что голоден. Россия, поумилявшись на печальные глазки, все-таки сжалился, и повел их в большое подозрительное здание из темных бревен, с подозрительной вывеской «В гостях у Бабы Яги». Подозрительное здание оказалось просто трактиром, оформленном в традиционном русском стиле. Они расселись за широкие столы (место Людвига оказалось с краю, как раз напротив Ивана), и круглолицая девушка в красном сарафане и с алой лентой в роскошной длинной косе подала им меню. И вот тут начались проблемы. Выбор блюд был весьма обширным, НО они все были этническими. Состав блюд, прописанный под названиями в меню, не помогал, а путал еще больше. Он, похоже, вообще составлялся для того, чтобы поиздеваться над иностранцами. И ладно еще «картофанчик», но вот «термоядерный лучок» и «горбатая рыба» - это уже перебор! Сами названия тоже не вносили ясности. Вот например «драники» внушали Людвигу вполне оправданные опасения. В памяти сразу же всплыли глаголы «драть» и «отодрать», и теперь Германия разрывался между любопытством, призывающим заказать странное блюдо и выяснить, что это такое, и здравым смыслом, настоятельно советующим выбрать что-нибудь другое. Спросить у России напрямую Людвиг не решался, в отличие от Италии. Феличиано мигрировал со своего обычного места (по левую руку от него) под бок к Брагинскому, и беззастенчиво отвлекал на себя его внимание. Людвиг с недоумением наблюдал, как не отличающийся бесстрашием Италия фамильярно притягивает к себе далеко не самую безобидную страну, чтобы протараторить очередной вопрос, перекрикивая гул и музыку в трактире. Как замирает, смешно вытягивая шею, когда Россия склоняется к его уху чтобы ответить. Как недовольно зыркает из-под кустистых бровей Англия, и как косятся на них остальные страны. Впрочем, остальные были интересны этой парочке куда меньше, чем она им. Феличиано не угомонился даже когда принесли заказ, продолжая щебетать обо всем подряд. Иван же весело улыбался, изредка вставляя пару слов в непрерывную трель. Сразу после обеда были бешеные гонки на снегокатах, потом мини-фестиваль ледяных скульптур, всякие конкурсы… Когда стемнело и Брагинский дал отмашку на возвращение в дом, с головы Людвига словно сняли тяжелый обруч. Слишком много впечатлений для одного дня, а еще неугомонный Россия изображал из себя вечный двигатель и не давал своим жертвам ни минуты отдыха или покоя. Но наивно было полагать, что на этом все закончится. Когда уставшие страны пересекали двор, Брагинский с злорадным криком «Месть!» швырнул снежок в затылок Яо. Китай, разумеется, ответил на выпад, но снаряд не нашел цели. Беларусь решила поддержать любимого братика и тоже метнула снежок… почему-то в затылок Франции. Франция в свою очередь попал в Америку, Америка в Англию и понеслось… Даже те, кто не желал участвовать в этой импровизированной снежной войнушке были вынуждены присоединиться к «воюющим» под шквальным обстрелом криво слепленных снарядов… И самое ужасное, что закидать снежками виновника так и не получилось – Брагинский в своей светлой шинели успешно мимикрировал в сугробе, зачастую подползая к противникам по-пластунски и опрокидывая их в снег. Но Россия – это пол беды. Куда больше проблем доставляла Беларусь. Хитрая бестия залезла на дерево и вела обстрел противников сверху, прячась в густой темной кроне. И вот теперь Германия, как и другие его европейские соседи, промокший, замерзший, уставший, лежал на холодном снегу и втыкал в небо без единой мысли в голове… Тихий скрип снега заставил его повернуть голову. Под свет фонаря вышел Брагинский, с плеч которого свисали Китай и Япония, и задрал голову. - Наташка! Азию я захватил. – с пакостной улыбкой встряхнул свою ношу Иван. – Как у тебя с Европой дела? - Европа повержена, командир! Какие будут указания? - Перестать издеваться над гостями и поставить их на землю. – вяло возмутился Китай, пытаясь сползти со своего насеста. Россия весело рассмеялся, но просьбу выполнил. - Ты смотри какие мы нежные. – хмыкнул он и снова обратился к кронам. – Спрыгивай, я тебя поймаю! Людвиг подумал, что в ответ на такое небезопасное предложение легкомысленному России прилетит что-нибудь колкое от языкастой белоруски, но послышался треск веток, и вот уже светловолосая красавица падает прямо в протянутые руки брата, осыпая всех вокруг сбитым во время падения снегом. - Вот так вот. – Иван поставил сестру на землю и повернулся к распластанным странам. – Ну что, давай поднимать это кладбище павших героев. А то они прямо тут и околеют. Германия тяжело вздохнул и спустил ноги с кровати. Ему не спалось. Совсем. Несмотря даже на насыщенный день, плотный ужин и горячую ванну. «Россия же не разозлится, если я сейчас включу телевизор?» - размышлял Германия, разыскивая пульт в полумраке гостиной. В воздухе до сих пор витал терпкий аромат необычного травяного настоя. «Сбитень. – пояснил Россия, разливая отвар по чашкам. – Мы его в давние кучерявые времена вместо чая пили. Ну, и как лекарство иногда. Так что от простуды – самое то!». Бездумно пролистав несколько каналов, Германия задержался на каком-то ужастике. Его он вроде бы еще не видел. - Опа! Кому не спится в ночь глухую? – Брагинский, как всегда, подошел тихо, незаметно, и черт подери, вовремя! И ладно бы просто окликнул. Нет, он подошел со спины и лихо хлопнул его по плечам. Германия подпрыгнул и на несколько секунд сосредоточенно замер, пытаясь проглотить выскочившее в горло сердце. - О, ужастик! Ну давайте поржем. – заявил Иван, устраиваясь на диване сбоку от Людвига. - Mon cher, нормальные люди над ужасами не смеются. – вышагнул из темноты Франциск, устраиваясь рядом с Россией. - Нормальные люди не смеются над нормальными ужастиками, а это, судя по стилю, очередной творческий выкидыш Америки, так что… - оборвал свою речь Россия, удивленно уставившись на голову Франции на своих коленях. - Фрось, а ты не обнаглел, нет? - Не-ет. - А если я тебе сейчас глаза выколю? - Ты не посмеешь тронуть мои прекрасные глаза. – кокетливо взмахнул ресницами Франция. Россия глубокомысленно уставился на свои пальцы. Германия кашлянул. - Может будем уже смотреть фильм? Россия пожал плечами и запустил пальцы в золотистые локоны Франции. Тот победно улыбнулся. Германия изо всех сил старался на них не смотреть и прилип взглядом к экрану, пытаясь вникнуть в сюжет. Однако это ему не удалось. Издевательские комментарии России («Это что, кровь? По-моему это кетчуп. Он там людей режет или пасту готовит?», «Ну да, ну да. Бежит она ночью по лесу, на дорогу не смотрит, и ни в дерево не врежется, ни в яму не рухнет, ни об ветку не запнется», «Вы хотите сказать, что это – мозг? Они вообще знают, что такое мозг? Хотя, это ж Америка снимал, откуда ему знать…» и т.д.) сбивали весь настрой, и Людвиг сам не заметил, как заснул. Когда Людвиг снова открыл глаза была уже глубокая ночь. Фильм давно закончился, шею щекотало что-то легкое и пушистое. Германия с удивлением осознал что этим чем-то были волосы России, задремавшего на его плече. Телевизор отбрасывал неровный белый свет на лицо русского, подчеркивая общую бледность – белая кожа, светлые волосы. Нет, даже не бледность, а какую-то… Ирреальность? Эфемерность? И на фоне этой призрачной бледности особенно ярко выделялись густые темные полукружья ресниц… Сознание подкинуло мысль, что в последнее время он слишком часто вот так «залипает» на России. Не любуется, нет, просто подмечает детали, которых раньше не видел… или игнорировал. Анализирует их иногда. И все чаще возникает смутное желание прикоснуться… «Ничего подобного! – Германия встряхнул головой. – Я… просто еще не отошел от сна, вот и лезет в голову всякая чушь!». Немец снова осторожно покосился на Россию. «Надо его разбудить». Облизнул пересохшие губы, и, толком не понимая что делает, легко коснулся раскрытой ладони. Погладил середку кончиками пальцев и позвал, шепотом. - Иван. Брагинский потерся лбом о его шею, устраиваясь удобней, переплел их пальцы, но проснуться даже не подумал. Людвиг на секунду замер и тихо выдохнул. Осторожно высвободил кисть из цепких пальцев и попытался еще раз. - Россия. В этот раз прогресс был. Брагинский тихо буркнул что-то нецензурное и неохотно приподнял голову. - Ну опять что ли? Ммммм… Россия сладко потянулся, попутно расталкивая Францию. - Фрось, подъем. Ты мне уже все ноги отлежал. Франция недовольно застонал, но Россия был непреклонен. - Давай-давай. – поторопил он приятеля, поднимаясь на ноги. – Люд, ты тоже не рассиживай. Посмотрели фильм, называется. Франция сквозь зевок пробормотал пожелания доброй ночи и скрылся в своей комнате. Германия открыл дверь своей. - Gute Nacht. - Сладких снов. – откликнулся Россия, походя положив ладонь ему на лопатку. Рука соскользнула со спины на поясницу, задела локоть, но Брагинский кажется этого и не заметил. Он зевал в кулак и спешил в свою комнату обнять подушку. Людвиг последовал его примеру, старательно отгоняя мысль о том, что от такого нехитрого действия его сердце все же на миг сбилось с ритма…