Долгий путь домой (Humble Pie)

- Я просто говорю, что мы будем последними дураками, если не продадим его, и он пойдет по куда более высокой цене, если у него не будет всех этих отметин повсюду. К сожалению, мы ничего не можем поделать с его шрамами, но мы должны подождать, пока все остальные повреждения заживут. Никто не захочет раба с такими явными признаками предыдущей эксплуатации. Они были в пути всего десять минут, а Сэм уже трепался вовсю. Дин больше витал в мечтах, чем прислушивался, и, когда он бросал взгляд в зеркало дальнего вида, чтобы проверить дорогу, он натыкался на синие глаза, глядевшие с открытым вызовом в ответ. Из-за этого ему становилось все труднее вести машину, не говоря уж о том, что у него волосы на загривке вставали дыбом. Он понял, что Сэм замолчал, только когда тишина затянулась слишком долго, и он наконец заметил, что Сэм смотрел на него. - Прости, что? Сэм закатил глаза. - Ты хоть что-то услышал из того, что я все это время говорил? - Конечно, услышал. Ты сказал, мы должны подождать, пока у него все немного заживет, прежде чем продавать его. Я согласен. Это имеет смысл. - Это было десять минут назад, Дин. Даже не глядя он знал, что Сэм состроил гримасу стервозной сучки, специально для таких моментов ежедневного раздражения из-за Дина. - О, - ответил Дин, - замечтался, наверное. Сэм многозначительно оглянулся на заднее сиденье. - Похоже, что так. Ладно. Это как раз то, о чем я все равно хотел с тобой поговорить. Я сказал, что мы не должны пользоваться ангелом. Дин чуть не разбил машину. - Чего? Да какого черта? Сэм вздохнул. - Мы оставим его у себя всего на несколько дней, только до того момента, пока отметки не побледнеют, а потом мы его продадим, так что имеет смысл самим его не использовать. Ни для чего. Даже для приготовления вафель. Дин насупился. - Так, ты беспокоишься о том, что я его каким-то образом помечу, если начну использовать, или что я потом не захочу его продавать? - По правде говоря? И то, и другое. - Боже, Сэм, - он вцепился в руль, разрываясь между злостью на Сэма и облегчением, что его мысли начали постепенно проясняться. Резкое замечание его брата на корню убило все игривое настроение. - А ты умеешь разбивать мечты человека. - Прости, старик, догадываюсъ, как бы тебе хотелось его попробовать, но ты не хуже меня знаешь, если ты это сделаешь, то не захочешь продавать его потом. Окажется, что тебе нужно, чтобы он был рядом, исполнял твои прихоти, и чтобы так было постоянно. И, знаешь, это классно, понятно, я вполне врубаюсь. Но мы не можем позволить себе этого. Не можем позволить себе оставить ангела. Мне бы очень хотелось, чтобы могли, мне бы хотелось просто отдать его тебе и сказать: "На, наслаждайся, только не задавайся и не ленись, потому что это будет жутко скучно", но я не могу. Так что пообещай мне, что не начнешь давать ему указания в тот момент, как мы привезем его домой. Вообще не будешь. Дин знал, когда он проиграл. И, хоть его и бесила необходимость соглашаться с тем, что говорил Сэм, но это имело смысл. Что, однако, совсем не улучшало его настроения. Он чувствовал себя как ребенок рождественским утром, которому сказали, что самый большой подарок под елкой - для него, но он не может его открыть. Все, что ему осталось - сидеть и смотреть на него целый день, гадая, что же там может быть. Это чертова пытка, вот что это такое. Но. У них не было возможности оставить этого раба. Чтоб тебя. - Как хочешь, - вздохнул он. - Но и ты должен пообещать. Губы Сэма искривились в улыбке: - Чувак, ты же знаешь, я не против стирать свои грязные носки сам. - Угу, конечно. Остаток поездки прошел в относительной тишине, что означало, что ни Сэм, ни Дин не сказали больше ни слова, но из динамиков машины несся АС/DC. Они быстро продвигались вперед, Дин, как всегда на протяжении всего пути, на 15 миль превышал разрешенную скорость, и они достаточно рано ушли из "Дома у дороги", так что на часах было только десять вечера, когда братья добрались до обветшалого многоквартирного здания, которое на данный момент служило им домом. Отыскав местечко для парковки на боковой улице, Дин дождался, пока Сэм не выбрался из автомобиля и потянулся (поездка была не такой уж долгой, но у него начинало сводить ноги в этой машине, даже если приходитлось проехать всего пару минут, чтобы купить молока). Дин не торопился вылезать, а потом бросил Сэму через крышу машины ключи от квартиры: - Лови. Пока Сэм отпирал входную дверь в дом, Дин обошел вокруг автомобиля с намерением высадить их нового раба. Он дернул за поводок, прицепленный к ошейнику, чтобы заставить его выйти из машины, и повел через улицу к дому, где Сэм наконец-то справился с замком. Они жили на пятом этаже, лифт не работал с начала времен, и им предстоял долгий подъем, во время которого никто особо не болтал, спасибо, лучше уж поберечь драгоценное дыхание. Поднявшись наверх, Сэм отпер квартирную дверь, в то время, как Дин пытался справиться со своей обидой. Войдя, Сэм осмотрел квартиру и понял, что то, что они задумали, может оказаться сложнее, чем им казалось. Квартира была невелика, преназначенная дать прибежище двум мужчинам. Гостиная и кухня не разделялись, потому что кухня была настолько мала, что могла бы сойти за встроенный шкаф, если бы была отдельной комнатой, еще имелись одна ванная и две крошечные спальни. Наличие двух спален стоило дороже, и обычно у парней не было проблем с тем, чтобы разделить одну на двоих, но после того, как Сэм несколько ночей подряд просыпался из-за звуков, доносящихся с соседней кровати, на которой Дин замечательно проводил время с очередным случайным знакомством, Сэм настоял, что теперь они будут спать отдельно. Не сказать, чтобы он ощутил особую разницу, поскольку разделявшая комнаты стена была весьма звукопроницаемой, но это все же было намного лучше, чем каждое утро мечтать о том, чтобы плеснуть себе в глаза отбеливателем. Любоваться на собственного брата во всей красе способствует подобным желаниям. Зато теперь появилась проблема, куда же пристроить раба. Сейчас при постройке новых дорогих домов люди автоматически выделяли место для домашних рабов, а те, кто жил в старых домах, устраивали их в подвале или где-то еще . Но, даже будучи слепым и зайдя в эту квартиру с самую темную ночь, вы бы сразу поняли, что это совсем не особняк, а квартира Сэма и Дина, потому что, хоть она и была практичной и удобной, но, по сравнению с типичными домами тех, кто мог позволить себе держать ангела, она и полудоллара не стоила. Дин не расслышал, как Сэм предлагал закрепить ошейник ангела на одной из труб на кухне, так что он просто пожал плечами в ответ и промолчал, когда Сэм потащил ангела через кухню, оставил тому руки свободными, но перекинул цепь от ошейника через выступающую трубу и запер ее на висячий замок, чтобы раб не смог сбежать ночью, когда они спят, или же днем, когда они уходят работать. - Все, я подыхаю от усталости, - сообщил Дин, стоя вместе с Сэмом в кухне и рассматривая проделанную работу. - Думаю, я чего-нибудь перекушу и отправлюсь на боковую. - Держи, - Сэм подал ему пачку денег, которую получил от Габриэля и Кроули после обеда. - Я в душ. Дин тщательно припрятал деньги в обычное место, представив себе, насколько их станет больше после продажи ангела, хотя, конечно, не стоило этому радоваться, пока все не получилось... Потом его желудок заурчал, отвлекая от этих мыслей, и он вернулся в кухню, чтобы сделать себе бутерброд, прежде чем завалиться спать. Конечно, если бы Сэм не запретил ему использовать ангела для работы, то все, что ему оставалось бы сделать, это сесть, положить ноги повыше и подождать, пока ему не принесут еду, но вместо этого ангел остался прохлаждаться, а Дину пришлось делать все самому. Ангел сидел, опершись на стену, слегка ссутулившись, и следил взглядом за перемещениями Дина по кухне, как тот открывал многочисленные шкафы, собирая все, что было необходимо для сандвича. У Дина на затылке волосы стояли дыбом, потому что он чувствовал себя под наблюдением, и это заставляло его нервничать, но он прилагал все усилия, чтобы не обращать на это внимания, сконцентрировавшись на поисках горчицы, которая куда-то запропала. В конце концов он сдался, согласившись на бутерброд с ветчиной и горчицей без горчицы и с жалким подобием куска ветчины, после чего уселся за круглый столик лицом к ангелу. - Я знаю, что ты такое, - заявил Кастиэль, вырвав Дина из его мыслей, и в словах раба скрывалась необъяснимая сила. - И я знаю, чего ты хочешь. Такие, как ты, все одинаковы, и это отвратительно. Вы хотите иметь все или же иметь кого-то, у кого нет ничего. Ты себялюбивый, слепой, и ты плюешь на все, что тебе не нравится. Но ты... Ты не имеешь права прикасаться ко мне, и, поверь, если ты только попробуешь, я буду сопротивляться изо всех сил. Дин какое-то время смотрел на него, пораженный абсолютной абсурднстью происходящего. Усмехнувшись, он наконец ответил: - Ты никогда не победишь. - Возможно, - сказал Кастиэль, и от его слов по спине Дина сверху вниз побежали мурашки, хотя он совершенно не понимал, в чем их причина. - Ну, дай-ка и я тебе кое-что скажу, Кастиэль, - рявкнул Дин, внезапно вскочив на ноги и отшвырнув свой стул назад, переполнившись раздражением: - Ты мой раб, и ты будешь мне подчиняться, и ты меня не остановишь. Несколько часов спустя, когда Дин уже спал, ему приснились синие глаза, наполненные ненавистью, и он проснулся, дрожа. *** Специальный агент Виктор Хенриксен был, по всеобщему мнению, выдающимся сотрудником ФБР и одинаково хорош как в оперативной, так и в бумажной pаботе. Но все знали, что, с тех пор как его племянница Нэнси Фитцджеральд пропала два года назад, он начал вести себя несколько странно. Возьмем сегодняшний день, например. Он прекрасный следователь, разумеется, но до этого он никогда еще не проводил на работе всю ночь, особенно из-за дела, которое вел вовсе не он. Так что когда его бывший напарник Рид приехал в бюро и нашел Хенриксена все еще сидевшим за своим столом в окружении грязных кружек из-под кофе и беспорядочно разбросанных бумаг, то почувствовал необходимость сказать хоть что-то. - Виктор? - мягко обратился он к нему, словно Хенриксен был диким животным. Хенриксен не отличался чувствительностью, но после пропажи Нэнси многое изменилось. Рид был однним из немногих, кому была известна вся история, связанная с этим происшествием. Нэнси была дочерью умершей сестры Хенриксена, но Виктор любил ее так, словно она была его собственным ребенком, даже несмотря на то, что виделись они не слишком часто. Потом, пока Нэнси была в колледже, что-то случилось - ее оценки начали ухудшаться, она отдалилась от всех. Перестала разговаривать с Хенриксеном, не отвечала на его звонки и однажды просто исчезла. Хенриксен запаниковал, как запаниковал бы любой родитель на его месте - он взял отгул, поехал к месту ее жительства, переговорил с ее друзьями, связался с местной полицией, но никто не мог сказать, куда она ушла. Так что он начал свое собственное расследование, с каждым днем все больше теряя надежду найти ее, просиживал бесконечные часы на работе и затыкал всякого, кто осмеливался намекнуть на то, что, возможно, она просто не хочет, чтобы ее нашли. Прошел год, и все ожидали, что он смирится и будет считать ее потерянной или мертвой, но Хенриксен не собирался успокаиваться. Он не прекратил поисков. Слишком он ее любил, чтобы все бросить. Оглядываясь назад, можно было утверждать, что именно в тот момент у него в голове махровым цветом расцвели самые разные теории. Хенриксену удалось проследить след Нэнси довольно далеко, он предположил, что она, вероятно, потеряла свою работу и не могла больше оплачивать квартиру, поэтому переехала в более бедную часть города, и все закончилось тем, что она начала заниматься всякими неприятными вещами, о которых Рид даже не хотел думать, потому что был знаком с Нэнси, и она была милой девушкой, приятной, тихой, и мысль о том, что она попала на дно этого мира... Это было безнадежно печально. Одному богу известно, как должен был чувствовать Виктор. А потом случилось еще что-то, и она просто исчезла, на этот раз окончательно. Никто не знал, куда она пошла, никто ничего не видел, но люди ведь пропадают постоянно. Никому не было до этого дела. Такова жизнь, и Рид, как и все остальные, принял тот факт, что Нэнси, скорее всего, уже давно умерла. И только сукин сын Хенриксен, который стал настоящим параноиком, продолжал копать и считал, что нашел намеки на что-то большое. Каждому, кто готов был слушать, он рассказывал о том, что отыскал целую серию однотипных исчезновений за последние десять лет, и это только те, которые ему удалось нарыть. И все эти исчезновения, подчеркивал он, каким-то образом относились к крупной рабовладельческой компании, Дивинити Инк. По какой-то причине Хенриксен вбил себе в голову, что эта компания занималась чем-то нелегальным, и думал, что это самое нелегальное - превращение свободных людей в рабов. Закон о рабовладении был полностью урегулирован тридцатой поправкой к Конституции. Рабы не являлись гражданами Соединенных Штатов Америки. У них не было никаких прав, не было национальности; согласно закону, они обязаны были безоговорочно подчиняться своему хозяину или своей хозяйке во всем. Каждый мог иметь раба, при условии, что обладал необходимыми документами, чтобы подтвердить свое право собственности. Владелец раба имел право использовать его по своему усмотрению, и, хотя ненужная жестокость осуждалась, физические наказания были разрешены и даже считались необходимыми во время тренировки рабов. Лицензированные компании, такие как Дивинити Инк., имели разрешение на разведение рабов. Как бы то ни было, легальным рабом становится только тот, родители которого тоже были рабами. Превращение свободных людей в рабов было полностью запрещено вне зависимости от обстоятельств. Однако в этом Хенриксен и подозревал компанию. И думал, что с Нэнси произошло подобное. Это звучало просто смехотворно, и, единственная причина, по которой Хенриксена все еще не уволили из ФБР на основании психических отклонений от нормы, так это то, что с одной стороны, все чувствовали себя немного виноватыми перед ним и не хотели требовать от него бросить это дело, а, кроме того, все побаивались, что он в таком случае прикончил кого-нибудь. - Ты тут всю ночь просидел? - спросил его Рид, положив руку ему на плечо и глазами пробежавшись по многочисленным страницам, разбросанным по его столу. Если бы собрать эти документы в один том, можно было бы его озаглавить "Невероятная Теория Заговора" - Хенриксен был лучшим, и Рид даже подумать не мог, что ему предстоит пережить подобную печальную картину, наблюдая, как его друг тонет в безумии. - Угу, - ответил Хенриксен, откидываясь назад и потирая лицо рукой. На какое-то мгновение он стал выглядеть как раньше, но потом безумный, упрямый и страстный огонек разгорелся в его глазах снова, и он вновь пропал: - Эй, слушай, что тебе известно о месте, называемым "Дом у дороги"? Рид отвел глаза в сторону, пожав плечами. - Да ничего особенно, думаю. Поговаривают, что это прибежище городского отребья, но никто его специально не проверял, потому что технически ничего незаконного там не происходит. Или мы ничего не можем доказать, что одно и то же. Время от времени курсируют слухи о продаже краденого, но никогда ничего из этого не выходит. Иногда кто-нибудь пытается получить ордер на обыск, но пока ничего не получилось. Он просто есть, и мы ничего не можем с ним поделать. Хенриксен кивает. - Так я и думал. Спасибо, - он встал и потянулся. Может, ему и стоило пойти домой прошлой ночью, хоть немного бы вздремнул, но у него в голове просто бурлило, он не мог успокоиться, потому что его догадка оказалась верна. Каждый раз, когда он обращался к своему начальнику, Стиву Гровсу, по поводу проверки Дивинити, тот строил целую бюрократическую стену. Гровс утверждал, что он ошибается, что это выеденного яйца не стоит, нет никаких причин для расследования, и не мог бы он быть так любезен, чтобы убраться подальше. Выглядело все так, словно Гровс не желал позволить ему вести расследование дальше. Ему совсем не нравилась мысль о том, что Гровс мог оказаться... ну, как оно. Нечестным. Подкупленным. У кого-нибудь в кармане. Но этого парня в покое он оставлять не собирался. Тот представлял собой лучший образчик подхалима. И ему пришлось бы многое объяснять, если бы оказалось, что Дивинити платила ему, чтобы он удерживал следователей от них подальше. Взять "Дом у дороги", к примеру. Хенриксен знал, что половина преступников, которые заглядывали туда, работали на Дивинити. А это место, "Дом у дороги" оставалось неприкосновенным. Неважно, из-за того ли, что у них не было ничего конкретного против них, или же потому, что люди бывают склонны игнорировать очевидное, или же потому, что люди очевидное скрывают - он точно не знал. Но он узнал бы это, если бы сумел справиться с "Домом у дороги", это был шанс нанести Дивинити серьезный удар, если она была связана с этим местом. Но если подойти к дело с другого угла... В последние месяцы он занимался делом Винчестеров. Не слишком долго, но достаточно, чтобы он смог установить, что те обделали пару делишек для Дивинити Инк. У него не было их адреса, но ему было прекрасно известно, что в "Дом у дороги" они заглядывали. Так что он мог поговорить с Гровсом, убедить его, что он охотится на Винчестеров, а потом их дело могло бы вывести его на что-то, касающееся Дивинити Инк., а потом, возможно, только возможно, ему удалось бы отыскать тех, кто похитил у него Нэнси, тех, кого он разыскивал все это время. - Пойду-ка я с Гровсом поговорю, посмотрим, не удастся ли мне получить команду для штурма "Дома у дороги", - вроде как невзначай сообщил он Риду, который встрепенулся, услышав это. - Штурмовать "Дом у дороги"? Что ты имеешь в виду? - Я занимаюсь делом Винчестеров, а Винчестеры ходят туда. Может, если я возьму их, удастся припугнуть и всех остальных тоже. Рид пожал плечами. Он уже знал, что спор с Хенриксеном, когда тот бывал в подобном настроении, мог закончиться сломанным носом. Лучше - и надежнее для лица - было согласиться. - Ну хорошо. Лучше ты, чем я. Удачи тебе с Гровсом. - Спасибо. Оба знали, что без нее ему было не обойтись.