Чёрный песок

Воздух был накален до предела, руки сжаты в кулаки, брови нахмурены, зубы стиснуты до скрипа. Более сильного напряжения в воздухе девушка ещё никогда не испытывала. Острый взгляд проницательных старческих глаз буквально прожигал ее насквозь. Позади раздался до боли знакомый нервный смешок. Чтоб ты провалился, придурок! Они не просто разглядывали куноичи, мимоходом читая мысли человека напротив. Они прикидывали в уме, как бы по выгоднее использовать медика. Они не считались с мнением девушки, они не рассчитывали на сопротивление, даже если решат убить ее, даже если решат пожертвовать ею во благо деревни. Это были взгляды практичных во всех отношениях людей, которые даже свою семью продадут во благо. Сакура поежилась. Пять минут, десять, становилось не по себе. Вся ярость всего за несколько мгновений улетучилась, подобно выкипевшей воде. Теперь хотелось только убежать, оказаться где бы то ни было, только не в этом помещении. Разве что проблемка: без чьей-либо помощи она явно отсюда не выберется. Но ждать подмоги было не от кого. ― Будешь приглядывать за ней, Генма, чтобы эта девчонка не натворила глупостей, ― проговорила одна из старейшин, облокачиваясь на спинку кресла и прерывая зрительный контакт. ― Простите за дерзкий вопрос, но вы хотите, чтобы я, опытный джоунин, был нянькой для этой психически неуравновешенной?.. ― начал было Ширануи, но властный резкий голос прервал едкую тираду (Сакура даже ничего возразить не успела на такое грубое к себе отношение): ― Это приказ. И он не обсуждается, ― произнесла одна из старейшин и недовольно нахмурилась. Весь ее вид показывал, что если Ширануи не подчинится, то наказание последует незамедлительно. Шатену же оставалось только неодобрительно цокнуть языком и замолчать, пряча недовольство глубоко в себе. ― А теперь послушайте меня, Харуно Сакура, ― пренебрежительно обратился к девушке второй старейшина. ― Единственное, что вам сейчас нужно знать, так это то, что малейшая ваша ошибка – и вы будете убиты. Вот этим самым человеком, который стоит позади вас. Он сделает это быстро, но очень болезненно. И вот этим самым сенбоном, который он держит во рту, по жизненно важной точке тела. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю*. Уж не знаю, что вам дороже, свобода или жизнь, но если попытаетесь сбежать… Впрочем, вы и сами знаете, что с вами будет. У вас всего один выход – смириться и по мере сил помогать нам творить добро во благо деревни, ― злобно усмехнувшись, проговорил старейшина и взглядом пригвоздил Сакуру к стулу. Она не могла пошевелиться, она, казалось, даже не дышала. В легких не хватало воздуха, он был как будто раскален до предела, и вдыхать его было невыносимой мукой. Всего несколько предложений повергло ее в шок, и, казалось, вот-вот начнется истерика. Ах, вот каков расклад, с ней совершенно не считаются. Они даже не берут в расчет то, что Сакура все может рассказать своему учителю. Да ее просто объявят безумной! Что стоит слово девчонки против веского слова старейшин, которые всегда приходили на помощь Конохе своей мудростью и разумом? ― Это все? ― отрешенно произнесла медик, резко поднявшись с кресла. ― Да, все, можете идти. Не удостоив собеседников, находящихся в помещении, и взглядом, куноичи быстрым шагом направилась к двери и буквально вылетела из кабинета, как пчелой ужаленная. Прикрыв за собой ту самую злополучную дверь и прерывисто вздохнув, медик издала что-то похожее на писк, облокотилась спиной о дверной косяк, прикрыла ладонями лицо и медленно сползла вниз. Это просто невозможно. Не могло с ней такого случиться, просто не могло. Как она, такая примерная ученица своих учителей, могла попасть в такую ситуацию? Невозможно. Все тело девушки трясло, зуб на зуб не попадал, а голова слегка кружилась, заставляя стены, потолок и пол кружиться в ритме вальса. Они хотели запугать ее, они это сделали. Теперь медик всю жизнь будет помнить эти слова. Помнить и бояться. «…Малейшая ваша ошибка – и вы будете убиты», ― эхом отдавалось в ушах. Нет сомнений, убьют и даже сожалеть об этом не будут. Девушка поежилась, нечего тут сидеть. Еле-еле поднявшись на ноги, хватаясь за дверную ручку, как за спасительный круг, Сакура побрела по направлению к лестничному проходу, подгоняемая желанием выбраться поскорее на свежий, по-зимнему холодный воздух. Сделав всего несколько шагов, которые давались с трудом из-за дрожи в коленках, куноичи, не рассчитав сил, оступилась на ровном месте и уже собиралась пропахать лбом несколько метров, как сильные мужские руки прижали хрупкое девичье тело к себе, не давая упасть. Облегченно вздохнув, медик взглянула на своего героя-спасителя и закусила губу так сильно, что, казалось, почувствовала соленый привкус крови на языке. Всего несколько секунд Харуно понадобилось, чтобы понять, что сейчас произошло. ― Уйди! ― с силой оттолкнула куноичи шатена, прожигая его взглядом. Казалось, она хотела просверлить в нем дыру и, если бы могла, то, без сомнений, сделала бы это. Одно его прикосновение для нее было противно. Лучше она сама себя убьет, лишь бы только этот подонок не притрагивался к ней и не подходил даже на метр. Одно его присутствие заставляло все нутро выворачиваться наизнанку. Он ещё хуже, чем те старейшины, которые сидят там, в кабинете, и упиваются своей властью и творением во благо. Потому что они считают, что это действительно правильно, действительно так должно быть, действительно так во благо. А Ширануи все отлично понимал, Сакура знала это. Понимал, но делал именно так, как от него требовали старейшины. Девушка скрипнула зубами и сжала руки в кулаки так, что побелели костяшки. Если она решит умереть, то точно заберет этого ублюдка вместе с собой. ― Не надо так на меня смотреть, от твоего взгляда и покойник поднялся бы, ― едко произнес Генма, скрещивая руки на груди и облокачиваясь о стену позади. Как же Сакуру бесила эта его вечно расслабленная поза! Только скрипнув зубами в ответ и удостоив мужчину ненавидящим взглядом, медик направилась по направлению к лестничному пролету, чувствуя спиной острый прожигающий взгляд карих глаз и слыша краем уха легкую, почти неразличимую в шуме завывающего за окном морозного ветра поступь позади. Пройдя несколько лестничных пролетов и понимая, что шуршащие шаги шатена так и не стихли, Харуно неожиданно рванула с места и оставшееся расстояние до выхода буквально пролетела, даже не тратя времени на то, чтобы оглянуться назад. Выбежав на улицу, куноичи спряталась за углом какого-то продуктового магазинчика, подавила чакру, чтобы скрыть свое присутствие, и направилась петлять между улочками подальше от этого нагоняющего страх места, пытаясь оторваться от своего преследователя. Вокруг, казалось, со скоростью света проносилось столько важных вещей, что просто за всю жизнь не охватишь словами. Лица: сосредоточенные, злые, счастливые, нахмуренные. Судьбы: слегка грустные, безусловно, со светлыми счастливыми полосками, подправленные горсткой ненависти и любви. Жесты: отрывистые, нервные, говорящие лучше всяких слов. Дома и связанные с ними жизни: светлые уютные домики, отчужденные серые, маленькие, но живые. Из мыслей и созерцания обстановки вокруг девушку вывел знакомый голос где-то позади: ― Что ищешь, детка? Сбежать хотела? ― дежа вю. ― Я на это даже не надеялась. Просто хотела хотя бы на несколько минут избавиться от твоего дурного раздражающего общества. Шатен только хмыкнул в ответ и потихоньку направился за «пленницей», наблюдая за спешащими им навстречу людьми. ― Ты так и собираешься за мной ходить? ― спросила, наконец, куноичи после непродолжительного молчания. Это начинало надоедать. Если так и дальше пойдет, она все-таки воплотит свою мысль в жизнь. Убить себя, а заодно и этого подонка! ― Мне приказали… ― начал было мужчина, но медик его тут же перебила, повернувшись к своему оппоненту лицом, хмурясь и закусывая губу: ― Может, ты перестанешь, наконец, повторять про приказы, которые следует исполнять? Я думала, у тебя нет ничего святого. А, оказалось, есть: исполнение команд этих двух ублюдков, которые дергают за ниточки, заставляя других людей купаться в крови с головой, а самим сидеть чистенькими и раздавать распоряжения? Да ты сумасшедший! ― Может быть, ― задумчиво произнес Генма, смотря куда-то вдаль, за горизонт. Девушка недоуменно покосилась в сторону собеседника. Что это с ним вдруг? Даже не съязвил в ответ? И не стал спорить? ― Почему? ― остановившись, вопросила Харуно и в упор посмотрела на джоунина. ― Почему ты не борешься? Почему принимаешь это как данность? ― Ты, что, до сих пор не поняла? ― ухмыльнувшись, ответил вопросом на вопрос Ширануи. ― Тебе повторить? ― оскалившись, мужчина начал все ближе и ближе подходить к куноичи. Последняя же испуганно отступала к стене позади, обхватывая себя руками и не зная, куда деться от этого страшного хищного взгляда карих глаз. Было ошибкой завести этот разговор снова. Сильные мужские руки уперлись по разные стороны от медика, глаза злобно сверкали, было видно, что шатен пытается сдерживать себя, чтобы не наговорить грубостей и лишнего. ― Послушай сюда и заруби, наконец, себе на носу, детка. По-моему, ты не до конца поняла то, что я тебе говорил ранее. У нас с тобой разные мировоззрения, а менять свое я ни в коем случае не собираюсь. Я буду находиться рядом с теми, кто будет играть и выигрывать. А предположительные победители сейчас именно старейшины. И ты помнишь выражение «цель оправдывает средства»? По-моему, цель у них достаточно благородна. ― И какая же у них цель? ― язвительно поинтересовалась Сакура. ― Принести мир в Коноху, тихую и спокойную жизнь. Без врагов и войн. ― Ценой смертей? При помощи подлости и коварства? ― Мне опять повторить, что я только что тебе сказал? ― гневно сверкнул глазами Генма, упираясь руками о стену и нависая над Харуно подобно разгневанному голодному зверю. ― Пора бы уже вырасти, Сакура. Перестать быть ребенком, поумнеть, посидеть и пошевелить, наконец, своими немногочисленными извилинами. Перестать делить мир на черное и белое. Нет поступков абсолютно плохих и абсолютно хороших, нет также людей-ангелов или демонов во всем. Наверное, я никогда не доживу до того дня, когда ты это поймешь, ― закончил свою гневную тираду Ширануи, отошел от девушки, презрительно усмехнулся, глядя на удивленное личико медика, и двинулся в сторону резиденции Хокаге, не оборачиваясь и не смотря по сторонам, а только себе под ноги. Девушке же оставалось только возмущенно закрывать и открывать рот, подобно рыбе, выброшенной на берег, смотря вслед уходящему мужчине. Она не понимала, как так можно относиться к жизни, к другим людям? Нет, она лучше умрет, чем поменяет свой взгляд на мир. В последнее время ее убеждения заметно пошатнулись, но больше никогда она не даст кому бы то ни было усомниться в своих принципах. Никогда. Сильные, по-зимнему холодные порывы ветра проникали под свитер, заставляя куноичи ёжиться, а открытые участки кожи покрываться гусиными мурашками. Суховей проникал в самые отдаленные точки деревни, переулков, беспрепятственно разгуливая и шаля: наклоняя к земле ветки деревьев и траву, шелестя листья и пугая птиц, заставляя вывески магазинов и забегаловок скрипеть и танцевать, подражая ветру. Солнце игриво выглядывало из-за гор и деревьев, заглядывая в окна, играя с зайчиками и пуская наглые лучи озарять Коноху золотистым светом. Последние солнечные деньки. Нервно заламывая пальцы, куноичи пнула стену перед ней и облокотилась на нее, щеками чувствуя приятный освежающий холод. Да будет так. Справка: * – в данном случае говорится о танкетсу – узлах потока чакры в людях.