Чёрный песок

Смеркалось. Могучий ветер свистел в ушах, развевал волосы, забирался под одежду и заставлял кожу покрываться мурашками. Девушка ежилась, пыталась запахнуть куртку посильнее, но в свои права вступал вечер, сменяя день, и воздух становился все холоднее и холоднее. Солнце уже лениво падало за горизонт, даря последние прощальные красные лучики уходящего света. Птичье пение постепенно стихало, сходило на нет, заставляя девушку ужасаться такой пугающей тишине. Ни щебетания птиц, ни шуршания лесных зверьков, только свист в ушах и тихий шелест травы и листиков деревьев. Зябко поежившись, медик в очередной раз оттолкнулась от устойчивой ветки дерева. Несколько часов беспрерывного бега по направлению к Амэгакуре без перерывов и остановок на отдых вымотали Сакуру. Она буквально не чувствовала своих ног, которые уже не слушались хозяйку. Растеряв всю внимательность, девушка постоянно пропускала небольшие веточки, которые неприятно царапали лицо, руки и колени, чуть ли не падала, ступив на особо неустойчивый дряхлый сучок. Правда, до сих пор не упала. «Даже удивительно», ― усмехнулась своим мыслям Харуно. Ужасная усталость тяжелым грузом наваливалась на плечи, заставляя горбиться и еле стоять на ногах. Она знала: еще час, и она точно не выдержит – свалится, не дойдя до намеченной цели. За весь вечер шатен не сказал куноичи ни слова, постоянно мозоля глаза и маяча впереди черной точкой. Усталость он не выказывал, уже не говоря о том, чтобы хотя бы о чем-то заговорить, и останавливаться пока, видимо, тоже не собирался. А Сакура злилась все больше и больше. Если он хотел загнать ее, чтобы она не могла даже двинуться, а, соответственно, не смогла сражаться – это у него получилось отменно. А если все же нет… хотя бы назло девушка свалится посреди пути, и пусть этот гад будет тащить ее по направлению к Амэгакурэ на своих двоих. Харуно вздохнула, пропустив еще одну небольшую веточку, которая неприятно ударила по рукам, оставив после себя постепенно алеющую незаметную царапину. «Да что же за день сегодня такой! ― скрипнула зубами куноичи. ― Он вообще в своем уме? Хочет всю ночь перепрыгивать с ветки на ветку?» Сил догонять Ширануи и высказывать все, что она о нем думает, не было. Наверняка парень именно на это и рассчитывал, специально не приближаясь и не отдаляясь, держа дистанцию, чтобы Харуно хотя бы видела силуэт и ни в коем случае не останавливалась. Девушка задумалась: а в правильном направлении они двигаются? Солнце уже зашло, не проверишь, компас медик не взяла, на небо набежали тучи, разве что по мху, но пока этого растения не было видно и за версту. Куноичи чертыхнулась. Глупым поступком было довериться Генме. Еще неизвестно, куда он может ее завести и для каких целей… Неожиданно Сакура остановилась, недоуменно мотая головой и понимая, что слишком сильно задумалась. Джоунина нигде не было видно. Страх медленно, но верно подкрался, сковывая движения и заставляя сердце панически биться. Тишина. На одной из веток дерева неподалеку сидела сова, в темноте сверкая желтыми глазами с небольшими черными зрачками. Она повернула голову в сторону куноичи и внимательным немигающим взглядом следила за любым, даже совсем незаметным, движением, словно хищник наблюдала за своей ничего не подозревающей добычей. Это был филин. Достаточно большой для своего вида. Прекрасный и опасный в своей красоте. Девушка отвела глаза, чтобы лишний раз не бередить фантазию. На другом дереве какая-то небольшая зверушка шуршала в дупле, устраиваясь на ночлег. Видимо, белка. Лес засыпал и просыпался одновременно. Дневные животные укладывались спать, чтобы, не дай Бог, не попасться на глаза только-только просыпающимся ночным хищникам. Неожиданно что-то хрустнуло. Медик замотала головой, пытаясь определить, откуда доносится звук. И когда она поняла, что он доносился снизу, было уже поздно. Почему-то Сакуре даже в голову не могло придти, что ветка дерева не сможет выдержать ее веса. Последняя пролетевшая мысль в голове была о том, насколько высоким было дерево, и больно ли будет падать. Отдавшись на волю случая, Сакура зажмурилась, но внезапно почувствовала, что кто-то схватил девушку прежде, чем она встретилась с землей. Харуно осторожно открыла глаза, опасаясь увидеть своего спасителя. ― Знаешь, детка, при случае я должен тебя убить, а по факту постоянно спасаю, ― ухмыльнулся шатен, внимательно наблюдая за медиком уже на земле. Сакура даже заскрипела зубами от злости. ― Знаешь, я мог бы быть вражеским шиноби, и так просто ты бы не отделалась. ― Можно подумать, ты не враг! Отпусти меня! ― приказала-прорычала Харуно в ответ, и Генма, на удивление, подчинился, хотя ухмылка с лица так и не сошла. ― Тебя родители хорошо воспитывали в детстве? ― Нет. Меня родители плохо воспитывали в детстве, потому что благодарить тебя я не собираюсь, ― прищурившись, ответила медик, гордо вскидывая голову. ― Только не нарывайся на неприятности, ― заметил Генма совершенно серьезно, вытаскивая сенбон изо рта. Мужчина огляделся, рассматривая небольшую полянку посреди леса, спрятанную высокими зарослями кустарников. ― Я так понимаю, силенок двигаться дальше у тебя больше не хватит, а тащить на себе я тебя не собираюсь, ― как будто прочитав мысли, подвел итог мужчина, окидывая взглядом местность вокруг. Харуно скрипнула зубами. Рядом с этим человеком у нее это уже входило в привычку. ― Поэтому здесь мы останемся на ночлег. Несколько шагов на восток, ― джоунин показал направление, ― и найдешь маленький чистый холодный ручей. Девушка критически оглядела полянку и отметила, что место действительно неплохое. Из-за кустарников, высоких деревьев и веток издалека ее не увидишь, только если случайно наткнешься или знаешь, что идти надо именно сюда. Да и слишком темно сейчас, чтобы хоть что-нибудь разглядеть среди этого леса. Она скинула рюкзак на землю, разминая затекшие от боли мышцы, вытащила из кармана пару запасных кунаев на всякий случай и двинулась к ручью, ощущая на себе внимательный взгляд проницательных прожигающих карих глаз. Идти было недалеко; только-только отойдя от полянки на пару шагов, Сакура стала отчетливо слышать робкий звук ручья, не вписывающегося в эту ночную меланхолию. Полная луна, разогнав тучи и предоставив для себя самой целое небо, освещала небосвод и пробивалась своими лучиками меж переплетениями веток деревьев. Звезды робко сияли на небе, все еще боясь, что грозные черные тучи вернутся и заполонят все небесное пространство, но те лениво закатывались за горы, оставляя небосклон в полном распоряжении ночного светила и звезд. Медик вдохнула ночной промозглый воздух полной грудью. Закашлялась. Поежилась. Становилось все холоднее. Ветер хоть и дул не слишком сильно, чересчур много преград было на его пути, но все равно заставлял плотнее закутываться в верхнюю одежду и мечтать о камине, теплом пледе, кресле-качалке и чашке горячего настоящего кофе. Куноичи помотала головой, отгоняя наваждение – фантазия разыгралась не на шутку. Ручей действительно оказался небольшим и на удивление чистым. Харуно присела на корточки и зачерпнула немного воды рукой, попробовав ее на вкус. Такая холодная, что немели руки. И слегка сладковатая. Нечасто встретишь такой ручей. Среди деревьев и кустарников его совсем не было видно, сверху переплетение из веток, листьев и сучков совсем не давало его разглядеть, даже редкие лунные лучики еле-еле пробивались в этот дивный, темный и оттого еще более удивительный мир. Достав уже пустую флягу из-за пояса, медик начала наполнять ее ледяной водой, надеясь, что та не потеряет свой дивный вкус. Наполнив емкость до краев, девушка снова повесила ее на ремень и огляделась по сторонам. Вся земля была устлана покрывалом из ровного слоя желтых осенних листьев, только-только начинающих опадать. За спиной ухнула сова. Сакура обернулась, вглядываясь в немигающие в ночи ярко-желтые глаза. Казалось, что это на ветке сидит все тот же филин, который следил за ней всего несколько часов назад. Девушка покачала головой, немного ежась от этого странного пугающего взгляда хищных глаз. Уже паранойя развилась. «Это всего лишь обман зрения», ― решила куноичи и потопала в сторону ночного лагеря. Когда девушка вернулась на поляну, Генма уже развел костер и устроился около него, подложив под голову рюкзак и укрывшись покрывалом. Харуно пристроилась по другую сторону костра, чувствуя теплый согревающий жар сбоку, уставившись на звезды, которые мигали на небе словно маячки, и слушая приятный ушам треск небольшого костра. ― Сколько бы я ни пыталась, я не могу тебя понять, ― как бы между прочим заметила медик, глядя в темно-синее, почти черное, небо. Она так и представила, как губы шатена расползаются в усмешке. ― А тебе и не надо меня понимать, ― без раздумий ответил Ширануи. ― Ты бы лучше о себе и своих друзьях подумала, дура. Девушка удивленно повернула голову в сторону мужчины. Тот перекинул сенбон из одного уголка губ в другой и повернулся на бок, спиной к костру, посильнее укутываясь во что-то наподобие одеяла. Харуно не понимала его. Иногда он был слишком серьезным и как будто видел девушку насквозь. Иногда он был слишком циничным и говорил страшные ужасающие вещи, которые, впрочем, заставляли задуматься о жизни, о смерти, о человеческих ценностях. Иногда он то и делал, что издевался над ней и подшучивал, в такие моменты медику хотелось кого-нибудь убить. Желательно его. Желательно очень медленно и мучительно. Она его не понимала, не понимала его взглядов, выходок, не могла даже предположить, как он отреагирует на самый безобидный вопрос. Он действительно был странным, как будто его мировоззрение менялось с каждой секундой, добавляя какие-то противоречивые подробности. Или, может, только Сакуре так казалось? Он был очень странным. Либо это Харуно была слишком простым, наивным и прямолинейным человеком. Сакура отогнала назойливые мысли и тоже повернулась спиной к костру. Она не будет над этим задумываться. Несмотря на все непонимание, куноичи до сих пор чувствовала, что она загнанный в ловушку зверек, а Генма – хищник с кроваво-красными глазами и голодным оскалом, который только и ждет, чтобы животное сделало хотя бы одно неверное движение. Или достаточно было всего одного приказа «фас», и от девушки останутся одни ошметки. И от этого чувства, несмотря на всю сложность натуры и взглядов Ширануи, не избавишься. За размышлениями медик не заметила, как уснула. Сон был беспокойным и нагоняющим страх. Кошмары о собственной смерти и смерти своих друзей преследовали девушку уже не первый день и заставляли просыпаться в поту с дрожащими руками и чувством панического бессилия. К моменту, когда куноичи просыпалась, ночные ужасы забывались, но не без последствий. Страх, ненависть, ужас, бессилие заставляли стискивать кулаки так, что белели костяшки, заставляли скрипеть зубами и каждый раз с утра разбивать кулаки в кровь о спинку кровати в беззвучных рыданиях и истерике. Но в этот раз все было иначе. Харуно проснулась после очередного кошмара, готовая расплакаться, но это был не тот случай. Здесь был Генма, и ему нельзя было показывать, насколько она слаба, напугана, как боится потерять своих родных и близких и умереть сама. Девушка устало и грустно взглянула на уже давно потухший костер, на шатена, до сих пор мирно спящего в той же позе, до боли стиснула зубы и свернула плед так, чтобы он занимал как можно меньше места. ― И как давно тебе снятся эти кошмары? ― упаковывая покрывало, медик вздрогнула и буквально побледнела на глазах. Внутри все похолодело и ухнуло вниз, заставляя сердце отбивать чечетку. Девушка сглотнула. Смысла врать уже не было. ― С того дня, ― еле ворочая языком произнесла она и застыла. Сакура не могла пошевелиться. Да что там, она не могла даже двинуть рукой, ожидая издевки. «Лишь бы это была именно издевка, лишь бы он отшутился в ответ», ― мысленно взмолилась куноичи с замиранием сердца слыша шуршащие шаги позади. ― И не зря-я-я, ― шипящий шепот мужчины прямо в ухо опалил кожу горячим дыханием, от чего по телу пробежали мурашки. Мурашки страха и ужаса, от которых внутри все замерзало и подгоняло рвануться с места и убежать, куда глаза глядят. Но страх сковал, буквально пригвоздив к земле, заставляя все также, не двигаясь, сидеть на корточках и опираться руками о рюкзак, чтобы не упасть. Только лишь бы не упасть. Смешок. Шуршащие отдаляющиеся шаги позади. Практически не дыша и не шевелясь, Харуно медленно повернула голову в сторону удаляющегося парня. Похоже, он направлялся к ручью. Сакура схватилась за горло, царапая его ногтями, чувствуя, как задыхается, как в легких не хватает воздуха, и стук сердца отдается в ушах. Наконец, отдышавшись, девушка судорожно начала искать спички. Было слишком холодно, страшно внутри, ей срочно нужно было согреться, ей нужен был до боли обжигающий жар, который развеет по ветру этот разговор хотя бы на несколько минут, уже не говоря о часах и днях. Куноичи дрожащими руками поднесла спичку к бумаге, подожгла и кинула в костер, добавляя новых, хоть и слегка влажных от росы дров. Когда пламя разрослось, медик поднесла руки к обжигающим язычкам и закрыла глаза, попытавшись сконцентрироваться на ощущениях и забыться. Приятное тепло расползалось от рук и привносило спокойствие и ясность в мысли. Страх ушел, оставив после себя разве что дымку беспокойства и прозрачные воспоминания. Девушка открыла глаза и глубоко вздохнула. «Это всего лишь слова», ― несколько раз повторила про себя Сакура. А где-то глубоко внутри добавила: «…слова от самого опасного человека, которого я когда-либо знала». А в это время лес вокруг просыпался. Птички постепенно скидывали сонное покрывало и начинали хоровое пение, звук которого медленно, но верно нарастал со вступлением новых голосов в этот утренний этюд. Солнце выкатывалось из-за гор, озаряя своими ленивыми утренними лучиками просветы между деревьев и небольшую уютную полянку. Рассветная прохлада заставляла тело еле заметно дрожать и кутаться в покрывало, кожу покрываться мурашками. Ко всему прочему, чувство беспокойства после разговора с брюнетом не покидало девушку, и Харуно все не могла понять: ее бьет озноб от холода или от пережитого недавно диалога? Куноичи вздохнула, кинула в костер пару веточек, села на рюкзак и подтянула ноги, обхватив их и положив подбородок на коленки. Есть совсем не хотелось. ― Зачем разожгла огонь? ― даже не взглянув на Сакуру, спросил уже вернувшийся мужчина, недовольно поглядывая на разожженный костерок. ― Было холодно, ― без всякого участия ответила медик. ― Не стоит лишний раз привлекать внимание, ― медленно проговорил Генма и залил огонь водой. ― Выдвигаемся. Следующие часы бега снова прошли в молчании и немой боли. Как оказалось, сон девушке совершенно не помог, окончательно вымотав. Ноги нещадно болели и ныли, на каждое движение отзываясь протестующей ломью, уже не говоря о том, что из-за усталости куноичи не замечала ничего вокруг, лишь пыталась попадать шаг в шаг за шатеном. Харуно не выспалась, не успела отдохнуть, у нее все болело и, к тому же, она застудила спину. День начинался просто замечательно! Медик чихнула, подтверждая свою последнюю мысль. Единственное, что радовало – двигались они не слишком быстро, сохраняя силы для дальнейшего выполнения миссии. Конечно, Харуно очень сомневалась в том, что Генма сжалился над ней и специально сбавил темп. Но все же куноичи была даже немного благодарна ему, хотя признаться в этом себе так и не смогла. О недавнем происшествии девушка предпочитала не думать, старательно отгоняя непрошенные мысли всеми известными ей способами. Пока получалось неплохо. Да и боль затмевала любую мысль, мельком пролетавшую в голове. Пейзаж вокруг все не менялся. Солнце висело уже высоко, опаляя голову последними в этом уходящем году теплыми лучами, которые заставляли ученицу саннина чувствовать себя еще хуже, чем было. Неожиданно Ширануи остановился, спрыгнул на землю и взмахом руки подозвал к себе девушку, приказывая спуститься к нему. Оказавшись внизу, Сакура недоуменно воззрилась на джоунина, но тот совершенно не реагировал на испытывающий взгляд куноичи, высматривая что-то впереди, заметное только ему одному. Харуно попыталась найти эту заинтересовавшую мужчину деталь, но безрезультатно. Вдали виднелись только деревья, камни и кустарники. Шатен всем корпусом повернулся к куноичи и посмотрел на нее в упор своим проницательным взглядом, от чего та поежилась и совсем незаметно отступила на шаг назад. ― Планы меняются, ― тоном, не терпящим возражений, твердо сказал Ширануи, еле заметно хмурясь. Девушка отступила еще на шаг назад, вжимаясь в ствол дерева и предчувствуя беду. Что все это значило? Сакура не имела понятия, поэтому решила ничего не говорить и дождаться продолжения. ― У нас особый приказ от старейшин. ― Что значит особый приказ? ― настороженно поинтересовалась Харуно, догадываясь, к чему все идет. ― Эта миссия всего лишь прикрытие для нашего настоящего задания. К тому же надеяться на то, что нас впустят в Деревню, Скрытую в Дожде, по меньшей мере, глупо, ― усмехнулся мужчина. ― Знать тебе нужно только минимум информации, который я расскажу сейчас, поэтому можешь даже не пытаться задавать какие-либо вопросы. Медик судорожно стиснула руки в кулаки, морально готовясь ко всему, что припасли для нее старейшины. Какой ужас, какую мерзость они хотят заставить ее совершить? ― Сейчас мы находимся вблизи границы страны Огня с Амэгакурэ, но в Деревню, Скрытую в Дожде мы не отправимся. Впереди, ― шатен кивнул куда-то назад, ― расположился небольшой затхлый дом, покинутый во время раздора в Амэ. Надеюсь, ты помнишь, что это поселение в одно время стало полем битвы ниндзя различных сильных государств, так и норовящих оттяпать себе кусок побольше. Такие брошенные дома не редкость на границе, к тому же, когда земли страны Огня немного расширились, все живущие у границы потянулись в центр. Сейчас там никто не должен жить, так считалось уже несколько лет. Но недавно ниндзя Конохагакурэ обнаружили вражеских шиноби. Нам следует выяснить, откуда эти шиноби, и непременно убить их. Вот все, что тебе следует знать. Не заметив, как задержала дыхание, медик выдохнула, чувствуя, как пересохло горло. Вот как, значит… Ни разведать обстановку, ни взять в плен, ни узнать об их планах, ни выяснить, опасны ли они, а просто определить, какие шиноби посмели вступить на землю Огня и просто убить без суда и следствия. Это так характерно для старейшин. ― Вот как старейшины решают проблемы, ― скрипя зубами, прорычала девушка, пытаясь мыслить благоразумно. ― Я не собираюсь этого делать, ― твердо произнесла медик, стискивая руки в кулаки так, что белели костяшки, а ногти больно впивались в кожу. ― Ты все больше меня удивляешь, детка, ― посмеиваясь, проговорил Ширануи, подходя вплотную к девушке и наклонившись к самому ее уху. ― Мне казалось, что у тебя хватит ума хотя бы не спорить и выполнить задание соответствующим образом, но ты меня все больше и больше разочаровываешь. Кажется, ты не в том положении, чтобы спорить со старейшинами и мной, ― последние слова мужчина практически прошипел на ухо опешившей куноичи, которая стояла, как громом пораженная. Впервые на ее памяти Ширануи вышел из себя. Генма отошел от медика, презрительно оглядел ее с головы до ног, отвернулся и кинул через плечо: ― Я выясню, откуда эти шиноби. А ты пока подумай над тем, чьи жизни тебе дороже: этих наглых вражеских ниндзя, которые решили, что вторгнуться на землю Огня окажется забавной и прибыльной идеей, или жизнь твоих друзей и твоя собственная? Вопрос напряженно повис в воздухе, давя на виски и заставляя душу сжиматься, пытаясь отрешиться от реальности. Убить или быть убитой – в этом был весь ответ. Тут даже и думать не стоило. Только вот тошнота почему-то волнами накатывала, а голова кружилась настолько сильно, что девушке казалось, что вот-вот и она упадет. Куноичи всем телом оперлась о ствол дерева, чувствуя, как под руками бьется увядающая жизнь. Тяжело дыша, девушка пыталась найти какой-либо приемлемый выход, но в голову как назло не лезло ничего путного. «Почему же все это происходит именно со мной?» ― в отчаянии подумала медик, скатываясь вниз по стволу. Горло душили рыдания, но слез не было. Как назло. В последнее время Харуно только и делала, что спасала жизни людей в госпитале. Она лечила, она помогала, она вытаскивала из бездны боли, она заставляла становиться на ноги даже безнадежных больных. Еще никто не умер на ее руках, кроме Чие. Это было слишком больно, это было слишком страшно. Медик уже забыла, как это, убивать человека? А снова вспоминать кровавые картинки из прошлого, окрашенные в черно-красный цвет, совершенно не хотелось. Сакура отчаянно обхватила руками ствол дуба, пытаясь перенять от него спокойствие, неторопливость и уверенность, но становилось только хуже. Только почерневшее дерево могло ее успокоить, только чёрный песок мог подарить иллюзию хладнокровия. Куноичи с силой закусила губу, чувствуя соленый привкус крови на губах, ногтями до боли впилась в древесину и прислонилась лбом, прикрывая глаза и пытаясь унять истерику. Сейчас следовало бы взять себя в руки, отбросить сомнения, забыть о страхе и выполнить приказ, как поступали настоящие шиноби, но Харуно не считала себя машиной, созданной ради убийства. Она была всего лишь человеком. И этот человек не мог отогнать мысли о том, что у людей, убитых ею, тоже есть друзья, тоже есть семьи, они также дорожат своей жизнью. И эта мысль все никак не хотела покинуть куноичи, бередя болезненные точки сознания еще больше. Когда Ширануи вернулся с разведки, девушка сидела на земле, спиной опершись о ствол огромного желтого дуба, и бездушно смотрела в одну и ту же точку перед собой. В глазах ее ничего не было, лишь пугающая бездонная пустота. Мужчина присел на корточки перед девушкой и внимательно вгляделся в пустые зеленые глаза, которые даже не отреагировали на появление джоунина. Генма вздохнул. ― Трое. Отступники из Киригакурэ. Находятся на северо-востоке примерно в двухстах метрах от нас. Вооружены кунаями и сенбонами, опасности представлять не должны, ― брюнет помедлил, вглядываясь в изумрудные глаза, и продолжил: ― Ты ими займешься. Убей всех. Девушка вздрогнула, фокусируя испуганный взгляд на шатене. Она вжалась в кору дерева так, что, казалось, хотела слиться с ней и стать единым целым, лишь бы отрешиться от этого мира, отрешиться от этого жестокосердечного приказа. Но что она могла еще ожидать от старейшин и их прихвостня?.. ― Я не могу… ― Можешь. Медик в отчаянии обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Почему каждое слово, сказанное этим джоунином, заставляет ее чувствовать всепоглощающий ужасающий бездонный холод внутри? ― Я не могу, ― уже собираясь броситься в истерику, тупо повторила Харуно и до боли закусила губу. ― Возьми себя в руки, идиотка! ― вышел из себя Генма, с силой хватая куноичи за руки и рывком поднимая на ноги, от чего медик чуть ли не упала, покачнувшись. ― Как же я терпеть не могу таких наивных куриц, считающих, что мир делится только на черное и белое, ― Харуно попыталась вывернуться из стальной хватки, но безуспешно. Шатен только сильнее сжал ее локоть и хорошенько встряхнул, заставляя больно удариться о ствол дерева головой. ― Считающих, что их наивное мировоззрение сквозь розовую призму очков всегда самое правильное и всегда самое верное, как будто по-другому и быть не может, ― голос Ширануи уже скатился на рык, а Сакура теперь неподвижно стояла, даже не пытаясь спастись от разъяренного мужчины, одолеваемая страхом, боясь сделать лишнее движение, лишь бы это еще больше не спровоцировало его. ― Считающих, что к ним, как к особым любимцам и паинькам, должно быть особое отношение. Боящихся запачкать свой безупречный маникюр, боящихся оказаться в грязи с ног до головы, боящихся получить несколько кровоподтеков и ссадин. Только смею тебя огорчить, детка, ― Генма выплюнул последнее слово, при этом презрительно поморщившись, ― что к тебе никакого особого отношения не будет. Ни от меня, ни от старейшин, ни даже от Тсунаде, потому что в случае чего черта с два она тебя сможет защитить. И черта с два сможет спасти дорогих тебе людей! Ты никто. Надеюсь, твои извилины теперь хоть немного зашевелятся, ― ненавистно оттолкнув от себя медика, Ширануи еще раз поморщился, сплюнул и, как можно быстрее, скрылся среди деревьев. А девушке только оставалось смотреть мужчине вслед и массировать запястья, чтобы после яростного монолога не осталось и следа. Фиолетовые синяки не входили в планы ученицы саннина. Харуно нервно рассмеялась. «Тупая наивная курица… в розовой призме очков… Никто, значит». Девушка смахнула несуществующую слезинку и нахмурилась. Да, может, она слишком наивна, слишком идеалистична, слишком много времени проводит в своих фантазиях, но все же она не дура. И если куноичи некому помочь, она поможет себе сама. Она сильная. Она выкрутится. В ком она уверена, так это в себе и своих силах. Она терпелива, она может очень медленно идти к цели, но все же добиться ее. Не время было сдаваться, время было начинать бороться за свою жизнь и за жизнь своих родных. Сакура нагнулась и прихватила рюкзак, незаметно выпавший из рук. Пока она может не думать о том, кем являются те люди, которых ей было приказано убить. Пока она может смести все сожаления, сомнения, голос разума и совести в пустой ящик у себя в голове, чтобы не чувствовать, только видеть, только слышать, только делать. На автомате выполняя давно отточенные техники и движения. Отгородиться и не замечать… Сейчас главное выжить, чтобы не дать погибнуть близким людям. Она, возможно, будет сожалеть о своем решении. Но сейчас нет времени на раздумья. Куноичи глубоко вдохнула вечерний прохладный воздух, взглянула на руки, которые дрожали, как при болезни Паркинсона, спрятала их за спину и медленно двинулась в путь, осторожничая сверх меры. В этих вечерних сумерках не было ничего особенного: красноватый закат, усиливающийся прохладный ветер, как и вчера, готовящаяся ко сну дневная живность. Эту завывающую ветряную тишину нарушали разве что все еще бодрствующие стрекочущие кузнечики в траве. Молодая луна уже давно висела на небе, напоминая своим присутствием, что пора бы уже солнцу закатиться за горизонт и предоставить небо новому владыке. Харуно осторожно перебралась повыше на ветку дерева, осматривая дряхлый дом, в котором, казалось, и не живет никто. За одним исключением: в одном из окон был еле-еле виден маленький огонек, видимо, от свечки. Замаскировав свою чакру, медик огляделась и перебралась по длинной ветке дуба на крышу полуразвалившегося деревянного дома, который, казалось, держится на одном добром слове. Куноичи как можно осторожнее и как можно тише пролезла через разбитое стекло окна на втором этаже и огляделась. Похоже, наверху действительно никто не обитал. Ничье присутствие Сакура не чувствовала. А вот внизу… Бесшумно подойдя к лестнице, девушка немного спустилась вниз, внимательно прислушиваясь и пытаясь не упустить ни одной детали. ― И что мы будем с ними делать? ― недовольно проворчал один из голосов, видимо, главный среди этой троицы. ― Как всегда, босс, ― недоуменно ответил второй голос как будто бы подразумевая вопрос: «А что еще можно с этим сделать?» ― Они слишком мелкие, идиот, думай, что говоришь. Никто их не купит, даже если мы скинем цену раза в три! ― прорычал «главный», ударяя, по-видимому, по столу. ― Извращенцы разные встречаются, босс, ― загоготал третий голос на весь дом. ― И то верно, ― добросклонно проговорил «босс», внезапно повеселев. ― Удивительно, насколько глупы бывают богатые люди и как плохо у них работает фантазия, когда дело доходит до траты денег. Пожалуй, мы смогли бы набрать компромат на некоторых наиболее влиятельных людей этого мира, чтобы шантажировать их… ― заинтересованно размышлял первый голос. ― Но, босс, ведь если мы раскроем нашу незаконную деятельность… ― Я знаю, ― грубо перебил «главный». ― Я подумаю об этом в ближайшее время. Осторожно, плавными скользящими движениями девушка дотянулась до лодыжки и легким движением вытащила из-за сандалий кунай. Потом также медленно, но уверенно рука скользнула куда-то за спину, доставая из сумочки, висящей на ремне, несколько сенбонов. Зажав последние между зубами и азартно сверкнув глазами, Сакура легко скользнула в темный угол помещения, до которого не дотягивался свет свечей. Вражеские шиноби ее даже не заметили, увлеченные разговором. Комната, в которой находились люди, была достаточно просторной и казалась жилой, хотя страшные паутины по углам потолка доказывали обратное. Большой деревянный прогнивший темный стол, который, казалось, вот-вот и упадет – настолько непрочными были его ножки – стоял посредине комнаты. На поверхности стола творился полный бардак: какие-то карты, которых куноичи не могла разглядеть издалека, перья с чернилами, печать, кучи изрисованных белых листков, несколько тетрадок, пара бутылок саке и несколько небольших рюмок. Вокруг было разбросано несколько таких же прогнивших стульев, а в углу валялась разбитая масляная лампа с разлитой вокруг нее горючей жидкостью. Удивительно, как этот дом еще не сгорел. Сакура перевела взгляд на ободранные тяжелые коричневые шторы, которые тряпкой висели на окне; на одинокий шкаф, стоящий сбоку от большого окна; на местами спаленный, а местами продырявленный когда-то ковер с красивым узором из лилий. ― Пока нам надо подумать о том, кому продать этих ребятишек, ― продолжив, преступник ухмыльнулся, указывая на дверь напротив него. Харуно вся обратилась в слух, ловя каждое слово бандитов. ― Не каждый возьмет такой товар, все-таки они сироты, ― за дверью послышался детский плач и несколько голосков, которые старались разговаривать шепотом. ― Не будем же мы приводить их в порядок, как будто на убой ведем, ― загоготал третий, и остальные находящиеся в этом доме преступники вторили ему. Харуно как будто облили ушатом с ледяной водой. Она прислушалась: это действительно были высокие детские голоски. Еще не до конца осознав ужасающего факта, девушка посильнее стиснула холодное оружие в руке. Вмиг на нее накатило безудержное чувство гнева, которое, подобно воде в котле, вскипало, будоражило каждую частичку тела и так и норовило вырваться наружу. Скрипнув зубами, медик еще яростнее стиснула оружие в своей руке настолько сильно, что ногти до боли впились в мягкую податливую кожу. Она чувствовала, как кровь вспыхивала в венах, она чувствовала, как гнев затмевал рассудок. Глаза в приступе ярости как будто налились кровью. Сволочи, подлецы, ублюдки! Это же дети! Не до конца осознавая своих действий, куноичи буквально подлетела к ближе стоящему преступнику и легким движением руки хладнокровно перерезала тому горло. Оставшиеся двое шиноби (или все же это были не вражеские шиноби, а простые бандиты?) даже не успели ничего понять, как Харуно в прыжок одолела расстояние между ней и вторым преступником и занесла кунай для удара. Но этот ниндзя все же оказался куда смекалистее, схватив девушку за руку и коленкой со всего размаху ударив медика в живот. Сакура согнулась пополам. Бандит усмехнулся, уже было празднуя победу и доставая из-за спины что-то наподобие ножа, но не тут-то было: куноичи быстро вскочила на ноги, заломила руку преступника за спину и с характерным звуком ударила холодным оружием прямо в район сердца. Мужчина застонал и осел на пол, закатывая глаза. Несколько капель крови выступили на его губах, скатились по подбородку и исчезли в недрах рубашки. Девушка, не обращая внимания на двух убитых преступников, быстро обернулась назад, но третьего бандита не обнаружила. Похоже, пока она разбиралась с остальными двумя, последний сбежал, бросив своих дружков-партнеров. Сакура презрительно сплюнула кровь изо рта и взглянула на листки, находящиеся на столе. Там лежали карты страны Огня, страны Молнии, страны Ветра и еще нескольких мелких деревень. Куноичи нахмурилась, смотря на места, отмеченные красным маркером. Что же там находилось?.. Медик настороженно застыла, слыша странное шуршание и шаги за одной из дверей, выводящих в коридор этого достаточно большого дома. Сакура судорожно стиснула кунай и спряталась в темном углу комнаты, напоследок задув все оставшиеся свечи. Несколько напряженных секунд прошли в молчании. Девушка как будто застыла и боялась даже лишний раз вздохнуть. А шаги становились все ближе и ближе, вот они уже были за самой дверью и… Грохот, дверь слетела с петель, и на пороге оказался Ширануи с третьим бандитом на спине, у которого была свернута шея. ― Тебя родители никогда не учили убирать за собой? ― недовольно прорычал мужчина, кидая тело на середину комнаты и презрительно морщась. Харуно облегченно выдохнула. ― Так прибирать – нет, ― усмехнувшись, ответила девушка, проводя холодным оружием по столу и оставляя после себя тоненькую длинную бежевую царапину. ― Как думаешь, что это? ― указывая на карты с отмеченными деревеньками, поинтересовалась ученица саннина. Шатен нахмурился, сгреб бумажки в охапку, взял свечу с края стола и зажег ее. Медленно, набирая силу, маленький огонек разгорелся, освещая помещение с затхлым воздухом внутри. Генма поднес карты к огню. ― Лучше тебе этого не знать, ― проницательный взгляд темно-карих буквально пригвоздил к полу, заставив замереть и задержать дыхание. В это время пламя медленно, но верно пожирало уже совсем старую пожелтевшую бумагу, слегка потрескивая от удовольствия. Медик поежилась, но все же отвела глаза и… неожиданно ее взгляд уткнулся в черную дверь. ― Дети! ― кинулась к заветному помещению Харуно, ногой откидывая стул со своего пути и с размаху выламывая дверь ногой. Помещение было таким темным, что просто-напросто не было видно ни зги, здесь даже не было ни одного небольшого окна, чтобы хоть немного осветить комнату. Хотя это даже походило не на комнату, а скорее на какой-то подвал. Сакура поморгала, пытаясь привыкнуть к такой мрачной обстановке. Принюхавшись, куноичи закрыла рот ладошкой и отступила на шаг назад. В помещении витал настолько сильный тлетворный запах, что, казалось, медика сейчас вот-вот вырвет. Глаза наконец-то привыкли к отсутствию освещения и стали различать хотя бы силуэты. Помещение было слишком маленьким, чтобы даже поставить туда стол. У стены стояла табуретка, на ней находился чан с водой. У противоположной стены на полу лежали какие-то старые порванные в разных местах теплые тряпки. Взгляд нашел два маленьких дрожащих силуэта на покрывале у стены. Дети, укутавшись с головой, жались друг к другу, от страха даже спрятав головы. Девушка прикрыла рот рукой, но уже не от тошноты, а от подступавших рыданий. Как вообще можно было делать детям что-то плохое? Харуно не представляла. Как вообще можно было строить планы, чтобы наживаться на их жизнях? Каким нужно было быть ублюдком, чтобы вот так просто продать кому-то ребенка? Медик думала об этом и без сожалений, мысленно убивала этих подонков еще и еще, еще и еще, раз за разом растягивая боль, раз за разом издеваясь над ними и показывая, что они так просто не умрут и не найдут спасения в пучинах ада. Яростно скрипнув зубами, Харуно смело шагнула внутрь комнаты, чувствуя не только запах тлена, но и мочи, и грязных немытых тел. Она быстро подбежала к детям и выдрала у них из рук тряпку, которой они укрывались. Девочка бесшумно плакала, цепляясь за одежду маленького мальчика, прижимаясь все ближе и ближе к пареньку от страха и горько всхлипывая. Мальчуган же зажмурил глаза, руками отчаянно прижав к себе подругу и приготовившись к худшему. На их измазанных грязью лицах темнели кровоподтеки, царапины на руках были отчетливо видны в темноте даже невооруженным глазом. Сакура медленно подняла руки и положила их на маленькие головки ребят, легонько поглаживая. Дети недоуменно подняли на куноичи зареванные глаза, не понимая, что происходит. ― Теперь все будет хорошо, ― вымученно улыбаясь, проговорила она воодушевленно, хотя на глаза наворачивались слезы. Девочка настороженно всхлипнула и еще больше прижалась к мальчугану. ― Теперь точно все будет хорошо, ― шепотом повторила медик, улыбаясь сквозь слезы. ― Уже ничего не будет хорошо, Сакура, ― донесся голос шатена из-за спины. Харуно, затаив дыхание, настороженно повернулась, испуганно глядя на шиноби и боясь услышать ответ. ― О чем т-ты? ― запинаясь и еле ворочая языком, медленно выговорила куноичи, с ужасом взирая на мужчину. ― Ты же понимаешь, о чем я, ― ответил Генма, опершись о дверной косяк и скрестив руки на груди. В его жестах не сквозило и грамма насмешки, только убийственная серьезность. ― Ты шутишь?.. ― на выдохе произнесла девушка, чувствуя, как сердце начинает отбивать чечетку. ― Не шучу. Убей их. Харуно почувствовала, как начинает задыхаться. Убить кого? Убить детей? ― Пожалуйста, прошу тебя, скажи, что ты шутишь, ― едва ли не плача, держась за горло и сдерживая подступившие рыдания, Харуно прижимала руки к сердцу, пытаясь унять нервную дрожь. Джоунин только ухмыльнулся, ничего не ответив. «Как он может говорить такое? Убить детей? Собственными руками? Это все просто кошмар, самый настоящий кошмар», ― повторяла про себя девушка, как будто читала мантру, в ужасе глядя на бессердечного мужчину. Медик глубоко вздохнула, попытавшись унять дрожь в теле, встала с корточек и бесстрашно в упор посмотрела на шатена, хмурясь и с силой стискивая кулаки. ― Я не подчинюсь приказу, ― твердо произнесла она, понимая, что сделала как никогда правильный выбор. Генма хмыкнул, оттолкнулся от дверного косяка и вплотную подошел к бывшей ученице саннина. ― Да неужели? ― издевательски посмеиваясь, спросил Ширануи. ― По-моему ты не в том положении, чтобы устраивать бунт, детка. ― Нет. Эти дети не умрут сегодня. ― Ну что ж… ― задумчиво произнес брюнет, потирая подбородок. ― Раз так… тогда это сделаю я сам! Не успев понять, что происходит, девушка даже не смогла толком среагировать или перегруппироваться. В тот же миг Ширануи со всей силы оттолкнул Харуно с дороги, от чего девушка больно врезалась в стену, сильно ударившись головой и почти что потеряв сознание. Генма осторожно, как будто в замедленной съемке, вытащил кунай из-за спины, скалой возвышаясь над жмущимися друг к другу и плачущими детьми. ― Не надо… ― только и смог пропищать маленький мальчик, зажмурившись. Словно во сне, очухавшись, медик подняла голову, в ужасе глядя на разворачивающуюся перед глазами картину. Ширануи занес руку с холодным оружием над детьми. Сакуру пробил озноб, на глаза навернулись слезы, она прикрыла глаза рукой, чувствуя, что вот-вот упадет в обморок. ― Нет!! ― эхом разнесся по округе отчаянный крик молодой девушки.