Ты видишь помятый лист, вырванный из тетради, Читаешь одну строку, швыряешь в окно, не глядя. Мы будем играть с тобой, как кошка с облезшей мышью. Влюбленные в тишину, мы слышим тебя, мы слышим, Как бьется в твоей груди сердечко, во лжи и гное. Ты хочешь надеждой стать, а что это, что такое? И тени придут к тебе, голодные и слепые, Рожденные тишиной из белой могильной пыли. Бежишь, ускоряя шаг, кидаешь молитвы богу, Мы судим тебя, а ты - ты думаешь, это строго? Да, дергай своей рукой, как будто бы по привычке, Пока не сломалась кость, как будто сухая спичка. А нити идут к рукам, прозрачные: ложь свободы. Мы будем играть с тобой. За подписью: кукловоды.
Заламывать пальцы и цепляться за невидимые нити вокруг в попытке выбраться из бешеного сумасшествия разума. Вскидывать руки в каком-то непримиримо гордом жесте в попытке доказать себе, что чувство собственного достоинства – это не просто пустые слова. Щелкать пальцами, отбивая сердечный ритм, стучащий кровью в висках, такой настойчивый, громогласный, кричащий. Обводить замутненным слабым взором пространство вокруг, чувствуя, как видение расплывается, рябит расползающимися кругами на воде, словно создаются помехи. И танцевать, танцевать, танцевать. Танцевать страстно, дико, жгуче, отдаваясь пляске всем сердцем и душой, сливаясь с ней, чувствуя, ощущая где-то на подсознательном уровне, как переливчато звенят браслеты на запястьях. Без остановки двигаться, плясать вокруг костра, вверяя необузданной стихии все свои мысли, все свои чувства, открываясь перед ней настолько сильно, насколько возможно. Шагать от бедра, прогибаться в спине, вскидывать руку, разгибаться, прыгать и кружиться-кружиться-кружиться до потери пульса, до потери мироощущения, когда глаза сверкают, словно шальные, а ватные ноги не слушаются, отбивая свой собственный ритм. Путаться в длинных юбках, развевающихся в такт биения сердца, взглядом заворожено останавливаться на пламени костра, каждый раз видя в нем все новые и новые краски: желтые, алые, синие, черные и еще тысячи и тысячи оттенков, которым не находилось описания. Ощущать, как бешено бьется сердце от дикой мелодии, гудящей в крови, но не останавливаться ни на минуту, не позволять отдыхать приятно ноющим уставшим мышцам. Словно от остановки зависит собственная жизнь, словно остановка – и мир вокруг застынет мертвым тленным сном. Потому двигаться плавно, быстро, четко, щелкать пальцами и босыми ногами ступать по прохладной земле, ощущать шероховатость и траву под ногами, напарываться на камни, от которых потом неприятные красные царапины, но все равно вскидывать голову, ртом ловить ускользающий с губ воздух, поворачиваться, выгибаться. Разгоряченные щеки и липкий от пота лоб подставлять легкому, едва заметному прохладному ветерку, от которого становилось хотя бы немного легче. Подражать танцующим на ветру листьям, повторяя их неожиданные прыжки и плавное кружение, руками мягко, не касаясь, проводить по волосам и откидывать голову назад. Щуриться, прикрывать глаза, на мгновение, на одну-единственную секунду остановиться, замереть ледяной статуей и вновь начать свой дикий пляс. Кружиться с каждой минутой все быстрее и быстрее, быстрее и быстрее, чувствуя какое-то непреодолимое желание подражать скорости ветра, не в силах остановится. Чуть ли не падать в обморок, сбивать ступни в кровь, но продолжать стремительно двигаться, словно кто-то издевательски тянет за ниточки в попытке сломить, сломать, добить. Ощущать, как ожерелье сжимается на горле, словно удавка, как на запястьях от тугих браслетов появляются красные отметины, а позже наверняка появятся синяки. И разумом стремительно падать куда-то за грань сознания, пытаясь отгородиться от безудержной боли танца, которая буквально сжигала в пляшущем пламени огня. Задыхаясь, ногтями царапать кожу шеи и оставлять алеющие ссадины, рваться на волю, подальше от оков, но все равно не в силах освободиться от прозрачных нитей кукловода. Интуитивно ощущать, как костер неподалеку разгорается все сильнее и сильнее, и становится абсолютно невыносимо жарко. На руках краем глаза отмечать чернильно-черную копоть, проводить языком по губам, чувствуя солоноватый вкус пота и слез, смешанных с грязными темными разводами. И неожиданно ошеломленно остановиться, не в силах пошевелиться, не в силах осознать значение такой неожиданной свободы от безудержного, но безумно красивого танца. Тихо плакать, больно прикусывая губу, сжимая кулаки в кровь. Упасть на четвереньки и прижаться лбом к холодной земле, слушая издевательский старческий смех откуда-то сверху. И проклинать тот день, когда появилась на свет.* * *
Ошалелым от страха взглядом девушка уставилась на светлую стену напротив, пытаясь унять сверхскоростное сердцебиение. Настолько красочно реальные пророческие сны, пропитанные переживаниями, проблемами, смятением и действительностью, не снились Сакуре никогда. Да что уж там, очень редко, когда Харуно запоминала хотя бы один из снов, Морфей постоянно играл с ней злую шутку, оставляя воспоминания только о самых странных снах, расшифровать которые было практически невозможно. На лбу появилась испарина, а руки дрожали в приступе эпилепсии. Воспоминания были настолько свежи и четки, что мозг с каким-то изощренным садизмом прокручивал картинку в голове множество раз с абсолютной точностью. Сакура подняла руку, дотронулась до щеки и с удивлением обнаружила, что плачет. Она даже не заметила этого, слезы сами по себе лились из глаз непрерывным потоком. Глубоко вздохнув, прикрыв глаза и размазав слезы по лицу, медик попыталась успокоиться, приводя мысли и собственное душевное равновесие в порядок. Впечатления были еще свежи, кошмар настолько напоминал преследовавшую девушку реальность, что получилось это сделать не с первого раза. Но Харуно все-таки смогла справиться с собой. Скинув с себя одеяло и натянув атласный халат, медик подошла к зеркалу на трюмо и криво улыбнулась унылому отражению с красными распухшими глазами и алым носом. Краем глаза отметив пасмурную погоду на улице, проглядывающую сквозь щель висящих штор, девушка устало поплелась в ванную в попытке смыть остатки сна и кошмарной истерики. Не дойдя до заветной комнаты, Сакура услышала стук настойчиво громко ломившегося в дом посетителя, который, похоже, отступать не собирался. Харуно поморщилась и настороженно застыла посреди комнаты, молясь, чтобы неожиданный визитер оставил свои попытки, не в том она была состоянии и настроении. ― Сакура, я знаю, что ты дома! ― прокричала Ино возмущенным голосом, пытаясь с силой выломать дверь. «То есть, как выломать, ― усмехнулась про себя Сакура, ― еще парочка таких сильных ударов, и дверь точно спадет с петель». ― Сейчас-сейчас, ― специально громко ответила Харуно, как можно сильнее топая по лестнице и с шумом открывая многочисленные дверные засовы. Кого сейчас медик хотела видеть меньше всего, так это свою назойливую подругу, которая наверняка будет задавать странные вопросы, везде видя заговор и подвох. Хотя в этот раз, Сакура улыбнулась, приоткрывая дверь, она будет стопроцентно права в своих подозрениях. ― Привет, Ино, ― усталым голосом произнесла Харуно, отчаянным взглядом впиваясь в бледное лицо подруги. Обычно веселая Ино, а сейчас нахмуренная и подозрительная, казалась неестественной и нереальной, словно еще один ходячий кошмар решил залезть в голову. ― Надо поговорить, ― без предисловий произнесла блондинка и оттеснила собеседницу в сторону, проходя в гостиную. ― Почему глаза красные? ― и, даже не взглянув, поинтересовалась как будто бы в пустоту Яманако. Медик нервно закусила губу, проклиная себя за неосторожность и рассеянность. Конечно, Ино все заметила. ― Заснуть не могла, ночью лихорадило. Когда ты стучалась в дверь, я спала. Не до конца проснулась, ― отчасти медик говорила правду. Ино повернулась к подруге, нахмурилась еще больше, приложила руку тыльной стороной ко лбу собеседницы и ахнула: ― Да ты вся горишь! ― «А я-то думала, почему мне так жарко. Неудивительно, судорожная прогулка под дождем не прошла даром», ― подумала девушка и виновато улыбнулась своей подруге, разведя руками. ― А ну, марш в постель! Подгоняемая сзади тычками Яманако, Сакура поднялась на второй этаж, прошла в свою комнату и залезла под одеяло, накрывшись им с носом. Ино же рылась в шкафу в аптечке неподалеку, по-видимому, ища жаропонижающее и другие лекарства от простуды. ― А ты мне не верила, ― тихо произнесла Харуно, прикрывая глаза, но подруга как будто не заметила фразы, подойдя к кровати и усевшись на стул около постели больной. Выкладывая баночки и таблетки на маленький столик неподалеку, блондинка бледнела и грустнела на глазах, думая о чем-то своем, закусывая губу, хмуря брови, ведя какой-то свой внутренний диалог. Задумчиво наблюдая за Яманако, медик понимала одну-единственную вещь: что все это не к добру. ― Вот. Проглоти, ― Ино подала маленькую белую таблетку девушке, внимательно наблюдая за действиями Сакуры. ― Я, честно говоря, думала, что ты врешь на счет болезни. ― Плохо же ты меня знаешь, ― произнесла бывшая ученица саннина, откидываясь на подушки и разглядывая подругу из-под полуопущенных ресниц. ― Хорошо. Тогда скажи мне, что с тобой происходит? От одной лишь простуды ты не должна была настолько сильно скиснуть, а письмо от Наруто я видела у тебя в руках несколько дней назад. Когда вы успели так хорошо подружиться с Генмой, что вам обоим уже тайные ответственные миссии доверяют? Какого черта ты делала в заброшенной части деревни, Сакура? Да, я видела тебя там, все время оборачивающуюся на малейший неестественный звук. А у твоего любимого дерева я тебя не нашла. Где ты была, Сакура? ― Ты за мной следишь? ― поджав губы, спросила Харуно, возмущенно глядя на подругу. ― Отчасти. И виновата в этом именно ты, именно ты виновата в том, что что-то не договариваешь мне, и я постоянно волнуюсь за тебя, ― огрызнулась блондинка в ответ, гневно стискивая в руках края фиолетовой юбки. ― Мне нечего тебе сказать, ― отвернувшись и уставившись немигающим взглядом в потолок, ответила Харуно безжизненным голосом. ― Правда? ― деланно удивившись, вскинула брови блондинка. ― Да неужели? Сакура, скажи мне, ― слишком серьезным голосом произнесла Ино, взяла Харуно за руку, отчего та не могла не повернуться к ней лицом, ― я действительно близкий человек тебе? Мы столь многое прошли вместе… Тогда почему в этот раз ты от меня что-то скрываешь? Ты меняешься, а я ничего не могу поделать. Скажи мне! Девушка смотрела в голубые, полные соучастия глаза подруги и, кажется, буквально теряла дар речи. Язык прирос к небу, даже дышать стало слишком сложно, словно воздух вдруг потяжелел в разы. Она так сильно боялась еще одного подобного разговора, так сильно боялась, что подруга поставит вопрос ребром. Это было подло со стороны Ино, но, видимо, Сакура действительно довела ее до отчаянья своим поведением. Медик закусила губу до крови, чувствуя стальной привкус на языке, и вздохнула. Был не тот случай, когда можно довериться близкому человеку, Харуно не могла допустить и малейшей вероятности, чтобы старейшины заметили Яманако. Слишком силен риск. ― Прости, Ино, ― только и смогла выговорить она в ответ и отвернулась к окну, пряча предательскую дрожь рук где-то под одеялом и отчаянный взгляд напуганных зеленых глаз. Сакура не видела, как подруга поджала губы, она услышала лишь треск ломаемого, словно труха в руках силача, дерева. Видимо, стул не выдержал гнева девушки. Сакура не видела, как подруга устало провела рукой по волосам и встала, быстрым шагом направляясь к выходу, вон из дома, где не желают слышать слова поддержки и отказываются от помощи, она почувствовала лишь слабое дуновение ветра сбоку и яростный цокот каблучков. И позже, пару секунд спустя, звук яростно, с силой захлопнутой двери. Сакура устало подтянула коленки к груди, скривилась безрадостным мыслям и прикрыла руками лицо, давя яростное желание внутри впасть в истерику. Скорее всего, Яманако не остановится на этом, неудовлетворенная результатом. Скорее всего, подобный разговор еще повторится и, возможно, не раз. И в чем медик была стопроцентно уверена: за то время Ино наверняка узнает что-то новое, чтобы припереть ее, Сакуру, к стенке. И уже тогда, застигнутая блондинкой врасплох, она ничего не сможет сказать в ответ кроме злосчастного отвратительного тошнотворного «Прости». И, наверное, это будет конец. В третий раз лжи, в третий раз умолчания правды Ино ей уже никогда, никогда не простит. Непривычная напряженная тишина повисла в комнате, сжимая воздух вокруг в вакуум, заставляя задыхаться от бессилия, не в силах вдохнуть. Слишком много потрясений было в последнее время, слишком много всего случилось, свалившись, как снег на голову. И Сакура не особо понимала, как могла выстоять против стольких проблем, воспоминания были подернуты какой-то странной дымкой, видимо, мозг решил, что в очередной раз прокручивать в голове детали было бы слишком изощренным мазохизмом. Либо напряжение дней и эмоциональность были настолько сильны, что девушка больше помнила, что чувствовала в тот или иной момент, чем что на самом деле происходило. Харуно вздохнула, устало проведя по волосам и взлохмачивая их еще больше, потерла виски, чувствуя, как неприятная головная боль постепенно вступает в силу. Она слишком много думала, настолько «слишком», что мозг взрывался снопом искр, не в силах выдержать столько развитий событий в голове. Стянув с тумбочки неподалеку таблетки, девушка, хмурясь, оглядела названия, в поисках средства от головной боли. Изображение в глазах расплывалось, таблетки подергивались какой-то мутной дымкой, теряя четкость. Сакура потерла глаза и недоуменно моргнула несколько раз и с облегчением вздохнула. Ничего страшного, всего лишь последствия переутомления. Нащупав, наконец, заветные таблетки и проглотив одну из них, девушка глубоко вздохнула и откинулась на простыни, зарываясь в подушку и накрываясь одеялом. На плечи навалилась усталость нескольких бессонных ночей и огромного количества напряженных дней. Она была совершенно не готова к подобному повороту в своей чертовой жизни, совершенно не готова. Медик прикрыла глаза и с удивлением отметила, что совершенно не выспалась. А налитые свинцом от слез веки буквально слипаются, унося Сакуру в спасительное забытье. Сколько она проспала, девушка так и не смогла ответить, но на улице разогнанные яростным ветром тучи уже не висели тяжестью на небосклоне, а улыбчивое солнышко последних ясных деньков озаряло природу своими наглыми задорными лучиками. ― Хватит дрыхнуть, Сакура! Пора вставать, уже давно день на дворе, ― произнес радостно задорный знакомый голос где-то прямо над ухом, но медик только отмахнулась, пробурчав что-то неразборчивое, посильнее зарылась в подушку и закуталась в одеяло, словно в кокон. Где-то над головой кто-то знакомый подло хихикнул и одним движением стянул с Харуно одеяло, отчего та передернула плечами, поежившись, и недовольно приподняла один глаз. У ее постели на корточках сидел радостный Наруто, улыбаясь ярко, искренне, во все свои тридцать два зуба. Медик даже села в постели, ошеломленная неожиданным появлениям друга, и тут же кинулась к нему на грудь, заливаясь слезами, рыдая в три ручья, как маленький ребенок. ― Ну-ну, ― все также улыбаясь, произнес Узумаки, гладя куноичи по голове, ― неужели ты настолько рада меня видеть? Значит ли это, что у меня есть шансы? ― рассмеялся блондин, взлохмачивая растрепанные после сна розовые волосы еще больше. Сакура отодвинулась от друга и нахмурилась, обиженно дуя губы. ― Дурак! ― произнесла она, всхлипнув, и как можно сильнее обняла Наруто. Так они сидели несколько минут, наслаждаясь близостью друг с другом, как можно больше пытаясь продлить этот счастливый миг. Харуно глубоко вдохнула, чувствуя неуловимо тонкий запах травы и счастливо улыбнулась куда-то ему в ключицу, понимая, что бы сейчас ни происходило, теперь все точно будет хорошо. ― Ой, я, наверное, помешал, ― ребята обернулись на незваного гостя, который сидел на подоконнике, улыбаясь, глядя на своих товарищей по команде. Сакура наигранно нахмурилась. ― А через дверь вы входить умеете? Никакой личной жизни! ― Какая еще личная жизнь, Сакура? ― возмущенно произнес Наруто, поднимаясь. ― Мы вся твоя личная жизнь. Смотри мне, ― добавил блондин, грозя указательным пальцем. Девушка счастливо рассмеялась, прикрывая рот ладошкой. «Два идиота, ― с улыбкой подумала она. ― Два моих любимых идиота». ― Слушай, Сакура, это все, конечно, очень хорошо, но, кажется, ты не совсем одета, ― произнес Сай, ехидно улыбаясь и кивком указывая на ночную сорочку, которая была на девушке. Спохватившись, медик в панике забегала по комнате, пытаясь найти свой костюм и костеря друзей, на чем свет стоит, отчего те, наблюдая за забавно копошившейся Харуно, смеялись и только и делали, что подкалывали ее. ― Могли бы и раньше сказать! ― напоследок возмущенно произнесла девушка, найдя, наконец, привычный красный костюм сиротливо лежащим на полу в углу комнаты и хлопнула дверью ванной комнаты. Оглядев себя с ног до головы, отметив неестественно красноватый цвет глаз, медик быстро переоделась и сполоснула лицо ледяной водой. Сакура улыбнулась своему отражению и подмигнула. Может быть, не время было сейчас веселиться и радоваться, может быть, было слишком много проблем, и их надо было срочно решать, но, в чем Харуно была уверена, что, если она хотя бы половину оставшегося дня проведет весело, отгородившись от всего, что случилось ранее, ей станет только легче. А на всех остальных плевать. Единственное, что девушка хотела сделать как можно быстрее – это увидеть Генму и расспросить его о детях и о том, все ли прошло гладко. Но, медик нервно провела рукой по волосам и взяла в руки расческу, она сделает это утром на следующий день. Выйдя из ванной, куноичи отметила, что парни сами заправили постель и теперь лежали на ее кровати, развалившись как можно свободнее. ― Вот это наглость, ― пробормотала Харуно себе под нос, подошла к невинно глядящим на нее друзьям и с силой навалилась всем своим весом прямо поперек Сая и Наруто, отчего те наигранно согнулись пополам. ― Сакура-чан, ― по старой привычке произнес Узумаки, из-под челки ехидно глядя на девушку, ― кажется, ты растолстела. ― Что?! ― возмущению девушки не было предела. Растолстела? Она растолстела?! ― Ну, ты напросился! Схватив с постели подушку побольше, девушка со всей силы стукнула друга по голове, случайно задев рукой находящегося близко брюнета, который только возмущенно засопел и тоже схватился за вторую подушку. И Наруто далеко от него не отставал. Так они и провели несколько минут в непримиримой битве, только пух летал вокруг, да слышался задорный смех товарищей по команде. Несколько минут спустя, дыша, как после утомительного двухчасового бега, глупо улыбаясь и перекидываясь шуточками, ребята обессилено лежали на кровати, прижавшись друг другу и разговаривая на непринужденные темы. А за окном в этом время солнце начинало постепенно спускаться, все ближе и ближе нисходя к пасмурному горизонту, так и норовя вот-вот закатиться за грузный слой темных туч. Ветер все сильнее и сильнее колыхал травы и веточки деревьев, отчего те неприятно скрипели и клонились к земле. Особенно сильные порывы били в уже закрытое окно, отчего то внушительно трещало под напором беснующейся стихии. Кажется, еще немного, и стекло разобьется. ― Как давно вы приехали? ― отдышавшись, задала вопрос девушка, уютно устроившись у Сая на груди, обхватив того ногами, а у себя на талии чувствуя сильные руки Узумаки. ― Да как приехали, так к тебе и направились, после того, как навестили Пятую, ― ответил брюнет, зевая и прикрывая рот ладонью. ― Отдохнули бы, что ли, ― пряча глупую улыбку на груди у парня, произнесла Харуно и удовлетворенно прикрыла глаза. Приятная нега разливалась по телу, непривычное за столько дней спокойствие заползало в душу, сердце и мысли. Как никогда девушка чувствовала себя в безопасности. За своими друзьями она пряталась, как за каменной стеной. Словно одно лишь присутствие Сая и Наруто добавляет ей сил и настолько не хватавшего ей умиротворения. Не было сомнений, не было пугающих мыслей, не было кошмарных снов. Словно все, что случилось пару дней назад, происходило не в этой жизни. Словно события последних дней отошли на второй план, как ничего не значащие второстепенные проблемы. Это было настолько приятно, что даже немного пугало. Сакура боялась, что потеряет счет времени, что забудется, и потом отчаяние вновь обрушится на нее впивающимся в податливую плоть роем. Боялась, что вновь вспомнит, как это – быть счастливой, вновь окунется в выдуманный красивый мир с яркими красками и сказочными сюжетами, а потом, возвратившись в реальность, окунувшись в грязную предательскую действительность, просто-напросто сойдет с ума. Ведь ломать крылья собственными руками, а потом падать-падать-падать, несколько часов провести в тошнотворной невесомости и столкнуться с пыльной влажной землей, чувствительно приложившись головой о неожиданно появившийся камень, было намного больнее, чем делать это постепенно. Харуно поежилась, вымученно скривилась и отогнала не прошеные мысли подальше, куда-то за грань сознания. Думать об этом сейчас совсем не хотелось. ― Ну как, «отдохнули»? Мы же с тобой так долго не виделись. Тем более, Тсунаде сказала, что тебе нездоровится. Что, ― улыбнулся блондин, а в его задорных глазах заплясали чертики, ― от обязанностей отлыниваешь? На тебя не похоже. ― Ничего подобного, ― надувшись, ответила девушка, щелкнув Узумаки по носу. ― Я, правда, вчера плохо себя чувствовала, но сегодня мне уже намного лучше. А после полуденного сна даже температура пришла в норму. ― Точно все хорошо? ― переспросил Сай, нахмурившись, обеспокоенно глядя в зеленые глаза. ― Все просто замечательно! ― искренне улыбнувшись, ответила девушка и потрепала парней по голове, благодаря за беспокойство. Сакура счастливо вздохнула, перекатившись на спину, уютно устроившись между парнями, и прикрыла глаза. В комнате повисло уютное теплое молчание, прерываемое лишь еле слышимым дыханием на троих. Нащупав руки друзей, медик сжала их, расположилась поудобнее и забывалась спасительным умиротворенным сном, ловя краем уха убаюкивающее сопение Сая и Наруто.