Испытание страхом

На столе в лаборатории горела свеча, капая переливающимся через край воском на поверхность. Она уже догорала, будучи не первой, сгоревшей в эту ночь. На простом деревянном стуле сидел Темный, закинув сапоги на стол. Перед ним лежал лист бумаги, весь в пятнах от чернил, исписанный и изрисованный до невозможности. Жестко перечеркнув пером последнюю, оставшуюся нетронутой строчку, он скомкал бумагу и бросил ее, не глядя. Позади него на полу уже скопилось множество смятых листов. Он все никак не мог придумать, что написать. Сделки были его профессией, его ремеслом, но в этот раз условия так и вертелись на кончике пера. Формулировка магического контракта должна быть исключительно точной, или, по крайней мере, неточности должны быть гибкими только в его сторону. Она получит свои испытания, о да, получит. Однако стоило заранее побеспокоиться о том, чтобы у нее не было иного выхода. Он ведь не хотел в один прекрасный момент лишиться такой чудной игрушки, если она все же решит сбежать от него? От него никто, никто не сбегал. Румпельштильцхен решил сделать перерыв, наколдовав себе аппетитный ужин из куриного филе, тушеных бобов и бокала вина. Магическая еда имела неплохой вкус, но этот резкий мертвенный запах лилии портил все ее великолепие. Первый раз, попробовав собственную наколдованную еду, он не смог съесть и кусочка. Сейчас, через триста с лишним лет он уже и не замечал этого удушливого аромата, воспринимая еду как нечто должное. «Она сидела там почти сутки», - вдруг подумал он, отламывая руками кусок от своей курицы. - «Голодная, небось». Он машинально взмахнул рукой, намереваясь отправить такой же ужин в темницу, но спохватился, не успев довести жест до конца. Фиолетовая дымка опала на пол, темнея. С чего это он решил кормить свою пленницу? Она должна была его бояться, а не благодарить за ужин! Тем не менее, он не мог позволить ей умереть от голода, пока он не успел вдоволь с ней наиграться. Он щелкнул пальцами, отправляя в ее клетку флягу с водой и пару яблок. Если она найдет это, то подумает, что это тут и лежало. «Вот, так-то лучше,» - кивнул он и вернулся к перу и бумаге. *** Белль не считала, сколько пролежала вот так, на жесткой скамье, стараясь лишний раз не шевелиться. Каждое движение отдавалось тупой болью в спине и голове. Было так невыносимо больно, что девушка почти выла, уткнувшись в плащ или в прогнивший матрац, чтобы Румпельштильцхен не услышал ее. На дворе, наверное, был уже вечер, когда принцесса почувствовала сонливость. Белль изо всех сил боролась с собой, чтобы не уснуть. Темный мог пожаловать в любой момент и вырвать ее из того самого лечебного сна, который ей был сейчас так необходим. Но до бесконечности сдерживаться она не смогла. Свернувшись калачиком у стенки, красавица тщательно завернулась в свой плащ и потерялась в забытьи. Белль уснула и проснулась, от острой боли, которой сводило желудок, не видавший пищи вот уже третий день. Она уже не помнила, когда в последний раз ела полноценный завтрак. Наверное, еще в замке. Когда-то утром ей подавали горячую овсянку с медом и чай с лимоном. Его привозили из далеких земель за морем вместе с другими фруктами, но чай становился гораздо вкуснее, если вместо ложки засахаренного меда или джема, ее служанка добавляла маленькие ломтики кислого фрукта. Сейчас бы Белль душу продала за еду. Но лучше всего было об этом не думать. Наверняка, Темный этого и ждет - пока она не ослабнет достаточно, прежде чем будет согласна на любую сделку, только чтобы поесть. Или умереть. Желудок все не переставал мучить ее изнутри, и Белль решила пройтись по камере, чтобы отвлечься от мыслей об еде. Может быть, станет легче. Осторожно, чтобы не потревожить больные ткани, девушка встала и поднялась на дрожащих ногах. Она сделала шаг, затем другой и едва удержалась на своих конечностях, чуть не упав на покрытый мхом пол. Но выстояла, держась рукой за стенку. Внезапно, носок ее мокрого грязного сапога наткнулся на что-то на полу. "Только не скелет, пожалуйста, только не это!" - с отвращением подумала Белль. Но лязг был слишком металлическим, чтобы быть костью. Медленно опустившись на ноющие колени, девушка принялась шарить руками по полу, пытаясь найти источник шума. Внезапно в ее руках обнаружилась фляга и пара круглых твердых яблок. Принцесса мотнула головой, не веря себе. Ей наверняка кажется. Но железо в руках было вполне реалистичным. Сделав жадный глоток из железной фляжки, Белль вытерла рот рукавом и ее руки нетерпеливо потянулись к большому яблоку. Она укусила его раз, затем другой, прожевала, а потом и сама не заметила, как проглотила почти все оставшиеся фрукты вместе с косточками и торчащими хвостиками. Несколько минут она так и сидела - откинув голову назад и прислонившись к стене, пока ее желудок не свело спазмом, и к горлу ее не подступила тошнота. Она вспомнила, что после долгого голода есть нужно осторожно, но прежде чем она успела пожалеть об этом, ее вырвало. Девушка испуганно отползла в сторону, захватив с собой оставшуюся воду. Это конец. Воду она старалась экономить, ведь всем известно, что без еды человек может прожить еще около двух недель, а вот без воды - дней пять, не больше. Но в воде почему-то не было нужды. Белль и так с трудом осознавала, что происходит. Ее руки слабли от часа к часу, ноги занемели. Уже даже речи не было о том, чтобы встать и дойти до лежанки. Темный холодный пол темницы или тюрьмы показался ей не таким плохим решением, особенно если поменьше двигаться. Вот и попалась красавица в клетку чудовища. Только это не сказка, где прекрасных принцесс спасают доблестные принцы или рыцари. Нет у Белль никакого рыцаря, да и кого-то, кто волнуется о ее судьбе, тоже нет. Никто не знает, где она, никто не будет ее искать, и никто не будет плакать, узнав о ее тяжелой смерти в подземелье Темного. Белль то засыпала, то просыпалась, уже не различая, когда видит сон, а когда смотрит в глаза жестокой реальности. В забытьи она видела своего отца, свою мать, правда ее образ был несколько размытым, потому, что девушка видела только ее портреты, а сама королева умерла много лет назад. В ее снах был даже Гастон - ее жених. Принцесса плохо его знала, его ей в мужья выбрал отец, но брак так и не состоялся. С поля боя пришла весточка о том, что сир Гастон мертв, а огры продвигаются все ближе к Анволии. Однако во сне не было ни войны, ни забот, ни темного тухлого подземелья. Там было все так... легко, что даже не хотелось возвращаться обратно - туда, где болит каждая косточка в теле, где живот сводит от голода и каждое маленькое движение причиняло страдания. Проще было вообще не просыпаться, и некогда жизнерадостная Белль - прекрасная принцесса маленького государства, ждала этого момента, как ничего другого в жизни. *** Три дня. Обычным узникам хватало трех дней, чтобы сломаться, колотить в дверь, молить о пощаде, унижаться и валяться в пыли у его ног. Он с нетерпением шел к камере, в ожидании нового раунда его любимой игры – той, в которую он еще никогда не проигрывал. В его воображении стояло прелестное личико его гостьи, такое свежее и румяное с мороза, блестящие каштановые волосы, тонкие пальчики. Восхитительная кукла для его коллекции. Он хихикнул, всплескивая руками. Время пришло! Он распахнул тяжелую дверь темницы настежь, жадно проникая всевидящими глазами в темноту помещения. Радостная улыбка медленно сползла с его лица. Его прелестная кукла лежала на полу, сжавшись в комочек, тусклые грязные волосы закрывали лицо, на шее пестрели багровые синяки в форме его пальцев. Запах стоял ужасный. Маг в отвращении поморщился и отшатнулся от неприятного зрелища. Игрушка была сломана. Девушка не шевелилась, вероятно, в глубоком сне от истощения, а то и вовсе без сознания. Он пожевал губу, застыв в неопределенном жесте. Он не хотел играть в ЭТО. Румпельштильцхен осторожно, стараясь не задеть подозрительные лужи на полу, продел руки под ее шею и колени и поднял девушку. Она казалась почти невесомой, даром, что была в теплом зимнем платье и меховой накидке. Темный позволил клубам магии окутать его со своей ношей, и через мгновение очутился в длинном, темном, пыльном коридоре, в который, казалось, не ступала ни одна живая душа уже не один десяток лет. Тут были комнаты, которые он никогда не использовал. Оказавшись перед первой дверью, он толкнул ее ногой, мало заботясь, что это может разбудить его бездыханную ношу. Его взору открылась кладовая, полная каких-то древних горшков, метел, корыт. Нет, это не то. Он подошел к следующей двери, раскрыв ее точно таким же способом. Казалось, пленница зашевелилась, но это было не важно. В этой комнате обнаружился еще один склад, только гораздо более интересный. Тут хранились пыточные инструменты, оставшиеся тут еще со времен прошлого владельца замка. Темница была внизу, а эту комнату, видимо, использовали для ремонта и хранения агрегатов. Надо будет запомнить это место, решил он про себя. Следующая дверь открыла перед ним маленькую пыльную комнатушку для прислуги. Там стояло две односпальные кровати, накрытые одеялами, поеденными крысами и молью, покосившаяся тумбочка, трехногий стул, и освещалось все это богатое убранство из маленького окошка под самым потолком. Низкий дверной проем в одной из стен вел в крохотную уборную, где еще сохранился медный умывальник и чан для купания. Идеально. Темный бросил свою ношу на ближайшую кровать, скрипнувшую, как стая ворон. - Доброе утро, красавица! Птички поют, солнце светит – чем не прекрасный день? – пропел он громко и насмешливо, предполагая, что разбудит ее, если она еще не проснулась от всех передвижений. О да, сейчас он увидит то, чего ждал – ее глаза, наполненные ужасом. *** Она уже потеряла счет времени. Наверняка прошел уже не один день, когда вода во фляге иссякла, и у нее не осталось ничего. Со злости, девушка собрала все свои силы и отбросила кусок мертвого металла в сторону. И тут же испугалась, замечая, что она не улетела дальше метра вперед. Шмыгая носом и с трудом вытирая непрошеные, бессильные слезы, девушка свернулась калачиком возле стенки в надежде на то, что больше не проснется никогда. Но у Создателя были другие планы, потому что когда реальность начала потихоньку сменять сон, она почувствовала себя в чьих-то теплых руках. В мыслях сразу же всплыл ее немолодой отец, любивший ее больше жизни. Кто еще мог обнимать ее? "Наверное, я умерла." - подумала Белль, даже не открывая глаз. - " Все закончилось." И все же, это был не тот конец, которого она так ждала. Потому что кто-то все еще нес ее на руках, не заботясь о ее удобстве. Белль постоянно трясло, и громкие звуки вырывали ее из небытия. Снова секундный полет, только уже не о каменную стену, а на плоскую, относительно мягкую поверхность. Заскулив от резкой боли в позвоночнике, принцесса слабо дернулась на сырых тряпках. Руки и ноги не слушались ее. При падении девушка задела свою больную лопатку и после очередной порции нестерпимой боли поняла, что не умерла. Возможно, умирает или умрет в скором времени, но не сейчас. После смерти ничего не ощущаешь, а принцесса чувствовала себя так же, как и в темнице. В глаза бил яркий свет, и, с трудом соображая, девушка решила, что кто-то нашел ее в подземельях, возможно даже убил мучителя, что держал ее там. Слабость снова вязко распространялась по ее телу, проникая в каждую клеточку, и Белль не стала открывать глаза, чтобы подтвердить свои догадки. В конце-концов, не мог же сам Румпельштильцхен вытащить ее из тюрьмы, проникшись состраданием к ней? Она не реагировала. С кем ему играть, если девица не просыпалась? Румпельштильцхен нахмурился и выпрямился из той изощренной позы, которую принял, распевая свое приветствие. Он подошел к кровати и сел рядом с девушкой, что-то тихо скулившей и не просыпающейся. Игрушку надо было починить. Маг приложил руку к ее лбу - он был горячий, как кипяток. Лихорадка. Румпельштильцхен выругался про себя. Не хватало ему еще, чтобы он, словно заботливая мамочка, ухаживал за занемогшей принцессой. Он встал, намереваясь уйти и оставить ее здесь, но не сдвинулся с места. Какая, к дьяволу, разница, все равно она ничего не запомнит в своем лихорадочном бреду. Он снова сел и осторожно приподнял девушку в полусидячее положение, наколдовав огромную подушку под ее спиной. Цепко держа ее лицо в своих когтистых пальцах, он призвал чашу со свежей водой и поднес к ее рту. Ее сухие, потрескавшиеся губы что-то неслышно бормотали. Румпельштильцхен смочил ее губы водой из чаши и девушка, видимо, сообразила, что перед ней вода, схватила дрожащими руками пиалу и, проливая половину на себя, опустошила ее. Ладони задрожали и, как только ее губ коснулась последняя капля воды, Белль выронила чашу из рук. Неважно, кто ей дал пить. Этот маленький жест возродил маленький огонек надежды, тлеющий в ее душе. Голова нещадно болела, во рту снова пересохло и, что-то бормоча, девушка откинулась обратно на мягкую подушку. Мокрое платье здесь не поможет, подумал Румпельштильцхен, поморщившись, и, как только пустая чаша выпала из ее обессиленных рук, он расстегнул застежку ее плаща, стаскивая его с нее. Ее лицо исказила новая гримаса боли. Что-то не так со спиной, догадался он и перекатил ее на живот, оглядывая шнуровку на спине ее платья. Подняв одну бровь, он ткнул пальцем в ее лопатку, проверяя свою догадку. По взвизгу он понял, что не ошибся, и принялся обнажать ее спину, не заморачиваясь со шнуровкой - просто разрезая ленты своими острыми когтями. Резкий переворот – и она оказалась на животе. Хищный мерзкий коготь резко оборвал все ниточки корсета, туго стягивавший ее грудь, а в сердце Белль забрезжил страх. Темный. Он специально довел его до такого состояния, чтобы принцесса не сопротивлялась, когда он захочет... Она закашлялась, пытаясь поглубже вдохнуть и тут же напряглась всем телом. – Монстр решил добить принцессу? –- прошептала она в сторону, с трудом разлепляя тяжелеющие веки. Румпельштильцхен застыл при звуке ее голоса. Она же не должна сейчас быть в ясном сознании, иначе она поймет, что он помогает ей. Она должна его бояться, не то игра пойдет насмарку. - «Если у тебя достаточно сил для сарказма, то моя помощь здесь не нужна,» - пробормотал он себе под нос. - О нет, дорогая принцесса! Я еще не закончил с тобой, - прошептал он ей в ухо жутким, угрожающим голосом. - Вставай! - громко выкрикнул он и одним движением схватил ее за руки. От боли в спине и головокружения девушка упала на колени, но выставила руки вперед, чтобы не впечататься лицом в пол. На спине предательски заскрипела ткань, окончательно разрываясь. Платье на шерстяной подкладке тут же начало съезжать со спины и с плеч, обнажая грудь, стянутую тканью тоненькой нижней рубашки. Одной рукой Белль попыталась придержать падающее мокрое платье, но не успела. Кукла упала. На какую-то долю секунды перед ним промелькнуло не то видение, не то воспоминание. Кукла Бея, тряпичное уродливое создание, которую так обожал мальчик. Он все пытался поставить ее на ноги, но та вечно падала лицом вниз, а Бей смеялся, находя радость даже в той беспроглядной нищете, в которой жил. Та игрушка, отданная доброй соседской девочкой Морейн, была одета в выцветший голубой кусок ткани, считавшийся платьем. Куклу нужно было нарядить. Не будет же она жить в одной этой тонкой рубашонке, которая, мокрая, почти не скрывала ее... Румпельштильцхен облизнул губы. Слишком давно он не видел обнаженного женского тела, и вид девушки, дрожащей на полу, стоя на локтях и коленях, заставил его на секунду потерять ход мыслей. – Вставай, птичка, иначе я убью тебя, - негромко, почти ласково пропел он. Первым делом - сделка. Об остальном он подумает потом. Не в силах пошевелиться, Белль из последних сил оперлась на локти и застыла. То, чего он от нее хотел, было невозможно выполнить. Ей было трудно двигать головой, так что про ноги вообще можно было бы забыть. – Я и так умираю, кретин. - на выдохе прошипела девушка, потому что громко говорить уже не могла. Черные круги перед глазами принцессы и не думали куда-то исчезать, голова нещадно ныла, будто кто-то взял и облил ее раскаленным железом, предназначеным для рыцарского меча. Она сама не верила, как еще может двигать губами и издавать звуки. В ее королевстве очень часто люди умирали от лихорадки, не продержавшись и нескольких часов. То, что она все еще жива, уже поистине чудо. Умереть было гораздо проще, хотя, ей показалось, что Темный не даст ей так просто уйти. Наверняка, следующим утром ее уже не будет, только перед этим Румпельштильцхен развлечется над ней как следует. Он бесшумно приблизился к ней и присел на корточки рядом с ее лицом, завешенным волосами, и девушка почувствовала подступающее отвращение. Нет, не к его виду. Он действительно не был похож на чудовищ, про которых обычно пишут в книгах. Не был страшным, клыкастым и огромным. Но то, как Темный принял ее, было поистине ужасно. Румпельштильцхен не был чудовищем, но чудовище запустило когти в его сердце, оставшись там навсегда. Белль не сделала ничего дурного. В этот замок ее привела легенда, обычная детская книжка, а не чей-то чужой злой язык, желающий причинить вред Румпельштильцхену. Прийти сюда, чтобы избежать тяжкой доли и получить ее в двойном размере...? Принцесса не была уверена, что она заслужила такой жестокой участи. – Ну, слушать-то ты можешь., – заметил он язвительно, не обращая внимания на ее жуткое состояние. – Значит, слушай, дорогуша, и кивни, если поняла. Условия сделки таковы. Ты проходишь мои «испытания», двенадцать штук. Если ты их пройдешь… Он провел когтем по спине девушки, сдвигая свободный ворот сорочки. На бледной коже в районе лопаток разлилось багровое озеро кровоподтеков – сильный ушиб, причинявший пленнице сильную боль. – Если ты их пройдешь, - продолжал он, поглаживая красно-синюю кожу острыми кончиками когтей, – ты получишь кров, еду, одежду, и станешь моей ученицей. Если нет…. Ты умрешь, – он звонко хихикнул. – Согласна на мои условия? Она хотела бежать отсюда, далеко, изо всех сил и так долго, как только сможет, но Белль частью себя осознавала, что уйти отсюда ей никто и никогда не позволит. Весь ее короткий оставшийся срок пройдет здесь. Принцесса не повидает мир, как хотела когда-то и не победит огров, чтобы отомстить за свое королевство. Эта мысль причиняла девушке боль, еще большую, чем острые когти Румпельштильцхена, блуждающие по ее спине. – Я хочу уйти отсюда, – не отрывая глаз от пола, задыхаясь, прошептала Белль. - Мне не нужна твоя магия. Но ты не отпустишь меня. И это прозвучало как утверждение, а не вопрос. – Проницательная девочка, похвально, – отметил Темный, похлопывая ее по плечу. – Если ты откажешься, то умрешь. Только гораздо более медленной и жестокой смертью, чем ты надеешься. Что ж, я так понимаю, это означает согласие? Ну же, без твоего «Да» сделки не будет. Я честный монстр, дорогуша. – Он поддел когтем ее подбородок, вынуждая повернуть лицо к нему. Девушка смотрела на него из-под прикрытых век, в ее глазах блестели слезы. Зачем же было предлагать сделку, если ответ был очевиден? Это было больше похоже на неуместное позерство. Неужели он еще не утвердился в том, что гораздо сильнее и могущественнее ее? Боги, разве он не видел, что Белль сейчас готова согласиться почти на все, что угодно, только чтобы прекратить эту муку. Принцесса знала, что он видит в ее глазах. И, похоже, ему не было достаточно ее слез и бесконечной боли. Ему нужен был страх. Увы, сейчас она не была способна на большее. – Да. – Чудесно! – Румпельштильцхен вскочил на ноги и захлопал в ладоши, радуясь, словно ребенок, началу увлекательной игры. – Первое задание, дорогуша. Где-то в подвале моего прекрасного замка, в котором ты проведешь остаток своей никчемной жизни, есть прачечная. Кажется, я не затевал стирку…хм, похоже никогда, – оскалился он в радостной, предвкушающей ухмылке. – И тебе придется заняться этим самой! Там же тебя ждет весьма изысканный ужин, питье и лекарство от лихорадки моего собственного приготовления. Так что поспеши, дорогуша! Как перестираешь все – доложишь мне в главный зал. Ах да, – добавил он, сморщив нос и касаясь носком сапога ее рваного, грязного платья, – избавься от своих тряпок – запашок так себе. – Что ж, до встречи, миледи, - он изогнулся в изящном поклоне и вышел из комнаты, пританцовывая. Забавно будет глянуть, как она справится с той кипой грязной одежды, накопившейся в прачечной! Заляпанные кровью и кишками фартуки, камзолы, простыни давно уже копились там, а чистить засохшую кровь магией было опасно – кровь была слишком неустойчивым элементом, чтобы так бездумно прикасаться к ней своим колдовством. Пусть кукла отработает зелье, которое он ей оставил – самое сильное из всех, что имел. Синяки на ней заживут сами, а вот с лихорадкой стоило быть настороже, он ведь не хотел потерять игрушку, только взяв в руки! Быстрым шагом он поднялся в свою башню, хватая со стола волшебное зеркало. За этим стоило понаблюдать!