Испытание страхом

Румпельштильцхен уже давно ушел, а Белль только сейчас смогла собрать в себе силы, чтобы подняться. Неловко стоя на ногах, она позволила тому, что осталось от платья, соскользнуть к ногам. Шкафа или чего-то на него похожего в комнате не находилось, поэтому другой одежды не было. Нижняя сорочка была сшита ровно до колена, чтобы не сковывать движения в зимнем тяжелом платье. Она выглядела чище и гораздо опрятнее, чем рваные куски меха и шелка, лежавшие у ее ступней, но стало холоднее. Стуча зубами, красавица медленно дошла до кровати, взяла побитое временем и крысами одеяло в руки и задумалась, как бы получше его завязать. Голова работала слабо, поэтому девушка не придумала ничего лучше, чем просто набросить его на плечи и завернуться в него. В надежде, что Румпельштильцхен уже далеко, Белль медленно покинула комнату, вышла в коридор и осмотрелась по сторонам. Лестница, на которой она оказалась, была пустой и холодной. Где находилась хваленая прачечная, она не знала, но наверняка не очень далеко. В ее замке комнаты слуг и хозяйственные помещения находились примерно на одном уровне. Значит, идти не долго. Около получаса Белль блуждала по коридорам, облокачиваясь на стены и то и дело останавливаясь, чтобы отдохнуть, но усилия были не напрасны. Очередная деревянная дверь привела ее в огромную комнату, с несколькими здоровенными чугунными чанами с водой и кипами грязной одежды. Она оказалась здесь не иначе как с помощью магии, потому что по огромным горам грязного белья и комкам пыли было заметно, что Темный тут бывал нечасто. Ее взгляд зашарил по помещению в поисках обещанного лекарства, и девушка быстро нашла то, что искала. Маленькая желто-зеленая бутылочка стояла на краешке чана. Рядом с ней была тарелка с едой и деревянный кубок, видимо, с водой. Белль втянула носом воздух, пытаясь узнать, чем потчует ее Темный. Запах был едва уловимым, и было в нем что-то неприятное, мерзкое, отдающее смертью. Но сейчас было не то время, чтобы привередничать. Подойдя к чану, девушка залпом осушила бутылочку, а затем медленно и маленькими кусочками принялась есть. «Умница», - удовлетворенно думал Румпельштильцхен, следя за девушкой в волшебное зеркало. Она только что выпила зелье, и он ожидал того, что должно было случиться, как только зелье усвоится и попадет в кровь. Конечно, он мог бы дать ей обычные человеческие настои и травы, так медленно сбивающие температуру и изгоняющие болезнь из пораженного тела, но ему некогда было ждать дни и недели. Он хотел сейчас, а если он чего-то хотел – он это получал. Зелье содержало в себе сильную магию, неподвластную обычным человечишкам. Оно вылечит лихорадку за минуту. Ровно одну минуту. И… началось! Девушка успела доесть свой ужин и поднялась с края огромной деревянной бадьи для стирки. Но не успела она ступить и шагу, как охнула и упала на пол, корчась и крича в невыносимых муках. Темный улыбнулся. Он знал, что она сейчас чувствует – адское пламя, пожирающее ее изнутри, причиняющее ужасную боль, но излечивающее от смертельной лихорадки. Магия всегда имеет свою цену. Огонь. Белль ощущала, будто каждая частичка тела, каждая мышца, каждый сосуд, горели с такой силой, что предыдущая боль по сравнению с ней была абсолютно ничем. Не сдерживаясь, принцесса кричала и плакала изо всех сил, будто это хоть как-то могло облегчить ее состояние. Руки, ноги, грудь, лицо - вся она будто сгорала заживо. Дергаясь и не переставая кричать, девушка сорвала с себя одеяло и принялась царапать кожу на себе, как если бы это могло приблизить конец ее мучений и конец пламени, охватившего Белль в свой стальной кулак. Однако, через несколько, казалось, часов черного Ада, до нее дошло, что огонь не снаружи, а внутри. "Это Темный, дуреха. Он отравил тебя, а ты даже не заметила" - подумала Белль, прежде чем зрение от боли заволокло белой дымкой. В таком состоянии она была готова на все, на любую сделку, на любое преступление, только бы эта агония исчезла и больше не возвращалась. Истошно визжа, Белль ждала своей смерти от яда, словно единственного спасения, но она все не приходила. Огонь не отступал, а через некоторое время пламя стало еще сильнее, как будто бы это было возможно. Принцесса изо всех сил попыталась сдержаться, отвлечься от этой боли, дотронуться до большого холодного чана с водой. Но прикоснувшись к нему кончиком локтя, она не почувствовала абсолютно ничего. Девушка в маленьком зеркальце затихла, неподвижно лежа на полу. Стоны, вырывающиеся с каждым ее выдохом, становились все тише и тише. Царапины на лице и шее горели красным. Наконец, она подняла голову и села, опираясь на руки. «Вот и отлично», - подумал Румпельштильцхен, откладывая зеркало. Теперь она вполне сможет заняться его стиркой. Синяки и слабость – дело приходящее, пройдут. А пока у него были более важные дела, требовавшие его немедленного внимания. Тут неподалеку жила одна отчаявшаяся герцогиня, желающая встречи с ним уже долгое время, и была доведена до нужной кондиции. Ей нужна была смерть ее мужа, ради наследства и власти, и всего такого, как обычно. Его смерть, с недавних пор, была на руку Темному, и, тем не менее, он собирался получить не единственную выгоду от этой сделки. Он вернулся в замок на рассвете, сразу направляясь в кровать. Долгая ночь совершенно вымотала его, так и хотелось свернуться под теплой овечьей шкурой и спать до самого вечера. Уже на полпути к царству Морфея он вспомнил о своей пленнице, вероятно, до сих пор занятой стиркой. Не просыпаясь, он щелкнул пальцами, отправляя ей поднос с кувшином молока и свежими булками. «Молоко…», сонно думал он, засыпая, - «Ее кожа как молоко…» *** Он проснулся и резко сел на кровати. За окном догорал закат, ранний в короткий зимний день. С его пробуждением по всему замку вспыхнули свечи и камины. Он потер глаза, прогоняя остатки сна, и вскочил с кровати одним легким движением. Сегодня будет весело! Он раскрыл шкаф, где в жутком беспорядке висели и лежали его предметы одежды – купленные, выменянные, украденные, самостоятельно пошитые. На сегодня он выбрал черную шелковую рубашку, черные же бриджи и парчовый камзол, украшенный золотой вышивкой. Сегодня будет праздник. Сегодня он хотел видеть свою куклу нарядной. Это его роза, и сегодня он намерен ей вдоволь налюбоваться. Он спустился в зал и уселся во главе длинного стола, сложив пальцы домиком. По его расчетам, она должна была с минуты на минуту явиться. Доделана работа или нет – ей в любом случае захочется есть. Он поправил большую белую коробку, стоявшую на краю стола, с огромным красным бантом, перевязывающим его, и улыбнулся в предвкушении. *** Когда действие злополучного пузырька завершилось, Белль почувствовала себя немного лучше, чем было. Лоб был абсолютно холодным, разве что мокрым от пота. Поэтому, отбросив одеяло, спутанное в ногах, девушка решила приняться за работу, ведь еще одного такого испытания она просто не переживет. Стирать девушка не умела, как и готовить или прибирать дом. В ее прошлой жизни эти навыки ей были совершенно не нужны. С детства ее учили красиво танцевать, петь, улыбаться и играть на музыкальных инструментах. Так же, как любая приличная девушка, Белль должна была знать несколько языков и быть образованной настолько, чтобы поддержать любую тему разговора. И как же вся эта чушь пригодится ей сейчас? Она сомневалась, что вся одежда сама постирается, если бывшая принцесса сыграет на арфе или колокольчиках. Большинство вещей были настолько старыми и грязными, что кровь на них практически затвердела. Но Белль не боялась вида крови, просто чувствовала дикое отвращение, пока забрасывала их в чан с водой, где они должны были хорошенько отмокнуть. Что нужно было делать дальше, принцесса не знала, но надеялась, что идея придет, как только настанет время. В конце-концов она - женщина, а почти все женщины умеют это делать, по крайней мере, ей так казалось. Пока отмокала одежда, она завершила свою трапезу, отдающую какой-то противной гадостью, но не поморщилась. Если Темный ее излечил, то травить обедом он точно не станет. Прошло несколько часов, прежде чем Белль почувствовала себя достаточно сильной, чтобы начать наказанную работу. Своими слабыми ручонками она схватила объемистую стиральную доску и, подтащив ее к чану с одеждой, опустила ее в воду. В голове промелькнула мысль, и девушка, взяв ближайший фартук в руки, с усилием потерла его о доску. Кровь медленно, но верно начала сходить с ткани, и Белль удовлетворенно выдохнула. Решение нашлось. Ночевала Белль в той же прачечной. В ней было теплее, чем в той комнатушке, куда Темный притащил ее. В этом бардаке и грязи Белль нашла пару относительно чистых полотенец и большую простыню. Еще три чана с тепловатой водой пустовали, и Белль решила искупаться. "В конце-концов, перестану выглядеть как жертва." - подумала она, когда перед сном опускалась под воду. Она несколько раз промыла волосы с водой и хлебным настоем, использовавшимся для отстирывания серьезных пятен, и после ванной почувствовала себя еще лучше. Пользуясь своим хорошим самочувствием, она заодно постирала и свою рубашку, в которой ходила целый день. Утром она должна была быть сухой, а ночь Белль могла переночевать и в простыне. Теперь о днях в темнице ей напоминали лишь боль в спине, слабость от недоедания и кошмары, которые впервые и надолго прокрались в ее сны. Утром, когда большая часть работы была закончена, а нижняя рубашка стала сухой, принцесса оделась и попыталась привести себя в порядок, насколько это было возможно. Собравшись с духом, она покинула прачечную и отправилась в тот самый большой зал, где ее уже ждал он. Маг ехидно улыбался, сидя в главе стола, на котором стояла большая белая коробка, приковывающая взгляд своей неуместной белизной в этом мрачном месте. - Что это? - Это награда за выполнение испытания, дорогуша, - объявил он, вскакивая со стула и танцующим шагом приближаясь к ней. Его красавица выглядела намного лучше, чем в последний раз, когда он ее видел. Шея вместо багровой стала фиолетово-желтой, рубашка была сухая и шелковистые волосы спадали густой копной на ее плечи. Она дрожала, замерзая от зимних сквозняков главного зала. Камин и несколько горящих подсвечников мало чем помогали в борьбе с холодом. - Сегодня ты будешь ужинать со мной. Это приказ, - сказал он девушке непререкаемым тоном и жестом указал на коробку, сиявшую белизной, словно нечто инородное в темном сыром замке. – Открывай свой подарочек! Он хотел видеть свою куклу нарядной. Его игрушка должна выглядеть самой красивой в мире! Именно для этого он и выменял у герцогини это платье. О, оно было прекрасно. Золотое сверху до низу, щедро усыпанное драгоценными камнями - оно было бы украшением любой королевы. Румпельштильцхен специально подобрал свой камзол в тон к этому платью, поставил второй стул, лишние подсвечники, и десяток изумительных, экзотических блюд ждали своего часа, чтобы появится на пустом столе. Сегодня он вдоволь налюбуется на свою милую, прелестную игрушку. Белль медленно подошла к столу и осторожно прикоснулась к ленте, украшавшей коробку. С большей радостью она бы задушила ею Темного, но была уверена, что ничего у нее не выйдет из этого. Он был сильнее ее, быстрее ее, и, судя по легендам, был бессмертным. У нее просто не было шансов. Девушка сняла крышку с коробки и пустыми глазами уставилась на золотой шелк. Коснувшись тонкими пальчиками блестящей ткани, она подумала, что раньше носила такие красивые платья почти каждые выходные. Но это было давно. Она не показала ни радости, не грусти, когда достала платье из коробки. Ей было все равно, в чем она будет достирывать тряпки Румпельштильцхена. А в рубашке это было делать гораздо удобнее - она не мешалась под ногами и испачкать было не опасно, ведь она была ее. Когда ее пальцы коснулись платья, Румпельштильцхен щелкнул пальцами, и стол вдруг скрылся под десятками тарелок и блюд, на которых аппетитно располагалась трапеза, достойная короля. - Ни одного из этих блюд мне нельзя,- спокойным голосом произнесла она, безразлично откладывая платье в сторону. Голос все еще немного срывался из-за вчерашних мучений, но она старалась выглядеть увереннее, чем была. - Не будешь есть то, что я тебе даю – оставайся голодной! – вскричал он, раздраженно взмахнув руками. – Но ты будешь ужинать со мной, и ты сделаешь это в платье! - кричал он, ткнув пальцем ей в грудь. Он грубо развернул ее за плечи спиной к себе и схватил из коробки пышную нижнюю юбку. Маг накинул юбку на нее через голову, ловко застегивая пуговички на талии. Румпельштильцхен расправлял складки и поправлял кружева, постепенно успокаиваясь от вспышки внезапного гнева. Пусть она сопротивляется – ему все равно. Она будет делать то, что он скажет. Иначе он просто ее убьет. Он обошел ее вокруг, проверяя, все ли в порядке, затем взял тяжелое золотое платье и накинул его сверху, просунув ее руки в рукава. Длинная золотистая лента мелькала в его пальцах, пока он зашнуровывал корсаж. Достигнув середины, он взял все концы лент и потянул, придерживая девушку за пояс, не обращая внимания на тихий скулящий звук, слетевший с ее губ. Фигура девушки тотчас же приобрела очертания песочных часов, с тоненькой, резко очерченной талией. Он завязал ленты в красивый бант и остановился, любуясь работой. Золото на белоснежной коже, пекло, как же это было прекрасно. Он прислонился лбом к ее затылку, зарываясь носом в волосы и вдыхая ее запах. Его когтистые пальцы сомкнулись на ее обнаженных плечах, удерживая неподвижно на месте. Она пахла хлебом, металлом и кровью, но помимо всего этого, у нее был свой аромат, чистый, божественный, ее. Если он ожидал ее сопротивления, думала девушка, то зря. У Белль было немного вариантов, как себя вести. Один - стенать и плакать, что доставит огромное удовольствие Темному. Ему нравилось, когда ей было плохо, наверняка он чувствовал себя Богом, а ее жизнь в своих руках - всего лишь букашкой. Вторая линия была полной противоположностью первой. На каждое его слово у Белль возникало тысячи едких злых ответов, которые могли нечаянно сорваться с ее губ. Девушка была уверена, что на этот раз Румпельштильцхен не ограничится темницей, а сделает с ней что-нибудь похуже. Третья линия, линия, которой она собралась придерживаться - безразличие. Полное равнодушие. И хотя это был не самый лучший способ, но единственный, при котором она, может быть, переживет эти двенадцать испытаний без унижения и потери собственного достоинства. Пока Темный натягивал на нее платье, она стояла спокойно и не сопротивлялась ему. Он затянул ленты на ее корсете так, что стало тяжело дышать, но Белль всего лишь тихо вскрикнула, тут же успокаивая себя. Платье было надето, но он еще не отошел от нее. Он стоял сзади, придерживая ее своими жуткими когтями, глубоко вдыхая аромат ее волос. - Нет смысла разыскивать дорогущее платье, если вы не можете разобраться в том, что можно есть той, которая его будет носить, - в ее голосе было столько безразличия, что принцесса почти поверила в то, что так и есть. Ей все равно. Румпельштильцхен поднял одну бровь. Она была красивая, и радовала его взор, но все это ее напускное безразличие раздражало его. Она не должна была спокойно стоять, сложив ручки, в такой близости от него, как будто ничего не происходит. Она должна была молить о пощаде, кидаться с кулаками - хоть как-нибудь развлекать его. Не для этого ли он оставил ее в живых, не для этого ли вылечил ее? - Что же желает на ужин моя красавица, позволю спросить? - промурлыкал он, едва касаясь губами ее маленького ушка. - Какой мне смысл вам это говорить? - спросила красавица, испугавшись не на шутку. Она не желала этого, но судорожно вздохнула. У нее возникло желание убежать куда подальше, желательно на другой континент, за море на восток, но Белль сделала всего один маленький шажок вперед - то, на что хватило ее смелости. "Лучше бы я погибла от огромных лапищ огров, чем стояла бы здесь и сейчас". Наконец она не выдержала и отошла от него. Она испытывала к нему отвращение и страх, и, наконец, Румпельштильцхен нашел этому подтверждение. Хорошо. Отвращение было в списке тех человеческих чувств, с которыми ему приходилось сталкиваться. - Я обещал тебе кров и пищу, дорогуша, а я всегда сдерживаю свои условия сделки, - ответил он, возвращаясь на свое резное кресло во главе стола и похлопывая по соседнему, поставленному специально для нее. - Я сказал, что не убью тебя, если ты сделаешь все то, что я прикажу, и я сдержу свое слово. Нельзя быть такой невежливой, принцесса. Или нынешних принцесс уже не учат этикету? - спросил он язвительно. - Я уже не принцесса, - пробормотала Белль в ответ и, поняв, что от подобной близости никак не отказаться, направилась к предложенному стулу. Тяжелые юбки волочились за ней по полу, но как ей показалось, выглядела она вполне сносно, когда садилась за стол. Стулья стояли почти рядом. Если бы он захотел дотронуться до нее, то сделал бы это без всяких усилий. Сложив ладони на коленях, девушка опустила голову и бросила взгляд на еду, стоящую перед ней. Этот стол был достоин любого короля, ведь большая часть блюд была безумно дорогой. Разнообразное мясо украшали заморские фрукты, о некоторых из них Белль читала только в книжках, остальные же не видела и вовсе. Чувствуя себя балансирующей на острие ножа, красавица напряженно ждала, когда Румпельштильцхен начнет свою трапезу и побыстрее закончит ее. Кто знает, что еще стукнет ему в голову? Темный уставился на нее жадными глазами, наблюдая за каждым ее движением, каждым жестом. Никогда его зал не казался еще таким пыльным и темным, как в сравнении с тихой, сдержанной и прекрасной принцессой. Он на секунду пожалел, что был так жесток к ней в первые дни. Но таково его существо, он был монстром. Черные языки проклятия опутывали его сердце и душу, диктуя свои решения, а он бездумно поддавался им, убивал, пытал, калечил. Сейчас, когда она боялась его, ненавидела, уже не было нужды ломать ее дальше. Можно было просто получать удовольствие от ее удивительной, невинной красоты и покорности, порожденной страхом и болью. Он не задумывался над тем, зачем он так хочет оставить ее тут навсегда, вместо того чтобы прогнать или убить, как обычно. - Ешь, принцесса. Или желаешь умереть от голода? Не слишком приятная смерть, поверь моему опыту. Но и Румпельштильцхен не ел. Он сосредоточено наблюдал за каждым ее движением, не переставая ухмыляться, глядя на нее. В ее голову пришла идея, сказать, что она не голодна, и отказаться от ужина. В конце-концов, не станет же он каждый день на стол экзотику накрывать. Белль так и собиралась поступить, если бы в этот же момент в животе не заурчало - принцесса почувствовала запах еды. - Мне не стоит есть ничего из того, что стоит на столе, - опустив глаза, пробормотала она, желая, чтобы общение завершилось как можно быстрее. - Эти блюда слишком тяжелы для той, кто почти пять дней провел без еды. - О, моя бедная маленькая принцесса, - промурлыкал он, уронив голову набок. - Как же об этом не подумал? О, наверное, потому, что мне наплевать! - рассмеялся он визгливым голосом. Тем не менее, он взмахнул рукой и через секунду держал стеклянную миску с овсяной кашей в одной руке и ложку в другой. В жизни своей еще обычным смертным ему приходилось голодать по несколько дней, отдавая всю еду сыну, пока не получал хоть какие-то гроши за свою работу. Он знал, что именно нужно больному желудку, не видевшему пищи много дней. Овсянка, сладкий хлеб, чай - это спасало его раньше, и поможет принцессе сейчас, если он не хотел снова вытаскивать ее с того света. Он придвинул поближе стул, проскрипев по полу, и набрал полную ложку каши. О, она будет в бешенстве! - Открой ротик, дорогуша, - оскалился он. Белль опешила. Неужели для него, для этого ужасного человека, все происходящее было лишь игрой? Как-будто она была провинившейся собачонкой, которая сначала нагадила хозяину, получила за это наказание, а затем и пряник. Хотя, нет, на игру дочки-матери это было похоже больше, правда, в несколько извращенной интерпретации. Когда Белль была маленькой, она и рыцарские дочки часами играли в эту игру, поочередно бывая то мамой, то дочкой, то злой ведьмой, что хочет эту дочку украсть. Самой девушке больше нравилось бывать мамой, и она тоже кормила своих подружек с ложечки, как кукол. Только "дочки" иногда отказывались есть ту стряпню, которой их потчевала "мама", а куклам было все равно, что есть. Теперь и сама Белль оказалась в опасном положении куклы, которую за непослушание могут снова запереть в темнице или избить. Румпельштильцхен с довольной ухмылочкой протягивал ей ложку все ближе, а она забегала глазами по комнате в поисках пути отступления. Она не хотела, чтобы он ее кормил, снова доказывая, насколько он могущественнее по сравнению с ней. - Можно я сама? - попыталась предложить принцесса. Румпельштильцхен не сдвинулся, все так же счастливо улыбаясь. Она не лишит его этого удовольствия. Он разве что не подпрыгивал на месте, радуясь забаве. Ее розовые, сочные губки вызывали давно забытые ассоциации, но все, что он мог представить – то, как она со вкусом облизывает блестящую серебряную ложечку из его рук. - Давай же, я тебя покормлю. Я хочу позаботиться о тебе, - настаивал он, посмеиваясь. Это было унизительно, унизительнее, чем стоять на четвереньках напротив него в рваном платье. Ему, похоже, доставляло удовольствие смотреть не ее беззащитность и невозможность отказаться. Его ехидная улыбочка все не сходила с лица, но были в ней и злые нотки, от которых принцессе стало нехорошо. Она чуть повернулась на стуле, чтобы Румпельштильцхену было удобнее кормить ее, и медленно приоткрыла свой дрожащий ротик. Ложка со вкусной, сладкой, приправленной медом, хоть и отдающей ароматом лилии, кашей, мгновенно оказалась у нее во рту. Девушке ничего не оставалось, кроме как подчиниться ему и послушно глотать ложку за ложкой, пока почти вся миска не опустела. Темный горящими глазами неотрывно следил за ее ртом, облизывая пересохшие губы. Маг был ей отвратителен, он прекрасно видел это в ее глазах, но она не могла не отдаться во власть ему, если хотела жить. Власть, господство над ней приносило ему несравненное удовольствие. Единственное, что успокаивало ее, пока Румпельштильцхен с недоброй тенью в глазах наблюдал за тем, как она ест кашу из его рук, было то, что ни одна девица никогда по своей воле не села бы вот так, рядом с ним, и не открывала бы податливо рот навстречу ложке. Если его единственной отрадой была она - та, которую он может заставить сделать все, что он пожелает, то Белль было его жаль. Глаза Темного лихорадочно блестели, пока он, ложка за ложкой, неторопливо кормил ее. Этот взгляд пугал не больше, чем другие, поэтому под конец принцесса расслабилась, чувствуя горечь. Она и так не сопротивлялась, осознавая, что при желании он может затолкать ей в рот не только кашу, но и стеклянную тарелку, а Темному только это было и надо. . Когда последняя ложка была съедена, Белль уже собиралась повернуться обратно, чтобы побыстрее проглотить сладкий хлеб вместе с чаем и сбежать отсюда в прачечную или в ту комнату, для слуг, где она провела вчерашний день, но не успела. Румпельштильцхен провел пальцем по ее нижней губе, стирая прилипшую каплю меда, и, не успев осознать, что делает, сунул палец в рот, пробуя его на вкус. В смешанных чувствах девушка смотрела на жуткого монстра, плотоядно смакующего мед. Это выглядело странно, пугающе, и принцесса поспешно облизнула губы, а то не дай бог ему не понравится то, как неаккуратно она ест. Румпельштильцхен вскочил со стула и зашагал по комнате взад вперед, стряхивая наваждение. Ему хотелось съесть ее, прокусить нежную кожу, заставив кровь литься тонким ручейком по ее изящной шее, попробовать на вкус ее пальцы и зарыться в ее каштановые волосы. Одновременно ему хотелось прогнать ее так далеко, чтобы никогда больше не видеть. Она лишала его равновесия и это ему совершенно не нравилось. - Твое следующее задание, - говорил он, расхаживая позади нее, пока та второпях доедала булочку с чаем, - вымыть все полы в этом замке. Полностью, включая подземелья и лестницы. Все, что надо, ты найдешь в комнате рядом со своей. Первая по коридору. Меня не будет неделю. – Он повернулся к выходу и зашагал прочь из зала. - Ах да, последнее, - добавил он, не поворачиваясь. – Не заходи в мою комнату и лабораторию. Это запрещено. Эти слова успокоили ее. Румпельштильцхена не будет в замке целую неделю. Целая неделя спокойствия, тишины, пусть ей даже придется стать служанкой. Она сможет ходить по коридорам и не бояться, что нарвется на него и получит за это. Белль будет завтракать в одиночестве, его не будет рядом, чтобы лишний раз унизить ее или поиздеваться. Никто не запрет ее в темнице, никто не станет на нее беспричинно злиться. Белль тихо выдохнула, радуясь. Это была поистине хорошая новость, первая хорошая новость, которая настигла ее здесь, в Темном Замке. Белль не сказала ничего на прощание, она просто стояла и смотрела, как он уходит. "Надеюсь, он ничего не ожидал!" - раздраженно подумала она, не зная, куда деть свои руки. - "Я всегда буду рада тем дням, когда Румпельштильцхена не будет в замке."