Испытание страхом

От авторов: Эта глава отличается от предыдущих тем, что события, происходящие в ней довольно жестокие и очень тяжелые. Признаться, у нас самих бежали мурашки по коже, когда мы писали это. Но мы понимали, что должны приблизить сюжет как можно ближе к жестокой реальности, поэтому, собрав все наши чувства в стальной кулак, мы решили сделать именно так. Надеюсь, что вы оцените наши старания, и они не пропадут даром. Следующим утром Румпельштильцхен уже ждал свою пленницу на своем привычном месте во главе стола, небрежно закинув на него ноги. В какой-то мере, своего завтрака он ждал с некоторым ужасом и заранее наполнил фляжку холодной водой, дабы в этот раз быть подготовленным к сюрпризам. Этой девчонке определенно стоило подарить поваренную книгу, если он хотел извлечь хоть какую-то пользу из ее пребывания здесь и не заработать язву желудка. Фигурально выражаясь, конечно. Темный не сможет умереть, даже если Белль додумается преподнести ему яд. Тогда это стало бы последним, что она могла бы сделать в своей жалкой, никчемной жизни. Пробуждение Белль было тяжелым и неприятным, будто принцесса вынырнула из глубокого, тягучего омута. Настроение было хуже некуда. Сонный взгляд ее упал на ту самую розу, что Румпельштильцхен подарил ей, и голова закружилась от запаха, который она издавала. Белль знала, что цветок никогда не завянет, но все равно поставила его в вазу со свежей водой, желая сохранить прекрасный подарок. Она не знала, что двигало Темным, когда он решил вручить ей розу. Может быть, ему хотелось сделать своей кукле что-то приятное, чтобы она чаще улыбалась и радовала его глаз, но Белль не хотела быть куклой. Ей хотелось побыстрее пройти испытания, чтобы научиться магии, а затем отомстить Румпельштильцхену за себя, отплатить ему всем тем, что он сделал ей. Но сейчас принцесса была в самом что ни на есть невыгодном положении. Если она не поторопится, то Темный снова разгневается. Девушке нужно приготовить для него завтрак, чем раньше, тем лучше. Не смотря на то, что служанка не умела готовить, стоило попытаться снова. В конце концов, каждая простая женщина умеет готовить, любая из ее служанок и гувернанток умела это делать. Смогли они - сможет и она. Зевая, Белль поднялась на кухню, где ее ждала большая плита, кастрюли и тарелки. Первым делом она решила найти сковородку, которую так и не нашла вчера, потому что торопилась. Вскоре предмет был найден. Стопка сковородок стояла в самом верхнем шкафу, и для того, чтоб достать хотя бы одну, красавице пришлось притащить на кухню старую покосившуюся лесенку из подсобного помещения. Что ж, попытка номер два. Белль в очередной раз достала из холодного шкафа свежие яйца. Мысленно девушка повторяла про себя вчерашние ошибки и сегодня уже не так сильно перчила и солила глазунью, мирно шкварчавшую на сковороде. Пока заваривался чай, Белль с усердием резала ровными ломтиками хлеб. Разве что сыр получился чуть-чуть кривоватым, но на фоне масла этого было не заметить. Молясь всем богам, старым и новым, она дрожащими руками выложила содержимое сковороды на тарелку. Чудовище наверняка ждало свою маленькую служанку, и Белль лучше было не заставлять его ждать. Едва переставляя ногами, она вошла в Большой Зал, и маг глумливо захихикал, едва завидев ее. "Вот ублюдок", - подумала служанка, наблюдая за тем, как Румпельштильцхен пристально, со всех сторон, рассматривает ее нехитрый завтрак, делая вид, что девушка принесла на завтрак ему блюдо из червей. "Я бы с удовольствием его ими накормила", - пронеслось в голове у Белль. - Снова. Яичница. Ты вообще умеешь готовить что-то кроме яиц? Я тебе лиса, что ли? - говорил он, морща нос и настороженно тыкая вилкой в блюдо перед ним. Помня вчерашнее "угощение", он не торопился начать трапезу. Отрезав ножом махонький кусочек, он, держа наготове фляжку, отправил его в рот. Облегченно выдохнув через нос, он с гораздо большим рвением принялся за еду. Если вчерашняя трапеза была бы попыткой отравления, то сегодняшнюю можно было практически засчитать как успешную. То ли девушка оставила попытки испортить его пищеварение, то ли закрутила потуже крышку приправ, но есть было можно. Даже скучно. Девушка стояла поодаль у длинного стола, смиренно ожидая подноса с грязной посудой, унылая и мрачная, как паутина под потолком. Его кукла не играла и не веселилась, и Румпельштильцхену было скучно. Невыносимо скучно. - Что же ты так невесела, моя дорогая принцесса? Что-то не по твоему вкусу? - спросил он насмешливо, с полным фальшивого сочувствия выражением лица. - Заскучала в моем замке? Хочешь сменить обстановку? - Вы знали, кому поручали задание. Очевидно и идиоту, что за всю свою жизнь я палец об палец не ударила, чтобы хоть что-то приготовить, - дерзко ответила ему Белль, обиженная на то, что Румпельштильцхен не оценил ее кулинарных способностей. Она битый час провозилась с этим завтраком, а он только и мог, что издеваться. Сам-то, небось, кроме своей гадкой магической еды, ничего сообразить не мог. Вся еда, которой он кормил ее раньше, была ненастоящей, магия почти скрипела на зубах, а во рту стоял противный сладкий привкус. - Если вас что-то не устраивает, ешьте свою волшебную еду дальше. И да, я не ваша кукла или игрушка, чтобы развлекать вас и веселиться самой. Темный Замок - не курорт, знаете ли, - сделав паузу, прибавила принцесса, стараясь говорить как можно спокойнее. Без нервов. Сдержать себя. Просто сдержать, иначе все обернется гораздо хуже, чем сейчас. - Дерзишь, дорогуша. Мне это не нравится, - тихим, но от этого не менее угрожающим тоном ответил Румпельштильцхен. - Ты то, чем я хочу тебя видеть. Не сказал бы, что у тебя большой выбор, в любом случае. Если хочешь жить, конечно, - беспечно добавил он, словно вел светскую беседу. Покончив с яичницей, он налил себе чая из изящного фарфорового чайника, наслаждаясь душистым ароматом и вкусом настоящего напитка, пока девушка то краснела, то бледнела, стоя у стола перед ним. От звука его тихого, остерегающего голоса Белль вздрогнула, но старалась не падать духом. Сдержаться было почти невозможно, Темный, казалось, специально пытался вывести ее из себя, чтобы разозлить, а затем наказать свою неумелую служанку. - У меня есть имя. Не собираетесь ли вы до скорого конца моих дней называть меня одними лишь вам приятными прозвищами? - спросила девушка быстро стихающим голосом, уже жалея о своих словах и представляя, как разозлится Румпельштильцхен. Воображение услужливо подкинуло картины мучений из прошлого, и Белль прикусила язык. Зря она это сказала. В одно мгновение он подскочил к девушке и со всего размаху влепил ей пощечину, звонко прозвучавшую в тишине зала. - Я буду обращаться к тебе ровно так, как хочу, принцесса. Я буду делать то, что хочу, и не смей мне указывать, мелкая ты дрянь, как мне тебя называть. Я ясно выразился? - Ублюдок, - зло прошипела Белль, хватаясь за обожженную ударом щеку. Завтра наверняка будут следы. К горлу подступали рыдания обиды и унижения, но девушка просто проглотила их, стараясь не показывать своей слабости перед ним. Может быть, у нее и не было его всесильной и всепоглощающей магии, но она не собиралась сдаваться и не собиралась умирать здесь, не попытавшись ничего сделать. Румпельштильцхен лишь закатил глаза, состроив скучающую гримасу, схватил оставленную на столе чашку с чаем, расплескивая половину, допил оставшееся одним глотком и снова развернулся к Белль. Кажется, его служанке нужен был срочный курс хороших манер. - Между прочим, я, со всей своей щедростью, которой я всем так известен, подготовил для тебя развлечение! - он хлопнул в ладоши, возвращая себя к той мысли, с которой сбился. - Собственно, развлекать тебя будет один великолепный артист, а тебе уготовано место в первом ряду, - он хихикнул, радуясь собственной шутке. - Иди за мной! - Куда? - едва успела спросить Белль, прежде чем Темный бесцеремонно схватил ее за руку и потащил за собой, словно безвольную игрушку. Его рука была жесткой, когтистой и настойчивой. Как бы она не пыталась, она не могла вырваться из его цепких и сильных пальцев. - Отпустите меня! - Куда-куда... В темницу, конечно! Наш перформанс состоится именно там! И не говори, что тебе не нравится - он будет очень стараться! Достигнув подземелья, Румпельштильцхен перехватил вырывающуюся Белль за плечи и силком втолкнул в одну из камер, распахнув тяжелую дверь взмахом руки. Кто "он"? Эта мысль испугала Белль еще больше, чем слова о темнице. Быть может это еще один монстр? Такой же, злобный, ужасный, изголодавшийся по чужой крови, как и сам Румпельштильцхен? Белль была дерзкой с ним. Быть может Темного это утомило, и он решил избавиться от нее как можно более страшным и извращенным способом? Доставит удовольствия себе, адские мучения - ей. И никто не узнает, где она и от чего погибла. Уже долгое время не было никого, кому это было интересно. Но, войдя в темницу, Белль ахнула. Из глаз ее покатились слезы, а из груди вырвался громкий, ошеломленный, душераздирающий крик, полный испуга и страха. Нет, там было не чудовище. Мужчина, подвешенный на крюках и длинных тросах, не смотрел на них, лишь едва шевельнулся, может быть, давая им понять, что еще жив. Присмотревшись, принцесса задрожала и приложила ладошку ко рту. Крюки и иглы впивались в тело человека, заставляя его висеть на кусках собственной кожи. Каждый мускул его тела был напряжен и в крови или кровоподтеках. Его руки подрагивали, в воздухе стоял противный, едкий, удушливый запах разложения. Этот человек гнил заживо. - Нет... нет... - шептала Белль, судорожно хватая губами воздух. - За что..? Румпельштильцхен весело хихикнул высоким, визгливым голоском. Кажется, его дорогой принцессе было слегка не по себе от его сюрприза. Что ж, он развеселит ее, ведь у него еще столько номеров подготовлено. Она узнает, как развлекается Темный со своими куклами, когда они становятся слишком непослушными. - Это, дорогая моя принцесса, - говорил он жутким, вселяющим ужас фальцетом, - пример того, что случается, когда сделку со мной пытаются нарушить. Да-да, представь себе, бывает и такое! Этот мешок навоза выторговал у меня несметное богатство, и красавицу жену, и получил их в полном объеме, но...упс! - хихикнул он, - Забыл заплатить по долгам! Мало того, он решил меня убить! - маг состроил притворную гримасу ужаса. - Он решил, что может перехитрить меня, что может не платить свою цену. И теперь, - Темный пнул окровавленное, обессиленное тело сапогом, отчего оно пошатнулось и цепи, на которых оно висело, зазвенели, сталкиваясь между собой. Из горла мужчины вырвался клокочущий хрип. - И теперь его цена возросла. Теперь он будет моей игрушкой.... - Румпельштильцхен медленно повернул голову к Белль, на его лице играла улыбка, - Такой же, как и ты. Не слыша его слов, Белль с ужасом смотрела на лицо этого человека. Ее губы дрожали. Она вся дрожала, едва держась на ногах. Рассудок отказывался понимать такую нечеловеческую жестокость. Даже огры оставляли за собой менее искореженные и истерзанные трупы, чем живое, дышащее нечто, висевшее прямо перед ней. Образ полумертвого, умирающего, распадающегося на части человека намертво врезался в ее памяти. Крепко зажмурившись, принцесса пыталась избавиться от навязчивых картин, возникающих у нее перед глазами, но, даже когда она упала на колени, закрывая своими ладонями лицо, ничего не исчезло, наоборот. Белль была так близко, что слышала, как он дышит, тяжело и неровно, из его рта капала слюна вперемешку с кровью и гноем. Лишь мысль о том, что ей предстоит перетерпеть такие же муки, чтобы потом умереть, как этот человек, была самой страшной за всю ее жизнь. Даже потеря ее семьи и близких не клокотала в ее груди так, как страх ужасной, невозможной боли, которая в скором времени может настигнуть и ее. - Пожалуйста... не заставляйте меня смотреть, прошу вас! - умоляла девушка срывающимся голосом, даже не пытаясь вытереть слезы, катящиеся по ее побелевшим от испуга щеках. - Смотреть? - недоуменно спросил Румпельштильцхен. - Что же веселого в том, чтобы просто смотреть? Нет, он задумал кое-что гораздо более забавное. Один взмах ладони - и на столе с окровавленными пыточными инструментам появился поднос с изящным, миниатюрным чайным сервизом. Белоснежные бока посуды украшала богатая роспись, на подносе имелись все нужные предметы - и чашки, и чайничек, кувшинчик для сливок и сахарница, и набор серебряных ложечек. Прелестный, кукольный сервиз, достойный даже принцессы. - Ты ведь любишь устраивать чаепития, не так ли? - спросил он вкрадчивым голосом. - Тогда развлекайся! Я предоставил тебе отличную куклу - она не будет сопротивляться! Давай же, устрой нам славное королевское чаепитие, девочка, ты же не должна отказываться, особы королевской всегда отличаются хорошим, благочестивым поведением, разве это неправда? – Румпельштильцхен хихикнул. - Мы будем послушными, о да, моя принцесса! У Белль дрожали руки, когда она брала в руки маленький, детский чайничек в руки и наливала горячий напиток в миниатюрную чашечку с отколотым краем. Из груди ее раздавались тихие всхлипы и рыдания, полные отчаяния и жалости к висящему рядом с ней человеку. С радостью принцесса бы убежала куда угодно, лишь бы не видеть это тело, издающие тихие, полные боли, стоны, потому что на громкие уже не хватало сил. Но оказаться на его месте... Нет, Белль не могла разгневать Румпельштильцхена и принять удар на себя. Больше всего на свете девушка боялась телесной боли, которую ей могут принести чужие люди. От одной мысли, что он может подвесить ее точно так же и со своим безумным взглядом поить ее из кукольных чашек, заставляла ее все тверже и быстрее делать свое дело. - Простите... - едва слышно прорыдала девчонка, прикладывая краешек целой чашки ко рту второго пленника. Тот был едва жив, и, казалось, даже не почувствовал прикосновения. Вторую, поломанную чашку плачущая красавица держала в своих ладошках. - Вы можете пить? Можете..? Румпельштильцхен уселся на шаткий деревянный табурет, со всех сторон покрытый брызгами крови, как старой и давно засохшей, так и новой, еще влажно блестевшей, послушно сложив руки на коленях. Глядя, как принцесса пытается дрожащими руками напоить пленника, расплескивая половину жидкости на пол, где вязкими лужами застыли потоки крови и куски внутренностей, Темный наслаждался зрелищем. Принцессы ведь любят чаепития, не так ли? - Ну же, дорогуша, невежливо отказываться от угощения, - весело распевал маг, грозя пальчиком пленнику. - Особенно когда тебе его предлагает особа королевской крови. Бери пример с меня! - и Румпельштильцхен протянул руки к Белль, готовый принять чашку с чаем от принцессы. Слезы застилали глаза. Белль нехотя обернулась, поворачиваясь к Темному, едва не пролив часть напитка. Он смотрел немигающим, пристальным взглядом коршуна, и принцесса поежилась, но протянула ему надколотую детскую чашку с чаем. Она не знала, что за извращенное удовольствие испытывает Румпельштильцхен, глядя на нее, на ее мучения и терзания, но это было по-настоящему страшно. Хотя... Он не выглядел настолько озлобленным на нее саму, чтобы подвесить ее так же. На секунду, когда его глаза скользнули по слезам на ее щеках, Белль увидела нечто иное, более глубокое, чем внешнюю напускную чудовищность - что-то сломленное, погибающее. Однако в следующий момент его выражение лица снова стало таким же наплевательским и ехидным, каким было еще секунду назад. На мгновение он усомнился в правильности своей затеи. Он хотел растормошить ее, заставить ее увидеть то, что с ней будет, если она его ослушается, если она еще не поняла этого раньше. Ее излишне дерзкий тон выводил его из себя, а не в привычке Темного терпеть то, что ему не нравится. Девчонка, кажется, уже усвоила свой урок, но отступать сейчас было бы глупо. Он доведет эту игру до конца, раз уж начал. Изящно отхлебнув чай из своей чашки, он вдруг громко рассмеялся и затих, горько улыбаясь сам себе. Он представил со стороны эту безумную, тошнотворную картину - чаепитие с чудовищем, принцессой и трупом. Точно как в какой-нибудь извращенной сказке. Он провел пальцем по ободку чашки, цепляясь за скол. Это было безумие, настоящее безумие. Его разум дал трещину, ровно как эта маленькая детская чашечка, из которой остатки чая стекали на пол. Он сошел с ума, без сомнения, и уже давно, и маленькая принцесса была всего лишь свидетелем его помешательства. И, судя по ее судорожно дрожащим рукам и бледной, покрытой испариной коже, ей тоже недолго осталось. Принцесса вздрогнула из-за его смеха и новые слезы скатились по ее щекам. Как он мог смеяться, просто и беззаботно смеяться, глядя на то, как трусливая принцесса поит несчастного, которому наверняка осталось совсем немного? - Пить... - прошептал мужчина и Белль, забыв о чудовище, поспешно повернулась к нему. Он, кем бы он ни был, хотел воды и умирал. А девушка могла подарить ему эту последнюю милость , раз уж ничего другого она сделать на могла. Ее бледные руки поднесли чашечку к губам человека, и тот судорожно потянулся вперед, едва глотая легкий, сладкий чаек. - Вот так... - тихо лепетала принцесса, вытирая капли вперемешку с кровью с его подбородка. Мужчина перестал шевелиться снова, и Белль легонько тронула его щеку, привлекая к себе внимание. - Пейте еще, - девушка старалась говорить как можно спокойнее, не плакать и не рыдать. Ему и так плохо, зачем ему выслушивать стенания незнакомой девчонки? Но пленник не зашевелился. Белль мотнула головой и тронула его еще раз, его голова лишь безвольно покачнулась от ее прикосновения. Она отпрянула от висящего на кусках кожи тела и уронила чашку на пол. Игрушка сломалась. Теперь он возьмется за нее. Румпельштильцхен только лишь вздохнул с облегчением, когда неудачливый должник испустил дух. Чем дольше продолжался этот фарс, тем неуютнее он себя чувствовал. - Дорогуша, кажется, наш гость возмутительно невежлив. Он сдох прямо посреди чаепития! Что ж, продолжим в следующий раз, - он вскочил со своего стула, оставив на нем чашку, и распахнул дверь в темницу. Подхватив за плечи что-то беззвучно бормочущую девушку, не отводящую взгляд от изуродованного трупа, он вытолкнул ее прочь из клетки. Белль была настолько ошарашена тем, что только что произошло, что даже не сопротивлялась, когда Румпельштильцхен своими грубыми, когтистыми пальцами вытаскивал свою пленницу из темницы. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания. Свалившись на пол, словно мешок костей, принцесса упала на четвереньки и уткнулась головой в пол. Увиденное было слишком страшным, слишком больным, слишком сумасшедшим, чтобы забыть об этом на следующий же день. Ей показалось, что уже сегодня она увидит безымянного пленника во сне, и это будет отнюдь не счастливое видение. - Зачем? - сквозь рыдания, сорвавшимся голосом, спросила Белль. - Я усвоила урок после удара. Зачем вы мне это показали? Зачем вы заставили меня видеть его смерть? - Причины и мотивы моих действий - это не твоего ума дело, дорогуша, - ответил Румпельштильцхен слегка растерянно. Что ж, во всяком случае, урок есть урок, даже если он вышел за пределы нужного. Он присел на корточки рядом с девушкой, поворачивая к себе ее лицо кончиками пальцев. - Теперь тебе есть что вспомнить, если вдруг в твою прелестную головку придет мысль нарушить сделку, убить меня, или проявлять непослушание. Ты должна делать только то, что я тебе говорю, не нарушать мои приказания и не раздражать меня. Когда я не в духе, это может плохо для тебя кончиться. До тебя дошел смысл моих слов, или повторить еще раз? Его грязные от крови пальцы коснулись ее щеки, и теперь лицо Белль смотрело на него, но не ее глаза. Глаза ее глядели в пол, сейчас принцесса боялась смотреть на Темного, будто бы он от одного ее лишь взгляда станет чудовищем, монстром. Его слова были сказаны тихо, но очень угрожающе и предостерегающе. Но в этом и не было нужды, Белль отлично усвоила полученный урок. - Да, я поняла, - пролепетала она, облизывая пересохшие от страха губы. Кровь вперемешку со слезами была и на них, видимо красавица трогала лицо руками и не заметила, как оставила следы. - Отлично, - кивнул Румпельштильцхен. - Теперь иди, умойся и возвращайся к своим обязанностям. Обед принесешь мне к башне ровно в четыре, оставишь у порога, ужин - в восемь, я спущусь в Большой Зал. Надеюсь увидеть в своей тарелке что-то, не похожее на яйца. Иначе я сочту себя лисой и закусаю тебя до смерти, - хихикнул он. - О, - он потянул ее за локон, вытаскивая из волос кусочек чего-то, что явно должно было находиться неотделимо от человеческого существа. - У тебя тут кусочек кожи застрял. Фи. Белль затрясло от отвращения, и она поспешно поднялась на ноги, чтобы как можно быстрее убежать и скрыться от него. Хотя, окончательно спрятаться у нее здесь не получится никогда. Со своей магией Румпельштильцхен найдет ее где угодно, абсолютно везде. Но сейчас он не пошел за ней. Видимо у него были дела поважнее, чем служанок по замку гонять. И девушка была рада этому, как ничему другому. Отгоняя подступающую тошноту, красавица кое-как добралась до кухни и заперлась на тяжелый засов. Она знала, что если он захочет, то отопрет двери, но все равно с таким нехитрым замком, она чувствовала себя безопаснее. *** Румпельштильцхен понуро взирал на его трапезу. Наказывать девушку было не за что - она действительно приготовила ему еду, как он и приказывал. Но две тарелки, в одной из которых была - снова - яичница, при виде которой маг еле сдержал стон, и овсяная каша, которую он нашел на пороге своей башни, слегка остывшей, в обед, в точно назначенное время. Он не знал, что хуже - питаться осточертевшей магической едой или этим подобием пищи, которая успела ему надоесть за эти два дня. Тем не менее, он придвинул к себе яичницу и принялся поглощать ее, понуро ковыряя вилкой. Девушка, безмолвная и бледная, стояла в ожидании у самого дальнего конца стола, ни одним движением не выдавая своего присутствия и даже не поднимающая на него взгляда. Она не знала, как находила в себе силы быть здесь, готовить еду для него и стирать его одежду. Как она вообще что-то могла видеть после того, что увидела? В жизни Белль было много горя, не каждому обычному человеку выпадает по судьбе столько несчастий, но сейчас… Ничто – ни падение ее замка, ни голод в заснеженном лесу, ни трагическая гибель ее отца, не могли сравниться с тем, что несчастная принцесса увидела сегодня. Никогда красавица не думала, что может испытывать настолько сильный страх. Румпельштильцхен только вздохнул. Видимо, то представление было лишним. Он хотел напугать ее, это без сомнения так, но только для того, чтобы она хорошо себя вела и не провоцировала его больше. Собственный горячий нрав был ему более чем известен, и он не желал однажды найти свою прелестную куклу с разодранным его собственными руками горлом. Вспышки ярости и неконтролируемой злости и агрессии сопровождали его все его существование с тех пор, как он стал Темным. А ее он не хотел потерять так бессмысленно. Он не хотел потерять ее...вообще. Что-то было в этой девушке, определенно. Шли дни и недели. Вечер наступал за вечером, и каждый день его смиренно ждала его пленница, всегда с подносом наготове. Постепенно к перечню ее блюд, помимо овсяной каши и яичницы, добавилось овощное рагу и вареный картофель. Мяса она, казалось, избегала, то ли из-за того, что запах гнили до сих пор преследовал ее, то ли потому, что готовить его девушка еще не умела. Впрочем, Румпельштильцхен начал понемногу привыкать к своему новому скудному рациону – даже эта безыскусная стряпня была лучше на вкус, чем творение его собственной магии, осточертевшее ему за сотни лет. В конце концов, прогресс был, и можно было надеяться однажды получить вполне умелую служанку, как он и планировал. Она молчала. Всегда только молчала, приветствовала его реверансом, подобающим ее королевскому положению, а на его вопросы отвечала односложно, тихим, сдавленным голосом, словно с трудом вспоминая, как произносятся звуки. Отлично запомнила урок. Все было ровно так, как он хотел, но чего-то…чего-то не хватало. - Заинтересовалась моими безделушками, дорогуша? – спросил он однажды, заметив ее любопытный взгляд, которым она изучала одно из его давних приобретений, выставленное около стеклянного шкафа на невысокой колонне. Девушка испуганно подняла на него глаза и побледнела. Это был первый раз, когда за время своих молчаливых трапез Румпельштильцхен сказал ей такую столь длинную фразу. От звука его спокойного голоса Белль вздрогнула и поспешно отвернулась от красиво блестящей на солнце чаши, стоявшей на одном из пыльных постаментов. Принцесса была готова сделать все, что угодно, чтобы не слышать его больше никогда. Слова Темного каждый раз приносили ей вред, каждый раз после их незатейливых бесед ей становилось все хуже и беспокойнее. Молчание было лучшим для нее выходом. - Да-да, я понимаю тебя. Любопытная вещица, не правда ли? – Румпельштильцхен откинулся на спинку стула, вертя в пальцах чашку с горячим чаем. – Этот кубок называется Святой Грааль. По легенде, он приносит бессмертие тому, кто отопьет из него. Однако, в нем есть своя хитрость – бессмертным станет только тот, на ком нет ни одного греха, иначе – смерть. Не скажу, что он сильно бывший в употреблении – мало кто рискнул из него выпить. А кто рискнул…те, как водится, не выжили. Кто в нашем мире не грешен? - рассуждал Румпельштильцхен, перебирая длинными, тонкими когтистыми пальцами по чашке, - Но бессмертен только один лишь я. Хотя не сказал бы, что я невинный, как младенец. – хихикнул он. – хотела бы ты испить водицы из этой знаменательной чаши, а, принцесса? Девушка мотнула головой, плотно сжав губы. Может, и были у нее в жизни грехи, не в этом дело. Если бы Белль сейчас согласно кивнула головой, Темный бы обязательно сыграл со своей куклой злую шутку, чреватую еще одной порцией бессонных ночей. - Конечно, - улыбнулся Румпельштильцхен своим черным оскалом, - даже у таких прелестных дев есть свои слабости и свои изъяны, не правда ли? Что ж, у тебя есть возможность искупить свою вину, побывав в аду уже при жизни. Ты должна благодарить меня за то, что предоставил тебе такую возможность. Хочешь узнать про что-то еще? – Румпельштильцхен обвел рукой зал, где было насчет чего позадавать вопросы. – Я с удовольствием тебе расскажу… На следующий день он поведал ей про змеиное яйцо, дающее его обладателю необыкновенную силу, оберегающий и исполняющий желания. Овладеть им мог лишь истинный храбрец, наделенный мудростью и жизненным опытом, которому удавалось выследить змей, собиравшихся в укромных местах на свои ритуальные танцы. Или Темный маг, без труда отыскавший королеву змей. Он поведал ей про крылатые сандалии, способные перенести обладателя на любое расстояние и летать, как птица – предупредив, однако, что они ей не помогут, реши она сбежать, про волшебную вазу, во сто крат преумножающую то, что будет положено в нее, украденную им у одной излишне богатой семьи на далеком востоке, про волшебный меч, который может достать только настоящий правитель – посему покоящийся в углу комнаты наполовину воткнутым в камень. С каждым днем он с некоторым нетерпением ждал, за что же зацепится ее взгляд, которым она любопытно шарила по залу, перестав, наконец, угрюмо пялиться в пол. Не для того ли он собирал все свое богатство, чтобы, отчасти, похвастаться им перед кем-то? Девушка, казалось, не возражала против его монологов, внимательно слушая рассказ. Странно, но ни разу за все те обеды и ужины, проводимые за рассказами о той или иной безделушке, Румпельштильцхен не сказал ей дурного слова, ни разу не дотронулся до нее. Он просто говорил, а принцесса слушала. Сначала отсутствующе смотря в пол и желая, чтобы он побыстрее закончил, а затем с некоторым интересом. Он был единственным существом в этом пустынном замке, которое могло говорить, и со временем, Белль уже жадно ловила каждое его слово, слушая человеческую речь. Иной раз можно было подумать, что тень улыбки пробегала по ее лицу, когда Румпельштильцхен иллюстрировал жестами очередную байку, уже не казавшуюся ей странной, забавную и веселую. Видимо, что-то сломалось в ней тогда тем утром. Этим вечером, открыв крышку блюда, Румпельштильцхен удивленно поднял брови. Его ждало блюдо с жареной говядиной, аккуратно нарезанной тонкими кусочками, с гарниром и овощами. Видимо, его пленница все же перестала бояться вида крови, и взялась за готовку так, как положено. Он с аппетитом накинулся на еду, оказавшуюся гораздо вкуснее предыдущих попыток девушки. - Сегодня ты меня прямо-таки радуешь, дорогуша, - отметил он, - рад, что ты осваиваешь новые вершины. Того и гляди, отработаешь свое пребывание здесь. Румпельштильцхен уже успел выстроить в голове уютное, светлое будущее, в котором его любимая игрушка скрашивает его одинокие вечера, развлекая ее своей компанией и разговорами, пусть в основном и его монологами, и услаждает его взор своим присутствием, привнося частичку истинной красоты в его черный, проклятый замок. Он не собирался расставаться с ней. Никогда. Пожалуй, если бы он не знал доподлинно, что это невозможно, он назвал бы это привязанностью . Но монстры не умеют привязываться, не так ли? Добравшись до спальни, он упал на кровать, полностью одетый, вымотанный сегодняшним днем, словно не она, а он трудился и готовил, не покладая рук, весь день напролет. Тем не менее, он чувствовал себя выжатым, как лимон. Рядом с ней он не мог быть спокойным, он не мог спокойно о ней думать, сохранять невозмутимость так близко от нее. Она украла его покой. Его сердце колотилось. Оно никогда не нарушало свой привычный размеренный ритм, пока не появилась она, проклятье его замка. Он преображался, сверкая чистыми полами, залами и лестницами, скоро, того и гляди, и Темным-то замок нельзя будет назвать. Он принялся расстегивать свою одежду, выбираясь из нее все так же лежа на кровати. Все равно встать и найти сорочку не было сил, а про магию он и думать забыл, накрываясь покрывалом, цепляющимся за чешую на плечах. Завтра, когда она принесет ему завтрак, он должен будет придумать новое задание, и он уже знал, какое. В этом замке было слишком много недоделанных дел. *** Первым делом девушка убрала со стола посуду. Темного не было ни видно, ни слышно, да и она сама в кухню быстрее мыши прошмыгнула. Вышло, что мыть посуду было гораздо проще, чем готовить, но пару раз Белль чуть не выронила из рук поднос и еле удержала в ладонях чашку. Все-таки до идеала ей было еще далеко. Чем себя занять, Белль не знала. Можно было бы сесть и почитать у камина, как она это делала в отсутствие Румпельштильцхена, но, когда он был здесь, ей почему-то не хотелось этого делать. К тому же, книги, которые она привезла с собой, были прочитаны по многу раз, а некоторые - вообще затерты до дыр. Возвращаться в свою комнатушку тоже не лучшее решение. Там было слишком холодно, а окошко под потолком состояло из двух ржавых решеток. По полу постоянно бродил сквозняк, да и делать там было особо нечего. Даже купаться Белль предпочитала в прачечной - там было, где развернуться и поплавать при желании. Но сейчас ей не хотелось купаться. Больше всего в этом страшном замке ее интересовал сад. Она видела его один раз, мельком, когда еще в первый день Румпельштильцхен прикинулся слугой, чтобы заманить ее внутрь. На свежем воздухе Белль не была уже около месяца и, не смотря на то, что замок отлично продувался северными ветрами, принцесса не очень хорошо себя чувствовала в его стенах. Запрет выходить в сад девушка получила только раз - когда Темного не было здесь. Но теперь-то он вернулся, поэтому, после долгих дискуссий с самой собой, она решила, что прогуляться в саду ей все-таки можно. Плащ, сухой и чистый, лежал сложенный в ее комнате, и принцесса набросила его на плечи и направилась к выходу из замка. Магия, окутывающая замок, потянула свои струны, и Румпельштильцхен проснулся. Кто-то вышел из него. Он даже мог безошибочно сказать, кто именно. Он резко соскочил с кровати, неуправляемые волны гнева поднимались в нем, захлестывали его с головой. Как она посмела! Никто не смеет нарушать сделок с ним! Никто не смеет убегать от него! Он, идиот, искал ей подарки через полмира! Он дал ей кров и пищу! Он развлекал ее беседами и был добр к ней! А она решила сбежать от него при первой возможности! В нем бурлило забытое давно чувство обиды. Он на всей скорости несся по коридорам широкими шагами, глаза горели яростью, спутанные волосы гривой падали на его лицо, клыки обнажены в зверином оскале, лунный свет искрился на его голых груди и плечах, проникая сквозь редкие незавешеные окна. Распахнув двери замка, он быстро направился вглубь заброшенного сада, где, как он чувствовал, находилось живое существо. Он быстро приближался к ней, не скрываясь. В сжигающем гневе он не замечал неистового мороза, вцепившегося в его кожу и мгновенно покрывшего волосы инеем от горячего дыхания, хотя на нем не было ничего, кроме черных обтягивающих кальсон, в которых он заснул, поленившись переодеться. Сад был красивым, но пустынным и даже запущенным. Однако Белль не обратила на это внимания. Если Темный не мог постирать свои штаны, то, конечно, он не станет рассаживать розы и ставить красивые скамейки. К тому же, его владения должны были вызывать страх у всех, кто приходил туда, но попривыкшая принцесса боялась уже не так, как раньше. Сапожки осторожно опускались в снег, а подол юбки уже прилично намок. Ее это не трогало. Девушкой, в первую очередь, руководило любопытство - когда же еще можно будет побывать здесь? Пройдя немного вглубь, Белль решила, что летом здесь, скорее всего, гораздо красивее, если Румпельштильцхен, конечно, не превратил эту землю в пепелище, где ничего вырастить нельзя. Здесь Белль чувствовала себя гораздо лучше, чем в стенах пыльного жуткого замка, и снаружи было даже не так холодно, как внутри. Внезапно ее взгляд коснулся небольших статуй, стоявших поодаль. Девушка с интересом медленно подошла к одной из них и краешком перчатки вытерла снег там, где должна была быть у существа голова. Она негромко вскрикнула и тут же отдернула руку. Лицо статуи было искаженным от ужаса, что доказывало то, что это... не всегда было статуей. Присмотревшись, Белль осознала, что это когда-то было гномом, но прежде чем она успела сделать что-нибудь еще, ее запястье схватила жесткая когтистая лапа. Темный тащил принцессу по снегу, не замечая того, что она несколько раз упала по пути, не справившись со скоростью. Изо всех сил девушка пыталась вытащить руку из его цепких пальцев, но он только сильнее сжал их. - Отпусти меня! - потребовала она. - Я не сделала ничего дурного! Румпельштильцхен ничего не отвечал. Только глухое рычание вырывалось у него из груди. Он заботился о ней, он дал ей кров, позволил остаться у себя в Темном Замке, где столетиями не жила ни одна живая душа, кроме него самого. Он дарил ей подарки, одевал и расчесывал, хотя мог просто бросить ее подыхать снаружи, в снегу, или в темнице, корчась от голода. Он мог бы, вместо того, чтобы милостиво прощать ей ее непослушание, развлекаться, пытая ее по вечерам, сдирая с ее идеального тельца лоскуты кожи. Он был добр к ней, а она решила сбежать от него! Он тащил ее за собой по саду, не замечая ледяного снега, в который зарывались его босые ноги, и обледеневших веток деревьев, хлеставших его по обнаженной груди, не слыша ее криков и слез. Зайдя в замок, он повел ее на первый этаж, в тот коридор, где располагалась ее комната. Только до ее спальни он не дошел, останавливаясь перед второй дверью, где, как он помнил, хранились пыточные инструменты. Она пожалеет о своем предательстве. Всю дорогу, пока Румпельштильцхен тянул ее, Белль не оставляла попыток вырваться. У нее оставалась маленькая надежда на то, что она сумеет остановить его, дать выслушать. Ведь она не собиралась бежать, девушка знала, что все равно погибнет, если выберется. В лесу бродят голодные волки, против которых у красавицы не было никакого оружия. А если бы он поймал ее - снаружи - она бы уже была мертва. Тем более, Белль была честной девушкой, да и сделка была сделкой. Ее не стоило нарушать, нужно было просто принять. Не мог же он ее до конца жизни удерживать здесь. - Я не собиралась сбегать, послушайте! Если бы я хотела убежать, я бы была возле ворот, но я просто пошла в сад! - умоляющим тоном не переставала оправдываться Белль. Румпельштильцхен рванул дверь и втолкнул девушку вовнутрь, заходя следом и захлопывая дверь за собой. Она упала на пол, споткнувшись о свои юбки, и распласталась на полу. - Ты ослушалась меня, - прорычал он, голосом больше похожим на звериный, чем на человеческий. - Я был добр к тебе, и так ты меня отблагодарила?! Щелчком пальцев он зажег факел на стене, вмиг осветивший всю комнату ярким светом - запыленные куски железа, кое-где покрытые темными пятнами, ряды кандалов, цепей, столы для пыток, и разъяренного Румпельштильцхена, тяжело дышавшего в приступе ярости. Белль тяжело сглотнула. Нет, он не собирался разбираться, виновата она или нет. В помещении зажглись свечи, и у девушки в душе поселился такой страх, которого она еще ни разу в жизни не испытывала. Принцесса понимала, что он собирается с ней делать и одна мысль об этом приводила ее еще в больший ужас, чем несколько недель назад. Теперь угроза стала по-настоящему реальной. Она умрет, так же как и тот несчастный человек, каждую ночь приходящий в ее сны. Он всегда пытался сказать ей что-то но изо рта его доносились лишь булькающие, жуткие, зловещие звуки. Темный всегда стоял сзади, держа в руках железную палку наготове – вдруг его пленница вздумает ослушаться? Каждую ночь Белль просыпалась с криками, задыхаясь от нечеловеческого страха, преследовавшего ее снова и снова. Неужели кошмар настиг свою маленькую жертву? - Не было запрета ходить в сад! Я просто хотела узнать, растут ли здесь розы. Такие, как моя, - ее голос дрожал, как и она вся. В голове еще стояли образы мертвых статуй, скорее всего, невинных гномов, которые пали под его руками. - Я искала розовые кусты. Она никогда не видела Темного таким злым. Злоба была во всем, в его резких движениях, пока он что-то искал, в словах и в его глазах. Она съежилась под его взглядом и не смела пошевелиться. Лицо принцессы исказилось в гримасе ужаса, и она закричала от страха неминуемой боли, которая скоро должна была настигнуть ее. - Не желаю... слушать... глупые... оправдания! - рычал он, носясь по комнате туда-сюда, оскалив черные клыки. Найдя, наконец, то, что он искал, он грубо поднял девушку с пола, сорвал с нее теплый плащ и прижал к одному из пыточных столбов, повернув спиной к себе. - Нет! Пожалуйста, нет! - не переставала просить красавица, но чудовище было уже не остановить. Резкий свист - и спину девушки вместе с ее рубашонкой разрезал яростный удар хлесткой стальной розги. Из груди ее вырвался громкий вскрик, полный боли и отчаяния. Темный занес руку для удара, опуская хлесткий прут на спину принцессы еще раз, другой, третий, жестоко, безжалостно, вымещая свою злость на нее. Потом еще и еще, Темный нещадно, не останавливаясь, хлестал ее розгой как какое-то животное, а Белль визжала, желая только одного – потерять сознание, умереть, что угодно, лишь бы ничего не чувствовать. Она ощущала, как по спине стекают все новые струйки крови и как рубашка прилипает к ранам от ударов. Столько злобы было в этой страшной пытке, столько ненависти, хотя Белль даже не нарушила своего слова. Через секунды ее рубашка была уже насквозь пропитана багровыми потоками, и очередной удар заставил брызги крови разлететься вокруг, орошая лицо, волосы, голую кожу Румпельштильцхена. Он поднял розгу для следующего удара, но его не последовало. Стальной прут выпал из его рук, покатившись по полу со звоном. Темный медленно, тяжело дышал, уставившись на кровавое полотно, бывшее раньше спиной принцессы. Словно впервые увидев свое деяние, он ошарашено отступил на пару шагов и упал на покосившийся стул. Чудовище утихало, насытившись кровью, оставляя Румпельштильцхена разбираться с последствиями своего всепожирающего гнева. Белль, не поворачиваясь, обнимала руками столб и плакала. Спину жгло, будто каленым железом, ноги подкашивались, но она делала все, чтобы устоять на ногах. - Подойди сюда, - пробормотал он тихо, почти не слышно, зарываясь пальцами в свои растрепанные кудри. Темный позвал ее, но она не откликнулась, ее плечи тяжело вздрагивали, а слезы все не переставали катиться по розовым щекам. В голове у нее стучал только один вопрос - за что? - Подойди ко мне, Белль, - повторил он глухо, срывающимся, человеческим голосом. На его зеленоватой чешуе блестели капли крови. Ее крови. Его лицо было скрыто за завесой спутанных волос, мокрых от растаявшего снега. Его голос прозвучал снова, немного мягче, но Белль все равно боялась его. Даже то, что он назвал ее по имени, не сыграло никакой роли. Побоявшись того, что Темный снова возьмет в руки кнут, девушка медленно отстранилась от деревянной опоры и повернула свое заплаканное лицо в его сторону. Каждый шаг причинял еще большую боль, но боязнь новых ударов была сильнее ее. Она подошла к нему и остановилась в паре шагов, не переставая плакать. Он мягко потянул ее за руку, подтягивая к себе, усаживая на колено. Девушка беззвучно сотрясалась от рыданий, каждое движение причиняло ей жуткую боль, и она держала спину неестественно прямо. Румпельштильцхен провел ладонью в сантиметре от ее спины, излечивая все, что натворил, избавляя ее от боли. Только лишь кровь не исчезла с рассеченной, мокрой рубашки. - Никогда не уходи от меня, - прошептал он, уткнувшись лбом в плечо девушки, все еще тихо всхлипывающей и дрожащей, словно осенний лист. - Не выходи из замка. Это опасно. Белль сидела на коленях Румпельштильцхена, и боль медленно отступала. Она издала судорожный всхлип, прикусив губу, чтобы не плакать снова. Только сейчас она поняла, как боится этого человека. Он действительно был самым что ни на есть чудовищем, но иногда... В такие моменты как этот, в нем просыпался человек, способный на сострадание. Но ей не нужна была его глупая жалость. Ей нужна была свобода, жизнь, а не мокрая от ее собственной крови рубашка. - За что? - к горлу подступали новые рыдания, но неизвестно как она находила в себе силы их сдерживать, только всхлипывая. - Почему вы меня просто не убьете? - Потому что я дал слово. Прости за... Это, - тихо ответил он и, аккуратно поставил ее на ноги, вставая со стула. Она вышла в сад. Просто вышла в сад. Она не знала, что это опасно, что ее может кто-то увидеть. Так же, как и зеркала, где ее увидела Регина. Его ослепила минутная ярость, и он не мог мыслить здраво. Он вышел из комнаты, не оглядываясь, оставляя ее в одиночестве. Не стоило больше находиться рядом с ней сейчас, он уже достаточно натворил, и видел достаточно ужаса в ее глазах. Румпельштильцхен возвращался в свои покои, тяжело ступая по каменным плитам босыми ногами. Его уже начинала бить крупная дрожь. Магия исцеления была одной из самых сильных и самых дорогих в этом мире, а за магию всегда нужно было платить. И в этот раз расплачиваться ему самому. Будто оцепенев, принцесса стояла несколько минут, не шевелясь - то ли от пережитого шока, то ли ждала, пока хозяин замка уйдет подальше. Ее все еще трясло, но, как только Темный вышел, ей тут же перехотелось плакать. Теперь ее рассудок мыслил гораздо более прагматично, поэтому после его слов о том, что она не должна выходить в сад, она поняла, что ее шансы выбраться отсюда снизились практически до нуля. Спина больше не кровоточила и не болела, но все равно о происшедшем ей отлично напоминала рубашка, с которой капала ее собственная кровь. Она бы с радостью избавилась от этого предмета одежды, если было бы еще хоть что-то, что можно было одеть вместо нее. Но в ее ситуации, можно было только постирать и побыстрее. С потухшим взглядом и дрожащими плечами Белль вышла из пыточной и спокойным шагом отправилась в прачечную, где и собиралась провести эту ночь. Первым делом, как только за ней закрылась дверь, девушка сняла с себя рубашку и бросила в чан с холодной водой. Избавившись от белья, она сама залезла в соседний чан, и вода вокруг нее тут же окрасилась в красный цвет ее крови. Она не знала, как утром выйдет к нему, чтобы подать завтрак. Она не знала, как вообще выйдет отсюда. Теперь каждый шаг для нее был опасным - вдруг идет не туда? Вернувшись в свои покои, Темный накинул на себя халат, спасаясь от внезапно подступившего холода, про который он забыл в порыве бушующей ярости. Тем не менее, не обращая внимания на озноб и странную слабость в мышцах, он подошел к кладовой, где хранились кое-какие его запасы. Он оставил девушку совсем без толковой одежды, ее платье было порвано еще в первый день, золотое она не могла надеть и снять без посторонней помощи, а последнюю ее рубашку он сегодня разорвал в клочья. Он достал с полки отрез светло-синей добротной льняной ткани и отнес ее к рабочему столу в своей спальне. Магия позволяла ему делать многое, но шить он умел сам не хуже любой портнихи, и работа доставляла ему удовольствие, так же, как и прялка, позволяла забыться в нехитром физическом труде. Сейчас ему больше всего нужно было забыться, после того, что случилось в той комнате. Он раскаивался. Он, Темный, величайший маг на земле, раскаивался, что наказал девчонку и пролил ее кровь, даже после того, как исцелил ее и взял на себя плату за нее. Он разложил ткань на столе и принялся чертить детали будущей одежды. К рассвету на вешалке висело простое, но добротное синее платье со шнуровкой спереди, чтобы можно было надеть самой и укороченное, чтобы удобнее было передвигаться, вместе с простенькой белой сорочкой. Румпельштильцхен упал в кровать, зарываясь в одеяла, забываясь в неровном лихорадочном бреду.