Испытание страхом

Утром Белль проснулась рано. Солнце еще не било в маленькие застекленные окна прачечной, а огонь в камине еще не успел догореть до конца. На удивление, кошмары не мучили ее. Она просто заснула и проснулась, чувствуя себя довольно неплохо. Ни следа вчерашних мучений не осталось на ней, никакая боль не беспокоила ее, наоборот, она чувствовала себя бодрой и полной сил. Единственное, что напоминало о вчерашнем – испорченная одежда. Ее изорванная, с красными от крови разводами, рубашка висела на железной сушилке, и девушка не имела понятия, в чем выйти из комнаты. В закромах ящиков Белль нашла лишь шелковые коричневые нити, которые, в общем-то, были не очень пригодные для зашивания хлопковой одежды, но выбора особо не было. Не торопясь, принцесса аккуратно зашила ее, хотя и выглядеть сорочка стала гораздо более помятой и поношенной. Она быстрым от холода шагом добежала до кухни и тут же подбежала к котлу, чтобы зажечь под ним огонь. Сегодня снаружи бушевала снежная буря, замок продувало еще больше обычного, и, пока она шла до кухни, принцесса замерзла. Нужно было поискать в замке хоть какую-то старую теплую одежду, чтобы согреться, ведь не сможет же Белль целыми днями сидеть то на кухне, то в прачечной. Но сейчас, несмотря на вчерашнее, ей нужно было готовить завтрак для чудовища. Овсянка вполне подходила для завтрака, и принцесса уже хорошо представляла, как правильно ее готовить. Она нашла масло, молоко и мед в холодном шкафу, а мешок с овсянкой - в сухой кладовке. Во время того, как нагревалось молоко, Белль абсолютно бездумно делала чай, некоторое время, раздумывая - класть в него мед или не класть. На всякий случай девушка отложила немного меда на блюдечко и тут же побежала засыпать овсяную крупу . Завтрак получился вкусным - принцесса проверила это на себе. Она попробовала кашу, сдобренную медом, и осталась довольной. Белль ожидала увидеть Румпельштильцхена в столовой, он почти всегда был там по утрам, ожидая свою маленькую служанку. Но, когда она пришла в Большой Зал, там никого не было. Мало того, со вчерашнего дня там ничего и не изменилось. Выходит, что Румпельштильцхен из-за того, что произошло вчера, решил не приходить на завтрак? Или же он ждет, чтобы Белль принесла его сама? А может он вообще уехал, кто его знает? Но что-то насторожило ее. Принцесса не чувствовала того… тихого спокойствия в замке, а ведь это ощущение ни разу не покинуло за все то время, что она провела здесь одна. Поэтому, со вздохом взяв поднос, девушка отправилась искать покои Темного. Нашла она их быстро - в них вела приоткрытая дверь. Она вежливо постучалась. Никто не ответил. Она постучала еще раз, впрочем, тоже безуспешно. Но в комнате определенно кто-то был, потому что там скрипела кровать, и раздавалось тяжелое дыхание, перемежаемое кашлем. Собрав всю свою смелость в кулак, Белль отворила дверь до конца и вошла внутрь, закрыв ее за собой. Ее взгляд забегал по комнате в поисках хоть кого-то, а затем ее взгляд упал на постель, где метался хозяин замка. - Я принесла вам завтрак, - негромко, сглотнув, сказала она, привлекая к себе внимание. Но Румпельштильцхен не отреагировал. Он что-то бормотал, глаза его были закрыты, а кожа блестела от пота. Белль поставила поднос на столик и быстрыми шажками подошла к кровати. Ее рука нерешительно коснулась его лба, и бывшая принцесса ахнула. У ее чудовища был сильный жар, из груди доносился глухой кашель. "Боги!" - воскликнула про себя девушка, стремглав несясь в ванную комнату, чтобы набрать таз холодной воды, попутно перехватывая небольшое полотенце. - "Что же делать?" В воспаленном мозгу Румпельштильцхена проносились болезненные кровавые волны, захлестывающие с головой. Жар затуманивал его обычно трезвое сознание, то отпуская на секунду, позволяя реальности проблескивать сквозь приоткрытые веки, то вновь повергая его в пучину кошмаров. Его трясла сильная дрожь, и кожа горела, словно объятая адским пламенем. В груди словно царапался клубок диких кошек, и он заходился в диком, тяжелом кашле, словно пытаясь выплюнуть горящие легкие. Темного мага не могла свалить с ног обычная простуда, но у магии были свои пути. А это означало, что одним щелчком пальцев не избавиться от болезни, никогда бы не подкосившей его, если бы не исцеляющая магия, которой он исправил то, что натворил с Белль. Сквозь лихорадочный сон он почувствовал, как что-то холодное ложится на его лоб, и приоткрыл глаза, пытаясь осознать представшую перед ним реальность. Его пленница сидела рядом на его постели, раскладывая холодное мокрое полотенце на его лбу. «Дьявол», - думал он, - «Только тебя мне тут не хватало, моя красавица, когда я не в состоянии и пальцем пошевелить. Все из-за тебя, это из-за тебя я выплевываю свои легкие. За магию всегда нужно платить, и я заплатил за тебя, потому что не хочу причинять тебе больше боли… Хватит, хватит, мне уже давно перестало это доставлять удовольствие. Хочу увидеть… Хочу увидеть, как ты улыбаешься. Что же ты делаешь тут, принцесса, почему не прячешься в своей спаленке от страшного монстра? Почему ты … » - беспорядочно мелькали мысли в его голове, и реальность снова теряла очертания, растворяясь в море кровавого ужаса. Румпельштильцхен не знал, что думал вслух. "Ему плохо." - думала Белль, осторожно меняя компресс. Лоб был горячее каши, которую она сварила. Это была точно не обыкновенная простуда, которой в детстве болела Белль. Слова, которые он с трудом выдыхал, звучали очень глухо, и он то и дело кашлял. Она знала, что еще вчера этот человек причинял ей боль, бил ее нещадно, но Белль же не чудовище. Он вылечил ее дважды, не смотря на то, что из-за него ей было плохо. Она должна была в свою очередь позаботиться о нем. Темный хотел еще что-то сказать, но не успел, снова свалившись в забытье. Девушка с тревогой провела рукой по его спутанным, мокрым волосам и уложила чудовище обратно на подушку, приподняв ту чуть повыше. Набрав ложку меда, она пальцами приоткрыла его губы и протолкнула ее ему в рот. Пусть мед медленно стекает по его горлу и лечит его. Нянюшки всегда лечили ее сладким медом, когда принцесса заболевала, и кашель одолевал ее. Румпельштильцхен не просыпался больше, а Белль неустанно меняла компрессы, поила его водой с медом, горячим вином и неустанно беспокоилась. Его слова все еще звучали у нее в голове. Видимо, ему было слишком плохо, чтобы он мог нормально мыслить, и все в голове у него смешалось. То чудовище, которое она знала, не стало бы говорить о ней так, будто она что-то значит для него, будто ее улыбка для него важна, не так ли? Эти слова были лишь лихорадочным бредом, который сморил его из-за того, что он босиком вчера пробежался по снегу. Болезнь пройдет, и на место больного, беззащитного человека вернется тот самый Румпельштильцхен, которого она боялась. Когда Темный снова смог открыть глаза, возвращаясь из мира кошмаров, солнце уже заходило за заснеженные бурей горы, освещая его спальню косыми золотыми лучами. Белль все еще была рядом с ним, устроившись на краю его кровати. Она никуда не ушла, и не воспользовалась шансом убить его или сбежать. И это после всего, что он сделал? Странная девчонка. Он с удивлением осознал, что сейчас он не хочет больше видеть в ее глазах страх. Она была единственным существом во всем мире, которое не боялось его. Сейчас эта несчастная девчонка заботилась о нем. А он пытался сломать ее. Что ж, такова его судьба. Монстра боятся, монстра ненавидят, и никто никогда не будет видеть его иначе. Пока она не смотрела на него, отвернувшись в окно, он поднял руку, чтобы прикоснуться к ее волосам, удивляясь, насколько обессиленным он был. Через мгновение рука упала обратно на кровать. - Белль, - проговорил он хрипло, выжимая болезненные звуки из разодранного горла, - Что ты тут делаешь? Она пришла к нему почти на рассвете, и, не переставая, наблюдала за ним, не обращая внимания на усталость. Садившееся солнце стало ей знаком того, что пора достать еще одно одеяло для Темного. Ночь собиралась быть холодной, и красавица боялась, что разожженного камина может быть недостаточно. Она нашла одеяло в кладовке и почти бегом пустилась обратно, к чудовищу, которое мучило ее. Она сменила компресс на его лбу. Лихорадка не угасала, и Белль подумала, что если она не спадет до утра, Румпельштильцхен никогда уже не проснется. От этой мысли ей нужно было радоваться, но принцессе было страшно. Очень страшно, и она не знала, почему. Он чуть не убил ее, он бил ее, морил голодом и унижал, но Белль боялась его смерти. Это значила, что она останется совершенно, абсолютно одна, и никто больше не узнает о ее существовании. Она устало посмотрела на закат. Скорее всего, она еще не скоро выйдет наружу, а ей так хотелось увидеть солнце, осмотреть сад до конца и размять ноги на свежем воздухе. Но она не смела уходить, и не только потому, что это могло стоить ей жизни. Умрет Румпельштильцхен, умрет и его темное волшебство, любая ее надежда на спасение, и она останется одна здесь, за запечатанными магией входами и выходами. Он зашевелился рядом с ней, и принцесса тут же повернулась к нему, чуть наклонившись. - Тише, - почти шепотом проговорила красавица, снимая повязку с его лба, чтобы положить новую - смоченную ледяной водой. - Молчите, вам нужен покой. - А тебе нужна одежда, - едва заметно усмехнулся он, продевая пальцы в дыру на ее боку. Пальцы наткнулись на бархатную кожу ее ребер, – Поищи в шкафу. Может, перестанешь выглядеть оборванкой, – оскалился он и закашлялся, задыхаясь. Зря он сидел до рассвета за работой, дошивая ее наряд? Она была на его попечении, и он хотел видеть ее аккуратной и красивой, а не в обрывках грязных застиранных тряпок, которые она носила сейчас. Он надеялся, что это платье придется ей в пору, и она не отбросит его презрительно, как золотое. Не посмеет, это он знал точно. Когда его горячие пальцы тронули ее кожу, и Белль вздрогнула от неожиданности и от их теплоты. Это хорошо, подумала она, что ему не было холодно. После его слов хотелось рассмеяться, но на губах девушки промелькнула лишь мимолетная, расслабленная улыбка, и она покачала головой. - Не тревожьте себя всякими глупостями. Вы в очень плохом состоянии, так что отбросьте свои едкие слова и боритесь за свою жизнь, - ее голос звучал уверенно, и она снова потянулась к блюдечку с медом. Нужно было снова успокоить его больное горло и легкие. Румпельштильцхен послушно глотал мед, позволяя девушке кормить с ложечки. Ему было все равно, что она о нем подумает, зачем было думать об этом сейчас. К тому же, он был уверен, что ее мнение о нем было гораздо хуже . Перед глазами все кружилось, и явь, сделав резкий переворот, то и дело норовила скатиться в глубины лихорадочного бреда. Его чешуя блестела от пота, и кожа была горячая, как кипящий котелок, но изнутри его пробирал едкий холод, заставляя его дрожать с ног до головы. - Холодно… - пробормотал он в пустоту. - Холодно? - с беспокойным удивлением спросила Белль. Как такое могло быть? Он был укрыт тремя одеялами, комната освещалась светом растопленного камина. Девушка осмотрелась по сторонам, думая, что еще можно использовать для того, чтобы согреть его. В кладовке больше не было других, пригодных для этого, одеял. - Простите меня, но больше ничего, чем я могу вас укрыть, нет... - Побудь со мной, Белль, - едва разборчиво пробормотал он, затихая. Он перестал различать границу между сном и явью и сейчас, ему казалось, его окружает видение, весьма странное, но, тем не менее, приятное. Белль, его прекрасная принцесса, хлопотала вокруг него, будто бы ей было не все равно, будто она не хотела, чтобы он умер. Белль вздохнула, понимая, что остался последний способ, который мог согреть его. Аккуратно, чтобы не задеть больного, она перелезла через него и легла рядом с ним. Иногда в детстве она и ее подружки так согревались во время штормов, бывающих часто в ее краях. Неловко, одолеваемая сомнениями, принцесса прижалась к ее чудовищу, чувствуя своим телом, как он дрожит и поправила одеяло так, чтобы было удобнее. Всей душой она надеялась, что она доживет до утра в такой опасной близости от него. Но заставить себя отодвинуться не могла даже под страхом смерти. - Отдыхайте. С вами все будет в порядке к утру. Всю ночь Белль провела у постели Румпельштильцхена, не отходя ни на шаг. Он почти все время спал, но иногда с беспокойством просыпался, и в такие моменты, Белль вздыхала с облегчением. Это обозначало, что Темный все еще жив. Иногда он что-то бормотал, но чаще всего девушка не могла разобрать слова. Она насильно заталкивала ему в рот мед, поила водой, чтобы организм быстрее справлялся - делала все, чтобы болезнь отступила. Под утро, когда на небе засияли розовые всполохи, Белль успокоилась окончательно. Температура у него спала, и кожа колдуна покрылась холодным потом. Хороший знак. Обессиленная Белль на секунду прилегла на подушку, чтобы передохнуть от бессонной ночи, и тут же уснула крепким сном. Эта ночь окончательно вымотала ее, еще больше, чем любая другая, проведенная в этом замке. *** Утро заглядывало пасмурным тусклым светом в редкие открытые окна Темного Замка. За окном бушевала пурга, заметая все вокруг тяжелыми шапками глубокого пушистого снега. Во всем замке гудел ветер, задувая в многочисленные дыры. Окна замело почти наполовину, и утро в замке было не отличить от сумерек, так мало света проникало за темные стены. Румпельштильцхен сонно приоткрыл один глаз и снова закрыл, не желая покидать уютное гнездышко постели. Его оплела сильная слабость, и все кости ломило, словно он вкалывал всю ночь, как чокнутый гном . Было тепло и приятно, пожалуй, даже слишком тепло. Он пошевелился и почувствовал, что что-то сковывает его движения. В недоумении Темный глянул через плечо и обнаружил…каштановую копну спутанных волос его служанки. Она мирно сопела позади него, прижавшись к его спине и беззаботно положив руку на его живот. Волосы растрепались по его подушке, ее мерное дыхание щекотало его кожу. Она доверчиво и спокойно обнимала его во сне, будто он был ее братом или желанным любовником. Темный не помнил, сколько столетий прошло с тех пор, как его кто-то обнимал, с тех пор, как человеческая рука касалась его добровольно, без гримасы отвращения на лице. И он точно мог сказать, что никогда не просыпался в объятиях такой прекрасной юной девушки. Это было… подозрительно. С мгновение ока он вскочил с постели, неуверенно шатаясь на непослушных ногах, в ужасе озирая свою кровать, словно у нее внезапно выросли рога - Что ты тут делаешь? – спросил он высоким, встревоженным голосом, застыв в неуверенном жесте. Она надеялась, что проснется до его пробуждения, но случилось все наоборот. Принцесса резко проснулась после громких возгласов Румпельштильцхена, который недоуменно смотрел на нее, лежащую в его кровати. - Вы... - она протерла глаза, еще не до конца проснувшись. - Вы не помните? У вас была лихорадка всю ночь и весь вчерашний день. Румпельштильцхен нахмурился, усиленно вспоминая вчерашний день. Он помнил жуткие кошмары и Белль, сновавшую вокруг него туда-сюда, кормившую его медом и менявшую компресс на лбу, словно заботливая нянюшка. - Да… была, - ответил он озадаченно, - Но что ТЫ тут делала? Ждала, небось, с нетерпением, пока я умру? – язвительно предположил он, снова в своем привычном глумливом тоне. Все это выглядело слишком невероятно. Зачем ей было оставаться здесь, в его комнате, когда она могла делать, что хотела и наслаждаться внезапной свободой? - Спасала вам жизнь, - гневно, но холодно сказала красавица, поднимаясь с постели. Если бы не она, Темный бы загнулся, не дожив и до утра. Только ее усилиями, только потому, что она не отвернулась от него и не сбежала из замка, прихватив с собой припасов и монет, он сейчас чувствовал себя хорошо и имел возможность нормально говорить. Было бы достаточно одного-единственного спасибо, но видимо она еще плохо знала Румпельштильцхена. Не говоря ни слова, она встала, надела свои тяжелые зимние сапоги и ушла из комнаты, с трудом пересиливая себя, чтобы не хлопнуть дверью. Румпельштильцхен раздраженно щелкнул пальцами, облачаясь в свой жесткий костюм из драконьей кожи. Хватит показывать свою слабость перед неблагодарной принцессой. Противная, своенравная девчонка. Она не заслуживала его доброты. Шатаясь, словно пьяный, он вышел из спальни и отправился в свою лабораторию. У него было еще не одно дело на сегодня, учитывая вчерашний пропавший день. Однако наверху, в своей мастерской, он прошел мимо своего стола, не замечая ничего, и сел за прялку. Маг все еще неважно себя чувствовал, голова кружилась, и ноги не слишком уверенно стояли на земле. Сначала нужно было успокоиться и выкинуть, наконец, из головы воспоминание о теплом девичьем теле, согревающем его во сне. Он наколдовал себе пончик с чаем, и позавтракал ими. Он не ел уже вторые сутки, а девчонка так и не принесла ему завтрак. Пусть только попадется ему на глаза!