Испытание страхом

Жирный текст для привлечения внимания! Спешу вам сообщить, что у нашего фанфика появилась обложка, которую сделала Эмма-тян. Не знаю, как вам, но мне она очень и очень нравится :)Оценить можно по ссылке http://emmatyan.deviantart.com/art/Trial-of-Fear-453849790 Приятного чтения. *** - Торт, - сказал Румпельштильцхен, поигрывая остро заточенным тесаком для мяса на блестящей, идеально чистой кухне. В отличие от тех, что он видел, в этой повсюду сверкал белоснежный кафель, и мерцали на крюках батальоны вычищенных до зеркального блеска кастрюль, сковородок, противней, и сотен других агрегатов, названия которым он не мог дать, как бы ни старался. А вот Белль смогла бы с легкостью, ведь за последние месяцы она провела очень много времени в попытках научиться готовить хорошо. Эта кухня слыла лучшей в их мире, но пока что маг убедился только лишь в исключительной чистоте. Что, впрочем, тоже было неплохо. Кто бы ни работал тут раньше, их и след простыл. Ни одного человеческого существа не находилось в поле зрения, и со стороны казалось, что он говорит в пустоту. - Мне нужен шоколадный торт. Такой, за который душу продать можно, не задумываясь. Такой, которого стоит твоя жизнь, дорогуша. Он подкинул тесак в воздухе и тот приземлился со звонким лязгом, вонзаясь в деревянную разделочную доску. За доской, вжавшись в угол кухонного ящика, сидела крыса. Самая обычная, на вид, большая серая крыса. Животное что-то истошно запищало, и Румпельштильцхен с явной ленцой обратил свое внимание на него. - Что ты говоришь? - притворно нахмурился он, прикладывая ладонь к уху и наклоняясь к крысенышу. – Ах, не убивать тебя? Сделаешь все, что угодно? Что ж, мне нужен торт, и быстро. Шоколадный. – он выдернул тесак из доски перед зверьком и небрежно закинул его на плечо, запрыгивая на один из кухонных столов. Она просила шоколад, и он достанет ей самое лучше, что есть на этой земле. А слухи утверждали, что эта мерзкая тварь, место которой в подземельях и трущобах, готовит лучше самых известных поваров всех королевств. Что ж, он проверит, и если это не так, на одного грызуна на этой кухне станет меньше. Прошло уже несколько дней, и каждый день он порывался забыть о своих делах и вернуться обратно в замок, к его чудесной горничной, но каждый раз останавливал себя. Он хотел дать ей время на размышления, равно как и себе. Вопрос «ПОЧЕМУ» мучил его ежесекундно. Почему она так мила с ним? Почему так ищет его ласки, почему жаждет его общества? Тип отношений, в котором человека удерживает рядом с ним что-то большее, чем обязательства, сделка, собственные амбиции, был для него давно потерян. Любое слово, обращенное к нему, имело цель только одну – получить выгоду для себя. Ее шепчущее «Да», вызывающее в нем даже в воспоминаниях каждый раз жаркую, сладкую дрожь, казалось, было бескорыстным, искренним, сказанным только для него. Но что он знал о ее чувствах? Он знал, что причинил ей немало горя. Она не ненавидит его, она сказала это сама. Беспокоится о нем. Он прикрыл глаза и улыбнулся, восседая на кухонном столе между блестящих донышек кастрюль. Может быть, она и сейчас поглядывает в окошко, ожидая его появления. Но что могло заставить ее чувствовать…приязнь к нему? Не то ли, что она осталась в полном одиночестве на этой земле и не была никому нужна, кроме него? А она была ему нужна, без сомнения. Ее звонкий смех, ее синие глаза, ее забота. Он забыл, как это - чувствовать что-то к другому человеческому существу. Как ждать с нетерпением возвращения домой, как хотеть сделать кого-то счастливым, какое тепло приносит мягкое девичье тело, добровольно прижимающееся к нему и как искать облегчения от постоянного напряжения по ночам, когда мысли о его прелестной служанке заполняли его сны. Что-то потянуло его за рукав. Темный скосил глаза, заметив крысеныша, что-то жестикулирующего и пищащего своим тоненьким голоском. - Готово? Что ж, крыса, если моей леди понравится угощение, можешь рассчитывать на долгую и счастливую крысиную жизнь. Он подхватил со стола поднос, накрытый металлической сферической крышкой, и испарился, оставляя за собой лиловую дымку. *** Полночи Белль проворочалась на своей мягкой и удобной постели, и ее не покидали воспоминания. Они не переставали будоражить принцессу, а плечо все еще горело от его жарких нежных поцелуев. На нее волнами накатывало то смущение и стыд от ее внезапной смелости и развратности, то ни на что не похожее волнение при мысли о ее хозяине и его губах, даривших ей незнакомое ранее наслаждение. Из-за этого принцесса поздно уснула и так же поздно проснулась. Ее пробуждение было долгим, мучительным, но девушку отрезвило то, что настало время готовить завтрак для чудовища. И со смехом она вспомнила, что Румпельштильцхен уехал и сегодня его не будет. Это и к лучшему, думала она – принцесса не чувствовала себя способной глядеть в глаза Темному прямо сейчас. Работой, наказанной ей, Белль решила заняться сразу же после завтрака. Медленно, но верно она заполняла Большой Зал всякой дрянью, стараясь сделать так, чтобы пугающие вещи выглядели естественно. Чтобы каждый подумал, что это все стоит на своих местах. И, размышляла Белль, с гордостью осматривая свое детище, если бы она в свое время попала в такой замок, то убежала бы, не дойдя и до стола. Дни проходили очень плодотворно. Белль старательно отмеряла золотую пряжу и складывала ее по полочкам, почти целый день проведя в сокровищнице. На этот раз работа шла легко и весело, ведь все ее мысли были совсем не здесь. От этого пару раз принцесса роняла ножницы и путалась в граммах на весах. Она надеялась, что с приходом Румпельштильцхена что-то изменится. Возможно, он объяснится, хотя не обязан этого делать, ведь сейчас Белль практически являлась его собственностью. Темный с легкостью может ничего не объяснять и даже снова повторить... это. И ее напугало то, что она совсем не против такого исхода. Несмотря на всю проделанную работу, за девушкой все еще оставался ужин на случай, если Румпельштильцхен вернется сегодня вечером. Он наверняка ждет, что все будет готово к его приезду, поэтому Белль, облачившись в свое простое синее платье, отправилась на ставшую ей уже почти родной кухню, и принялась тушить мясо, не забыв сварить картофеля. Ее буквально трясло от предвкушения. Что он скажет, когда придет? И вообще, сможет ли она смотреть ему в глаза после вчерашнего? Молодые девушки, тем более благородных кровей, себя так никогда не ведут, это было позорно, стыдно, но... так приятно! Ох, и посмотрели бы на нее сейчас ее благочестивые гувернантки… С трудом застегнув тяжелые нижние юбки золотым поясом, Белль с толком и с расстановкой облачалась в то самое, золотое, ЕГО платье. Ей не хотелось встречать его в уже потертом и застиранном голубом. Кому будет приятно видеть оборванку на пороге? Ей хотелось сделать себя красивой, хотя сомневалась, что он оценит. Но принцессе было все равно - желание вызвать у Румпельштильцхена одобрение не покидало ее, даже когда она запуталась в тонких шелковых шнурках корсета. Белль внезапно захотелось радовать его чем-то, удивлять и быть красивой, а не простой девкой из кухни. Наверное, она просто чувствовала, что должна ему, ведь всего несколько дней назад он спас ей жизнь, за которую ей и до конца дней не расплатиться. Меньшее, что принцесса могла сделать - выполнять все его указания. Но ей этого было мало, Белль хотелось видеть в глазах Темного восхищение лишь при одном взгляде на нее, то самое, которое она заметила в его темных, неестественно больших глазах тем вечером. Именно за этим девушка сейчас мучительно стягивала талию, стараясь не переборщить, и придирчиво разглядывала себя, сетуя на отсутствие зеркала *** Он возник на пороге замка с подносом в одной руке, балансируя им, словно заправский официант. - Белль, я дома! – закричал он громко, чтобы Белль услышала его, где бы она не находилась в его замке, и хмыкнул. Действительно, дома. Его голос гулко отскочил от стен замка, и Белль улыбнулась, поправляя золотое платье, сидевшее на ней. Ее волосы оставались распущенными, но принцесса не потрудилась их заплести в какую-нибудь прическу, только лишь убрала со лба двумя прядями, сколов их сзади. Когда-то Темный уже делал что-то подобное, и Белль, сама не сознавая, копировала. С веселой, приветливой улыбкой и колотящимся сердцем Белль спустилась по лестнице в большой зал и поклонилась его хозяину, поставив поднос с ужином на стол. Румпельштильцхен удивленно рассматривал девушку, вошедшую в зал в том самом платье, которое, он думал, она давно забыла и, по крайней мере, ненавидела, если не сказать больше. Он изогнулся в грациозном поклоне, приветствуя ее. Она надела этот наряд, чтобы понравиться ему, это было ясно, как день, и он не мог не оценить этот порыв. В этом платье она выглядела еще прекраснее, если это было возможно. Золото тяжелой дорогой ткани и ее небесно-голубые глаза приятно контрастировали друг с другом, подчеркивая ее совершенную красоту. - Прошу к столу, миледи, - улыбнулся он. Он надеялся, что она не забыла свое обещание составлять ему компанию во время трапезы. И она помнила. На столе стояло две тарелки, две чашки, все, как она и обещала. Кивнув, она села в кресло рядом с ним и взяла в руки вилку. - Надеюсь, ваше путешествие прошло удачно? - поинтересовалась Белль. - И, да, я выполнила все ваши указания. - Да, я вижу. Скелет на веревке прямо посреди коридора – мило, - усмехнулся Румпельштильцхен. Он украдкой следил за ее лицом, пытаясь понять каждое мимолетное выражение, проскользнувшее на нем. Она жалела о той ночи? Или нет?... - Надеюсь, ты не готовила десерт, потому что я кое-что припас для тебя, - улыбнулся он заговорщически, с удовольствием пробуя тушеную говяжью лопатку с бобами, приготовленную Белль. Белль улыбнулась, догадываясь, что именно принес ей Румпельштильцхен. Она так давно не ела шоколада, хоть чего-то с шоколадом. Он перестал поступать в Анволийский замок еще за несколько месяцев до наступления огров на их земли. Никто из поставщиков не хотел рисковать своей жизнью ради каких-то десяти монет, поэтому государство училось обеспечивать само себя. Белль слышала, что люди в городе голодали, но ничего не могла сделать. Теперь она сама не понаслышке знала, что означает голод. Но девушка отбросила эти мысли подальше. Сейчас же все хорошо, верно? - Шоколад? - решила уточнить принцесса на всякий случай. - Лучше, - ответил он. Ему не терпелось увидеть радость на ее лице. Не дай бог тот крысеныш не выполнил свою работу в полной мере – он наколдует для него самую большую мышеловку. – Откроешь? – предложил он, указывая на поднос. В предвкушении Белль потянула руку к крышке и на секунду остановилась. Бросив быстрый взгляд на Темного, который не спускал глаз с нее, она кивнула. - Заранее спасибо, - пробормотала девушка, убирая железную крышку с подноса. Из ее груди вырвался судорожный вздох. На столе, прямо перед ее глазами стоял настоящий, не сделанный с помощью магии или каких-то магических уловок, шоколадный торт. Не помня себя от радости, Белль пальцем подцепила капельку шоколада, образующего узор на верхушке и облизнула ее, закрыв глаза. - Вкусно? – спросил Румпельштильцхен, склонив голову набок. – Если нет, я убью повара, честное слово. Я за ним за сотни миль отсюда забрался. Сам я мало понимаю в тортах, но он уверял, что это произведение искусства. - Очень вкусно, - с воодушевлением согласилась Белль. Принцесса зачерпнула пальцем крем еще раз и, набравшись всей имеющейся в гулко стучащем сердце смелости, изящно протянула его магу. На губах ее играла странная лукавая улыбка. - Попробуете? Он деликатно взял ее одной рукой за запястье, удерживая на месте подрагивающую руку, и обхватил губами ее пальчик, слизывая крем. Он бы и под пытками не смог вспомнить, какой у него был вкус, когда Белль смотрела на него пытливо из-под опущенных ресниц, легкая улыбка играла на ее губах. Бросив на нее взгляд внезапно потемневших глаз, он осторожно поцеловал самый центр ее ладони, слизывая невидимую сладкую крошку языком, и продолжил свой путь по запястью, где под нежной, тонкой кожей бился ускоренный пульс. Мучившие его вопросы разрешились сами собой. Нет, она не жалела, нет, она действительно хотела этого. Но он был уверен, что хотел этого больше. - Очень вкусно, - пробормотал он, возвращаясь к ее указательному пальцу, собирая последние остатки крема. Кусая губы, Белль, задержав дыхание, смотрела на то, как Румпельштильцхен медленно, растягивая удовольствие, слизывает шоколадный крем с ее пальцев. То, что происходило внутри нее, было трудно описать. Сердце билось, как заведенное, готовое вырваться из груди, а внизу живота тугим комом концентрировалось жаркое пламя, снова сжигающее Белль изнутри. - Может быть, еще? - негромко спросила она, тихим, дрожащим от волнения голосом, снова окуная свой палец в мягкий, еще теплый шоколад. Она бы ни за что не поверила своим глазам, если бы увидела эту сцену со стороны. Что на нее нашло, что случилось со скромной, воспитанной принцессой, где она сейчас, и кто эта безумная женщина, что бесстыдно, жадно хочет жарких, ласковых прикосновений чудовища? Он перехватил ее запястье, удерживая кисть с шоколадными пальцами на весу, чтобы не испачкать ее прекрасное платье, потянул к себе, вынудив ее встать, и, перехватив за затянутую в корсет талию, усадил на свои колени. Каштановые волосы щекотали его лицо, грудь вздымалась часто и высоко под золотым шелком. Ее вес на его коленях казалось, должен был находиться там всегда, ведь так было правильно. Он слизывал крем с тонких пальцев его драгоценной принцессы , не замечая, что от него уже давным-давно не осталось ни капли. Но ладонь ее все еще была в его руках, и кончики пальцев мягко касались его лица. - Что ты делаешь, Белль... – едва слышно выдохнул он, неспособный на разборчивую речь в этот момент. С этой принцессой действительно что-то не так. Иначе, почему она так льнет к его прикосновениям и позволяет делать с собой то, что ни один мужчина до него не делал? Но Румпельштильцхену было все равно. Сейчас она была с ним, в его руках, и он собирался урвать как можно больше счастья, о котором он будет вспоминать еще очень долго. На его руках было в тысячу раз удобнее и лучше, чем на мягкой перине или старом, потертом кресле из библиотеки. Его губы, вымазанные шоколадом, не переставая, блуждали по запястьям Белль, а девушка сбивчиво дышала, пытаясь контролировать себя и свое тело. С нетерпением, пожирающим душу, она отдавалась во власть новых ощущений и с неприкрытым любопытством ждала, ждала, что будет дальше. - Кормлю вас тортом, - сбивчиво ответила принцесса, не зная, как еще можно ответить на вопрос. Он же и правда пробует торт, только... - Что ты хочешь, Белль... Скажи... Он уткнулся лбом в ее висок, шепча бессмысленные вопросы прямо в ухо. Ее губы, завлекающе приоткрытые, приковывали его взгляд, и все, о чем он мог думать сейчас, были ее уста, влажно поблескивающие в дюйме от него. Желание попробовать их на вкус переполняло его с головой. - У вас... у вас шоколад на губах, - пробормотала Белль. Прежде чем принцесса успела подумать об этом, она подцепила маленькую капельку шоколада и, не торопясь, попробовала его на вкус, закрывая глаза, стыдясь своих действий и слов и одновременно наслаждаясь ими. Торт был великолепным, вне сомнений, но пробовать его с губ Румпельштильцхена было еще слаще. Когда последняя капля в виде Белль, вытирающей пальчиком его губы, ровно как в тот самый день, когда это делал он, когда на ней впервые было это прекрасное платье, переполнила чашу его самообладания, Румпельштильцхен не смог больше сдерживаться. Он мягко коснулся ее губ своими, со всей чувственностью, хранившейся в закоулках его темной, искореженной души, не сдержав негромкого стона, умершего на ее губах. Никто и никогда раньше не целовал Белль, разве что Гастон, но о его прикосновениях хотелось забыть и не вспоминать больше никогда, и, в особенности, не вспоминать сейчас, когда совершенно другие губы целовали ее, нежно, ласково, когда горячие ладони сминали ее платье. Их жар она чувствовала даже сквозь плотный шелк и корсет. Неумело, несмело принцесса ответила на его поцелуй, осторожно касаясь его волос и лица, едва-едва, лишь бы не спугнуть. Ее губы податливо прижимались к его устам, но и этого было мало, как оказалось, хотя до этого Белль думала, что только его поцелуй сможет успокоить ее, и девушка негромко простонала ему в губы, не желая останавливаться. Румпельштильцхен купался в ее ласке, словно в горячем источнике, погрузившись в него с головой. Ее вздохи цепляли струны внутри его трехсотлетнего тела, такие, о существовании которых он и не подозревал. Ее губы были слаще любого лакомства в мире, даже этот треклятый торт не мог с ними сравниться. И она отвечала, о боги, отвечала на его поцелуй, робко прижимаясь к нему, насколько позволяло пышное платье, ставшее внезапно таким неудобным. Ее ласковые пальцы гладили его волосы и лицо, жуткое лицо чудовища. Он прошептал ее имя, отрываясь от ее губ не более чем на миллиметр, чтобы вдохнуть жгущими от недостатка воздуха легкими. Сквозь пелену своего желания он не сразу уловил своим чутким слухом шум, раздавшийся с нижних этажей. Звуки привлекли внимание и Белль, она встрепенулась и отстранилась от Румпельштильцхена. Впрочем, не намного - еще пару миллиметров и она могла бы снова коснуться его губ. Ее сердце часто билось, дыхание было неровным и судорожным, а руки все еще обвивали шею хозяина замка. Белль больше всего хотела снова прикоснуться к нему своими устами хотя бы еще на секунду, но здравая часть пересилила ее. - Что там внизу? - прошептала она, отстраняясь. - Я... сейчас проверю, милая, - прошептал он, не торопясь, впрочем, тут же срываться с места. То, что происходило сейчас в его объятиях, было намного важнее. Если бы мир рушился у него под ногами, он бы не заметил этого, унесенный вихрем чувств. Коснувшись ее губ в последний раз, поцеловав уголок ее приоткрытого рта, он неохотно отпустил принцессу из своих рук. - Я сейчас вернусь, - пробормотал он, с сожалением сбрасывая с себя тяжелый, сладостный туман, окутывающий его. Румпельштильцхен ушел, и Белль медленно перевела дыхание. То, что сейчас произошло, совершенно не укладывалось в ее голове. Девушка бездумно села на стол и снова окунула пальчик в верхушку крема, и облизала палец, не чувствуя вкуса. Ее колени мелко дрожали, пока она пыталась успокоиться. Принцесса приложила ладошку к губам, которые еще минуту назад с острым рвением и нежностью целовал Темный. Они горели так сильно, будто спичкой кто-то чиркнул. В его крепких, сильных объятиях ее терпение было на исходе, почти каждая частичка ее тела кричала об этом, и, похоже он знал, что нужно делать. Щеки девушки густо порозовели, при мысли о том, чего именно мог желать Румпельштильцхен. И чего именно могла желать она. Тогда, в прачечной, когда он застал ее нагой, ее охватил ужас. Сейчас же, встретив тот же огонь желания в его нечеловеческих глазах, она не ощущала страха - лишь ответное любопытство. Она была всего лишь неопытной принцессой, выросшей в строгости и добродетели. У нее не было матери, чтобы рассказать ей о тайнах, что хранят двое людей в спальне за закрытыми дверями , но за месяцы одиночества и изоляции от всех живых существ в замке, пустота, недостаток чего-то в ее душе росли и ширились, словно бездонная яма. Лишенная такого привычного ей человеческого тепла, ей оставалось только мечтать о деловитых заботах ее горничных, о веселых разговорах ее подруг, о могучих и сильных объятиях отца. Здесь же оставалось лишь одно существо, способное подарить ей это, и сейчас, ей было все равно, что этим существом оказался именно Румпельштильцхен. Белль, прикусывая раскрасневшиеся губы, усмехнулась, осознавая, что нашла что-то прекрасное в ее темном, беспросветном существовании. Быстрее бы он вернулся. *** Румпельштильцхен шел, словно в тумане, по коридорам, с трудом разбирая дорогу. Не стоило вообще вставать с места; скорее всего, это какая-то глупая птица разбила окно или драконий череп упал, плохо закрепленный на месте. Он не хотел даже начинать думать о том, что сейчас произошло, он тонул в свежих воспоминаниях, не желая выныривать на поверхность. Сотни лет прошли с тех пор, как он в последний раз целовал женщину, тем более ту, что с радостью отвечала на его ласку. Сейчас эта женщина - его служанка, его пленница. Та, которую он бросил в темницу умирать в первую их встречу, хотя та пришла от отчаяния, не имея больше никого в этом мире, кто бы мог помочь ей . Кажется, в последнее время он даже стал мягче. С тех пор, как он в последний раз кого-то убил, прошли недели - удивительно, ведь раньше только это и доставляло ему удовольствие. Сейчас же мысль о пытках или убийстве была ему совершенно равнодушна, все, что он хотел - это вернуться обратно, в объятия Белль, зарыться лицом в ее волосы, и накормить ее этим чертовым тортом из своих рук. Он остановился, как вкопанный, перед дверью его сокровищницы. Она была открыта настежь. Он быстро зашел внутрь и огляделся - несколько полок золотых мотков, которые складывала Белль еще в самом начале ее работы здесь, исчезли и зияли пустотой. Ровно столько, сколько мог бы унести один человек. Осмотрев комнату, он быстро нашел то, что не принадлежало этому месту - круглую деревянную пуговицу, оставленную неосмотрительным хозяином К нему забрался вор. Ярость начинала вскипать в его груди, и он смел со стола всю готовую к сортировке пряжу, раскидывая все по полу. Никто не смел красть у него! Никто не смеет красть у Румпельштильцхена! Он кинул взгляд на дверь, быстро оценивая ее - она не была взломана. Ее просто-напросто открыли. Ключ от сокровищницы хранился у одного-единственного человека, и он прекрасно знал, кто это. Какое совпадение, подумал мужчина, что вор пробрался к нему ровно в тот момент, когда его хитрая пленница вдруг решила поиграть в невинную соблазнительницу! Румпельштильцхен рванул с места, преодолев расстояние до зала в три раза быстрее, чем до этого. Девушка все так же сидела на своем месте, безмятежно зачерпывая шоколадный крем, задумавшись о чем-то. - Это ты! - вскрикнул он, указывая на нее пальцем, - Ты хотела меня отвлечь! Думала, завлечешь меня своими чарами, пока твой дружок обчищает мою сокровищницу? – вопрошал он жутким, хриплым от ярости голосом, шагая вокруг нее, как пойманный в клетку зверь, чующий свою добычу. - Кто он? После его злых слов, улыбка Белль медленно сползла с лица. Что случилось? Девушка абсолютно не понимала, о чем он говорит. Какой дружок? Какая сокровищница? Выражение лица из счастливого тут же стало испуганным. Чудовище снова разозлилось, пусть Белль и не знает, почему. Но зато она превосходно помнит, что обычно случается, когда Румпельштильцхен возвращается настолько злым. В глазах, несколько минут назад с восхищением взиравших на принцессу, кипела ярость, и принцесса не имела ни малейшего понятия, что она могла натворить. Она же все это время была здесь, верно? - О чем вы говорите? - испуганно спросила красавица, невольно съеживаясь под взглядом чудовища. - О ком идет речь? - А я откуда знаю?! - кричал он, меряя шагами зал, - Ты его сюда привела, не так ли? - он подошел к девушке и взял ее за подбородок, вынудив поднять лицо к нему. - Я знал, что за твоей умелой и расчетливой игрой что-то скрывается, - говорил он тише, но не менее угрожающим тоном, губы растянуты в оскале, обнажая острые клыки. - Не отпирайся, я знаю, что это ты. Дверь в сокровищницу была открыта, а ключ есть только у тебя. Говори, кто он? Его я найду и убью, а ты... ты пожалеешь о своем предательстве. - Кого "его"?! - обижено вскрикнула Белль и отошла на пару шагов от монстра, вырываясь из его пальцев. Еще каких-то несколько минут назад его руки дарили ей нежность и тепло, а сейчас осталась лишь боль. Как можно меняться так быстро? Это же невозможно. - И прекратите на меня кричать! Сначала объясните, что происходит, а потом начинайте свои чудовищные крики! - А ты не строй из себя невинную дурочку! - парировал Румпельштильцхен. - Вор только что обчистил целый стеллаж моей сокровищницы, и не думай, что я спущу это вам обоим с рук! - Вы совсем рассудок потеряли? - гневно спросила Белль, скрестив руки. - Я даже на балкон своей комнаты выйти не могу, потому что замок не выпускает меня наружу. Вообще! Как я могла попросить кого-то вас обчистить, если даже входные двери мне открывать запрещено? Или скажете, что я магии обучилась без вашего ведома? Пустая тарелка вдруг с оглушительным дребезгом врезалась в стену и разлетелась на сотню осколков, запущенная изо всей силы его рукой. Девушка зажмурилась от громкого звука, прикрывая лицо руками в испуге. Румпельштильцхен напугал ее достаточно, но и самой Белль надоело быть жертвой. Нужно было хоть раз дать отпор. - Вон с глаз моих! Возвращайся в свою комнату, и чтоб и духу твоего здесь не было! - вскричал он. Он понимал где-то в глубине разъяренного разума, что она права, что девушка была неспособна на подобный сговор даже, если бы она очень сильно захотела, но разгоревшийся огонь было не потушить. - Ну и пожалуйста, - буркнула Белль, быстрым шагом направляясь к выходу. Не хочет ее слушать - не нужно. Белль тоже не будет ничего делать, если ему так трудно просто поразмыслить мозгами. Когда девушка оказалась в комнате, она с силой захлопнула дверь, делая это специально, чтобы ОН услышал. Изнутри ее жгла жгучая обида. Неужели она еще недостаточно показала ему свою покорность? Неужели он еще не осознал, что Белль давным-давно свыклась с мыслью о том, что останется в этом замке на веки вечные и больше никогда отсюда не выйдет? Огонь все еще бушевал в его сердце, когда он снова спустился в сокровищницу в поисках улик. Но, кроме единственной пуговицы, он не смог найти ничего, что могло бы указать на личность вора. В замке, кроме него и Белль, не было никого, он точно это знал, послав магический импульс сквозь стены. Вор вышел из замка, проник сквозь его защитные заклинания, а это значило, что он тоже обладал магией, или каким-то амулетом, помогающим ему. Румпельштильцхен не сильно задумывался над чарами, которые не позволят выйти из замка ни одной чужой душе без его ведома, установив самые простые, ибо не думал, что Белль найдет какой-то способ обмануть его. Внезапная мысль посетила его, и он помчался наверх, к своей мастерской, где хранились самые ценные его зелья и артефакты. Он провел рукой по двери, открывая ее, когда царапины около замочной скважине привлекли его внимание. Дверь в его мастерскую имела замок, как и любая другая, но именно для этой Румпельштильцхен предпочитал пользоваться другим замком, магическим, открывающимся только при его прикосновении. Он наклонился, всматриваясь к замочной скважине. Ее явно кто-то поцарапал неподходящим ключом. Это означало, что истинной целью того вора была, на самом деле, далеко не сокровищница. Он отпер лабораторию и окинул взглядом комнату - все оставалось на своих местах. Румпельштильцхен облегченно вздохнул. Он медленно вышел, собираясь с мыслями. Темная магия искрилась на кончиках пальцев, когда он бесшумно проходил по темным коридорам и пустым комнатам, оставляя везде следы, нити, ловушки, которые укажут ему на нарушителя. Каждая дверь, каждый оконный проем, все возможные входы и выходы были теперь под его контролем. Теперь, кто бы ни явился в его замок, он узнает об этом. К нему тянулись сотни лесок, которые, словно колокольчик на удочке у сонного рыболова, мигом дадут знать о любом нарушителе границ его неприступного жилища . Успокоившись и собравшись с мыслями, он подумал о Белль. Действительно, она не могла выйти из замка. Но кто мог быть уверенным? Возможно, она спелась с вором, когда тот уже был внутри. Ведь его, Темного, не было целые сутки. Во всяком случае, ее вина была неоспоримой, продолжал доказывать он сам себе. Нарочно или нет, но она оставила дверь в сокровищницу открытой, и в этом некого больше было винить. Пусть пеняет на себя. Он направился к ее спальне, пытаясь на ходу придумать подходящее наказание, но, как назло, ни одно, не казалось ему достаточно справедливым . Все еще не придя к заключению, он постучал в дверь ее спальни. Первым делом, ворвавшись в свои покои, Белль заперла дверь на стальной засов, хотя и знала, что, если чудовище захочет ее достать, оно достанет, даже без помощи магии. Но под защитой тяжелой дубовой двери, она чувствовала себя в большей безопасности. Затем, не без труда, принцесса сняла неудобное, но такое прекрасное платье и подошла к шкафу, чтобы найти что-то, в чем можно было б с удобством уснуть. Она еще вчера быстренько просмотрела содержимое шкафа, но так и не наша ничего подходящего. Взгляд упал на шелковый халатик, едва прикрывающий самые панталоны, и, с тяжелым вздохом, девушке пришлось взять его, не смотря на то, что он вызывал воспоминания о вчерашней ночи. Зачем он так обращался с ней? Полуобнаженная, она складывала золотое платье, подворачивала подол так, чтобы в шкафу хватило места. Она освободила одну из вешалок Белоснежки, отбросив пышное розовое платье в сторону. Ей оно больше не понадобится, как и золотое. Теперь все станет так же, как было несколько недель назад. Непонимание снова воздвигнет между ними высокую стену отчуждения, которую будет уже не преодолеть. Какой разговор может быть о сотрудничестве, если он даже поверить ей не может? В дверь постучали, но принцесса не поспешила открывать. Она поджала ноги под себя и положила свою темную голову на колени. - Уходите, - сказала Белль громко. - Открой дверь, Белль, - сказал он ледяным тоном. Он не станет с ней нянчиться только потому, что она поцеловала его. Он был Темным, самым могущественным магом на всей земле, и поцелуи какой-то девчонки не могли сбить его с толку! Что бы не творилось в его сердце, это зря, совершенно зря, если вся ее доброта - это всего лишь игра, чтобы добиться желаемого. Однако, он точно знал, что не сможет, как в тот раз, хладнокровно отхлестать ее кнутом. Искренни были ее порывы или нет, он уже нырнул в эту пучину, и обратно пути ему не найти. Он не мог заставить себя причинить ей боль и страдания. - Я не хочу открывать вам дверь, - ответила принцесса, вздрогнув от того, каким жутким был его голос. Судя по всему, лучшим решением действительно было пойти и послушно предстать перед ним, но Белль уже не могла шевельнуться. Если она не хочет его видеть, то и не будет. Хоть раз она должна сделать то, что действительно, по-настоящему хочет. Пусть накажет еще раз, думала Белль, вздрагивая. Это будет больно, страшно, мучительно, но хотя бы в этот раз она будет знать, что пыталась сопротивляться, а не вела себя как безвольная кукла. Он с силой ударил кулаком по двери, и та затряслась от удара. - Ах, не хочешь? - вскрикнул он. - Выбирай, дорогуша, - либо ты открываешь дверь самостоятельно и принимаешь справедливое наказание за то, что стала пособником воровству в моем замке, либо я зайду без твоей помощи! Во втором варианте я не ручаюсь за последствия! Не испытывай мое терпение! - Да мне плевать! - грубо и громко огрызнулась Белль, зло бросив в дверь подушку. - Давайте же, покажите свое превосходство надо мной только потому, что не можете нормально защищать свой замок! - Я доверял тебе, Белль! Я тебе, черт тебя подери, доверял! - закричал он, - Я никому... - его голос сорвался на болезненный хрип, и он прислонился лбом к холодному дереву двери в ее спальню. - Я никому не доверял так, как тебе, - закончил он осипшим, сорванным голосом, тяжело дыша. От обиды, переполнявшей ее, красавица резко встала и подошла к двери. Чем же она не оправдала его доверие? Тем, что присматривала за ним, пока он был весь в лихорадке? Или может быть тем, что убирала для него? Готовила еду, каждый чертов день, стараясь ему угодить! - Тогда почему вы мне не можете доверять сейчас? - сорвавшимся от волнения голосом спросила Белль, стукнув своей нежной ладошкой по двери. - Почему вы меня никогда не слушаете, лишь делаете все по-своему? - Ты считаешь, что я должен прощать тебе все провинности за то, что ты решила снизойти до чудовища и погладить его за ушком, словно котенка? - язвительно вопросил он, больно задетый ее равнодушием в ответ на его искренность. - Ты проведешь ночь в той самой сокровищнице, чтобы лучше запомнить этот урок! Перед глазами принцессы все померкло, и только его слова отдавались в ушах громким эхом. Когда Белль, открыв веки, не увидела ничего, кроме всепоглощающей темноты безоконной сокровищницы, она поняла, что доигралась, пытаясь строить из себя смелую и независимую. В этом замке она была никем, как, впрочем, и за его стенами. Покоряйся или дерись – чудовищу было все равно. Он всегда своего добивался.