Испытание страхом

Стараясь размеренно дышать, Белль медленно, на ощупь пробиралась к небольшой скамейке, стоявшей в сокровищнице. Нужно было просто успокоиться и лечь, и, может быть, ей даже удастся выбросить из головы воспоминания о горячих губах и жарких поцелуях Румпельштильцхена. Белль была зла, вне сомнения, но, как бы она не пыталась его ненавидеть, у нее не получалось. Ведь однажды он спас ей жизнь. И дважды чуть не угробил. Поежившись от холода, ведь сокровищница не отапливалась так же, как и другие залы и коридоры Темного замка, бывшая принцесса закрыла глаза, в надежде уснуть. Жесткие доски не располагали к уюту и комфорту, так же как и связка соломы, еще не ставшей золотом, под головой. Внезапно со стороны двери раздался громкий, противный скрежет, от которого у Белль побежали мурашки по коже. Темнота всегда была ее главным страхом, в темноте всегда жило что-то, что хотело ее убить. У этого чего-то не было имени или прозвища, ведь кроме нее самой, это существо никто и никогда не видел. Малышкой она боялась неизвестное чудовище, пришедшее к ней в сад однажды. Оно был ужаснее, чем кто-либо, фигурировавший в детских страшилках, которых пугались другие маленькие дети, хотя бы потому, что был настоящим. Отчасти, Белль была сама виновата. В детстве она имела привычку убегать в сад поздними вечерами. Это было самым отважным актом непослушания, на который девочка была способна, потому что за ночные побеги ее ругали все, начиная от ее взрослых служанок, считавших, что знают, как будет лучше для их принцессы, и заканчивая отцом, который старался заботиться о дочери и делать все для ее блага. Как были связаны вечерние посиделки в саду и ее благо, она не знала. От этого девочка никогда не слушалась и все равно сбегала прямо из постели. Ей хотелось хотя бы иногда чувствовать себя свободной, не обязанной делать что-то, что должно было вызывать одобрение со стороны окружающих. А Белль была всего лишь ребенком, далеко не самым послушным. Она чувствовала свободу только за стенами пыльного душного замка. Вечера, которые удалось провести в саду, были одними из самых счастливых в ее детстве. Пока не случилась то, самое страшное, после чего Белль долгое время боялась выходить из замка в полном одиночестве и спать, когда в комнате не было свечей, дарящих спасительный свет. Лица существа она не видела, одежда была темной, но прочной – в свете полной луны железные блики брони выглядели более устрашающе, чем доспехи солдат на поле боя. И двигался он бесшумно, будто едва-едва касаясь земли. Монстр стоял к принцессе спиной, и, казалось, не замечал ее присутствия. На свежей траве виднелись темные липкие лужи, и со страхом принцесса осознала, что это была именно кровь, а не что-то иное. До сих пор она задавалась вопросом: чья это была кровь? И каждый раз мысли об этом заставляли девушку снова чувствовать тот самый животный страх, съедающий душу изнутри, словно то жуткое создание с фигурой человека и поступью зверя. Ростом монстр казался большим, однако, спустя года беспокойных полуночных мыслей о нем, девочка осознала, что он не был гигантом. Обычный рост, такой же, как и у любого королевского гвардейца, служащего ее отцу, лишь для маленькой девочки он казался гигантом. Но в каждом его движении было нечто такое странное, пугающее, что девочка невольно отступила назад, как-будто повинуясь инстинкту, и спряталась за ближайшую изгородь, цепляясь длинной юбкой за маленькие веточки и шелестящую траву. Слишком громко. Ведь, в следующую секунду этот же нечеловек обернулся, и лицо его, скрытое капюшоном, уставилось именно туда, где еще некоторое время назад была Белль. На мгновение маленькая принцесса забыла, как дышать, ее руки дрожали от страха. Существо медленно пригнулось и зашипело, втягивая носом воздух, будто пытаясь почувствовать прячущуюся за зелеными кустами девочку. Оно шло медленно, неторопливо, словно человек. Его шаги, на этот раз неожиданно громкие, сминающие мягкую траву, отдавались в ее ушах громким хрустом, заставляющим съежится, вжаться в куст, раствориться в темноте, чтобы чудовище не нашло ее. Он подошел близко, так близко, что Белль чувствовала это, слышала его дыхание где-то над собой, но не смела пошевелиться ни на дюйм. Ее глаза были крепко зажмурены, рот принцесса зажала своими маленькими руками, а в голове повторяла, одну за одной, молитвы, обращенные ко всем богам, которых знала. Она не ведала, сколько мгновений она сидела вот так – маленьким комочком в испачканном травой и землей платье, а затем, когда она все же решилась открыть глаза, никакого монстра уже не было. Не было и крови на траве, и следов от тяжелых ботинок под ногами девочки. Не было абсолютно ничего, что могло выдать чудовище, только что свободно разгуливающее по ее саду. И от мысли о том, что оно останется безнаказанным, о том, что никто не узнает о том, что сейчас произошло, ей стало еще страшнее. Множество ночей, ворочаясь в постели, принцесса боялась, что он, кем бы он ни был, вернется за ней, чтобы заставить девочку замолчать навсегда. Однако, шли годы, Белль росла, а монстр все не возвращался за ней. Тот случай начал почти стираться из ее памяти, однако иной раз, здесь, в Темном Замке, она испытывала похожие чувства. И это сводило ее с ума почти так же, как месяцы отчужденного молчания без какого-либо намека на радость или смех. - Кто здесь? - негромко спросила девушка, молясь о том, чтобы не услышать ответа. Лучше было бы здесь быть ей одной. Хватит с Белль и одного монстра. Румпельштильцхен беспокойно ерзал на табуретке у себя в башне и рой жужжащих сомнений в его голове никак не давал ему успокоиться. Что, если она действительно просто играла с ним, отвлекала от своего тайного сговора с невидимым вором? И все ее ласки, ее нежный поцелуй был всего лишь притворством? Чем это было в противоположном случае, он знал еще меньше. Никто и никогда еще не пытался искать тепла в его объятиях добровольно. Белль была прекрасна, и каждый ее поступок с каждым днем заставлял Темного думать об этой странной принцессе все больше. Как она – идеал доброты и благодетели - могла хотеть находиться с рядом с ним так близко? Целовать его, словно прекрасного принца из ее глупых книжек, нежно гладить по лицу и прижиматься так, будто Румпельштильцхен был ее единственной радостью в этой жизни? Нет, наверняка это все было лишь ложью. Принцесса не могла воспылать к нему хоть какими-то чувствами, ведь Темный причинил ей столько горя. Не каждый старый и бывалый воин за свою жизнь повидал столько же ужаса и страха, как его маленькая храбрая служанка. Все обман, иначе, зачем ей это? Найти объяснение происходящему, если не вмешивать корысть, гордость, месть, у него не получалось. Он схватил зеркало, вызывая в памяти образ Белль, но увидел только лишь темноту. В ее сегодняшней "спальне" было темно, как в гробу, и зеркало было совершенно бесполезным. На секунду ему захотелось унести ее оттуда, согреть и снова раствориться в ее ласковых объятиях и неумелых поцелуях, так безжалостно прерванных вторжением. Она ведь была сейчас так беззащитна, напугана. Но если это был ловкий трюк, то как же принцесса усвоит урок? Она запомнит раз и навсегда, что больше у нее такого не выйдет. И Темный не поддастся ее невинным, спланированным чарам. Едва он успел отложить зеркало и вернуться к работе, как почувствовал то, чего ждал все это время. Не зря же он расставил тонкие ниточки ловушек по всему замку. Ни одна живая душа не должна была проникнуть внутрь без его ведома. И сейчас одна из нитей резко оборвалась, а за ней и еще и еще. Вор явно не рассчитывал на то, что Румпельштильцхен вообще узнает о его посещении.. Он вскочил, предвкушая весьма любопытную ночь. Не долго думая, Темный тут же оказался в пустом ночном коридоре, а через мгновение он заметил фигуру вора. Крадущаяся фигура была одета во все темное, и только золотистый кулон поблескивал на его шее при ходьбе. Темный нахмурился, почуяв чужую, явно враждебную для него самого магию. Вот что позволяло ему зайти, а, главное, выйти из его замка. Надо будет снять эту вещицу с его трупа, когда он с ним покончит и хорошенько изучить. А затем спрятать, чтобы девчонка его никогда не нашла. Вор пробирался по коридорам его замка мелкими перебежками, явно не замечая присутствия хозяина, приближаясь к сокровищнице. Он достал из кармана ключ - тот блеснул в лунном свете - принадлежавший, видимо, ранее Белль. Все так же беззаботно и бездумно, не замечая его, человек в черном принялся отпирать дверь его сокровищницы. Только настоящий безумец мог решиться на такое. Румпельштильцхен притаился рядом. С одной стороны, он опасался за жизнь Белль. В его душе все еще тлела маленькая надежда на то, что принцесса делала то все по собственному желанию. Маловероятно, невозможно, но не думать об этом мужчина не мог. И тогда, если разбойник был все же не был ее сообщником, то девушка могла пострадать. Кто знает, что это за человек? Вряд ли это был слащавый рыцарь, желающий спасти плененную деву из лап жестокого чудовища. С другой – стоило разобраться во всей этой ситуации, и судя по всему, дать вору временную свободу действий было единственным решением. . От того, узнают ли они друг друга, сейчас зависела жизнь Белль. Ибо Темный не прощал предательства. Дверь со скрипом отворилась, и Белль ожидала увидеть там Румпельштильцхена, не важно, какого - гневного или сердечного. Ей нужно было его присутствие, хоть какое-либо присутствие живого существа рядом, чтобы справиться с этой тьмой, съедающей краски вокруг нее. Человек, именно человек, стоявший на пороге комнаты, был совсем не хозяином замка. Чужак, из-за которого Румпельштильцхен отправил ее сюда, осмотрелся по сторонам, явно не понимая, откуда взялся голос. - Вы, должно быть, и есть та прекрасная леди, у которой я вчера стащил ключи? - уверенно поинтересовался он, зажигая заранее заготовленный факел. Белль зажмурилась от резкого яркого света, резанувшего ее ослепленные темнотой глаза, и натянула подолы халата, в котором была, на колени. Когда ее глаза, наконец, обрели способность нормально видеть, беглая принцесса получила возможность разглядеть того самого преступника и вора, из-за которого оказалась здесь. Лица не было видно - его скрывал черный капюшон, но сам мужчина был среднего телосложения, и под коротким плащом угадывались мощные мускулы . Из под черной ткани, скрывающей его тело, виднелся меч, в руках была объемная сумка, в нее он, видимо, собирался класть золотые клубки. И, как будто ее здесь и не было, вор принялся складывать сверкающие клубки в свою сумку, негромко насвистывая с таким видом, будто заявился к себе домой. Какая наглость! - Это из-за вас я здесь? Лучше уходите, оставьте золото, а не то придет он, - предупреждающе начала Белль, с ужасом наблюдая за тем, как один за одним клубочки исчезают в сумке вора. - Он убьет вас. - Пусть только попробует. Я успею убежать отсюда раньше, чем он поймет, что у меня амулет, позволяющий подавлять его магию, - хмыкнул тот в ответ, и принцессе захотелось вмазать мошеннику хорошенько. Он что? Дурак? Не понимал, у кого крадет? И вообще, как он посмел придти сюда, в Темный замок, в место, где обитали только старый сумасшедший маг и напуганная принцесса? - Тогда я закричу, и Румпельштильцхен тут же будет здесь, - это должно было прозвучать как угроза, но ответом ей был лишь тихий смех. Мужчина повернулся к ней в пол-оборота и положил ладонь на рукоять меча. - Тогда мне придется убить тебя, красавица. Я ведь не хочу сегодня умирать, тем более от уродливой руки Темного. Или же... - он помедлил, на несколько секунд оторвавшись от своего занятия. - Ты же здесь пленница, верно? Он ведь именно за провинность закрыл тебя здесь... совсем одну и почти без одежды, - ухмыляясь, бросил он, кивая на ее облаченную в короткий халатик и дрожащую от холода фигурку. Девушке стало противно. - Ты могла бы пойти со мной, сбежать от того старого и страшного монстра. Я мог бы спасти тебя. Румпельштильцхен внимательно слушал их разговор, ловя каждое слово, притаившись за дверью комнаты. Магия искрилась на кончиках его когтей. Этот мерзавец еще заплатит за свое нахальство, но сейчас Темный довольно улыбался, скинув груз сомнений с души. Она действительно была невиновна, и, возможно, он погорячился с ее наказанием. Ничего страшного, думал он, как только он покончит с этим поганым отродьем, он отправит ее обратно в спальню, в ее мягкую постель, где она сможет согреться, и придумает способ отплатить ей за ее верность. Кулон же был забавной штукой, и Темный был не прочь исследовать необычную вещицу. Неважно, как именно она защищала владельца от его магии - она не защитит его череп от размозжения об стену. Но улыбка исчезла с его лица ровно в тот же момент, когда разбойник пригрозил убить девушку, Румпельштильцхен двинулся вперед, бесшумно, словно тень, занимая удобную для броска позицию, и все еще скрытый от их глаз. Подонок не успеет и на шаг подобраться к его Белль, когда его голова полетит прочь, оторванная от тела. Никто не смеет красть у него, Темного. Никто не смеет отбирать у него то, что ему дорого. Однако, услышав предложение вора, он остановил взвившийся, было, бросок и замер на месте. Он не позволит ей уйти. Он, конечно же, не позволит ей уйти из замка, но маг не мог не чувствовать волнения, охватившего его, когда он ждал ее ответа. Безусловно, она согласится, и он заранее приготовился к болезненному уколу в его ожившее в последнее время сердце. Она никогда бы не променяла компанию старого и страшного чудовища на свободу, где она могла идти, куда глаза глядят, делать, что душе угодно, а не терпеть рядом с собой зеленую ящерицу и не сходить с ума от одиночества. И он понимал это, прекрасно осознавая, что там она будет гораздо счастливее, чем запертая здесь. Предложение застало девушку врасплох. Весь вид вора говорил о том, что его предложение абсолютно серьезно, и он действительно предлагает ей убежать. Мысль о свободе вскружила ей голову. Само слово "свобода" было таким сладким на вкус, таким желанным. Белль очень хотела наружу. Хотела посмотреть свет, увидеть океаны и огромные мертвые озера, о которых читала только в старых ветхих книгах, встретить разных людей с темной и светлой кожей, узнать их язык, узнать их получше но... Но здесь все еще был Румпельштильцхен, который дал ей понять, что привязан к ней, и, как бы это было не тяжело признавать, она сама была привязана к нему. С Темным, когда он был в хорошем настроении, ей было так хорошо, так спокойно. К тому же, никого другого в этом мире у нее не было, кроме своего собственного надзирателя. Белль не могла уйти просто так. Не могла покинуть его, ничего не сказав напоследок. - Я... Нет, - она с грустью усмехнулась и покачала головой. - Я, похоже, именно там, где должна быть. В логове чудовища. Румпельштильцхен не ожидал услышать именно этого. На мгновение он потерял жесткость хищной стойки, почувствовав, как подкашиваются колени от внезапно нахлынувшей слабости. Она хотела быть с ним, она отказалась от свободы, чтобы быть с ним! Никто не пожелал жить в заточении в его замке добровольно на протяжении его долгого существования, не ради собственных корыстных целей. Он был готов тут же расцеловать ее, дать ей все, что она попросит, все, что угодно! Шелка, драгоценности, книги, духи – все, чего ей захочется. Кроме свободы, о которой Белль наверняка грезила, каждый день, вспоминая счастливые деньки, проведенные в ее маленьком замке. Неосторожное движение выдало его присутствие, и вор мгновенно обернулся. Его зрачки расширились при виде Темного за его спиной, но уверенность в собственной неприкосновенности избавляла его от страха. Когда Румпельштильцхен понял, что его присутствие обнаружено, он вышел из тени в свет факела легкой, непринужденной походкой. - Попался, дорогуша, - мягко, чуть ли не ласково произнес он, выныривая из темноты, словно коршун, обнаруживший свою жертву. Вор нагло ухмыльнулся и быстрым движением перекинул сумку с наворованным через плечо, чтобы не мешала действиям. Едва он взялся за рукоять меча, Темный фыркнул, явно давая понять, что даже тысяча мечей не спасет мерзавца от той участи, что уготована ему. - Не думаю, что у тебя есть повод для радости, - беспечно продолжал свою речь Румпельштильцхен, поигрывая пальцами. - Дело в том, что через несколько секунд ты умрешь, и, я надеюсь, у тебя есть завещание, потому что времени на его написание у тебя нет. - Так это все была ловушка? Твоя маленькая шлюшка смирно сидела здесь, чтобы задержать меня? - с непринужденой улыбкой спросил преступник, становясь в боевую позицию. О, он жаждал драки, и жаждал победить Темного. Так отчаянно хотел, что даже сумку с золотом отбросил в сторону. В конце концов, когда все для Румпельштильцхена закончится, он сможет подобрать ее. А заодно захватить с собой его девку. Тогда уж и она отплатит ему за причиненные неудобства. Белль не успела опомниться, как уже стояла, крепко прижатая к телу вора, а в шею ей упиралось лезвие меча - не больно, по крайней мере, пока. Но соприкосновение с телом, вызывавшем у нее только те воспоминания о Гастоне, которые принцесса жаждала забыть побыстрее, было ужасно противно. Одна его ладонь неделикатно сжимала одно полушарие груди, почти до визга. Но девушка молчала, не глядя ни на Румпельштильцхена, ни на что-либо еще. - Отпусти меня вместе с золотом и потаскушка останется в живых, - пригрозил мужчина, чуть-чуть надавив кончиком меча на пульсирующую венку на шее принцессы. Румпельштильцхена охватила секундная паника Девушка замерла в жестокой хватке, не шевелясь, и ему вдруг до боли захотелось увидеть ее глаза, поймать ее взгляд, увериться, что с ней все хорошо, взглянуть, наконец, в глубину ее души, чтобы найти подтверждение ее словам. Но его Белль не смотрела на него, сжавшись в опасных объятиях преступника. Ничего, он обязательно спасет ее, а вор еще поплатится сполна за свою наглость. По ее шее потекла тонкая струйка крови, медленно прокладывая дорожку по ее груди в ворот ее халата. Глаза Темного чернели, наливаясь вязкой, палящей, безумной яростью, зубы оголились, и из груди вырвалось низкое, грудное рычание, спина округлилась - он превращался в зверя. Все куртуазные повадки забыты, яд и сарказм уступил место извечной жажде крови, желанию разорвать противника на куски. Того, кто трогал то, что ему запрещено, кто причинял боль ЕГО женщине. Но он был слишком близко от нее. Если кулон действительно защищал вора, ему потребуется ровно на мгновение больше времени, чтобы убить его, но этого мгновения хватит, чтобы подонок успел ранить Белль еще сильнее. А допустить ее смерти он никак не мог. Эта странная принцесса оставалась единственным существом в этом мире, которая заставляла его хотеть быть человеком. Он не мог потерять ее после всего того, через что они вместе прошли. - Отойди от нее, - прорычал он, - и я не убью тебя. Кажется, он еще никогда не врал так бессмысленно. Ему не поверил бы даже двухлетний ребенок. - Ой, боюсь-боюсь, - ухмыляясь еще шире, насмехался вор, не переставая крепко держать Белль. Его лапы сжимали ее тело в тиски все жестче и больнее, отбирая ее последнюю надежду на то, чтобы вырваться. Кровь с ее шеи уже расплылась безобразными пятнами по шелку, неторопливо стекая по ее белоснежной шее и груди. Изо всех сил принцесса дернулась от него, но тот лишь чуть сильнее надавил мечом на ее и так раненое горло. - Нет-нет, дорогая, куда же ты спешишь, а девочка? Я тебя еще не отпускал. Считаешь меня недостаточно красивым для себя, м? После этого-то уродца?- он снова глумливо посмотрел на Темного, будто до этого момента и не замечал его.- Я, пожалуй, заберу твой прелестный цветок с собой. Твоя девка еще окажется мне… - преступник, наслаждаясь производимым эффектом, приложился ртом к ее шее, слизывая струйку крови с ее горла. - Очень полезной. - Не двигайся, Белль. Все будет хорошо, - пытался успокоить девушку Темный, хотя голос его звучал едва отличимо от звериного рыка и вряд ли имел успокаиващие способности. Подонок бесстыдно лапал его Белль прямо на глазах у Темного, наслаждаясь ее покорностью и его бессилием. На ее шее уже расцветал синяк, там, где он приложился своим мясистым ртом, а кровь из глубокого пореза на горле стекала по ее бедрам. Этот выродок оставил на ней свою метку, на ЕГО Белль! - Забирай золото и уходи, - согласился на его условия Румпельштильцхен. Он не собирался его отпускать, но ему нужно было хоть мгновение, чтобы освободить Белль из его хватки. - Э нет. Ты убьешь меня в тот же миг, когда я отпущу твою шлюшку. Поэтому она пойдет со мной, как гарантия моей... Безопасности. Разбойник отпустил ее грудь, но только затем, чтобы смять ее бедро, и, задирая полу ее коротенького халата, шарить жадными руками под ним, грубо стискивая нежные, чувствительные места и размазывая кровь, заставив девушку впервые вскрикнуть от боли и унижения. Румпельштильцхен чуть было не пропустил этот момент, когда внимание выродка переместилось с него на девушку, но вскрик Белль послужил для него сигналом. Как бы быстр не был вор, он не сможет убить ее за ту долю секунды, что требовалась Темному, чтобы добраться до него. В мгновение ока он оказался позади разбойника и одним молниеносным, грациозным движением свернул ему шею. Послышался влажный хруст, такой приятный для его уха, и труп упал к его ногам. Если бы не нужда действовать быстро, он бы валялся в темнице, медленно умирая, и Румпельштильцхен бы получал немыслимое удовольствие, отрезая палец за пальцем, те, что трогали его Белль, вырывая язык этого ублюдка, посмевший оскорблять ее, долго и с расстановкой подвергая его всем пыткам, что имелись в его арсенале. Но было поздно. Подонок получил милосердие по-Румпельштильцхеновски. Только когда Белль услышала звук тела, падающего на землю позади нее, она поняла, что ее мучитель умер. Ее руки, спешно одергивающие подолы халатика задрожали, и, без сил, которые могли бы удерживать ее на ногах, принцесса начала падать на пол. Румпельштильцхен не дал ей этого сделать. Своими крепкими ладонями, которыми еще несколько секунд назад свернул мужчине шею, он подхватил ее на руки, и из глаз принцессы брызнули горячие слезы. Комната перед глазами кружилась, в следующий момент, их окружала уже не пустынная сокровищница, а ее теплая, уютная комнатка с большой и удобной кроватью. Белль крепко держалась за рукава рубашки Темного и беззвучно плакала, сотрясаясь всем своим девичьим телом. Ее слезы капали на его рубашку, смешиваясь с кровью. Румпельштильцхен бережно держал девушку в своих объятиях, гладил ее по волосам, пытаясь утешить, успокоить. - Все хорошо, милая, все хорошо, - шептал он ей, целуя мокрый, горячий лоб. - Тебя больше никто не тронет. Все закончилось. Успокаивая ее, он сам затихал, звериная ярость, еще несколько мгновений назад так и рвущаяся наружу уступала место беспокойству за девушку. В том подземелье его обуял страх, настоящий страх за Белль. Вероятность потерять ее в одно мгновение заставила его забыть о любых своих сомнениях и недовольстве. Мысль о том, что она могла умереть, причиняла ему жгучую боль, отдаваясь где-то в сердце. Она была жива, это главное. Он покрывал поцелуями ее лоб и волосы, словно пытаясь увериться, что она действительно здесь, рядом с ним. Ей понадобилось много времени на то, чтобы успокоиться, не смотря на то, что Белль знала, что вор больше не причинит ей вреда. Рядом с ней сейчас был Темный, героически терпевший ее затяжную истерику. Он убил его, даже не задумавшись над тем, что делает. И принцессе не хотелось бежать от Румпельштильцхена, прекрасно осознавая его поступок. Он снова спас ей жизнь, точнее... Этот паршивец, скорее всего, не убил бы ее, но сделал бы много жутких вещей с ней, на которые даже хозяин замка не был способен. Его губы нежно касались волос и лба, шепча ободряющие речи, и, постепенно, в его руках, Белль успокоилась, лишь иногда вздрагивая. - Белль, милая, дай я гляну на твою шею, - тихонько сказал Румпельштильцхен, когда рыдания девушки начали понемногу утихать. - Больно, - тихо пожаловалась принцесса, отодвигаясь от колдуна, чтобы он смог осмотреть ее шею. Неприятные ощущения были и в районе бедер. Там, где касался их мужчина, расцветали багровые синяки. Он осторожно усадил ее, оперев спиной на изголовье кровати, и бережно повернул ее голову, чтобы осмотреть глубокий, кровоточащий порез. Девушка вздрагивала от каждого движения головой - боль, наконец, дошла до ее сознания, когда шок начал проходить. Артерия была задета, и кожа была глубоко рассечена несколькими продольными разрезами от лезвия меча. Рана не была смертельной, но мага гораздо больше беспокоило количество потерянной крови. Румпельштильцхен встряхнул рукой, призывая на помощь магию, вьющуюся между пальцами и поднес ладонь к ее шее. - Сейчас все пройдет, милая, потерпи немного. - Вы убили его, - едва слышно пробормотала Белль, откинув голову назад, на деревянную спинку кровати. В своей жизни она видела много смертей. Когда с поля боя привозили тысячи раненых, которые кто-то тихо, кто-то с молебными криками на устах, умирали. Смерть посещала Анволийский гарнизон почти каждый день, и принцесса отдала бы многое, чтобы не видеть этого кошмара. Смерти вора она не видела, просто стояла и ощущала, как жизнь быстро покинула его. И в этот раз не было той горести и горечи, которая появлялась во время посещения Белль военных госпиталей. Девушка не чувствовала ровным счетом ничего, кроме разве что лечебной магии, бегущей по ее венам. Ручеек за ручейком она быстро заживляла глубокие порезы на ее шее. - Вы убили его, решили судьбу чужого человека. Но я не чувствую сожаления. Голос Белль был похож на треснувшее стекло. Возможно, она сама и была им. Треснувшее стеклом, которое пытается собрать себя по кусочкам. - Сожаления? Сожаления о чем, Белль? - с недоумением переспросил Румпельштильцхен. Его ладонь лежала на ее шее, крепко прижимая, останавливая кровь, излечивая поврежденные ткани. - О том, что умер тот ублюдок? - в его голосе слышался смертельный яд, когда он говорил об этом. - Тот, что оскорблял тебя, ранил тебя, причинил тебе боль, а самое главное, хотел отобрать тебя у меня? - он провел большим пальцем по ее щеке, заглядывая ей в глаза. - Если бы я мог, я бы оживил его снова и убил еще несколько сот раз. - Никто не решает мою судьбу за меня. Я бы скорее умерла, чем ушла с таким ужасным человеком, - усталым взглядом она отреченно смотрела в сторону, мысленно приводя себя в порядок. То, что только что произошло, едва укладывалось в ее голове. Нужно было время. - Я не сделала ничего плохого этому человеку, не понимаю, зачем он тогда со мною так? Он мог просто взять меня и даже не спросить согласия. Зачем? Чтобы показать свою силу? Румпельштильцхен смущенно замолчал. Где-то в глубине души он понимал, что мало чем отличался от того мерзавца, что обидел Белль. Он точно так же мог взять ее силой, не спросив согласия. Если бы помнил, что это такое. Но понимание и вкус нежных, чувственных прикосновений пришел к нему гораздо позже, вместе с чувством привязанности к девушке. - Разве я не такой же, Белль? - спросил он с нескрываемой горечью в голосе. - Вы дважды спасли мне жизнь, - заметила девушка, боясь поднять на него взгляд. Румпельштильцхен был прав, он был жесток с ней. Страшные, голодные дни в темнице, плети на ее спине - все это было бесчеловечно, и кошмары об этом снились ей до сих пор. Темный в них выступал в роли палача и карателя, наказывающего за ее несуществующие грехи. И, как бы она не старалась избавиться от страшных видений, они все равно преследовали принцессу каждую ночь. - Это кое-что значит. К тому же вы не... Не причинили мне той боли и того унижения, какие собирался совершить вор. - Я бы никогда так не сделал, - с тихим возмущением уверил он ее, беря ее лицо в свои ладони. - Чудовище не может потерять единственное существо, которому не отвратительно его присутствие и ... прикосновение. - добавил он, смутившись. Он не был уверен в правильности своих слов, но сейчас ему не казалось зазорным позволить себе секунду честности, не тогда, когда его руки были по локоть залиты ее кровью. - Я ценю это. Белль слабо улыбнулась в ответ на его слова. - Я тоже ценю то, что вы всё еще терпите меня, и я остаюсь жива, - девушка издала смешок и осторожно погладила руку, держащую ее лицо. - Но это ваши условия сделки, и вам придется терпеть меня всю мою недолгую жизнь. - Мне кажется, в этот раз я не прогадал, - ответил он с легким ехидством. - Знаешь что, Белль, я хочу тебе кое-что показать. Это займет всего минуту, а затем ты умоешься, ляжешь в постель и проведешь там по меньшей мере сутки. Надо восполнить потерянную кровь. Вставай, - кивнул он ей и обвил руки вокруг нее, крепко придерживая в вертикальном положении, пока ее ноги слабо держали вес тела, то и норовя подкоситься в коленях и упасть. Девушка была очень слаба после пережитого шока и кровопотери. Пока Белль сосредоточилась на переставлении неслушающийхся конечностей одной за другой, он подвел ее к балкону и открыл стеклянную дверь. В комнату ворвался порыв прохладного, но уже далеко не морозного ветра, несущего с собой запах весны. Румпельштильцхен вывел ее на балкон, к красивым кованым перилам, хоть и покрытым облупившейся краской. Он встал сзади нее, надежно придерживая девушку за талию. - Я просто забыл про балкон, - сказал он. Ему ничего не стоило внести этот клочок пола в периметр своего замка, а Белль явно была недовольна его недоступностью. Белль глубоко вздохнула. Балкон. Маленький кусочек свободы. Лишнее напоминание о том, что Белль никогда не выйдет на волю, даже в сад. Но все же это было лучше, чем ничего. На балконе свежий воздух, внешний мир, горы и реки, а не серые стены, прачечные и лестницы. Может быть, иллюзия такого доверия со временем все сделает проще? Может, принцесса свыкнется со своей тяжкой долей, выпавшей на ее судьбу. Вид был превосходным. Весь мир лежал перед принцессой, будто на ладони. Ее руки сами легли на перила, и девушка улыбнулась, закрыв глаза. - Я уже начала забывать как это - быть снаружи. Спасибо. - Белль повернула голову к нему и благодарно кивнула. - Ладно, теперь пойдем обратно, - кивнул он и повел ее снова вовнутрь, запирая за собой балкон, теперь свободный для посещения. Там оставались несколько кованых изящных стульев, некоторые погнутые и трехногие, но некоторые еще в состоянии служить в качестве мебели, и красивый круглый столик, неплохо сохранившийся. Летом балкон будет оплетать плющ, и там будет прохладно даже в летний зной. Он позаботится о ее комфорте. Позаботится о том, чтобы его служанка не нуждалась ни в чем и никогда, будь то балкон или что-либо еще. Темный отвел девушку в ванную комнату и одним прикосновением наполнил чугунную ванну горячей водой. Принцессе необходимо было отмыться от перепачкавшей ее с ног до головы крови, да и тепло вместе с отдыхом было ей сейчас полезно. Он остановился в растерянности, переводя взгляд с ванны на Белль. Следовало бы побыть с ней, чтобы она не отключилась прямо в воде и не утонула ненароком, но он был совершенно уверен, что девушка не горит желанием раздеваться перед ним и сверкать обнаженным телом, особенно после того, как ее достоинство потерпело поражение в схватке с разбойником. Сначала Белль не поняла, зачем он отвел ее в ванную, пока не вспомнила о том, что ее тело все еще было в крови. Она покраснела, когда дверь за ними закрылась. Даже ее отец никогда не входил в ванную комнату, потому что мытье было слишком личным делом. За все месяцы, проведенные здесь, она привыкла мыть себя сама. Однако сейчас ей была нужна чья-нибудь помощь, Белль даже в ванну залезть без посторонней помощи не могла. Где же ее горничные и служанки, которых она вечно прогоняла от себя, своей суетой и заботой мешавшие ей отдыхать? Кто сейчас позаботится о ней? Рядом на многие мили не было ни души, кроме одного-единственного существа, только что снова спасшего ей жизнь. После знакомства с вором это чудовище, сейчас такое заботливое и ласковое, стало казаться самым прекрасным на свете, и все, что вспоминалось сейчас – это его поцелуи за обеденным столом, его осторожные руки в ее мягких волосах, его робкие улыбки и изящные комплименты, а те ужасы, что сопровождали начало ее жизни в замке, были забыты воспаленным, потрясенным разумом. Здесь, рядом с ним, она чувствовала себя в безопасности. Темный тем временем застыл рядом с дверью, не зная, что и делать. Белль повернулась к нему спиной, сидя на бортике высокой ванны, и принялась развязывать ленту халата. - Отвернитесь, пожалуйста, но не уходите, - пробормотала она. - Мне понадобится помощь. Он кивнул, смущенно отворачиваясь, и уставился на закрытую дверь позади. Она не попросила его уйти, хотя имела на это полное право. Видимо, собственная жизнь была для нее дороже. Он услышал, как она развязывает пропитавшийся кровью халатик, и он с мокрым всплеском падает на пол. - Белль, ты залезешь сама? - обеспокоенно спросил он, прислушиваясь к звуками позади него, готовый подхватить, если понадобится. Принцесса попыталась, оперевшись на ванну, залезть в воду, но в ответ получила лишь головокружение и тяжесть в ногах. Белль охнула и поняла, что ей нужно ответить. Ее голое тело покрылось гусиной кожей. - Похоже, что нет, - неловко проговорила, чувствуя, как внизу живота сладко заныло. Похоже, что ее естество было совсем не против такого расклада. Он обернулся, искоса заглядывая за плечо. Совершенно обнаженная Белль сидела на краю ванны, боком к нему. Спутанные волосы рассыпались по спине и плечам, ниспадая до талии. Сколько бы ни скрывали ее длинные, темные волосы, его сердце подпрыгнуло при виде ее стройных ног и обнаженных бедер, на которых расплылись синяки. Он пропустил руку под ее дрожащими коленями и на секунду приподнял в воздух, в следующий миг опуская в горячую воду, бережно располагая ее голову на округлом краю ванны, так, чтобы она не прилагала никаких усилий, чтобы сидеть. Он старался не думать о ее голой коже под его руками. Волосы девушки жуткой тенью расплывались по воде, словно у русалки, и она, казалось, не пыталась прикрыться, спрятаться от него. На это не было ни сил, ни желания. Кого ей бояться, а, главное, зачем? Ничего нового Румпельштильцхен все равно бы не увидел, думала она, вспоминая давнишний случай в прачечной, когда он увидел ее обнаженной, и глядел на нее так… как сейчас. Принцесса знала, что Темный смотрел на нее, на ее спину и грудь, и без стеснения она даже не прикрыла себя руками. Это было бы бессмысленно, подумала девушка, все равно увидел бы, если бы захотел. А еще Белль хотелось, чтобы хозяин замка смотрел. Но она никогда в жизни себе в этом не признается. И огонь в его глазах в этот раз не был ей неприятен. Он подвинул к ванне низкую табуретку и сел рядом, отвернувшись спиной к ней, но имея возможность видеть ее лицо через плечо, на всякий случай. Его рубашка была испачкана в крови на груди, там, где прижималась к нему плачущая Белль, рукава облепили его руки по плечи тяжелыми мокрыми пластами. Недолго думая, он стянул с себя испорченную сорочку и прислонился голой спиной к теплой ванне, приготовившись к долгому ожиданию и непрестанному надзору, сводящему его с ума. - Я... - заерзала Белль, с трудом находя свой голос. - Вы мне не поможете?.. Я не могу сама. Это было практически правдой. Ей хватило бы сил, чтобы взять в руки мочалку и вымыться, но Темный сидел здесь, рядом, и даже его голая, поблескивающая спина выражала такое напряжение, что она не могла не сопереживать ему. Она невольно вспоминала и сравнивала тот взгляд, которым на нее смотрел сегодняшний покойный и убивший его маг, и находила мало разницы. Оба хотели ее. Однако вор хотел взять ее силой, грубостью, ранил ее, в то время как Темный только и делал, что неуклюже защищал ее, заботился, и каждое его прикосновение было наполнено тем, что Белль назвала бы нежностью, если была бы где-то в другом месте. Тем не менее, что бы это ни было, это было прекрасно. Румпельштильцхен нервно сглотнул - в горле внезапно было сухо, как в палящей пустыне. "Что угодно, девочка моя, что угодно" - думал он, протягиваясь за маленькой тумбочкой, на которой лежал аккуратно свернутый кусок плотной, мягкой ткани, предназначенный для мытья. Он повернулся к девушке, встречая ее взгляд. В нем была боль, слабость, мольба и ... то, что он мог бы принять за желание, если бы не был точно уверен, что это невозможно. Он собрал плавающие по поверхности воды, извивающиеся змеями волосы, казавшиеся совсем черными в мокром состоянии, и перекинул их через борт ванны, оставляя их капать на пол. Его взору раскинулось ослепляющее зрелище ее обнаженного тела - белоснежная кожа, замаранная кровоподтеками от грубых пальцев, небольшая грудь, мягкий животик и стройные ноги, красоту которых он успел оценить еще тогда, когда он неосмотрительно зашел в прачечную в один из дней долгой, почти бесконечной зимы. На мгновение Румпельштильцхен забыл, что делает. Возбуждение накатывало на него горячими волнами, лишая его способности ясно мыслить. Столетия одиночества заставили его забыть о сладости прикосновения к обнаженному женскому телу, к его восхитительному виду, сводящему с ума даже самых сильных. Он забыл, что значит быть робким, нежным, что значит заботиться не только о себе, о собственном удовольствии, но и о другом человеческом существе, что такое дарить девушке ласку и наслаждение. Не просто девушке - его Белль. Заметив пристальный взгляд из-под опущенных черных ресниц, он опомнился, вспомнив, зачем он тут находится. Взяв импровизированную мочалку, он подвинулся ближе к краю ванны и опустил ее в воду, смачивая. Первым делом его внимания требовала шея девушки, залитая кровью. Он сосредоточился на своем занятии, отмывая нежную, еще розовую и чувствительную в местах порезов, кожу девушки, прислушиваясь к ее дыханию, к движениям ее тела, готовый отпрянуть в любой миг, когда она выразит недовольство. Румпельштильцхен мог думать, что она ничего не видела, но тут даже слепой сможет понять. Жадный взгляд, брошенный на девушку, заставил ее сердце биться чаще, дыхание опять сбилось. Ее глаза скользнули по его голой груди, по мышцам на руках, и Белль тут же зажмурилась, судорожно вздохнув, боясь выдать то, что чувствует сейчас. Принцессу переполняли необычные чувства, обостренные до предела. Такого напряженного возбуждения она не испытывала никогда. Даже те ощущения, когда она сидела на его коленях, прижатая к его разгоряченному телу, были ничем, серой тенью, по сравнению с этим. Белая ткань быстро окрасилась в красный цвет ее крови. Прикосновения Темного были мягкими, осторожными. Раз за разом он неспешно стирал кровавые следы с ее кожи, не требуя от девушки никаких лишних движений. Его пальцы скользили по плечам красавицы, залечивая синяки и старые ранки фиолетовыми всполохами магии, и Белль, тихонечко вздыхая, полностью расслабилась, отдавая себя в его руки. От шеи он медленно перешел к спине, все с той же деликатностью, стирая красные ручейки с ее белоснежной кожи. Белль не знала, как еще может просто сидеть и молчать, вместо того, чтобы постанывать от удовольствия, которое приносили его ладони, медленно переходящие к... Из-за плеча раздался судорожный выдох, и пальцы мага коснулись ее груди, осторожно стирающие капельки крови. Это было сравнимо со сладостной пыткой, лежать, как-будто прикованная цепями и терпеть такое, трепетное и возбуждающее прикосновение. Красавица вцепилась ручками в края ванны и судорожно захватала губами воздух, потому что нормально дышать было почти невозможно. Внезапно он остановился, видимо решив, что она посчитала это оскорблением, и Белль придвинулась ближе к бортику, за которым стоял Румпельштильцхен, и вцепилась ногтями в его ладонь. - Продолжайте, - сорвалась с ее губ отчаянная мольба. – Пожалуйста. Дважды просить не было нужды. Он обнял широкой, шершавой ладонью ее грудь, покрытую синяками, и искорки магии заблестели под водой, излечивая уродливые синяки на ее коже. Больше всего на свете Румпельштильцхен хотел сейчас прильнуть к ней губами, хотя бы для того, чтобы услышать новый стон из уст принцессы. Он старался едва касаться ее, чтобы не причинить боль ненароком в порыве безумной страсти, сумасшествия, грозившего вот-вот захлестнуть его с головой. Узкие кожаные штаны определенно не были созданы для подобного рода чувств, и причиняли все больший и больший дискомфорт с каждой секундой, но маг не мог отвлекаться на такие мелочи, когда нежная кожа девушки горела под его пальцами, и каждое его движение срывало сладостный вздох с ее губ. - Белль... - простонал он, прижавшись к ее мокрому виску и тяжело дыша прямо в ухо. - Моя Белль... Его рука двигалась нежно и плавно по ее животу и бокам, очерчивая медленные круги, смывая засохшую кровь. Румпельштильцхен, не превращая действие в поцелуй, скользил губами по ее уху и щеке, единственные места, куда он мог дотянуться, сидя на табуретке позади нее. Второй рукой он придерживал ее голову, не позволяя ей погрузиться под воду. Продолжая описывать плавные узоры по ее коже, он перешел на ее бедра, проводя долгую дорожку от пояса до колен, и продолжил свой путь обратно по внутренней стороне. С каждым его дразнящим движением Белль чувствовала себя все более развязной, но не попросила бы его остановиться ни за какие сокровища мира. Закусив губу от приятных ощущений, она подняла свою маленькую ладошку к лицу Румпельштильцхена. Его рта, скользящего по ее девичьей шее было мало, слишком мало. Девушке снова хотелось почувствовать губы мага на своих. Повернув голову так, чтобы видеть глаза Темного, принцесса осторожно и отчаянно прижалась к его губам, неумело целуя чудовище, так сладостно мучившее ее. Ее слабые руки обвили его голую шею, не стесняя движений. Да. Это было именно то, что нужно, разливающаяся по телу нега доставляла ей еще больше удовольствия, чем раньше. Его рука между ее ног - это было так... странно. Осторожные и деликатные движения одновременно приносили и радость, и боль, и это была сладкая пытка, которую можно было терпеть вечно. Но Белль чувствовала, что этого ей было мало. Мало его руки и поцелуев. Она хотела быть рядом с ним, слышать, как стучит его черное, одинокое сердце и чувствовать не только его губы, но и все тело, крепко прижатое к ней, так, чтобы невозможно было дышать. - Идите ко мне, - прошептала она ему в губы, проводя ладонью по его темному животу. - Я хочу... Боги, ее стоны отзывались в нем сладкой болью, туманящей любое подобие связных мыслей. Она хотела этого, он видел, и одна мысль об этом заставляла Румпельштильцхена с каждым новым движением терять контроль. Она жаждала его прикосновений, и ее желание звенело на его губах в тоненьких вздохах, срывавшихся с ее уст в жарком, влажном поцелуе. Ее шепот, манящий, зовущий его, отозвался в его животе горячими пульсирующими волнами, и сжигающее желание прижать к себе ее голое тело, войти в нее, жаркую, горячую, возникло, словно ураган. Он открыл глаза, жаждущий увидеть ее взгляд, но увидел другое. Вода, плескавшаяся от их движений, была мутно-красной от отмытой от Белль крови. Медленно, не говоря ни слова, он убрал руки с ее тела и выпрямился. Он действительно зверь, если позволяет себе лапать своими когтями обессиленное, окровавленное тело девушки, менее часа назад вздрагивающее от рук насильника. Он поднял девушку из воды и поставил на пол, где мгновенно образовалась лужа. Быстро он накинул на нее огромное банное полотенце, обнимая ее мимолетно. Он надеялся, что принцесса не заметила его возбуждения, стоящего холмом в его штанах. Белль с разочарованием во взгляде, не двигаясь, смотрела, как он поднимает ее, словно сломанную куклу, мокрую, чистую из ванной. Она недоумевала, что произошло? Почему он так быстро покончил с этим? Разве он не понял, что принцесса желала видеть его рядом с собой, именно его? Она чувствовала себя пьяной и больной, но более всего она чувствовала себя живой, и именно он был причиной этого. Осторожно, Румпельштильцхен вытирал ее нагое тело, стараясь лишний раз не оголять её. Монстр тяжело дышал - для него это, наверное, тоже было пыткой. В голове ее возникли сотни вопросов, и ни один она не решилась задать. Она стояла, не смея поднять свои глаза на него. Дурочка, подумала Белль, молчаливо скрестив руки. Зачем она ему? Закусив губу, чтобы ненароком не расплакаться, принцесса крепче ухватилась за полотенце, прикрывавшее ее тело, и подняла расстроенный взгляд на чудовище. Он был рядом с ней, придерживал руками за плечи, чтобы она не падала и никогда принцесса не видела Темного таким растерянным. - И... Извините меня... - начала Белль сбивчиво, торопливо. - Я, наверное, сделала все не так... Простите. Он поднял на нее неверящий взгляд. Он ослышался, или она действительно перед ним извинялась? - Тебе не за что просить прощения, - пробормотал он, облизывая пересохшие губы. Румпельштильцхен повел ее обратно к кровати, намереваясь дать ей, наконец, поспать, ведь времени было далеко за полночь. - У тебя... просто шок. Это была всего лишь ошибка. Я не хочу, чтобы ты потом пожалела об этом. Он усадил ее на кровать, стараясь не показываться перед ней. Машинально, Белль кивнула, едва слыша то, что он говорил. Как Румпельштильцхен и хотел, она, все еще в полотенце, легла в постель, укрыв себя по горло одеялом. Чтобы Темный ни говорил ей, принцесса сомневалась, что то, что прямо сейчас произошло, было такой уж ошибкой. Но он был прав, ей нужно было отдохнуть. Встреча с вором отняла все ее силы. Они смогут обсудить это завтра, если хозяин замка, конечно, захочет. - Извините еще раз. Я не должна была этого делать, – виновато пробормотала девушка, клубочком сворачиваясь в постели. Девушка закрыла глаза, сворачиваясь клубочком в постели. Такое невинное создание, чистое и прекрасное, думал Темный. И как она могла находить удовольствие в прикосновениях чудовища? Один лишь вид его зеленой чешуйчатой руки с черными когтями должен был вызывать у нее отвращение, но она только лишь мягко вздыхала и льнула к его прикосновению, будто он был юным любовником под стать прекрасной принцессе, а не трехсотлетним монстром. Румпельштильцхен наклонился к ее личику на постаменте из мягких подушек и нежно коснулся губами ее лба. - Сладких снов, милая Белль, - прошептал он и встал, направляясь к дверям. Белль из под прикрытых век наблюдала за тем, как чудовище поспешно покидает ее небольшую комнату. Весь его вид говорил о том, что он не хотел, совсем не хотел уходить. Каждое движение в сторону дверей показывало принцессе простую истину - он бы с радостью остался с ней. Однако, рассудок и здравый смысл, наконец, взяли верх, и девушка смогла здраво оценить ситуацию. Румпельштильцхен был прав, ему стоило уйти. Но не потому что Темный стал ей противен, а потому, что это было слишком быстро... Слишком много за один раз. Еще всего какой-то час назад Белль стояла прижатая к вору, а его меч с силой упирался ей в горло. Всего час - и она уже ищет успокоения и благословления в объятьях существа, державшего ее здесь. Желание принцессы пугало ее ещё больше, чем что-либо случившееся с ней. Как она может мечтать о прикосновениях Темного - человека, причинившего ей боли больше, чем кто-либо, за всю ее жизнь? - Спасибо, - прошептала Белль, когда Румпельштильцхен уже стоял у двери в коридор. Он неспешно затворил дверь в ее спальню, и направился вниз, в подземелье, переводя дыхание и успокаивая дрожь в руках. Ни в каком из миллионов вариантов, просчитанном его древним мозгом, он не мог предположить, что такое случится. Он чувствовал себя беспомощным щенком перед огромным волком - не зная, что делать с чувствами, родившимися, росшими и крепшими в его сердце. Разум лихорадочно вспоминал жалкие остатки человеческой жизни, той, где у него была юная жена по имени Мила. Он должен вести себя так же? Но его покойная жена не была такой. Она не была Белль. Даже тогда, когда он еще имел человеческий облик и не мог похвастаться звериной шкурой, она не дарила ему столько ласки, не отвечала так охотно на его прикосновения, как эта маленькая служанка. Мила воспринимала его внимание как законную обязанность в продолжении рода, между тем не испытывая к нему ничего, кроме чувства долга. Весь его более чем трехсотлетний жизненный опыт не подготовил его к тому, что только что случилось, и не подсказывал ему ничего насчет того, что делать дальше. Румпельштильцхен достиг кладовой, где еще валялся на полу труп злосчастного вора. Маг изо всех сил пнул его сапогом, ломая ребра, которые тому все равно более не пригодятся. Он нагнулся над телом, выискивая то, за чем пришел - золотой кулон, поблескивающий на шее вора. Он спрятал медальон в карман, намереваясь изучить его позже, и взмахом кисти заставил уродливо раскинувшийся на полу труп раствориться в небытие.