Испытание страхом

Блестящий фарфоровый чайничек разлетелся на сотню маленьких осколков, не выдержав столкновения со стеной. Вслед за ним полетела и чашка Регины. - Регина! Мерзкое! Дьявольское! Отродье! - кричал Румпельштильцхен, вымещая злобу на ни в чем не повинном сервизе. Королева вечно стремилась найти способ избавиться от постоянного напоминания о том, что кто-то в этом мире сильнее нее, но не могла ничем подчинить себе Темного. Теперь же, если она правильно догадалась о его привязанности к Белль, то это была его слабость, и ее оружие, тикающее, словно бомба, только и ждущая своего времени, чтобы сработать. Когда на столе ничего не осталось, и о сервизе напоминала только чашка, которую Белль испугано сжимала в руках да россыпь осколков на полу, Темный остановился, переводя дух и успокаивая кипящую злость. Белль определенно хорошо влияла на него – еще полгода назад он бы скорее сорвал злость на ближайшем живом существе, чем на груде фарфора. - Тебя нужно спрятать, - бормотал он, срывая ее с места. - Она не должна тебя найти. Он потащил ее наверх, в свою башню, по пути размышляя, как именно ему обезопасить девушку и себя. Как восхитительно было бы ее убить! Он желал этого уже много лет, но Регина была нужна ему самому. Она собиралась играть с ним, и не знала, что сама давно является игрушкой в его руках, и, что уж говорить, он испытывал за нее немалую гордость, как за свою ученицу, которую именно он довел до тех высот, где она была сейчас. Но это никак не помешает ему убить ее, если она станет слишком сильно раскрывать рот. Белль была ему гораздо нужнее. Зачем? Он и сам не знал. Белль с испугом наблюдала за тем, как Румпельштильцхен одну за одной бил о стену чашки. В нем снова пробудилось чудовище, жестокое и безжалостное. Стараясь не шевелиться, принцесса сидела, вжавшись в стул, ожидая, пока прилив гнева сойдет. Она подозревала, что Регина - не фея-крестная, но и не думала, что дела могут быть настолько плохи. Даже на нее саму, на Белль, он не был так зол никогда. Разве что, когда она убежала в сад без разрешения, но об этом ей не хотелось вспоминать. До сих пор Темный приходил к ней во сны, держа в руках тот самый хлыст, и не одну ночь красавица провела в борьбе за себя против чудовища. Румпельштильцхен что-то бормотал, хватая ее за локоть, но Белль не понимала смысл его слов. Неужели Регина могла быть настолько опасной, чтобы пробраться в замок без ведома его хозяина? Принцессе казалось, что маг знает обо всем, что происходит здесь. Он всегда знал, где находится она сама, если искал ее. Само по себе жилище Темного напоминало огромную неприступную крепость, которая никогда не падет и не сломается под чьим-то гнетом, будь то Регина или огры. Замок со всех сторон окутывала магия, не подвластная больше никому из ныне живущих. Но вор-то попал сюда, вспомнила она, качая головой. У него же получилось, а значит может получиться и у других. Повинуясь его движениям, девушка потащилась с ним, но когда увидела вход в его башню - место, куда ей было запрещено ходить с самого начала под страхом смерти, ей стало не по себе. Наверное, у нее еще был какой-то подсознательный страх перед его наказаниями, не смотря на то, что сейчас именно Румпельштильцхен своей собственной персоной вел ее туда. - Что происходит? - испуганно спросила Белль, не зная, чего боится больше –властной пугающей женщины и неизвестной опасности, или знакомого рассерженного мага. - Происходит именно то, чего я боялся, Белль, - ответил он, не выпуская ее руки, пока быстро вел ее верх по винтовой лестнице, ведущей в его мастерскую. - Тебя увидели мои враги, и никто иной, как Регина, Злая Королева - произнес он ее прозвище, высоким, восторженным голосом, вскинув руку в вычурном жесте. - Она могущественная ведьма, сильнее всех остальных в этом мире, и она опасна для тебя. Не для меня – до Темного королеве, как до Агробы пешком, но навредить тебе ради того, чтобы добраться до меня – это вполне в ее стиле. Она коварна и жестока. И не смотри на меня так, - остановил он ее, вперив в принцессу укоризненный взгляд. – Да, жестока, и при этом совершенно нелогична в своих поступках. - Но мы же в вашем замке, верно? - с надеждой спросила она, послушно шагая за ним. От крутой лестницы у нее немного закружилась голова, но она терпела, предпочитая думать о более важных вещах. - Он же наполнен вашей магией до краев! Разве дворец не укреплен достаточно, чтобы никто без вашего разрешения не может проникнуть внутрь? - Ты уже забыла нашего гостя, который едва не лишил тебя жизни? В моем замке тебе нечего бояться обычных мародеров, но если приложить достаточно усилий, и в моей магии можно найти лазейку. Я ведь не могу следить за всем круглые сутки. Даже за тобой. Он открыл дверь мастерской, на которой не было ни замков, ни ручек - она открывалась, только подчиняясь его чарам. Эта комната, была, пожалуй, самой чистой в замке - здесь не было ни пылинки, ведь все использовалось ежедневно и ничего не заростало грязью. Только, все же, нельзя было сказать, что здесь был порядок - скорее, порядок расположения предметов в этой комнате был известен одному лишь Румпельштильцхену, поскольку каждая поверхность, каждый стол или шкаф были заставлены магическими сокровищами, от мелких, не больше бусинки, до огромных заколоченных ящиков или звериных шкур. Он усадил ее на небольшую кушетку, где иногда спал, не желая надолго покидать начатую работу или ожидая, пока сварится какое-нибудь особо долгое зелье. Сам же он принялся ходить по комнате, заглядывая то в один ящик, то в другой, отбрасывая сразу одни предметы и задумываясь над другими. Нужно было что-то придумать, что-то простое, что-то, что защитит девчонку от магии Регины. Белль, раскрыв рот, смотрела на заваленные столы, банки-склянки, котлы, ветхие книги, золотые украшения, разбросанные везде, будто фантики от конфет, и понимала, почему Румпельштильцхен никогда не пускал ее сюда. Изначально, наверное, он боялся, что она ненароком что-то уронит или разобьет, ведь не наткнуться здесь на какую-нибудь магическую штуку было просто нереально. Теперь же, он, скорее всего, беспокоился, что если принцесса что-то уронит, то сначала покалечит себя, а потом и пол замка вместе с ней взлетит на воздух. Стараясь сдержать свое неуемное любопытство, съедающее ее изнутри, Белль села на софу сцепила руки в замок на коленях, чтобы уж наверняка ничего не тронуть. - Она хочет меня убить, чтобы навредить вам? - для уточнения спросила девушка, следя за передвижением мага и едва поспевая двигать головой. - И что вы ищете? - Да-да, она мстительная увертливая дрянь, и сделает все, чтобы убить меня или подчинить себе, или, хотя бы, напакостить, что мне не слишком-то по душе, - бормотал он, рыская по ящикам и полкам. - У меня не должно быть уязвимых мест. Их, черт подери, и не было больше двухсот лет, и надо было ей заявиться именно в нужный момент, - говорил он, казалось, больше сам с собой, чем с принцессой. Его слова, несмотря на всю трагичность, вызвали у Белль улыбку. - Значит, я и есть ваша слабость? Отчего-то эта мысль забавляла принцессу. Неужели Темный Маг Румпельштильцхен настолько привязался к девушке, что не сможет жить без нее? Ей слабо верилось в это. Он остановился, выпрямляясь и оборачиваясь к девушке. - Что-то вроде того, - ответил он. - Но мне это не нравится. Ты можешь поставить под угрозу дело всей моей жизни, - он подошел к ней вплотную, сверля ее взглядом, - И мою репутацию. Я Темный, самый могущественный маг на этой земле, и, если ты еще раз вздумаешь мне приказывать на глазах у посторонних людей, я тебя высеку, - тихо и холодно бросил он ей, напоминая про свежий в памяти разговор с солдатом в замке принцессы. Вряд ли, конечно, он притворит свою угрозу в жизнь. Нет, он больше никогда такого не сделает, однако Румпельштильцхен прекрасно понимал, что раны в сердце принцессы еще не успели окончательно зажить. Конечно же она помнила, как ей было больно, когда он избил ее еще в самом начале долгой, почти бесконечной зимы. Впервые в жизни красавица не отвернулась от его жесткого взгляда. После того, что произошло, ее все меньше устраивали его угрозы. Разве, если один человек нравится другому, он не должен пытаться сделать его счастливым? От Румпельштильцхена она в основном слышала либо какие-то указания, либо проклятия, которые он не забывал исполнять в реальной жизни. Девушка сузила глаза. - Тогда целовать вам придется меня силой. И прикасаться ко мне сможете только тогда, когда принудите. Притроньтесь ко мне хоть пальцем с намерением причинить боль - и я больше никогда в жизни не заговорю с вами без большой необходимости, не говоря уже о том, чтобы находиться с вами в одном помещении. - А ты знай, где находишься, и кто твой... "хозяин" - хотел сказать он, но слово не слетело с его губ. Он не хотел принуждать ее к чему-то. Это совершенно не имело смысла. Без ее искреннего желания делить с ним ее личное пространство все это не имело смысла. Он отвернулся, возвращаясь к своему занятию, двигаясь, впрочем, медленнее, чем раньше. В такие моменты он терялся. Ему хотелось рвать и метать, заставить ее подчиниться, силой принудить ее повиноваться, но желание прижать ее к себе и выполнить любое ее желание, лишь бы она не отворачивалась от него, было не менее важным. Внезапно давно забытое слово возникло в его голове с отчетливым звоном, словно птица, разбившаяся о стекло, и он повторил свою просьбу, неуверенный, впрочем, в результате: - Белль, не приказывай мне при посторонних людях... пожалуйста. Первая фраза почти ранила ее. Конечно же, она ведь заключила с ним сделку. И как бы то ни было, в реальности он все еще оставался ее хозяином, подчиняться которому Белль была обязана. Но девушка не хотела верить в то, что он будет пользоваться своим положением, заставляя ее делать то, что сам прикажет. Не теперь. Не после того, что произошло между ними. Вторая фраза изменила все. И внезапно до принцессы дошло, что Румпельштильцхен в своей ипостаси редко просил у кого-то что-то таким тоном. Последнее "пожалуйста" было вымученным, но искренним, от чего Белль перестала злиться. В конце концов, он был прав. Его репутация - все, на чем держался ее хрупкий мир. Не станет ее, исчезнет и Белль, ведь Регина сказала дельную вещь: Румпельштильцхен - не бог. - Хорошо, - кивнула принцесса и, встав с диванчика, на котором сидела, подошла сзади к Темному и положила свою ладонь ему на плечо. - Мне не стоило так говорить. "Сработало", - удивленно подумал Румпельштильцхен. - Ты сама признаешь, что неправа? Чем я удостоился такого? - спросил он, пряча улыбку. - Эй, - засмеялась Белль. - Я не сказала, что я не права. Я просто сказала, что мне не стоило такого говорить. А вы? Вы тоже решили сменить тактику, я вижу? - Я просто потакаю глупому ребенку, - с сарказмом ответил он, и открыл новый ящик. Вот так, с ее ладонью на плече и теплом ее тела, прижатого к его спине, было намного тяжелее спорить и огрызаться. В этом самом ящике его пестрого шкафа и лежал ответ. Тот самый медальон, который он снял с убитого вора. Тот, что защищал его от магии Румпельштильцхена. Он мог переделать его, заставить его работать против хозяйки, и ведьма уже не сможет использовать чары, чтобы добраться до Белль. Вот оно. Принцесса снова хихикнула, пропустив мимо ушей заверения в ее глупости. Это было не так важно, если он все же решил быть к ней лояльнее и терпимее. Это значило многое для Белль. - Вы все еще держите меня при себе, разговариваете со мной, так что смею предположить, что я не такая уж и глупая. Ее взгляд упал на уже знакомый медальон. Внутри все похолодело, и Белль вздрогнула от нахлынувших на нее воспоминаний. Медальон, в котором пришел вор. Она помнила его стальное, холодное прикосновение к коже на спине, прежде чем безжизненное тело мародера упало на каменный пол. . - Зачем вы его достали? - Затем, милая, что теперь это станет твоим. Но сначала ты посидишь там, где я тебя посадил, будешь сидеть тихо и ничего не трогать. Пока я поработаю над... этим. Он отошел к столу, такому же, как и все прочее, заваленному склянками, пергаментами, перьями и устроился поудобнее, подвинув к себе огромное увеличительное стекло. Маг сгорбился над маленьким золотым овалом, орудуя над ним тонкими инструментами и собственными пальцами, неожиданно искусными и уверенными, вычленяя из него тонкие магические струны, управляющие его действием, и изучая возможности повернуть их вспять. Белль сделала вид, что обиделась и, надув губки, села на тот самый диван. Она мысленно пообещала себе ничего здесь не трогать, чего и собиралась придерживаться все то время, пока Румпельштильцхен был занят своей работой. Ей хотелось посмотреть, что он там делает, но она передумала, решив, что ей и так хорошо сидится. Однако, это "хорошо сидится" длилось недолго. Уже через пять минут бывшая принцесса заскучала. Она вертелась и крутилась на том единственном предмете мебели, котором ей было разрешено передвигаться , в тщетных попытках найти удобную позу, в которой ноги и шея не затекали бы, и рассматривала любопытным взглядом содержимое его волшебной мастерской. А Румпельштильцхен все сидел над медальоном, не отвлекаясь ни на секунду. Ей нужно было придумать себе занятие. Взгляд девушки зацепила старая, но целая книжка. Наверное, она была не шибко интересной, раз Темный не зачитал ее до дыр. Оглядываясь через плечо, чтобы не потревожить мага, Белль потянула свои ручонки к ней и осторожно сняла ее с верхушки стопки, намереваясь почитать. Какой вред могут принести обыкновенные книги? - Что. Ты. Делаешь, - процедил Румпельштильцхен сквозь зубы, расслышав подозрительный шум позади него. «Сидеть тихо» не предполагало наличие какого бы то ни было шума. Он бы не привел сюда девушку, если бы не поддался секундной панике и не побоялся оставить ее одну после столкновения с Региной. Для того, чтобы держать ее подальше от лаборатории, были свои веские причины. Если трофеи со склада были совершенно бесполезными, то здесь хранились вещи, способные убить человека одним прикосновением, и он не желал впускать сюда излишне любопытную служанку. Книжка была уже в ее руках, когда девушка услышала недовольное бормотание Темного о том, чтобы она ничего не трогала. Но было поздно, Белль уже провела ладонью по переплету , и, едва ее глаза успели пробежаться по первой строчке, ее грудь пронзила острая, нестерпимая боль, которая не шла ни в какое сравнение с тем, что Белль уже приходилось ощущать. Она завизжала, не в силах терпеть ее. Ребра как будто разрывало на куски, легкие лопались, словно воздушные шары, и ей показалось, что она захлебывается своей же кровью. Казалось, будто сотни игл одновременно вонзаются в ее сердце раз за разом, и с каждым толчком все больнее. Принцесса уже не слышала, что пытался сказать Темный, ее собственный крик заглушал все остальное, лишая девушку последней связи с реальностью. Румпельштильцхен в мгновение ока оказался рядом с ней. Ей хотелось извиниться за свою глупую оплошность и непослушание, но как тут хоть что-то скажешь, если все тело ломается изнутри, словно тоненький прутик? Книга, вытянутая Белль с полки, лежала на полу, раскрытая, и черные нити проклятия уже опутывали Белль, пронзая насквозь ее грудь и извиваясь вокруг ее тела, словно черные склизкие змеи. Девушка кричала, хватаясь за то место, где черные руны вползали в ее сердце. Не раздумывая ни секунды, Темный погрузил руку в ее грудную клетку, засветившуюся тусклым красным светом, и резким движением достал сияющий, пульсирующий алым орган , на котором расползались черные пятна, капающие на пол черной вязкой грязью. Последнее, что Белль помнила, были руки мага, лежавшие на ее груди, затем - неяркое красное свечение, окутывавшее ее и стирающее ребра в порошок. А затем она потеряла связь с реальностью, глаза закрылись сами собой, по телу разлилась легкая слабость. Девушка лишилась сознания, свалившись обратно на диван и уронив из рук книгу. - Глупая, безмозглая, бестолковая, самонадеянная, невежественная, непослушная девчонка, - зло бормотал Румпельштильцхен, быстро выдергивая впившиеся в ее сердце руны с каждым словом, пока проклятие не укоренилось в ее сердце. Если бы рядом не было его, Белль уже была бы мертва, и то, что сейчас светилось и цеплялось за жизнь в его руках, было бы безжизненно и холодно, как кусок льда. Но упрямое сердце трепетало и вздрагивало каждый раз, когда он отцеплял очередную руну, вцепившуюся в него, словно клещи. После стольких-то заноз ее сердечко еще поболит, думал он, что будет отличным напоминанием о том, что старших надо слушаться. Бесчувственная девушка на кушетке шевельнулась, приходя в сознание. Маг взвесил в ладони магическое сердце, и почти физически ощущал власть над своей служанкой. Любое слово, высказанное им – и она исполнит любое его приказание, любой каприз. Каждое желание, которое может возникнуть в его голове – она исполнит все. Но лучше было не искушать себя, Темный все равно себе этого никогда не простит. Он раздумывал, не проще ли будет просто приказать ей ничего не трогать, вместо того, чтобы позволять ей учиться на своих ошибках. Нет, решил он. Пусть урок будет усвоен в трезвом уме и твердой памяти. - Ты все еще будешь отрицать свою глупость? - спросил он язвительно, отправляя книгу на свое место. Когда принцесса очнулась, боли будто и не было вовсе. Румпельштильцхен, державший в руках ее сердце, был зол на нее. Белль, напротив, не чувствовала ничего. Вообще ничего. Она прагматично подумала над тем, чтобы извиниться, ведь с трезвой точки зрения она сама во всем виновата - нужно было послушаться мага и действительно ничего не трогать. Уже не в первый раз ее любопытство доставляло ей неприятности. Из-за этого глупого любопытства, принцесса и пришла сюда, черт возьми. Если бы не оно, она смогла бы осесть в каком-то из городов, найти работу, да и жить на свободе, вольная делать все, что вздумается. Любопытство привело ее и в сад тогда. Белль была полна решимости попросить у Темного прощения, пока она не поняла, что за странная вещь была у него в руках – ее собственное сердце. Так вот, почему стало так легко и спокойно? Нет уж, лучше она будет испытывать нечеловеческие муки снова, чем... - Отдайте мне его, - негромко проговорила девушка ровным, лишенным эмоций голосом. - О да, злобный монстр вырвал твое сердечко, - Румпельштильцхен ответил, передразнивая ее. - Могла бы хоть спасибо сказать! Это проклятие убило бы тебя в считанные минуты! Черт подери, Белль, я могу защитить тебя от людей, я могу защитить тебя от Регины, но каким образом мне защитить тебя от тебя самой? Может, запереть тебя в кандалы, чтоб ничего не трогала? Тем не менее, он присел на краешек кушетки с сердцем в руках, готовый запихнуть избавленный от проклятья орган обратно в грудную клетку принцессы.. - Простите меня, - пробормотала она, отвернувшись от Румпельштильцхена в сторону. Белль чувствовала себя такой опустошенной, легкой, почти невесомой. Она не ощущала сердца в своей груди, и это не пугало ее. Боги, почему это ее не пугает? - Я глупая, несносная, девчонка, любопытство которой никогда не приводит к хорошему. - Повторишь то же самое с этой штукой в груди, тогда я поверю, - пробормотал он, погружая ее сердце в грудь, снова осветившуюся ярко-красным. Если мысль о полном подчинении Белль и была в какой-то момент для него заманчивой, то этот пустой, стеклянный взгляд и холодный голос лишил эту мысль какой-либо привлекательности. Сейчас, в тот самый момент, когда принцесса была полностью в его власти, Румпельштильцхен видел ее и не хотел, чтобы подобное бездушное существо делило с ним покой и тишину Темного Замка. Именно своим любопытством, именно своей открытостью и добротой принцесса сумела найти себе место в его доме и его… душе. По крайней мере, он думал о ней уже как о человеке, а не как о занятной зверушке. Сердце возвращалось в ее грудь, возвращалась и боль. Девушка вскрикнула, но, впрочем, уже не так громко. Изнутри все горело, но это мучение можно было стерпеть. Оно ни в какое сравнение не шло с тем, что она чувствовала еще несколько минут назад, однако Белль вся сжалась и заскулила. - Простите меня, - срывающимся голосом повторила несчастная принцесса, обхватывая себя за плечи руками. - Я глупая, несносная девчонка, любопытство которой никогда не приводит к хорошему. - Будешь знать, как меня не слушаться, - проворчал Румпельштильцхен беззлобно, поглаживая ее по дрожащему плечу. - Это скоро пройдет, потерпи. Он оставил девушку на кушетке, возвращаясь к своему занятию. Позади него раздавался тихий плач и всхлипы, постепенно, впрочем, затихая. Он знал, что должен был быть зол на нее, ужасно зол, должен был наказать ее, но вместо этого ему было только жаль ее. Принцесса сама наказала себя. Он надеялся, что впредь Белль будет более благоразумна, тем более в то время, когда ей грозила опасность. Наконец, он нашел, где именно заклятие на медальоне требовало корректировки. Он сосредоточился на нем, сгорбившись над столом, и клубы лиловой магии заструились вокруг него, искрясь и переливаясь чернотой. Несколько секунд он провел в полной концентрации над кулоном, обращая всю его мощь против прежней владелицы. Теперь уж точно ее магия не будет опасна для его главного сокровища. Все это время Белль лежала на диванчике и отрешенно смотрела в противоположную стену, кусая губы, чтобы не заплакать. Нужно хоть иногда его слушаться, даже если очень не хочется. При всей своей чудовищности Румпельштильцхен довольно часто оказывался прав. И заботился о ней, когда что-то случалось, что тоже было важно. Наверно, он слишком заскучал один-одинешенек в этом старом замке, и ему просто не хватало общества. Это смогло бы полностью объяснить то, как он ведет себя с ней. И тогда, с сожалением подумала девушка, зажмурившись от резкого укола в сердце, чудовищу просто скучно, и рано или поздно оно наиграется со своей красавицей. А потом найдет замену. Эта мысль причиняла Белль боль еще большую, чем проклятие. Она привыкла быть здесь, живя отдельно от всего мира, привыкла к его нехитрому обществу, к его разглагольствованиям и размахиванию руками. Ее дом почти исчез с лица земли, но теперь ее пристанищем был именно Темный замок. Конечно, принцесса не отказалась бы от свободы - разрешения идти туда, куда вздумается - но она бы все равно вернулась сюда, к "старому монстру"? Как называл он сам себя, чтобы продолжать радовать Румпельштильцхена и радоваться самой. - Когда мне станет легче? - спросила она, нарушив тишину. - Когда заживет, - буркнул он. - К утру, предполагаю. Он встал с места, покачивая медальон на кожаном шнурке, и темно-лиловое сияние на нем угасало, оставляя его в первозданном виде. Но не совсем - теперь королева не сможет воздействовать на принцессу, и хотя бы с этой стороны он ее обезопасит. Он опустился на кушетку рядом с принцессой, больной и несчастной, и осторожно надел на нее медальон, стараясь сильно ее не тревожить. С горьким привкусом ему вдруг представились все те, от кого он не сможет ее защитить. Тот факт, что она связала свою жизнь с ним, с Темным, подвергал ее жизнь такой опасности, какой она себе даже представить не могла. Впервые за много столетий у Румпельштильцхена появилось уязвимое место, и те, кого он безжалостно ранил, отобрав самое ценное в своих сделках, будут искать возможность отыграться на нем, как только им представится такая возможность. Как только они узнают о ней. А Регина, думал он, не будет держать язык за зубами даже "ради старого друга". Он прикоснулся к ее щеке, легонько поглаживая. - Теперь все. Можешь идти. Белль слабо улыбнулась и прижала его ладонь к своей щеке рукой. Несмотря на его ворчание, глаза Темного смотрели на нее по-доброму. Так он мог смотреть только на нее. - А можно, раз я сегодня получила... производственную травму, я сегодня не буду готовить еду, а покормлю вас тем, что еще осталось? - пролепетав невинным голоском, спросила принцесса, стараясь состроить как можно более ангельское выражение лица. - Там, кажется, была курица и... торт. При последнем слове девушка чуть-чуть покраснела, но немного отвернулась, чтобы Румпельштильцхен этого не заметил. - Хочешь увильнуть от своих обязанностей? - он цокнул языком, покачивая перед ней указательным пальцем. - Что ж, так и быть. Тогда придется тебе завтра приготовить мне что-нибудь... особенное. Надеюсь завтра у нас гостей не будет, - он поморщился, вспоминая чаепитие с королевой. С тех пор, как пути снова стали доступны для передвижения, когда снег сошел, и весеннее болото превратилось в весеннюю грязь, посетителей у него в доме станет хоть отбавляй. Скоро начнут приходить отчаявшиеся души в поисках последней надежды на спасение, и тихими, спокойными днями в Темном Замке будет покончено. В нем боролось два одинаково сильных желания - спрятать Белль от всего мира, чтобы никто и никогда не нашел ее, и показать ее всем и каждому, чтобы все, весь мир видел, как прекрасна его... служанка. - Подождите, - задумчиво остановила его Белль и встала с диванчика. В груди снова заныло, но принцесса сдержала стон, стремясь донести до Румпельштильцхена мысль, только что пришедшую ей в голову. - Это из-за Регины вы хотите, чтобы все зеркала в замке были закрыты? И, когда я открывала их, еще в начале зимы, она, скорее всего, наблюдала за мной, да? Просто она не слишком сильно удивилась, когда увидела меня здесь, ведь вы не очень любите... общество других людей. Белль надеялась, что кулон на ее шее сможет спасти ее, если это будет нужно. Не так давно она сумела поладить с одним чудовищем, но девушка не была уверена, что сможет справиться с еще одним, не менее коварным и жестоким, готовым ради своей цели на все. - Да-да, зеркала - ее глаза. В особенности те зеркала, что стоят в интересующих ее местах, - ответил он. - Надеюсь, ты больше их не открывала. А теперь можешь быть свободна. Ужин оставишь в зале. Можешь меня не ждать, если устала. И, Белль, - он наклонился вперед, придавая словам больше значимости, - это место снова для тебя под запретом. Усвоила она урок или нет, еще раз рисковать у него не было ни малейшего желания. - Чтож, я не много потеряю, если не буду соваться сюда, - согласно кивнула принцесса и снова поморщилась. Больное сердце не переставало напоминать о себе, как-будто коря Белль за ее необдуманный поступок. Но ничего, теперь она тысячу раз подумает, прежде чем потрогать что-то, принадлежащее Темному и возразит в ответ на его просьбы и приказы. Не задерживая Румпельштильцхена, Белль быстро вышла из его мастерской и закрыла за собой дверь. Впереди ее ждал свободный от работы вечер, который девушка собиралась провести в компании парочки старых книг, которые она захватила из дома. Большинство из них были детскими или же теми, какими она увлекалась в подростковом возрасте, но они были ей в тысячу раз дороже, чем все книги в библиотеке Румпельштильцхена вместе взятые. Вещи, принесенные из дворца, преобразили ее комнату. Она стала выглядеть более обжитой и даже чуточку в беспорядке, потому что полок шкафа и тумбочек по бокам от кровати не хватало, чтобы разложить все ее имущество. Но это выглядело даже мило - ее собственная комната дома во дворце была не чище. В конце концов, даже Румпельштильцхену не должно было быть дела до того, в каком состоянии она содержит свою комнату. Ведь он сам выделил ее, и Белль не думала о том, чтобы нагружать себя частой уборкой еще и здесь. Хватало и другой работы по замку. Вечером, как и предполагалось, Белль сидела в уютном креслице с интересной книжкой под боком. В ней рассказывалось о мальчике-волшебнике, и помимо этой, в ней было еще целых шесть частей. Книжка была старая, зачитанная до дыр, но никогда не надоедала, не смотря на то, что принцесса знала ее почти наизусть. Только раз она прервала свое занятие - нужно было поставить ужин Румпельштильцхену, чтобы чудовище не умерло с голоду и не разозлилось лишний раз, но дожидаться его не стала, стремясь как можно раньше вернуться к себе и продолжить увлекательное чтиво. В глубине души девушка надеялась на то, что ближе к ночи он придет к ней, чтобы пожелать приятных снов. Она всеми силами пыталась отвадить от себя мысли о нем весь вечер, однако все равно поглядывала на дверь чуть ли не несколько раз в минуту. Ее ожиданиям не суждено было сбыться. Встрепетнувшись, Белль услышала в коридоре его шаги, но Темный просто прошел мимо, даже не задержавшись у ее двери. Остаток дня Румпельштильцхен провел в своей башне, приводя в порядок записи и разбросанные после его паники по каменному полу предметы, которым противопоказано было быть разбросанными. Подумав, он еще раз проверил и обновил заклятье на замке, не позволяющее никому постороннему перемещаться сюда, и поставил над входной дверью ловушку, мгновенно извещавшее мага о том, кто заходит в его замок. Он не хотел больше сюрпризов, да и все равно он давно собирался это сделать. Ужин ждал его на столе в зале, как и было приказано - тарелка вчерашней каши с курицей и кусочек торта, кокетливо украшенный заспиртованной вишенкой. Румпельштильцхен сразу отправил ягоду в рот, улыбаясь. Мысль о том, что она ПОМНИЛА про торт и не боялась напомнить ЕМУ, вызывала у него легкую рябь мурашек по коже. Кажется, он теперь навсегда полюбит шоколад, особенно с тех пор, как его вкус вызывал у него яркие воспоминания о ее сладких пальцах у себя во рту. В один момент он еле сдержался, чтобы не откусить один, но не сделал этого, вовремя опомнившись. Вряд ли девушка осталась бы благосклонна к нему, лишившись части конечности. Покончив с ужином и тортом, впрочем, потерявшим часть своего особенного вкуса, Темный поднялся наверх. Мысли о Белль неизменно вели его к двери ее спальни, и только в нескольких шагах от нее он опомнился. Зачем ему к ней заходить? Пожелать спокойной ночи? Поцеловать на прощание? Он хмыкнул и прошел мимо. Он мог требовать от нее чего угодно, выполнения любых заданий, но он не имел права на ее сердце, пусть оно и билось в его руках еще совсем недавно. Он не был тем, кого обычно ждут прекрасные принцессы перед сном на пороге своей спаленки. Только лишь сегодня, каким бы длинным не казался день, она побывала в своем родном, но разрушенном, наполненном смертью и болью доме, и пережила состояние, близкое к смерти, и сейчас, вероятно, не хотела видеть его - причину всех своих несчастий. По меньшей мере, тех, что случились с ней за последние несколько месяцев. Пускай в этом замке жили лишь двое, пара несчастных, одиноких душ, но оба были потеряны в своем горе и одиночестве, настолько, что невероятный шанс найти свое счастье в том, кто неотрывно находится рядом, не мог найти успокоение в их умах. Для одного она - пленница, смертное, несовершенное существо, ставшее для древнего монстра дверью в мир искренних, горячих, человеческих чувств. Для другой он - палач, мучитель, чудовище, вырвавшее с корнем ее свободу и забравшее ее будущее, оставив ее обреченной на вечное существование без надежды на выход, но также единственная душа в мире, кому она была не безразлична, который был готов перевернуть горы ради нее одной. Зверь, которого только она одна смогла приручить, не использовав для этого ничего, кроме своего доброго, чистого сердца. Это была первая ночь, когда Белль снились не только кошмары, но и хорошие, красочные сны. Конечно же, по обыкновению, принцесса проснулась посреди ночи с легким, негромким криком, сорвавшимся с ее губ, но быстро успокоилась, успокаивая себя той мыслью, что Румпельштильцхен здесь, почти в двух шагах. Наверняка он уже спал, не стоило бы будить его своими криками. Белль потянулась к подсвечнику, чтобы зажечь на нем свечу и комната озарилась светом. И теперь, когда темнота рассеялась, казалось, что больше нечего бояться. Всем известно, что чудовища водятся только в темноте, а все остальные, кто утверждает, что они - чудовища и гуляют при свете дня - наглые вруны. Сонно посмотрев на дверь и не услышав шагов, девушка поняла, что никого не разбудила . И хорошо, пусть спит. Он устает не меньше, чем она сама. Она снова уснула и проснулась только тогда, когда весеннее солнце пробилось сквозь тонкую щелочку ее штор. Белль не помнила, что ей снилось, но точно не что-то ужасное. Это было нечто приятное, от чего даже просыпаться не хотелось. Но валяться в постели было нельзя, несмотря на ее слабость. Румпельштильцхен все еще ждал свой завтрак, да и ей самой не хотелось оставлять свое чудовище голодным и одиноким. С ленцой, она поднялась с кровати, зевая, и отправилась в ванную, чтобы проснуться и умыться. С завтраком тоже не нужно было сильно заморачиваться. Белль потратила больше времени на свою одежду, нежели чем на его приготовление. Четыре яйца звучно шкварчали на сковородке в окружении бекона и ломтиков хлеба, а принцесса, все еще борясь с сонливостью, расчесывала свои длинные курчавые волосы, решив сегодня не заплетать их, а оставить их просто - ниспадать с плеч. Платье сегодня было другое. Не красное - голубое, оно было немного иного кроя, и сзади имелся корсет, но его не нужно было слишком сильно затягивать, чтобы придать нужную форму. На нем было больше украшений, чем на красном, но оно все равно было очень удобным, и оставалось у принцессы одним из самых любимых. Белль без зеркала знала, что хороша в нем. И без искренних слов понимала, что Румпельштильцхен обязательно его оценит. В Большой Зал она вошла с хорошим настроением, но все же зевая. Румпельштильцхен уже ждал ее, заглядывая в поднос и пытаясь отгадать, чем Белль покормит его сегодня. Напряжение, копившееся всю зиму, давным-давно испарилось, как и снег, что покрывал зеленые поля, а жизнь, наконец, начала входить в привычную колею. И каждый из них в глубине души надеялся, что это спокойствие продлится как можно дольше.