Испытание страхом

Холодные каменные плиты подземелья сочились промозглой сыростью, покрытые мхом и плесенью. Где-то вдалеке горел факел, бросая влажные блики на камни, железные цепи, крюки, капли крови на полу и стенах. Белль, привязанная к столбу, кричала и извивалась, пытаясь избежать нового жестокого удара хлыста, сдирающего куски окровавленной кожи с ее спины. Действие выглядело настолько противно, что любое чудовище бы поспешило скорее закрыть глаза и уши, лишь бы не видеть и не слышать ничего. Истошные, нечеловеческие вопли и стоны, полные ужаса и страха вырывались из ее горла, неспособные облегчить боль. Ничто не могло помочь ей, ничто и никто. Снова и снова плеть опускалась на ее спину, пока кровь не потекла по обнаженным бедрам, капая на склизкие камни. Ступни бессильно скребли по полу, ища опору - ее ноги уж давно не могли держать обессилевшего от усталости и невыносимой боли тела. Будто бы думая, что кто-то услышит, она не прекращала кричать, неистово, исступленно, заставляя кровь холодеть в жилах, пока кнут срывал плоть с ее тела, обнажая мышцы и сухожилия, суставы и кости, с каждым ударом превращая живую, счастливую красавицу в изуродованный труп, едва держащийся за свою маленькую, незначительную для Вселенной, жизнь. Криков ее не услышал бы только глухой, но, казалось, все мироздание замерло, боясь чудовищной пытки, что причиняла невинной, чистой принцессе нечеловеческие муки. Только полный идиот мог бы надеяться, что после этого можно выжить – и в душе ее не оставалось места для надежды, только надежда на смерть. Жестокая рука проникла сквозь ее спину, больше не защищенную кожей, вырывая сердце резко, безжалостно, на секунду прервав жуткие крики. Яркий пульсирующий комочек бился оглушительно громко, громче визжащей девушки, привязанной к столбу. Вот оно засияло еще ярче, наливаясь красным, трепыхаясь все чаще в сжимающейся хватке, и трещина, первая, черная, проползла по его поверхности. В то же мгновение оно посерело и мертвой безжизненной пылью опало на пол, открывая пустую ладонь с тонкими изящными пальцами, которые могли принадлежать лишь королевской особе. Пальцами с красными, острыми, наманикюренными ногтями. Теперь принцесса была мертва, ее хрупкое, настрадавшееся сердце серой пылью лежало под ногами, а сама, некогда красавица, безжизненно висела на цепях. С губ стекала кровь, в одночасье заполнившая ее горло из-за лопнувших вен и сосудов. Веки ее не дрожали, с губ не срывались тоненькие тихие вздохи. Она была мертва, мертва навсегда, а Румпельштильцхен так и не смог ничего сделать. Темный слышал крик Белль сквозь сон. Но звуки не будили его, вторя таким же крикам в его сне. Только когда визги умирающей девушки в его сне захлебнулись в собственной крови, он резко сел в своей кровати, тяжело дыша. Он просидел так какое-то время, обхватив голову руками. Не в силах терпеть бездействие, зная, что все равно это бессмысленно, он направился к спальне Белль. Тихонько отворив дверь и заглянув вовнутрь, он увидел, несмотря на свои кошмары, мирно спящую девушку, освещенную светом одинокой свечи. Не удержавшись, он проскользнул в приоткрытую дверь, чтобы увидеть ее лицо. Вот оно, спокойное, умиротворенное, чуть улыбающееся личико , совсем не похожее на то, что холодило кровь в жилах в его кошмаре. Он не позволит этому свершиться, какими бы ни были планы Регины на ее счет. Румпельштильцхен сумеет защитить свою маленькую, неразумную служанку от любых невзгод, грозящих извне. Единственное, от чего он не сможет спасти Белль – это от себя самого. Но он постарается, обязательно постарается. Принцесса больше не должна страдать от его рук и неконтролируемого гнева, иной раз заставляющего мужчину срываться на все вокруг. Не видя причины больше оставаться, он погасил свечку щелчком пальцев, и ушел обратно. Уснуть ему больше не удалось. *** - Что у нас сегодня? - спросил он, с любопытством заглядывая в тарелки. Ранним утром Белль уже ждала его за завтраком , целая и невредимая. - Обычный вторник? Яйца, бекон и хлеб? Милая, ты становишься слишком предсказуемой. Еще немного и я начну обижаться. Где же мой обещанный сюрприз? – Темный улыбнулся, приветствуя девушку. Сюрприз? Белль чуть нахмурилась, пытаясь понять, что он имел в виду, и ее губы расплылись в легкой улыбке. Конечно, в обмен на спокойный вечер красавица должна была приготовить сегодня что-то необычное и неординарное. Что ж, она попытается. - Кто же сюрпризы готовит с утра? Десерт, который я собиралась приготовить, будет вечером, - девушка лукаво ухмыльнулась и потянулась за сахарницей, чтобы положить сахар в кофе. - Надеюсь, что вы оцените мои... - принцесса размешала ложечкой сахар в чашке и облизнула ее, пробуя - не слишком ли горячий? – старания. - Вот и посмотрим вечером, - ответил Румпельштильцхен, улыбаясь про себя ее незатейливому кокетству. После той паники, что он затеял вчера, она не могла не заметить, что имеет некоторую власть над ним, над самим Темным, всего лишь умея красиво улыбнуться или коснуться его руки своей, показывая ему свою неоспоримую красоту и ласку, и, кажется, бесстыдно этим пользовалась. Впрочем, сейчас Темный был не против. Лучше уж было видеть ее ротик, искусно облизывающий треклятую ложечку, чем искривленный в истошном крике. Его передернуло от воспоминаний о жутком сне. Страх за свою служанку оказался глубже, чем он думал, но контролировать его было гораздо тяжелее. - Есть ли что-то, что я должна сегодня сделать? - решила уточнить Белль, чтобы знать, сколько времени можно будет потратить на сюрприз. Принцесса не имела ни малейшего понятия, что ему приготовить, но сдаваться не собиралась. Кажется, в библиотеке где-то была целая книжища о десертах, но она ее даже не читала. Все это время девушке удавалось обходиться обычной едой без всяких излишеств, Румпельштильцхен в последнее время всегда хвалил ее кулинарные старания и без десертов. Но ей хотелось удивить его, и не только потому, что весь вчерашний вечер принцесса отдыхала в своей комнате. - Какие-то поручения или пожелания? - Ничего конкретного. Только хотелось бы получить сюрприз от всего... сердца, - сказал он и хихикнул, надеясь, что она оценила каламбур. - И, надеюсь, ты разделишь со мной свой подарок? На тот случай, если ты решишь меня отравить, - оскалился он, впрочем, скорее добродушно, чем страшно. Принцесса закатила глаза. Шутник. - Обязательно попытаюсь, - с сарказмом сказала Белль. - И обязательно вложу двойную дозу, чтобы некоторым магам было неповадно подкалывать своих служанок. - Какой же еще в них прок? - ответил он, доедая свой завтрак. Поблагодарив Белль, как обычно, за вкусную еду, он отправился в лабораторию, где провел целое утро и половину дня, листая новые книги, добытые для него Шляпником. Все, что содержало какие-то намеки на подсказку, каким образом можно переместиться в мир без магии, отправлялось прямиком к нему, а поставщикам доставался взамен изрядный моток его золотой пряжи. Сегодня перед ним оказалась небольшая книжонка о цветке, чьи лепестки могут выполнять желания, в том числе и о перемещении в другой мир. Он бы прочел ее минут за десять, если бы не незнакомый язык, из-за которого к трем часам он дошел лишь до половины. Черт бы побрал этих иностранцев, пишущих книги на таком сложном языке. Вспомнив про обед, который Белль обычно подавала в два, он заторопился вниз. Поднос с едой стоял на столе, почти холодный, и девушки уже не было, равно как и ее приборов. Видимо, покончив со своей едой, она не стала ждать его и пошла по своим делам. Румпельштильцхен думал рассердиться на то, что она не дождалась его, но быстро отбросил эту мысль, сегодня показавшейся ему глупой, хотя еще недавно он бы точно не оставил ее без наказания. В конце концов, это была его вина, а не ее. Белль старалась сделать все как лучше, но и она была всего лишь обычной человеческой женщиной – хрупкой и слабой, и отдыхать ей следовало гораздо больше, чем ему самому. После обеда он снова засел за упрямую книгу, впрочем, мысли его витали где-то в другом месте. Где-то в душе он завидовал Белль, которой новые тома приносят столько удовольствия. Для него же они приносили разочарование за разочарованием, раз за разом лишая его долгожданных ответов на незаданные вопросы. Белль же в это время перерывала библиотеку и кулинарные книги в попытках придумать, чем же удивить и поразить Темного. Девушка изучила десятки рецептов, но все равно не нашла ничего подходящего , и она отбрасывала бесполезные книжки в сторону. Пирожные, тортики, конфеты, самодельные пироги - все было не то, да и ее навыки в кулинарии еще не позволяли приступить к подобному испытанию и выйти победителем. Но нужно было что-то выдумывать и как-то выкручиваться. Только на этот раз не из-за боязни гнева мага, а всего лишь потому, что ей самой, добровольно, хотелось порадовать его и вызвать приятные комплименты с его стороны. Неуклюже, неумело он пытался быть добрым к ней, терпел ее упрямство и непослушание. Белль знала, чего ему стоит это, и тоже хотела показать ему свою признательность и заботу. На улице было тепло, и замок тоже был согрет изнутри. Сидя на кухне в окружении старых и ветхих рецептов, она изнывала от жары. Оставалось всего каких-то четыре часа до ужина, и Белль абсолютно не знала, что делать, как ее взгляд наткнулся на рецепт, на котором она, наконец, удовлетворенно улыбнулась и кивнула. Вот оно. Принцесса тут же вскочила со своего места, обронив стопку блокнотов и книг, и понеслась к холодному шкафу, чтобы найти молоко и свежие яйца. Вскоре к нехитрому набору продуктов присоединились сахар, свежие сливки, немного муки и ванильные палочки, неизвестно как оказавшиеся в многочисленных шкафчиках на кухне Темного. Белль радовалась своей сообразительности и уже сгорала от нетерпения, желая увидеть удивление Румпельштильцхена и восхищение в его глазах. К ужину маг едва добрался до последних глав книги, но в понимании ее не продвинулся совершенно. Метаться между книгой и словарем было утомительно, и, по всей видимости, бесполезно, поскольку он так и не понял ни сюжета, ни где можно достать этот цветок, и как он работает. С расстроенным вздохом захлопнув книгу, он посмотрел на часы. С улыбкой он представил себе сегодняшний ужин, в тишине и спокойствии, под светом свечей и камина, в компании прелестной девушки с синими глазами и в синем платье, которая была бы, как он надеялся, рада его присутствию. И, конечно же, его ждал сюрприз, десерт, по словам Белль. Ее готовка была и так превосходна, и вкус настоящих блюд услаждал его вкусовые рецепторы, давно привыкшее к волшебной еде. Если сегодняшее блюдо будет еще вкуснее обычного, он будет в полном восторге. В столовую он спускался с приятным предчувствием чудесного вечера. Зал был еще пуст, и Румпельштильцхен занялся свечами, которые он поставил в подсвечники на столе, и, подумав, материализовал вазу с тюльпанами посреди стола. Он окинул взглядом получившуюся картину. Кажется, подумал он, это должно называться... романтичным? Сюрприз был почти готов, но нужно было подождать еще несколько минут, а пока Белль решила переодеться к ужину, чтобы выглядеть хоть немного поопрятнее, чем сейчас - перепачканная в муке, с растрепанными волосами и старым фартуком на талии. Какое-то время девушка пробыла наверху, раздумывая над тем, какое из ее собственных праздничных платьев ей лучше надеть. Наконец, ее взгляд остановился на светло-голубом, с золотой вышивкой на шелковом подоле. Гастон однажды отметил, что в этом платье она выглядела, как настоящая женщина, что бы это не означало. Корсет на нем был плотный, богато украшенный золотыми нитями и камнями, и пусть в этом пустынном замке ее и не увидел бы никто, кроме его печально известного хозяина, Белль только ради него одного потерпела бы все неудобства китового уса и пышных юбок.. Вернувшись на кухню, красавица отметила, что ее сюрприз готов и с радостью достала его из холодного шкафа. Мороженое, еще слегка мягкое, выглядело очень аппетитно, и Белль еле сдержалась, чтобы не попробовать. Чудовище должно было само оценить ее старания. Она выложила лакомство на тарелочку и полила это великолепие карамелью, которую тоже пришлось варить самой заранее. Это точно должно ему понравиться, думала девушка, когда поднималась наверх, держа в руках поднос с ужином - жаркое и жареная картошка, над которыми тоже пришлось повозиться - и мороженое - почти белоснежно-белое, словно снег, стоявшее отдельно и накрытое железным колпаком. - Доброго вечера, - с радостной улыбкой на лице поприветствовала Белль и вошла в Большой зал, где ее уже ждал изголодавшийся Румпельштильцхен, Белль выглядела, как всегда, ослепительно. Ее вкус был несравненно лучше Белоснежкиного, и небесно-голубое платье, богато расшитое золотой нитью, сидело на ней прекрасно. Жесткий корсет стягивал ее и без того тонкую талию, а распущенные волосы ниспадали упругим водопадом на спину и плечи, завитки подпрыгивали с каждым шагом. - И что же у нас сегодня на ужин? - спросил Румпельштильцхен, с нетерпением заглядывая в серебряный поднос. Одно из блюд было прикрыто непрозрачным колпаком. Его сюрприз? - Можно начать с вот этого? - он протянул руки к неизвестному блюду, словно ребенок, который не мог дождаться сладкого. Белль, словно строгая мама, легонько ударила его по когтистым пальцам и отставила подносик с крышкой подальше. - Нет уж, сначала вы съедите ужин. Сюрприз должен быть сюрпризом, - покачав головой, сказала красавица. - Ладно, ладно, - пробормотал он, беря в руки вилку и нож, и принимаясь за жаркое. То и дело маг бросал взгляды на загадочно улыбающуюся девушку и таинственное угощение на столе, пытаясь угадать, чем же именно она задумала его удивить. - Как ты себя чувствуешь? Больше не болит? - Нет, к счастью, все обошлось. Благодаря вам, - прибавила она, глядя себе в тарелку. - Если бы вы во время не подоспели, то я сейчас бы так беззаботно не болтала. У вас вообще вошло в привычку меня спасать, - девушка негромко засмеялась. - Третий раз уже. - Похоже, у тебя вошло в привычку оказываться в опасных ситуациях, дорогуша, - ответил он. - За каких-то пару дней ты умудрилась оказаться на волосок от смерти в трех совершенно разных ситуациях. Я заведу журнал по технике безопасности в замке и заставлю каждое утро проходить инструктаж, - пригрозил он ей шутливо, отгрызая кусок хлеба. - Попадать в опасные ситуации выгодно,- она рассмеялась и отпила немного вина. - И убирать не надо, если при смерти находишься, и мыть, и стирать, и готовить. И ухаживают, к тому же. Белль выжидающе смотрела, как он ест. Ей показалось, что он намеренно ел так медленно, чтобы помучить ее и заставить проявить выдержку. Принцесса уже покончила с приемом пищи, и все смотрела, как Румпельштильцхен медленно, кусочек за кусочком поедает ее вкусное жаркое. На ум пришли его ловкий язык, облизывающий ее пальцы, и стало жарко. Ее щеки, видимо, были такими же красными, как и шторы на окнах, поэтому Белль поспешила отвернуться в сторону. - Мало кто в этом мире может похвастаться, что за ним ухаживал Темный. Никто, вообще-то, - с иронией ответил он, вытирая рот салфеткой. - Можешь считать это комплиментом твоим кулинарным способностям, - добавил он, чтобы предыдущая фраза не звучала так слащаво. Румпельштильцхен отложил приборы на пустую тарелку и выжидательно уставился на Белль. - Ну же? Где мой десерт? Белль молча придвинула поднос к Румпельштильцхену и медленно, волнуясь , открыла крышку, представляя свету красиво украшенную листочком мяты вазочку с холодным мороженым, покрытым тоненькими, сладкими струйками карамели. Изначально она дважды испортила ковшик с варившейся в нем карамелью, очень сильно переживая, что ничего не выйдет, и старания ее пройдут даром. Отложив крышку в сторону, принцесса сглотнула и подняла взгляд на Темного, ожидая, что он ей скажет. - Это мороженое, - на всякий случай пояснила служанка, чувствуя, как сердце бьется в груди. Оно так норовило вот-вот выпрыгнуть, и причиняло ей дискомфорт, еще не обретя спокойствие после вчерашней пытки в мастерской Румпельштильцхена. - Мороженное... Хм, я даже не помню, ел ли я такое вообще, но что-то подобное слышал. Это не похоже на фруктовый лед. Румпельштильцхен придвинул к себе вазочку, покрытую испариной, и с любопытством погрузил серебряную ложечку в плотную, сладкую субстанцию. Отправив первый кусочек себе в рот, он зажмурился от неожиданного холода, от двойственного ощущения колкого мороза на языке и от потрясающе мягкой сладости. Лакомство таяло на языке, оставляя после себя приятное послевкусие и желание попробовать еще и еще. -Так вам нравится? - с надеждой спросила Белль, приоткрыв рот, наблюдая за тем, как Румпельштильцхен пытается распробовать самодельное мороженое. Оно должно было быть вкусным. Летом, когда во дворце было слишком жарко, принцессе и ее подружкам всегда готовили маленькие стаканчики с подобным лакомством. А однажды, на одном из пиров, ей удалось попробовать горячий пирог с цукатами, внутри которого было оно. Оно лежало и не таяло, что заняло маленькую девочку чуть ли не на весь вечер. Как мороженое могло быть в таком тепле и не таять? - Нравится, - ответил он, склонив голову набок. - А ты почему не ешь? - спросил он ее, сообразив, что вазочка только одна. - О. - Белль удивленно подняла глаза на чудовище. Про себя во время готовки она как-то и забыла. - Я сделала только одну порцию. Ведь это вы все-таки просили сюрприз. - А еще я просил составить мне компанию с десертом, не так ли? - он выжидающе смотрел на принцессу , испытывая ее. Маленькая, невинная хитрость, но ему было до смерти интересно, что она сделает. Он неуверенно надеялся на новое проявление ее приязни к нему. Возможно, сядет ближе к нему, чтобы разделить поистине королевское лакомство? Впрочем, большая часть его все еще ожидала брезгливый взгляд, полный отвращения. Белль смущенно посмотрела на Румпельштильцхена с легкой улыбкой на губах. Ну, конечно, она же обещала делить с ним трапезы. На кухне еще оставались остатки этой порции и она просто могла пойти бы и взять их. Но ей не хотелось вставать и покидать его, пусть даже на пять минут. Ее взгляд скользнул по его расслабленной позе. Стул был отодвинут от стола достаточно, чтобы... - Приму это как приглашение разделить с вами трапезу, - сказала она и, встав со стула, просто взяла и опустилась на его колени с таким видом, будто так и должно было быть, - только вот незадача, у меня нет десертной ложечки. Стоит, наверное, сходить за ней? - Мм... Не стоит, - промурчал он в ее волосы. - У меня есть одна. Его посетило странное ощущение дежавю, когда он набрал ложечку начинающего подтаивать мороженного и отправил в приоткрытый ротик принцессы. Что-то странное происходило, когда рядом была Белль и сладкое. Он вспомнил тот ужин, когда он собственноручно нарядил ее в золотое платье и практически силой накормил. И ту сладкую, похожую на пытку, каплю меда с ее губ, оказавшуюся у него во рту, прежде чем он успел подумать. Сейчас Белль уютно устроилась на его коленях, залившаяся румянцем, и охотно пробовала собственное мороженное из его рук, облизывая ложечку. Когда в его жизни появилось ЭТО? Он не мог дать ответа. Спустя годы, декады, столетия изоляции он купался в этом интимном контакте, чувственном прикосновении, в котором ему было отказано неизмеримо долгое время. Каждый раз, когда она обхватывала ложечку губами, казалось, мороженное в его животе превращалось в раскаленную лаву, расплавляя все суставы и кости, оставляя его, великого Темного Мага, беспомощным.. Завороженная его тонкими и быстрыми движениями, Белль податливо раскрывала рот, пока не спохватилась, заметив, что в вазочке мороженого становилось все меньше - почти все Румпельштильцхен скормил ей. Поэтому, когда Темный потянулся к ее ротику с очередной ложкой, принцесса движением руки остановила ее и деликатно отобрала столовый прибор. - Не честно, сюрприз был для вас, а не для меня, - пробормотала она, находясь в каком-то дюйме от его рта. Приблизив ложку к его губам, Белль ухмыльнулась. - Теперь мой черед кормить вас. Он нахмурился. - Мы так не договарива... - не успел он договорить, как Белль ловким движением отправила новую порцию мороженого ему в рот. Он мягко схватил ее руку, высвобождая ее от ложечки, словно разоружая преступника. - Мне хватит того, что на тебе, - коварно ухмыльнулся он и обхватил ртом ее губы, слизывая сладкий, липкий вкус. Ложка упала на пол, и девушка на коленях с радостью прижалась к нему так, будто бы он был прекрасным принцем из песен, а не чудовищем, пленившим ее. Вечность в этих сырых стенах с недавних пор перестала вызывать у нее желание уснуть и не проснуться, и, пусть тоска по свободе никуда не исчезла, теперь она была здесь не одна. С ней был ее собственный монстр, ласковый палач, избравший вместо хлыста и огня другие орудия пыток. Стоны и вздохи, срывавшиеся с ее губ, больше не говорили о боли – лишь о восхитительном, желанном наслаждении, которые приносили ей его прикосновения. Руки Румпельштильцхена больше не виделись ей устрашающим оружием, причиняющим страдания, ломающим кости и разрывающим плоть. Совершенно другим видом мучения было вспоминать все это, желать и мечтать, закусывая губы до боли по ночам. Как же ей не доставало его губ, жаркого шепота на ее щеках и жадных поцелуев, заставлявших все тело девушки содрогаться от желания. - Вкусно, говорите? - сладостно прошептала ему в губы принцесса, оставляя поцелуй на его подбородке. - Значит, вам нравится угощение, не так ли? "Я бы съел и кашу из червей, если бы ты была блюдом, на котором его подают," - подумал Румпельштильцхен, но вслух лишь неразборчиво промычал, поскольку губы были заняты кое-чем более важным. А именно круглым плечиком Белль, кокетливо выглядывающим из широкого ворота роскошного платья. Низкий вырез праздничного наряда открывал ее грудь, быстро поднимающуюся и опадающую от сбивчивого дыхания. Румпельштильцхен продолжил цепочку влажных поцелуев по шелковой коже от плеча до груди, до тонких ключиц и остановился на месте, где билось ее упрямое сердце. - Если ты будешь угощать меня так каждый день, я испорчусь куда больше, моя сладкая Белль, - прошептал он, замирая на мгновение перед тем, как провести губами, обжигая дыханием, по мягкому, соблазнительному полукружью ее груди, стянутой жестким корсетом. - Что же вы раньше не сказали о такого вида... угощении? Я бы... - Белль не договорила и громко застонала, уткнувшись ему в плечо, чтобы заглушить звук. Жарко дыша, принцесса сбивчиво что-то шептала ему на ухо, цепляясь пальцами в боковые спинки кресла. А Румпельштильцхен все не переставал ее истязать, от чего Белль стало еще тяжелее дышать. Боги, он делал ей так приятно... Как чудовище, некогда глумившееся над ней, могло быть таким чутким и нежным к ней? Неужели за все те годы, что он провел в замке, ни одна девушка не сидела у него вот так на коленях? Ее стоны отдавались влажной, горячей волной в его внутренностях, вынуждая забыть обо всем, кроме ее тела, прижатого к нему, и ее бархатистой кожи под его губами. Внезапно он пожалел, что на ней было это роскошное, несомненно, но жесткое и слишком пышное платье, мешающее ему почувствовать все ее изгибы. Впрочем, он помнил про свое решение не перегибать палку, и магия, искрившая на кончиках когтей, готовая заставить ее одежду испариться, угасла, неиспользованная. Его кожаные штаны и простая зеленая шелковая рубашка, впрочем, ему не мешали, наоборот, прекрасно проводили тепло. - Ты бы... что, Белль? - переспросил он, проводя когтем по ложбинке на ее груди. - Я бы радовала вас этим блюдом... гораздо чаще. Новый стон сорвался с губ девушки. Как же она желала, чтобы он продолжил, но вот его палец уперся в кромку корсета и вернулся на талию. - Треклятое платье, - сквозь зубы выругалась она, ища его губы своими. - Хочешь, я помогу тебе снять его перед сном? - спросил он с неожиданным азартом, поднимая на нее глаза и отбрасывая ее волосы, упавшие на лицо. В его голове возникла весьма живая картина того, как он расшнуровывает ее корсет, и тяжелое платье соскальзывает с ее плеч, оставляя ее в ее тоненькой нижней рубашке. И все, ничего более. Дальше он уйдет, пожелав ей спокойной ночи. Это было, тем не менее, настолько интимно, чувственно в его воображении, что он практически подпрыгивал на месте, страстно желая услышать ее согласие. - Я... - сбивчиво выдавила Белль, переводя дыхание после многочисленных поцелуев. Часто, особенно после того, как он спас ее от падения, ее посещали мысли о Румпельштильцхене, раздевающем ее, петелька за петелькой развязывающим ее жесткий, неудобный корсет. Принцесса и думать не смела о том, ей самой становилось стыдно от таких мыслей, но долгими зимними ночами они не давали ей покоя. - Очень хочу, - наконец, негромко пробормотала девушка, глядя ему в глаза, чтобы он видел ее искреннее, добровольное желание - Хорошо, очень хорошо, - сбивчиво бормотал он, приподнимая ее, чтобы усадить на стол. - А пока я пойду обратно, у меня там... кое-что надо сделать, - он коротко улыбнулся ей и ушел, развернувшись на каблуках. Нет, он не продвинется сегодня с книгой, но его мысли, обычно такие четкие и последовательные, разбегались от него, как стадо испуганных овец, что мало помогало его самоконтролю. Это требовало починки, нужно было упорядочить свой воспаленный разум, слишком взбудораженный одной маленькой несносной девчонкой. Он ушел, а Белль только через несколько минут смогла слезть со стола и встать на ноги, неустойчиво покачиваясь. То, что только что произошло, было похоже на редкий сон, где чудовище было добрым и никогда не причиняло боли своей служанке. Принцесса опомнилась и встряхнула головой, надеясь, что это приведет в порядок ее перепутанные в голове мысли. Его обещание об платье и о чертовом корсете все еще звучали в воздухе, будто бы Темный был здесь. Румпельштильцхен должен был придти к ней ночью. Раздеть ее, увидеть свою красавицу обнаженной. Девушку от этой мысли бросило в жар. Неудобный наряд был всего лишь поводом в его словах, не так ли?.. Словно одурманенная, Белль понесла грязную посуду вниз, размышляя о том, как она дошла до этого. Целоваться с Румпельштильцхеном было сродни магии, которой был полон он сам. Когда его губы касались ее, кровь бурлила изнутри, кожа горела , под его руками, и принцессе казалось, что по ее венам течет его колдовская кровь. Но, все же, это был тот самый человек, бросивший ее в темницу, тот самый, что избил ее розгами за ерундовую провинность и тот же мужчина, что из-за недоверия ее честности и открытости, отправил ночевать девушку в холодную, темную сокровищницу. Как она могла радоваться тому, что находится рядом с ним, если по всем признакам Белль должна была его лишь ненавидеть и бояться? Напевая старую детскую песню, Белль быстро справилась с грязной посудой, просто кинув ее отмокать в тазик – не начинать же мойку в таком платье? И отправилась к себе - в просторную уютную комнатку. Красавица не до конца была уверена в том, что Темный придет к ней, чтобы помочь ей расправиться с неудобной одеждой. . Весь вечер он просидел у себя в мастерской, занимаясь своими делами, и, может быть, у него было что-то поважнее, чем какой-то корсет глупой девчонки. Со вздохом, Белль принялась расчесываться ко сну и заплетать в косы, чтобы за ночь волосы не спутались, и утром было меньше мороки. Темный все не приходил. Соскользнув со своей кушетки, где Румпельштильцхен провел последний час совершенно безрезультатно со своей книгой, он направился к спальне принцессы, как и обещал. Ее согласие, такое искреннее, без тени сомнения, все еще звучало у него в голове. Если сейчас, когда он войдет к ней, она не передумает, его ждет новая порция его собственной сказки. В его воображении сцена, как он расшнуровывает ее платье и расстегивает все многочисленные пуговички, украшающие его, уже давно переросла в нечто большее. В то, как, оставшись в одной сорочке, девушка прижимается к нему, и ее мягкие горячие ладони забираются под его рубашку, как тонкие пальчики проводят по шершавой, желто-зеленой коже груди, как ее розовые, сочные губки исследуют его шею, посылая горячие импульсы сквозь каждую клеточку его тела. Божественно. Он закрыл глаза, прижимаясь лбом к холодному дереву ее двери. Стоило отбросить все подобные мысли. Ему с головой хватит и того, что она щедро предлагает ему - тепло мягкого, податливого женского тела, свои нежные объятия, свое искреннее, добровольное согласие. Она желала ласки, она желала мужского внимания, вот и все. И он был готов ей это дать, он был готов дать ей почти все, любую вещь, что бы она ни попросила. Но это не означало, что он должен ей... нравиться? Кого он обманывал, в конце концов? Кому покажется привлекательным мерзкая ящерица, воспоминания о хлысте и темнице которой, до сих пор будили Белль по ночам? Помочь и уйти. Да, помочь и уйти. - Белль, ты здесь? - произнес он, толкая, наконец, ее дверь. Принцесса сидела на краешке своей постели и плела косы, уже не рассчитывая на приход Румпельштильцхена. У него слишком часто менялось настроение, чтобы до конца верить ему, но кроха надежды, смешанной со страхом, все еще оставалась в ее сердце. Дверь отворилась, в проем просунулась голова Темного. Его глаза забегали по комнате, а Белль как раз в это время вплетала в последнюю косу ленту, чтобы за ночь она не распалась. Ее удивленные губки сложились в маленькую букву "О", а внутри все ликовало. "Он все-таки пришел!" - Да, да, я здесь. Ко сну готовлюсь, - пояснила она, взглядом указав на свои руки, плетущие косичку. - Я тебе книгу принес, - сказал он, заходя и кидая ее на и так доверху заваленный книгами столик. - Совершенно бесполезная вещь для меня, но ты, кажется, любишь читать Он так и не понял ее. Иностранный язык слишком заковыристый, слишком незнакомый, да и перспективы она не внушала. Может, Белль справится с этой задачей лучше? Или хотя бы оценит превосходные картинки, нарисованные вручную каким-то очень известным художником. Он приблизился к Белль, сидящей на краю кровати, и легким прикосновением вынудил ее встать. - Тебе все еще нужна помощь с платьем? - неожиданно робко предложил он, опасаясь в последний момент, не ошибся ли он в толковании ее слов. - О, да, конечно, - спохватилась Белль и повернулась к Румпельштильцхену спиной, чтобы ему было удобнее. Книга - это здорово, она обязательно прочтет ее. С утра. Когда ее щеки перестанут гореть, а глаза – лихорадочно блестеть после этого жадного взгляда Темного. - Я думала, что вы не придете, у вас наверняка есть более занятные дела, чем развязывать и расстегивать платья своей служанке. Извините, если отвлекла вас от дел, - прибавила девушка, кладя свои косы на грудь, чтобы волосы не лезли Темному в руки. - Тебе нужны новые платья, - задумчиво сказал Румпельштильцхен, проводя ладонями по ровному ряду пуговок на ее корсаже, каждая обшита небесно-голубым бархатом. - Я мог бы пошить тебе еще пару. Он замолчал, обдумывая, что он только что сказал. - Чтобы ты могла их снимать сама и не отвлекала Темного на такие глупости, - проворчал он своим обычным кривляющимся голосом. Маг взялся расстегивать шелковые пуговки, с тихим шорохом выскакивающие из петелек. Что-то уютное, домашнее было в этом нехитром действии, в простой, спокойной заботе. - Как будто вам эти глупости не нравятся, - тихо пробурчала Белль под нос, в надежде, что маг ее не слышал. Она могла бы получить по мозгам за такие слова, хоть и правдивые. С той нежностью, с которой он прикасался, принцесса окончательно осознала, что ему нравилось делать это, и не от каких важных дел Белль его не отвлекала. Она украдкой улыбнулась и решила сменить тему, ведь он все равно, скорее всего, не расслышал ее опрометчивых слов. - Новые платья? Красивые? - Такие же красивые, как я, - съязвил он, впрочем, уже расчерчивая в голове эскиз. Но это подождет. Сейчас его внимания требовали последние пуговки на платье Белль. Расстегнув их, он медленно, наслаждаясь происходящим, провел пальцами по плечам девушки, стаскивая с них рукава, и тяжелое, роскошное платье упало к ее ногам, оставив девушку в одной светло-голубой сорочке под цвет наряда и в туго стянутом корсете из китового уса. Румпельштильцхен потянул за жесткие шнурки, сдерживающий узел, и края корсета расползлись, позволяя принцессе, наконец, вздохнуть и расправить плечи. Наконец-то! Девушка свободно вздохнула, наполняя изголодавшиеся легкие воздухом. Никогда, Белль никогда не любила корсеты, они слишком сильно сковывали движения - и не побегаешь сильно, и не попрыгаешь, и даже на качелях не покачаешься. Взрослые леди говорили ей, что с возрастом принцесса привыкнет к ним и даже полюбит за их полезность, но этого так и не произошло. Как только появлялась возможность снять неудобный премет одежды, она сразу же звала какую-нибудь подружку или служанку, чтобы ничего не порвать и не затянуть еще сильнее. Ради того, чтобы Румпельштильцхен оценил ее красоту, Белль была готова надевать и такие утомительные вещи. Но, похоже, она ему нравилась и без прекрасного платья, раз он стоял сзади нее и осторожно гладил ее по талии, не стесненной корсетом. Свободная, короткая сорочка нисколько не была неудобной. Просторная, она не обтягивала ее тело со всех сторон и двигаться в ней было гораздо проще. Темный молчал, стоя сзади, а принцесса не смела повернуться к нему, чтобы предстать перед магом во всем своем смущении. В сорочке ее видел только отец, Румпельштильцхен видел ее вообще без нее. И касался он ее тоже не так, как касался ее отец. Его прикосновения напоминали Гастоновы, только более деликатные, приятные и нежные. - Спасибо,- сказала ему Белль и, пересилив себя, повернулась к мужчине во всем своем скромном великолепии. - Без вас бы я вряд ли справилась. - Не стоит благодарностей, - ответил он, слегка поклонившись. Настало время прощаться, оставить девушку в одиночестве на ночь. И остаться в одиночестве самому. - Сладких снов, принцесса, - вымолвил он с кривоватой улыбкой на устах. Девушка смотрела на него смущенно и робко, сквозь полуопущенные ресницы, будто ожидая чего-то. Румпельштильцхен взял ее лицо в свои ладони, и коснулся ее губ в легком, почти невесомом поцелуе. Как он прожил эти века для того, чтобы снова в его жизни появилось такое понятие, как поцелуй на ночь? Девушка, казалось, ждала этого, и с готовностью ответила на поцелуй, хотя, когда он отстранился, чтобы уйти, она выглядела слегка разочарованной. - Почему вы все время уходите? - спросила Белль, пытливо глядя на Румпельштильцхена из-под опущенных ресниц. Неужели она была недостаточно хороша для него? Неужели все эти платья, улыбки и жаркие поцелуи - ничего не значили для него? Он ни разу с ней не остался, он стремительно убегал куда-то по своим делам, все время забывая о ней. Как будто игрушка, с которой можно было приходить, играть, а затем оставлять, бросая в углу. - Я оставляю тебя в покое. Разве не этого ты хочешь? - спросил он с легкой ухмылкой на поблескивающем золотистыми искрами лице. - Ты не хочешь, чтобы я остался. - Это было утверждение, а не вопрос. - Я все еще тот, кто я есть. - Но я хочу, чтобы вы остались. - гневно парировала на это Белль и расстроено отвернулась - все ее старания были зря. - Я провела в этом замке достаточно времени, чтобы разобраться в своих желаниях. Как жаль, что вы все никак не наиграетесь в свои глупые детские игры, словно куклой, помыкая мной. Я человек, а не еще одно украшение для вашего пыльного пьедестала. Она не понимала, чего она просит, думал Румпельштильцхен, устало глядя на полуодетую девушку. Остаться? Стать... его? Стать падшей женщиной в глазах всего мира? Хотя, для всего мира она давно уже умерла. Остаться, чтобы поговорить? Смешно. Что они могли бы обсуждать? Достоинства и недостатки четвертования? - Почему ты хочешь, чтобы я остался? Зачем? - спросил он настороженно, непонимающе. - Я не знаю! - раздраженно обернулась девушка, скрестив руки на груди. - Но знаю одно - я задаю тысячи вопросов и никогда не получаю на них ответы. Почему я не могу просто хотеть того, чтобы рядом со мной были именно вы? Но вы же у нас Темный, великий и злой маг, который не может разобраться в себе и в том, зачем ему нужна служанка! – Белль прижала руки к глазам, отвернувшись в сердцах. Только бы не разрыдаться. Она, особа королевской крови, благороднейшего происхождения, воспитанная в строгости и благодетели, уговаривала, умоляла мужчину скрасить ее одиночество в постели! Мало того – она получала отказ! Немыслимо, если учесть то, что мужчины всегда находили ее красавицей. Не один рыцарь и лорд сражался за ее руку, хотя Белль не предпочла бы ни одного из них. А Румпельштильцхен… Почему нет, если они оба хотели этого? Желание было в его глазах всегда: когда она приносила завтрак ему по утрам, когда он заходил к ней в библиотеку, проверяя все ли в порядке, когда по вечерам Белль сидела в Большом зале и читала книгу, а золото свечи освещало улыбающееся ей лицо Румпельштильцхена, когда он желал ей спокойной ночи и безмолвно глядел вслед на то, как принцесса смущенно махает ему рукой и уходит. И осознание того, что мужчина, живущий так близко, желает ее так сильно, больше не пугало ее. Наоборот, заставляло краснеть от стыда за то, что она сама испытывала очень похожие чувства. - Если ты не знаешь, то я не буду терять время на пустые споры, - огрызнулся он, раздраженно встряхивая волосами, - Я тебе не щенок, чтобы спать в твоих ногах и прибегать по первому зову! Ты должна быть благодарна за то, что я и так настолько добр к тебе, насколько меня, Темного, еще никто никогда не видел! Когда решишь, наконец, чего ты хочешь, будь добра, формулируй, - он ткнул когтем в ее направлении, подчеркивай последнее слово. Черт подери, если она не может сказать, чего она хочет, как он должен догадываться? При всей его силе мысли читать он не умел, тем более - мысли юных девушек, издревле считавшихся тайной из тайн. - Да вы сами не знаете, чего хотите! Вы целуете и обнимаете меня, а затем уходите безо всяких объяснений, будто я не служанка а... - Кто, дорогая? Шлюха? - слово, которое Белль стеснялась сказать, легко слетело с его языка, но упало камнем во внезапно наступившей тишине. Румпельштильцхен пожалел о вылетевшей фразе. Нет, он никогда бы не подумал так о ней, никогда. Она была чистой и невинной, даже в своем желании, порочащим девичью честь. Которую сейчас не для кого было беречь. - Ты не понимаешь, дитя, с кем играешь, - он покачал головой, отворачиваясь, чтобы уйти. Белль сжала ладони в кулачки, изо всех сил стараясь не заплакать. Она хотела, чтобы он остался, принцесса действительно хотела, не смотря на все то, что между ними было. Неужели ее, может быть, глупого, но такого искреннего желания было недостаточно для Румпельштильцхена? - Поцелуйте меня, пожалуйста, - едва слышно попросила девушка, глядя в пол и часто моргая ресницами, избавляясь от непрошеных слез. Как сладко звучали ее слова для него. Сердце пропустило удар, и волна слабости, превращающая конечности в желе, захлестнула его с головой. Так, что невозможно было сопротивляться желанию и тотчас привести просьбу в исполнение. Румпельштильцхен поднял ее склоненное лицо согнутым пальцем за подбородок, смотря ей прямо в глаза. - Как пожелаешь, - вкрадчиво сказал он, и впился в ее губы, мягко, но настойчиво. Поцелуй, странная вещь, думал он. Такое простое, легкое взаимодействие двух пар губ запросто могло свести с ума, лишить воли и разума. Особенно когда губы девушки податливо раскрываются, его язык проникает в нее, исследуя, нежно и осторожно, каждый сантиметр ее рта, и он не может сдержать стон. Поцелуй становился все настойчивее и жарче, так, что Белль едва успевала, не очень умело, отвечать. Но она ни за что бы не попросила Румпельштильцхена остановиться. Ноги девушку едва держали. Как она вообще могла стоять, если ноги превратились в сахарную вату, не давая возможности пошевелиться? Служанка только крепче обняла его и тут же почувствовала его обжигающе-горячие руки на своей талии. В крайнем случае, Темный ее подхватит. Воздуха не стало очень скоро, как и в любой другой раз, когда он целовал ее, и девушка отстранилась. Даже не сколько для того, чтобы вздохнуть, нет. Ей хотелось видеть его глаза и знать, что он чувствует. - Спасибо, - прошептала Белль, едва шевеля губами. - А теперь сделайте это снова и не останавливайтесь никогда. - Почему, Белль, - прошептал он, сжимая ее плечи, - Почему ты хочешь... меня? Я ведь не кто иной, как чудовище, держащее тебя в заточении, мучившее тебя. Я хочу знать, Белль. - Я не сомневаюсь в том, что вы держали меня в темнице, били меня и морили голодом. Кошмары о тех днях, наверно, будут преследовать меня до конца моих дней, но...- тихим голосом ответила ему принцесса, обняв себя за плечи. - Вы не только чудовище, но и человек. Справедливый, в какой-то степени, осторожный и нежный. Никто и никогда не был так трепетен со мной. - Я не собираюсь больше причинять тебе боль, Белль. Не я. Если ты, конечно, сама не найдешь на свою голову неприятностей. Может быть... может быть, я и неравнодушен к тебе, но я все еще зверь. Еще хуже, чем ты думаешь. Намного хуже. А ты маленькая храбрая принцесса, - он провел тыльной стороной пальцев по ее щеке, - и не знаешь, чего просишь. Спокойной ночи, Белль, - добавил он тише и оставил последний поцелуй на ее щеке, там, где только что касались его пальцы. Румпельштильцхен вышел из спальни, оставляя девушку наедине с собой. Белль раздраженно захлопнула дверь и повернула замок на ключ. Он снова ушел, оставив, как обычно, больше вопросов, чем ответов. Видимо, Темному не была нужна ее привязанность, и принцессе чуть ли не плакать от этого хотелось. И все это из-за треклятого мороженого. Надо будет обязательно выбросить остатки, да и вообще не готовить сладости. Они приносили только беды. Девушка уже собралась лечь спать, как наткнулась взглядом на книжку, которую Румпельштильцхен принес ей. Всегда, когда Белль было грустно, она читала, и с этими бумажными созданиями ее мысли уносились в другие края, волшебные или нет, и проблемы тут же уходили. Быть может, она сможет поднять ей настроение? Белль открыла потрепанную книжонку и отметила с удивлением, что та была написана не на языке ее народа, на другом, который, к счастью, девушка тоже знала. Не зря же учителя год за годом вбивали ей знания в голову. Она прочитала название и снисходительно улыбнулась. Цветик-Семицветик - отличное название для детской сказки, которую принцесса и так хорошо помнила из детства. Какая-то придворная дама нашептывала ей ее, когда плела маленькой девочке косы. И почему-то она тогда произвела сильное впечатление на принцессу, от этого помнила она ее и по сей день. Сказка была о доброй, но очень непослушной девочке. Однажды в день ярмарки, она купила у старой нищенки цветок, лепестки которого были словно радуга. И не знала малютка, что женщина эта была доброй колдуньей. Она зачаровала лепестки так, что, если оторвать один и загадать желание, то оно обязательно сбудется сию же секунду. Маленькая Белль мечтала о таком цветке, чтобы назагадывать кучу желаний и воплотить в жизнь все свои мечты. Но такой цветок был только в легендах, а сама девушка так и не отправилась путешествовать, чтобы наверняка знать о том, существует ли он на самом деле. Интересно, зачем Румпельштильцхен принес такую старую детскую книжку ей? У нее и так было предостаточно сказок, да и библиотека была еще не до конца изведана. Может быть потому, что сам Темный не знал языка, на котором она была написана? С этими мыслями Белль улеглась спать, зарывая поглубже обжигающее чувство стыда за свою сегодняшнюю открытость перед магом. Молодые девушки так себя не ведут никогда. Но кто же здесь увидит ее? Кто же будет осуждать погибшую принцессу за ее деяния? Весь наружний мир считает, что она мертва. Кроме Гастона.