Испытание страхом

Пересилив свой страх, принцесса подошла к двери, но отпирать не стала, и только лишь с опаской сверлила ее взглядом, не решаясь подойти ближе. Румпельштильцхен был прав. Он пришел за ней. Черт возьми, почему этот самоуверенный маг всегда и всюду оказывается прав? Это было, по крайней мере, нечестно. - Что ты здесь делаешь? - громко заговорила Белль, надеясь, что с той стороны двери ее голос покажется менее испуганным и дрожащим. Гастон не должен был знать о ее страхе перед ним. Принцесса знала этого человека достаточно хорошо, чтобы быть уверенной в том, что он с легкостью сможет причинить ей вред. - Убирайся отсюда, пока я тебя не задушила своими же руками! - О, - послышался удивленный возглас из-за двери, и голос откашлялся. - Белль, ты ли это, любовь моя? – потекли слова из-за ворот, сладкие и липкие, словно льющийся прозрачный мед. Девушка буквально чувствовала ложь в его показушных фразах. - О, моя дорогая принцесса, как же безмерно рад я слышать, что ты жива и невредима! Мое беспокойство не давало спать ночами, и я весь измучен мечтами и грезами о тебе. Я объездил все королевства, города и деревни в поисках тебя! Прослышав, что ты находишься в лапах ужасного зверя, я поспешил к тебе изо всех сил и так рад, что наконец-то обнаружил тебя! Скорее впусти же меня, моя прекрасная возлюбленная! - Никуда я тебя не впущу! - запротестовала Белль, приложив ухо к дубовой двери, чтобы лучше слышать Гастона. В ее голове не укладывалось, как этот человек мог так спокойно лгать. Как он вообще посмел прийти к ней сюда? Как в его глупой голове хватило совести говорить ей, что он любит и жаждет ее после того, ЧТО принцесса увидела в своем родовом замке? - Как ты посмел, после всего того, что натворил, вздумать появиться здесь? Называть меня своей любовью после того, как погубил моего отца и мой народ - ни в чем неповинных людей, которым не было дела до тебя? Убирайся! - Белль, ты все не так поняла! – не унимался человек за дверью, не переставая барабанить по крепкому дереву своей рукой. - Я не знаю, кто наслал на меня эти лживые наветы, но это все неправда! Белль, прошу тебя, открой мне, я все тебе объясню, и ты поймешь, что тебя обманули, а я – твой спаситель! Я знаю, у тебя доброе сердце, и ты позволишь мне поговорить с тобой! - его голос звучал почти умоляюще, хотя нотки раздражения проскальзывали в его словах то тут, то там. Гастон никогда не отличался терпением и усидчивостью. - Я позволяю тебе говорить со мной, но в замок ты не войдешь. Я не желаю видеть тебя. И не ври - Филлип рассказал мне, как вы бежали с поля боя, оставляя моих солдат умирать. А потом, не долго думая, он рассказал тебе, милый мой рыцарь, как видел меня и Румпельштильцхена в Анволийском замке, не так ли все было, а, мой дорогой возлюбленный? – спрашивала она, и в голосе Белль звучала ярость и злость. Она никого в жизни так не ненавидела, как сейчас Гастона. Принцесса вообще не была уверена, что могла кого-то ненавидеть так сильно, но сейчас в каждой клеточке ее тела кипело это ужасное чувство, заставляющее сердце биться чаще, и это была отнюдь не любовь. - Я лучше умру, чем уйду с тобой. - Белль, ты просто не понимаешь, что говоришь! - кричал он- Я войду и заберу тебя! В этот момент высокая дверь сотряслась от сокрушительного удара, заставив девушку испуганно отскочить подальше. Тяжелый засов на дверях был длинным, толстым бревном, но давно иссохшим от старости. Каждый новый удар заставлял засов нещадно трещать, пока тот не развалился на две части с оглушительным треском. Дверь распахнулась, и взволнованному взгляду Белль предстал раскрасневшийся Гастон, живой и здоровый, как никогда. Пряди черных волос выбились из хвоста и упали на лицо, пока он трудился над уничтожением собственности ее хозяина. Позади него на внушительном, впрочем, расстоянии, расположился гарнизон Гастона, в повозках и на лошадях, не желая приближаться к замку близко. - Принцесса! Я так рад видеть тебя! - прогремел он с широкой улыбкой, раскрывая объятия. С губ принцессы сорвался негромкий вскрик. - Не подходи ко мне, Гастон, - предупреждающе заговорила Белль, отступая назад, в холл. Ее пальцы сомкнулись на ожерелье, что должно было защитить девушку от магии Регины. Оно просто обязано было сработать и против самодовольного, подлого рыцаря, погубившего все, что красавица так любила. "Боги, где же Румпельштильцхен?" - мысленно вопила она, натыкаясь спиной на каменную, холодную стену. - "Где его носит?!" - Не трогай меня, не смей прикасаться. Мне противно видеть тебя! - Белль, не говори со мной так! - Гастон протянул руки к ней в умоляющем жесте, а выражению его скорбного лица мог бы позавидовать любой именитый актер. - Все, что ты слышала - все это ложь. Я никогда бы не предал твоего отца, я был верен ему и тебе, моя красавица! Это чистая, прискорбная случайность! - он продолжил тише, пытаясь достучаться до девушки низким, вкрадчивым голосом, - Ты ведь помнишь свое обещание, Белль? Наш контракт. Ты ведь обещала выйти за меня замуж, не так ли? Я вернулся! Я вернулся, чтобы спасти тебя, принцесса! Выдернуть из лап ужасного зверя, чтобы ты наконец стала моей законной женой, и смыть с тебя позор. - Какая такая случайность? - глаза Белль заметались по сторонам, в поисках места, куда можно было бы отбежать подальше от Гастона. Она попыталась обуздать свой срывающийся голос, стараясь звучать спокойно. Лишь бы только не сорваться на крик. Рыцарь любил, когда девушки показывали характер, особенно в тех случаях, когда он был сильнее. Ее передернуло от отвращения. Может быть, Гастон замедлит свой шаг, если подумает, что она все таки хочет поверить ему? - Расскажи мне тогда, что произошло? Гастон медленно обходил Белль, шагая на чуть полусогнутых ногах, словно охотник, выслеживающий зверя, чтобы не вспугнуть. - Белль, это все просто большое нелепое недоразумение. Ты ведь знаешь меня давно, я и ты, мы были так близки с тобой! Я бы никогда не предал твоего отца. Войско просто не успело добраться до поля боя, и, когда мы пришли, все уже было кончено. Я не смог бы ничего исправить, ведь я не могучий колдун. Я рыдал от горя ночами! - он прижал руку к груди в художественном и совершенно неправдоподобном жесте. - Я искал тебя, мою принцессу, столько долгих месяцев! Позволь же мне увести тебя отсюда! Ты и так настрадалась, будучи пленницей этого жуткого монстра. Ну же, идем, - он протянул ей ладонь, приглашая идти за ним. Но Белль не стремилась принять его приглашение. Ей не нужна была свобода, если рядом был Гастон - жестокий и настойчивый, предатель и изменник, жадный до власти и наживы. Он будет обращаться с ней гораздо хуже, чем Румпельштильцхен с его изменчивым характером. - Я... я не верю тебе, - принцесса протестующе выставила свои ладони вперед, втрое меньше, чем его, давая понять, что не хочет ни прикосновений, ни чего-то еще. - Ты не любишь меня. - Белль, да как ты могла такое подумать? - возмутился Гастон. - Я люблю тебя всем сердцем, я воспеваю твою красоту каждый день, видя рассвет, что напоминает мне о тебе! Никто не может быть желаннее для меня, чем ты, прекрасная принцесса Белль! Небо теряет свои краски, завидуя синеве твоих глаз, а реки иссыхают из ревности к гладкости твоих волос! - страстно рассказывал он, все приближаясь к ней с каждым шагом. - Позволь подарить тебе, моя возлюбленная невеста, поцелуй истинной любви, что связывает нас, что согреет твое сердце и заставит тебя поверить в то, что мои слова правдивы! - он обхватил девушку своими мощными ручищами, сдавливая ее в своих объятиях, и вцепился в ее губы, жадно и вдохновенно, под стать предшествующим цветистым словам. Белль громко вскрикнула, пытаясь вырваться из его чудовищных лап, но Гастон держал ее так крепко, что выбраться из его объятий было просто невозможно. Его жадные губы обхватывали ее рот, а противный язык шарил внутри. Принцесса едва сдерживала внезапно подступившую тошноту. "Он всегда берет все силой", - подумала, Белль, и в этот момент раздался громкий треск, заставивший рыцаря обернуться на шум. - Вернулся, - выдохнула она, вытирая рот рукавом и надеясь, что Румпельштильцхен не подумает, что она была рада обществу Гастона. Она уже устала вымаливать прощение за то, чего не делала. *** Румпельштильцхен мягко скользил от одного темного угла к другому, скрытый от посторонних темным плащом с глубоким капюшоном, по улочкам небольшого городка. Он уже успел пополнить запасы кладовой, навестив знакомую кухню, жители которой, казалось, уже не были удивлены его появлением и разбегались в стороны довольно неохотно, а кое-кто будто и не обратил внимания на присутствие темного мага в замке. Глядишь, еще и привыкнут. Следующим пунктом его назначения был магазин тканей. Он заглянул в витрину очередной лавки и удовлетворенно кивнул, окинув взглядом ровные ряды рулонов, развешанных по стенам. Проскользнув в приоткрытую дверь, он принялся расхаживать вдоль стен, пробуя на ощупь то один лоскут, то другой, пока его выбор не остановится на рыжевато-алой, цвета осенних кленовых листьев, мягкой тонкой хлопковой ткани, идеально подходящей для повседневного платья, и темно-фиолетовом бархате на пару с лиловым газом. Маг ясно представил себе девушку в темном, бархатном платье, подчеркивающем цвет его магии. Это будет ее новый праздничный наряд, отражающий то, где и кем она была - прекрасным цветком, украшающим замок Темного. В приоткрытую дверь подсобного помещения выглянула девочка-подросток, видимо, приглядывающая за магазином в непопулярный для торговли день. Увидев чешуйчатую кожу и черные когти незнакомца, трогающего их товар, девочка пискнула и тут же в испуге испарилась, оставив его в полном одиночестве. Румпельштильцхен только усмехнулся. Он бы не тронул ребенка. Мало того, он оставил на прилавке щедрый моток золотой пряжи в качестве платы за ткань, которую он уже отправил в свою спальню дожидаться своего часа. Когда сработала одна из его ловушек, оповещавшая о непрошеных гостях в его замке, Румпельштильцхен уже направлялся дальше по улице в поисках кондитерской, чтобы порадовать свою служанку чем-нибудь сладеньким – сладости с недавних пор у него ассоциировались с чем-то… особенным. Не теряя ни секунды, он сосредоточился на главном входе в его замок, и фиолетовое облако окружило его, перемещая туда, где он должен был сейчас находиться. Появился он тихо, намереваясь не спугнуть посетителя, прежде чем маг сам изучит непрошеного гостя. Одного взгляда на него хватило, чтобы глаза Румпельштильцхена сузились, а рот растянулся в нехорошей ухмылке. Им оказался не кто иной, как Гастон - наглый жених его принцессы. Тот самый, который предал ее королевство, позволил погибнуть ее отцу и оставил ее полной сиротой, без дома и семьи. Холодная ярость медленно закипала в сердце Темного, пока он слушал его лживые речи. Ему нужна была Белль, и нужна была только лишь для того, чтобы получить права на ее королевство. Если бы он сам по себе решил провозгласить себя монархом, другие королевства не признали бы права на трон короля-самозванца и запретили торговлю, а торговля - это вены и сосуды жизни, позволяющие одним и другим получать выгоду и нужные народу товары. Да и плевать на корону. Он хотел увезти ЕГО Белль, а этого он ему не позволит никогда. Когда Гастон схватил своими ручищами Белль, пытаясь ее поцеловать, Румпельштильцхен не смог сдерживаться. Что бы там не говорила девушка, она – все еще его и сердцем, и душой, и никто, никто не смеет прикасаться к ней. Тем более без ее позволения. Он с треском распахнул створку двери, за которой стоял, заставив обоих голубков обернуться в его сторону. - Руки. Прочь. От моей. Белль, - прорычал он, испепеляя глазами самозванца. Принцесса обрадовано выдохнула, когда Гастон отошел от нее, отвлеченный посторонними звуками, и с насмешливой улыбкой направился к чудовищу. Весь его вид излучал невозможную самоуверенность, а рука рыцаря схватилась за рукоять тяжелого меча. Меча ее отца. Как она раньше этого не заметила? Белль отшатнулась от него, не спуская глаз с "Львиного Когтя", быстро подбежала к Румпельштильцхену и спряталась за его спину, ища защиты от этого человека, замышлявшего преступление по отношению к ней. Румпельштильцхен не даст ее в обиду, принцесса была уверена в этом. Гастон издал удивленный звук, наблюдая за тем, как Белль вырывается из рук своего спасителя, недоумевая, почему она убегает от него к чудовищу – противному, зеленому, уродливому - а не бросается своему жениху в ноги за то, что он вообще вспомнил о ней. - Так-так-так, чудовище все-таки отозвалось на мой зов? - бросил ему Гастон, доставая меч из ножен. – Долго же пришлось вызывать тебя на бой. А ну-ка, признавайся, мерзкая тварь, что ты сделал с моей невестой, что она не желает идти со мной? - О, - Румпельштильцхен состроил притворную гримасу заинтересованности, - меня интересует этот вопрос не меньше. Однако, я подозреваю, что причина может быть в том, что из-за тебя, мелкая самоуверенная вошь, погибла ее семья. В любом случае, - он шлепнул по лезвию меча, направленного в его сторону, отодвигая его, - леди не хочет идти с тобой. И не пойдет. Убирайся ко всем чертям. - Я не буду спрашивать тебя, урод, хочет моя леди идти со мной или не хочет. Эта принцесса - моя невеста и, я уйду вместе с ней. Ты снабдил ее память наглой ложью, и она не понимает, что говорит, - раздраженно ответил Гастон и резким движением резанул кончиком меча по локтю Румпельштильцхена. Белль вскрикнула и сделала шаг вперед, но Темный не позволил ей выйти из укрытия, предостерегающе выставив руку назад. - Белль вернется со мной в Анволию, и мы вместе с ней поднимем королевство из руин, в которых оно лежит. Я буду править от ее имени до самой смерти. Белль родит мне детей, которые будут править и после нас, так что, чудовище, уйди с дороги, чтобы я смог забрать принцессу с собой. А не уйдешь, - рыцарь кивнул взглядом на меч. - Я убью тебя. - О, так это твоя маленькая угроза? - хихикнул Румпельштильцхен, с ленивым любопытством в глазах изучая длинный, кровоточащий порез на руке. - Довольно ясная, я вижу. Что ж, хочешь драться со мной, смельчак? Отлично! - взвизгнул он. - Белль, милая, отойди отсюда, ибо тут один недомерок требует... дуэли,- он мягко отодвинул девушку к стене позади себя, чтобы ненароком никто из присутствующих не задел ее в схватке. Не стоило ей лезть в это, поранится еще. – Чудовище будет драться с рыцарем за сердце принцессы! Довольно поэтично звучит, не так ли? - Белль! - кричал Гастон, размахивая мечом, готовый к драке с чудовищем. - Белль, иди сюда. Я освобожу тебя от него! Ну же! - Я не хочу идти с тобой! - боязливо воскликнула она, не делая никаких шагов вперед. - Единственное чудовище здесь - это ты! Ты обрек на смерть всех моих людей, всех жителей моего королевства и... моего отца! Я никогда не пойду с тобой, и никогда я не буду носить твоих детей. Ты мне отвратителен! - И что, дорогая красавица? Ты предпочтешь мне эту мразь, это чудовище? Конечно, он уже воспользовался тобой, и ни один мужчина больше не захочет тебя. Никто не захочет доедать объедки Темного, - едко бросил он. Вся напускная вежливость спала с него, словно с гуся вода. - Я - единственный, кто сможет сделать тебе такое щедрое предложение. Соглашайся. Я в любом случае возьму тебя, так или иначе! - Мразь - это ты. Ты своим предательством убил тысячи людей. И меня бы убил, но мой отец пожертвовал собой, чтобы спасти мою жизнь. Я лучше умру нетронутой ни одним мужчиной, но никогда не лягу в постель к тебе. Убирайся из замка или останешься здесь навсегда, - покачала принцесса головой, Гастон только рассмеялся ее словам. - Она права, знаешь ли, - как ни в чем не бывало, отметил Румпельштильцхен. Тот факт, что Белль предпочла остаться с ним, а не уйти со своим женихом из ее прошлой жизни, был словно бальзам на душу, хотя после всего того, что девушка рассказала о своем нареченном, он не ожидал услышать другое решение. - Так ты будешь драться или продолжишь скакать вокруг, как надоедливая блоха? - он взвесил на ладони появившийся в ней легкий, стальной меч, без изысков, которым он обзавелся еще давно, вскоре после того, как стал Темным. Гастон нанес первый удар без промедления. Он бы разрубил Румпельштильцхена на две ровные половины, но маг оказался увертливее, и в следующую секунду уже стоял у воина за спиной. Он не был сильнее его, но обладал ловкостью, хитростью и знанием тактики, и Гастон не имел против него ни малейшего шанса, размахивающий мечом изо всех сил, будто косивший траву в поле. Рыцарь зло застонал - ему не нравилось то, что он с самого начала проигрывал. Он-то надеялся прибить назойливую муху сразу, и не потеть в своих тяжелых, дорогих доспехах. Он нанес еще один сокрушительный удар, который должен был отрубить руку Румпельштильцхену, но не преуспел в этом. Рыцарь злился все больше. Упрямая девчонка, она должна была уйти с ним, ведь он всегда получает то, что хочет! Белль с ужасом наблюдала за сражением двух мужчин. Темный имел явное превосходство перед ним, и принцессу это пугало не на шутку. Она не хотела видеть еще одну смерть, пусть и такого бесчувственного монстра, как Гастон. - Не убивайте его, пожалуйста! - умоляюще попросила красавица, со страхом наблюдавшая за дракой, - Я очень редко что-то прошу, но... Пожалуйста, оставьте его живым! - Белль, не... - Румпельштильцхен запнулся. Он обернулся на Белль, чтобы ответить ей, и в этот момент меч Гастона, наконец, настиг свою цель, полоснув мага по ничем не защищенному боку. Он коротко вскрикнул, инстинктивно прижимая ладонь к ране, но тут же восстановил стойку, крепко сжав зубы и дыша тяжело. Боль пронзила правый бок, и кровь толчками вытекала из открытой раны. Несмотря на боль, пронзающую все его существо, Румпельштильцхен знал, что это его не убьет. Бессмертие было залогом уверенности, а уверенность - залогом успеха. - Видишь, чудовище? - победно вскрикнул Гастон, радуясь маленькой, но победе. Белль испугано прижала ладони ко рту - это была ее вина и и только ее. Но она не хотела смерти, не хотела крови. Несмотря на то, что он был причиной всех ее бед... Они оба были причинами ее бед, а главной причиной была она сама. Она видела боль на лице Румпельштильцхена, и, хоть Белль и знала, что от этого ранения ему не умереть, ее сердце екнуло. Именно сейчас принцесса беспокоилась не за свою жизнь и не за свою честь. Она беспокоилась за него. - Уже не так хорошо получатся меня убивать, а? - Я и одной рукой убью тебя не менее эффективно, - прохрипел Румпельштильцхен, все еще зажимая ладонью кровоточащую рану. - Ты никогда не получишь ее. Он двигался уже не так проворно, отражая атаки Гастона, уворачиваясь от его смертельных ударов, способных разрубить одним взмахом целого быка. Чего-чего, а силы у него было не отнять. Темному приходилось выбирать между защитой и атакой, одновременно пытаясь отогнать от себя черные мошки, мельтешившие перед глазами. Рыцарь был сильнее Темного, тем более сейчас, когда оставил противника в невыгодном положении. Сильный, статный, с положением в обществе, прекрасный образец мужской красоты, он нападал на него с удвоенное силой. Но Белль выбрала его, Румпельштильцхена, и эта мысль давала хозяину замки силы оставаться на ногах и снова и снова уворачиваться от смертельных ударов. Она выбрала жизнь здесь, с ним, в заточении, вместо свободы, которую предлагал ей Гастон. В любом случае Темный бы не отпустил девушку, но она-то об этом не знала, не так ли? Темный уже начинал выдыхаться, равно как и Гастон, когда шанс воспользоваться мечом, наконец, появился. Рыцарь едва не снес ему голову очередным мощнейшим ударом, и, не удержавшись в своей грозной боевой стойке, споткнулся на полшага, разворачиваясь совсем немного вбок по инерции от летящего по окружности тяжелого меча. Темному этого хватило. Не теряя ни мгновения, Румпельштильцхен изо всех сил вонзил лезвие своего меча в щель между его доспехами на боку по самую рукоять. Гастон еще разворачивался и замахивался для нового удара, когда его ноги подкосились, и, с жутким грохотом железа о камень, он упал на пол. Меч зазвенел по пыльным плитам, вывалившись из его рук. Бывший некогда чемпионом, красавцем, образцовым рыцарем Гастон хрипел на полу Темного Замка в растекающейся луже крови, и изо рта его вытекали кровавые пузыри. Несколько судорожных рывков тела, отчаянно желавшего жить несмотря на всю гнусность его обладателя, и - конец. Он был мертв, и безжизненные карие глаза бессмысленно уставились в потолок. Румпельштильцхен, тяжело дыша, опустился на пол, опираясь спиной на одну из колон и судорожно прижимая ладонь к ране. В глазах темнело, и встать, казалось, больше никогда не получится. Не сейчас. Сейчас Белль было плевать на Гастона, боже, на мертвого Гастона, лежавшего на каменном полу огромного холла. Она бросила на него быстрый взгляд и прошла мимо, не чувствуя ничего, кроме горечи и сожаления за то, что когда-то собиралась стать женой этого человека. Вместо того, чтобы беспокоиться о мертвом теле, лежащим позади, принцесса на дрожащих ногах подбежала к Румпельштильцхену, жизнь которого сейчас была для нее важнее, чем чья-либо еще. Она опустилась на колени рядом с ним, не зная, что теперь делать. В прошлый раз, когда она была его лекарем, это была обычная простуда. Сейчас же все было сложнее, из бока Темного ручьем текла кровь, а все знания о том, как ее остановить, тут же вылетели у девушки из головы. - Румпельштильцхен, - позвала она, не зная, куда деть свои руки и за что браться. - Что мне надо сделать? Нужно остановить кровь! - Белль, - тихо промычал он, едва разлепляя веки. Он не чувствовал сильной боли - только опустошающую усталость и слабость, разливающуюся по телу, и ноющее жжение в правом боку. - Помоги мне добраться до лаборатории, - бормотал он, пока лицо девушки расплывалось у него перед глазами, - там есть зелья и бинты. Он старался говорить спокойно и уверенно, чтобы не напугать девушку – она и так, казалось, была бледнее его. Но оставаться посреди холла с распахнутой дверью, откуда видно было расположившийся невдалеке гарнизон Гастона, было крайне неразумно. В таком состоянии его могла прикончить даже Белль. Он не страшился смерти – темная магия, из которой он состоял, мгновенно стала бы возвращать его к жизни и залечивать раны, но это было бы долго, очень долго и болезненно. - Да-да, конечно, - пробормотала девушка, позволяя чудовищу схватиться за нее ослабевшими руками. Совместными усилиями им обоим удалось поднять Румпельштильцхена на ноги. Белль забросила его руку к себе на плечо и обняла его за талию, чтобы почти весь груз его тела перешел на нее, а самому Темному оставалось лишь двигать ногами. Это было невыносимо тяжело - практически тащить его на себе, но, негромко ругаясь сквозь зубы, принцесса преодолевала этот путь, ни разу не подумав о том, чтобы бросить его. Магу нужна была помощь, и Белль была готова на все, чтобы помочь ему сейчас. У нее ушло довольно много времени, чтобы довести Румпельштильцхена до конца длинной круговой лестницы. Падая с ног от усталости, Белль помогла Темному перешагнуть последнюю ступеньку, и они оказались на площадке перед дверью в его мастерскую - без ручки или замочной скважины. - Открой ее, - тяжело дыша, попросила принцесса, осторожно облокачиваясь на стену, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть. Румпельштильцхен вынырнул из тумана при звуке ее слов, все сильнее окутывающего его с каждым невыносимо тяжелым шагом. Он поднял ладонь, ту, что покоилась на плече девушки, и слабая искра вырвалась из его пальцев. Однако, этого хватило, чтобы дверь лаборатории открылась, пропуская их внутрь. Темный с сожалением подумал о диванчике, оставшемся в зале у камина, и уселся - скорее, свалился на каменный пол у стены. Стоило позаботиться о новой мебели раньше. Хотя кто знал, что она понадобится именно сейчас? - Белль, - прошептал он, - милая, подай мне зеленую склянку со второй полки слева, - говорил он, еле ворочая языком и жестикулируя в сторону большого шкафа из темного дерева. Оставив Румпельштильцхена у стены, девушка побежала к той самой полке, едва держа себя в руках. Внутри ее всю трясло так, будто это саму Белль ранили, а не ее мучителя. Она боялась за его жизнь, действительно боялась. Руки быстро нашли ту бутылочку, которую Темный просил. Она не знала, что там, но с готовностью подала ее магу, садясь рядом с ним. - Нужно что-нибудь еще? Скажи мне. - Бинты. В нижнем ящике шкафа, - выдохнул он и откупорил пробку дрожащими руками. Держа ее полунаклоненной над раной, залившей кровью всю его одежду, руки, пол, он часто задышал и зажмурился, готовясь к жуткой, пекущей субстанции, тем не менее, отлично останавливающей кровь и заживляя рану практически полностью. Решившись, наконец, он перевернул бутылочку, и завопил, скребя ногами по полу, словно пытаясь отползти от боли, охватившей его. Казалось, что к его боку прижали раскаленную сковороду, что, в общем-то, было довольно точным описанием действия зелья. Он свалился набок и заскулил, прижавшись лбом к холодному полу, сцепив зубы, стараясь не закричать, чтобы не напугать Белль еще больше, и пережидая, пока первая волна боли схлынет. - Вот, возьми, - сказала Белль, кладя ему в ладонь рулон белого хлопка. Ее ладошка опустилась ему на голову и нежно погладила по волосам, убирая мокрые от пота пряди с искаженного от боли лица. Ей хотелось хоть каким-нибудь способом облегчить Темному страдания, тем более, что она была сама в них виновата. Опять. - Прости меня, - ее голос звучал отрывисто, принцесса чувствовала, как вот-вот подступают рыдания, но она из последних сил сдерживала себя. Сейчас не время было плакать. Бинты выпали из его руки, не в силах удержать ничего в ослабевших пальцах. Он шумно втягивал носом воздух, сдерживая стоны, рвущиеся из груди, и медленно, с трудом, поднялся в сидячее положение, с еще более серым, чем обычно лицом. - Помоги мне, пожалуйста, - прошептал он сквозь стиснутые зубы, подбирая дрожащей окровавленной рукой упавший моток бинтов с пола. Схватив их, девушка приподнялась на коленях и склонилась над раной. Теоретически, она знала, что делать. За всю свою жизнь Белль прочла, верно, тысячи книг, и некоторые из которых были и о медицине. На практике же все должно быть так же, да? Дрожащими ручонками, Белль подвинула Румпельштильцхена так, чтобы она могла достать рукой за его спиной, и отмотала начало бинта. - Мне придется убрать твою рубашку, - сглотнув, сказала принцесса, и, не дожидаясь согласия, приподняла его одеяние, сдерживая подступающую тошноту. Рана выглядела ужасно, кровь была повсюду и все еще текла, не переставая. Она попыталась стереть кровь, закрывающую обозрение, его же собственной испорченной рубашкой, но быстро бросила эту затею, видя, как вздрагивает от боли каждый раз Румпельштильцхен, когда она прикасается к нему. С решимостью, быстрыми движениями принцесса принялась обматывать бинт вокруг его дрожащего туловища. - Я все правильно делаю? - Все правильно, моя девочка, все правильно, - пробормотал он, коснувшись пальцами ее щеки и оставляя на ее лице след собственной крови. Поток из раны иссяк, подчиняясь действию магического зелья, и под бинтом края раны начали стягиваться, но черные круги перед глазами не исчезли, как и тошнота и слабость, охватившая каждую клеточку его тела. Стоило смыть с себя всю кровь и убрать ее следы, оставленные им по всему замку, но у него не было на это сил. Равно как и сознание, чувство магии затуманилось, обычно требовавшее сосредоточения. Белль кивнула и продолжила свое дело, пока не закончился бинт. Ее платье, руки и даже лицо были красными от крови, но она не обращала на это внимания. Она села рядом с ним, когда все было готово, обняв руками колени. Белль ощущала жгучее чувство вины, что грызло ее изнутри. Она снова была виновата в том, что ему было плохо. Осознание такого сильного, почти до боли, беспокойства за чудовище, которое пленило ее, мучило и обижало, пугало ее. Но так и было. Служанка волновалась за своего хозяина, как волновалась за своего отца когда-то. - Вы поправитесь? - дрожащим голоском спросила она, возвращаясь к официальному обращению между ними. - Он сильно вас задел? Румпельштильцхен думал о том, что нужно дойти до собственной комнаты, что нужно преодолеть несколько пролетов винтовой лестницы и дойти до третьего этажа, но при мысли об этом глаза сами закрывались. Ему и тут хорошо, лежа на боку, на полу его лаборатории. Он протянул руку к Белль, опрокидывая ее на пол рядом с ним слабым движением, и обнял ее со спины, пачкая окончательно ее платье и руки собственной кровью. - Я поправлюсь. Я бессмертный, меня нельзя убить, - бормотал он заплетающимся языком. - Останься со мной. Она была теплая и мягкая, а ему было холодно и слишком хотелось спать. Не успел он договорить, как сознание покинуло его, погружая в нервный, поверхностный сон. - Конечно же, я останусь. Я всегда остаюсь, - пробормотала она негромко спящему Румпельштильцхену, со вздохом. Его прерывистое дыхание щекотало ее ухо, но Белль не смела пошевелиться, чтобы вдруг не потревожить больного. К тому же, ей было вполне удобно вот так лежать - в его объятиях. Рядом с ним принцесса чувствовала себя защищенной, не смотря на то, что сам Темный не смог бы спасти ее, если бы что-то плохое произошло именно сейчас. Даже такие, как он, иногда сдавали позиции, а в этот раз он сдал свои позиции из-за нее. Не отвлеки Белль его во время драки, раны бы удалось избежать и, возможно, смерти Гастона. Он был сволочью, человеком, который не заслуживал прощения, но она была не той, кто решает, кому жить, а кому умирать. И теперь, только потому, что принцесса была слишком слабохарактерной, внизу лежало мертвое тело человека, за которого она когда-то собиралась замуж, а рядом с ней - раненый и нуждающийся в своей принцессе монстр, которого Белль неожиданно боялась потерять. Ощущая спиной вздымающуюся от мерного дыхания худую грудь Румпельштильцхена, девушка зевнула, и глаза ее тоже закрылись, оставляя спящую служанку оберегать сон своего хозяина ровно до того момента, пока он не проснется.