Испытание страхом

Его жертвой пал медведь. Огромное, сильное животное, голодное до озверения и исхудавшее после зимней спячки, но все еще хранившее в себе нечеловеческую животную силу. Равно как и сверкающий в неверном сумеречном свете зверь напротив него - Темный. Он не утруждал себя насмешками и издевательствами. Просто принял бой от хищника, защищавшего свою жизнь и свою территорию. Минуты медленного танца друг перед другом – и мгновения атаки. Оскаленные зубы сверкали в лунном свете, шерсть и кожа разлетались на куски. Румпельштильцхен разорвал жуткую зубастую пасть напополам, вдоволь насладившись чувством власти над королем леса. Власти, которой он почти лишился в своем доме. Свечи в замке уже погасли, и забрезжил рассвет, когда огромная туша животного упала с его плеч на кухонный стол. Румпельштильцхен взял в руки острый тесак с крючка и принялся разделывать тушу. Белль не стала уточнять, куда вечером ушел Румпельштильцхен. Наверняка какая-то сделка, о подробностях которой ей лучше не знать. С ней он мог быть добрым, нежным и любящим, но мир снаружи считал Темного злейшим и жесточайшим существом на всей земле. И Белль не имела никакого права рушить его репутацию. Сделки, обманы были его ремеслом, его жизнью. Румпельштильцхен стал Темным задолго до ее рождения, и, кем бы она для него не была, она не могла заставить его остановиться. Белль провела остаток вечера за шитьем, пытаясь одновременно дочитывать книгу об ее крае, которую они еще не до конца освоили с Румпельштильцхеном. Принцесса не знала, когда он вернется. Без него замок казался пустынным, тихим, мертвым. Всегда, когда маг отсутствовал, хоть раз, но мысль о том, что будет, если Темный не вернется, посещала ее. Страшная мысль. Но каждый раз он возвращался, живой и невредимый, и принцесса расслаблялась, зная, что под защитой. Все будет хорошо и в этот раз, убеждала себя Белль, вышивая бездумные, запутанные узоры на куске ненужного ей хлопка. В конце концов, мужчина никогда не пропадал надолго, дольше нескольких дней он не задерживался, а если и задерживался, то всегда возвращался на пару минут - чтобы предупредить, что будет отсутствовать еще некоторое время. Ночью сон не пришел к ней, поэтому красавица решила остаться в Большом Зале и продолжить свое занятие при свете камина, а не громоздкого подсвечника. Всю ночь Белль, не думая ни о чем, просидела в высоком кресле Темного, дочитывая интересную книжку, но под утро усталость сморила принцессу, и она потихоньку задремала. Впрочем, ненадолго. Услышав подозрительный шум на кухне, Белль спросонья пошла на звук, сонно улыбаясь. Он вернулся. Но, когда принцесса добралась до кухни, она застыла на пороге, с губ ее сорвался удивленный возглас, и сон как рукой сняло. Нет, конечно, она знала, что такое охота. Пару раз отец брал свою дочь, как единственную наследницу, с собой, но никогда Белль не задумывалась, что и Румпельштильцхен может охотиться. А зачем ему? Еда и так появляется в кладовке, стоит Темному лишь пальцем щелкнуть. Перед ним на кухонном столе лежала туша огромного, взрослого медведя. У девушки перехватило дыхание от изумления. Неужели он одолел его сам?.. - Румпельштильцхен? Ты был на... охоте? Темный резко обернулся, с опаской взирая на круглые глаза Белль из-за завесы влажных волос. - Да, Белль, - произнес он хриплым, низким голосом. - На охоте. С острой стали тесака на пол капала темная медвежья кровь. - Ты завалил его сам? – спросила она, в ее удивленном голосе сквозило восхищение. На ее памяти, отец с охоты никогда не привозил настолько больших животных. К тому же, он никогда не охотился сам – ему в этом помогали десятки охотников и загонщиков, собак и коней. Королю оставалось лишь командовать. - Ты разделываешь его? - Белль сделала пару шагов вперед. Ее длинные стройные ноги выглядывали из под подола короткой, чуть выше колена, рубашки. - Интересуешься разделкой? – с ехидцей спросил Румпельштильцхен, склонив голову набок. - Бери нож, если пришла. Помогать будешь. Нужен теплый ковер в комнату? Греть твои пальчики зимними ночами? - усмехнулся он одним уголком рта. - На самом деле я никогда не свежевала животных, - закусив губу, ответила принцесса, подчиняясь. Подойдя к стойке, Белль задумчиво осмотрела полку для ножей, выбирая что-то, что было похоже на те орудия, которыми пользовались рыцари ее отца. Взяв в руки самый большой, острый и опасный на вид нож, девушка направилась к Румпельштильцхену. - Но если ты покажешь мне как, то я смогу быть умелой помощницей. Я быстро учусь. - Не умеешь, говоришь, - задумчиво пробормотал Румпельштильцхен. Он поставил девушку лицом к столу, на котором покоилась туша свежеубитого медведя, сам встал позади, прижимаясь к принцессе. После запала охоты кровь еще бурлила в нем диким огнем, и холодно, рассудительно объяснять ей схему он был не в состоянии. - Тогда слушай внимательно, - пробормотал он. - Первый надрез от подбородка до хвоста - неглубокий, только в уровень шкуры. Его темные, покрытые пятнами крови пальцы легли поверх ее на ручку ножа, замарывая белоснежную кожу. - Вот так, - выдохнул он в ее затылок, и, твердо управляя ее рукой, разрезал шкуру вдоль всего живота животного. Мокрые и липкие от крови пальцы коснулись ее теплой кожи, и Белль вздрогнула, чувствуя нелепое возбуждение, будто перед новой интересной игрой. Клинок вошел в тело животного легко, будто горячий нож по маслу, и принцесса невольно усмехнулась от проведенной аналогии. Медленно и осторожно ее маленькая ручка, которую умело держал в своей ладони Темный, резала кожу и шерсть мертвого медведя. Звук при этом раздавался такой, будто разрывалась обычная ткань. Облизнув губы, красавица приложила чуть больше усилий, крепко перехватив рукоять ножа, чтобы было удобнее. - Вот так? - едва дыша, переспросила она. Румпельштильцхен помогал ей - только сильный мужчина справился бы со шкурой медведя, куда уж там нежным девичьим пальчикам. - Да, - шепнул он, - Молодец. Дальше лапы. Он повел ее руку вдоль нужных швов, хоть поверх ее ладони это и было чертовски неудобно. Он впился губами в ее плечо, чтобы компенсировать старания. Жесткая, твердая кожа еще не успевшего остыть тела рвалась под их руками, словно кусок шелка. В этом непростом и необычном для Белль действии было нечто завораживающее. Принцесса с увлечением смотрела, как ее ладонь, твердо сжимающая нож, окончательно портит идеально сложенное тело медведя. Она чувствовала себя в эти минуты властной, сильной, почти такой же, как Регина, хоть и животное уже давно было мертво. Ее нож раз за разом скользил по туловищу зверя, разрывая мышцы, возможно даже внутренности. Руки девчонки были в медвежьей крови почти по локоть, на подоле сорочки тоже оставались темно-красные, бурые пятна, но это нисколько не волновало ее. Здесь и сейчас, рядом с ним, с его влажными губами, прижимающимися к ее плечу - единственное, что имело хоть какое-то значение. - Я правильно делаю? - раздался в тишине ее голос, до этого нарушаемой лишь тихими, глубокими вздохами. - Правильно? Она успела неосторожно порвать и проткнуть ценную шкуру уже в нескольких местах, но Румпельштильцхена это нисколько не волновало. Завороженная действием, она не замечала, как почти всю работу делал за нее мужчина, оставляя ей только чувство контроля на рукояти острого ножа. Его губы скользили по ее плечу, шее, волосам, впитывая ее вдохновенное настроение. Что-то темное было на ее лице, неожиданное удовольствие от этого грязного процесса. Он нахмурился. Принцесса и так уже давным-давно тронулась рассудком. Нужно было прекращать подобные занятия, плохо влияющие на нее. Может, лучше завести ей канарейку? Он не ожидал такой покорности и такой жажды крови. Часть его ждала упреков, ругани, презрения, отвращения. Она была хорошей, его Белль. Добродетельной, сердечной, чистой. Она не должна была поощрять его темную сторону. Но другая его часть ликовала. Принцесса при помощи Темного довела нож до конца, чувствуя, как начинает ныть ее левая рука. Но она не спешила дать рукоятке выскользнуть из ее пальцев, напротив, было очевидно, что они еще не закончили. Румпельштильцхен, ей казалось, испытывал настоящее удовольствие от ситуации, в которой они оба находились. И, Белль было страшно в этом признаться, но ей тоже, боги, нравилось это делать. Нравилось резать шкуру, запуская пальцы в окровавленные внутренности, нравилось стоять прижатой к нему в такой опасной близости, ощущая его шершавые соленые губы на своей шее, плече. Наверное, она и в правду сошла с ума. Или очень близка к этому. Белль чуть повернула голову, чтобы увидеть лицо мага. Ей было необходимо знать, что делать теперь. - А дальше? - почти прошептала ему красавица, зная, что он находится настолько близко, что даже если бы она проговорила это одними лишь губами, он все равно бы услышал. - А дальше...- он осторожно вынул нож из ее длинных изящных пальцев и тот с глухим стуком ударился о деревянный пол. Медвежья туша переместилась, оставляя после себя лишь пустой кухонный стол. Ее глаза глядели на него выжидающе, из приоткрытых губ вырывалось горячее дыхание. Он с едва слышным утробным рычанием прильнул к ее губам, целуя ее жадно, нетерпеливо, одной рукой зарывшись в волосы. Другая задрала подол ее тонкой сорочки, и его пальцы наткнулись на влагу меж ее бедер. Румпельштильцхен глухо застонал в ее губы и, обхватив Белль за талию, усадил на край стола. Поцелуй стал для Белль избавлением от того грешного напряжения, которое она испытывала несколько минут назад. Но то, что творилось сейчас, было еще большим грехом. Ее окровавленные руки, скользили по его телу, сминая шелк под пальцами так, словно это все еще была кожа медведя, а его не менее окровавленные губы целовали ее уста, не позволяя лишний раз вздохнуть. Принцесса чувствовала на них солоноватый, отдающий ржавчиной вкус крови. Красные пятна были и на столе, на котором она, почти обнаженная, сейчас сидела, предаваясь греху в полной мере. О, это было далеко не то же самое, что она испытала вчера ночью или сегодня утром. Все было гораздо ярче. Дрожащие пальцы Белль легли на его штаны, совершенно недвусмысленно выдающее его возбуждение и слишком узкие для таких соблазнов. Тепло ее руки и неуверенные движения отдавались жарким эхом в его помутневшем сознании. Он принялся помогать ей с пуговицами, сдавленно выдохнув в ее волосы, когда горячие пальцы коснулись до боли напряженного члена. Перепачканная в крови, такая грешная, бесстыдная Белль заводила его не меньше, чем робкий ангел вчерашней ночи. Каждое ее прикосновение, каждый ее вздох рождал тянущее томление внутри. Она его, только его, со всей ее ангельской добротой, со всем ее безумием. Каждая клеточка ее тела была его, и, словно доказывая это, его губы пытались быть везде одновременно, помогая жадным, почти грубым рукам. Желание быть с ней ласковым и нежным, как она того заслуживала, перемежалось со звериной похотью, желанием обладать ею здесь и сейчас.Две части его: человека и зверя, света и тьмы всегда бушевали в нем, и только она одна, только Белль могла соединить их в одно несокрушимое целое, И полюбить это безумие. Румпельштильцхен рвал на ней коротенькую, сшитую им самим, сорочку, неосторожно, иногда задевая нежную кожу, но, к удивлению принцессы, Белль не почувствовала боли, лишь наслаждение. Она негромко вскрикивала каждый раз, когда коготь особенно глубоко впивался в ее плечи или живот, но ни разу не попросила его остановиться. Нетерпимая к боли всю свою жизнь, Белль сейчас желала ее, почти умоляя его каждым своим стоном. Ее губы скользили по его шее, груди, а его стоны и рычание в ответ на ее неумелые ласки только добавляли масла в огонь. Сильные руки крепко сжали ее бедра, прижимая крепче их тела. Румпельштильцхен зарывался лицом в ее спутанные после сна волосы, горячо дыша и облизывая пересохшие губы, пока Белль целовала его голую грудь, плечи, шею, нежно, мягко, словно то была не чешуя вовсе, словно не была то шкура зверя. Не ведавшая таких прикосновений кожа вздымалась волнами на руках и спине. Он поднял ее лицо за подбородок железными пальцами и впился губами в ее горло, направляя себя внутрь нее. "О боги, Белль", - сдавленно шептал он. Такая влажная и горячая внутри - он терял голову от этого безошибочного признака ее желания. Она не просто позволяла ему прикасаться к себе - она хотела его, так же отчаянно, как он сам, и одна мысль об этом сводила с ума. Он двигался в ней резко, настойчиво, придерживая ее обеими руками и покрывая поцелуями ее лоб, висок, щеки - везде, где мог дотянуться. "Все хорошо, любовь моя?" - шептал он, одной рукой поднимая ее лицо. "Посмотри на меня". Принцесса подняла затуманенный дымкой страсти и желания взгляд на Румпельштильцхена, тая от его добрых, любящих слов. Любовь моя... Это звучало так нежно, идя в разрез с его неосторожными и резкими движениями. Две такие разные стороны ее возлюбленного, и обе они вместе составляли невозможное, единственное в своем роде существо – Темного. Ей доставляло удовольствие, видеть, как он слабеет под ее прикосновениями и поцелуями. Он действительно становился слабым, податливым, когда был рядом с ней, как и она, когда была в его объятиях. Красавица покачала головой, ярко улыбаясь Темному. - Нет, - сбивчиво вздохнула девчонка, подставляя распухшие алые губы для очередного жаркого и желанного поцелуя. - Я же схожу с ума, помнишь? Быстро возросшее напряжение разразилось сокрушающей волной экстаза. Несколько последний судорожных движений и Темный замер, все так же сжимая девушку в своих объятиях. Сквозь всю негу и слабость, навалившуюся на него, он чувствовал раздражение. Темный ощущал себя не более чем неумелым мальчишкой, неспособным доставить удовольствие своей даме, забывшись в собственном эгоизме. Она была его ангелом, его прекрасной, желанной мечтой, а он брал ее прямо на кухонном столе, лишь задрав подол ее рубашки, оба грязные, в медвежьей крови, как черти из самой преисподней. Его рубашка безнадежно испорчена, ее требовала тщательной стирки и штопки. Чем было отмыть ее честь и достоинство? Белль переводила сбившееся дыхание, ее голова покоилась у мага на плече, а ладони обнимали его за шею. Его руки все еще крепко обнимали принцессу, поглаживая и оставляя все больше и больше кровавых разводов на ней. В крови был и ее живот, кисти рук, лицо, грудь - всюду, где ласкал ее Румпельштильцхен. Она не получила желаемого наслаждения, такого, как она испытала сегодня утром или вчера ночью, но девушка ни о чем не жалела. Ей нравилось просто быть рядом с ним, сжиматься комочком в его объятьях, словно маленькая девочка. - Нам нужно принять ванну, - прошептала ему на ухо Белль единственную имеющую смысл мысль, пришедшую ей в голову. - Обоим, - согласился Румпельштильцхен, все еще пряча лицо на шее у Белль. - Я наполню тебе ванну. - Он слегка отстранился, кинув взгляд на их совершенно непрезентабельный вид. - И принесу какого-нибудь...мыла, что ли. Прости за этот беспорядок, - развел он руками. - Ты слишком соблазнительная, когда так увлечена делом, - усмехнулся он. - Иди наверх. - О, так тебе нравится, когда я чем-то увлечена? - хитро спросила принцесса, не спеша выскальзывать из его теплых объятий. Ей было слишком удобно оставаться рядом с Румпельштильцхеном, несмотря на медвежью кровь повсюду, которую стоило бы отмыть. Она надеялась на его помощь в ванной, ей не хотелось мочить рабочую правую руку, чтобы лишний раз не беспокоить ее. - Конечно, - кивнул он и, быстро натянув стянутые до колен штаны, обеими руками поставил Белль на пол. - Иди, сейчас буду, - он слегка подтолкнул ее к двери в коридор, что вела в ее комнату, а сам выскочил в другую дверь. В его Темном Замке никогда не водилось ничего того, что нужно было ему сейчас, поэтому, скрывшись с глаз принцессы, Румпельштильцхен поспешно переместился. По привычке он оказался на герцогской кухне. Уже привычные к его появлению поварята, в этот раз завидев его полуголым, покрытым разводами крови и блестящим от пота, визжали с новыми силами и скрылись из глаз. Темный выругался и выскользнул из кухни, пытаясь понять, где тут должна быть ванная. Слуги разбегались, едва завидев его, и маг решил, что помощи с указанием направления от них не дождешься. Поблуджав с пять минут, он нашел покои герцогини по памяти, предположив, что смежной с ними будет ванная комната. В спальне не было никого, так же, как и в ванной, дверь в которую была приоткрыта. Румпельштильцхен в сомнениях застыл перед обширным туалетным столиком. Его поверхность была уставлена десятками баночек, флакончиков, кремов и масел, душистого мыла и ароматных настоев. "Белль сама разберется" - подумал он и сгреб все это на сдернутое с кресла покрывало. Снова он появился уже на пороге спальни принцессы. - Белль? - позвал он, заходя в комнату с цветастым свертком в руках. - Ты где? Поднявшись к себе в покои, Белль тут же прошла в ванную, проигнорировав расстеленную кровать, гостеприимно приглашающую отдохнуть на ней. Ей и так завтра придется отстирывать свою рубашку, отмывать пол, стол и часть стены на кухне от крови мертвого животного, не хватало еще испачканных простыней. Принцесса критически осмотрела свою сорочку. Девушка сомневалась, что сможет сделать с ней хоть что-то, поэтому решила отдать ее после стирки и сушки Румпельштильцхену, который в шитье понимал гораздо больше, чем она. Быть может, он даже сошьет ей новую, или попросит Джефферсона, если сам будет слишком занят. Стянув то, что осталось от ее рубашки на пол, красавица, вздрогнув от легкого холодка, сразу забралась в уже набранную горячую ванную. Такая магия ей нравилась гораздо больше - в тысячу раз лучше, чем бегать с ведрами туда-обратно, как это делали ее служанки дома. Вода тут же приняла нежно-алый оттенок, что заставило принцессу снова вздрогнуть. Это выглядело так, будто кровь была ее, а не медвежья. Но, вскоре, Белль услышала шаги, а затем и голос Румпельштильцхена, вошедшего в ее спальню. Кажется, он обещал ей мыло или что-то вроде того. - Я здесь, - отозвалась принцесса, откидывая голову на бортик ванной. - Я принес тебе, - он осекся, сраженный наповал сильнейшим дежавю. Кажется, целую жизнь назад он отмывал в этой ванне принцессу от ее собственной крови. Помнил дикое смущение и стыд, пожиравший его, одновременно с неукротимым желанием, когда его темные руки впервые коснулись ее нежной кожи. Помнил, с какой покорностью она отдалась во власть своего чудовища, и каких усилий ему стоило сдержаться. Сейчас Белль смотрела на него снизу вверх, улыбаясь, и вода вокруг нее была грязно-алой. Румпельштильцхен поморщился и махнул рукой - вода в ванне исчезла, оставляя Белль сидеть на чугуне, мокрой и злой. - Эй! - обижено воскликнула Белль, прикрывая руками оголенную кожу, тут же покрывшуюся мурашками от резкой смены температуры. - Где моя вода? Верни ее на место, сейчас же! - То была не вода, а недоваренный суп, - отметил Румпельштильцхен и наклонился, касаясь борта ванны. Пока горячая вода снова начала невесть откуда вливаться в ванну, он подтащил к Белль сверток со склянками и развернул его на полу. Разноцветные бутылочки блестели горой сокровищ в утреннем свете. - Так... - протянул он, осматривая кучу. Он взял один из флакончиков в руки. - Мажестик. Ароматический бальзам. Не то. Это... - он открыл крышку темно-синей полупрозрачной жидкости, - Фу, гадость какая, - скривился он. Это не подходит. Что тут еще... Белль, душа моя, в этих зельях я не знаток, так что выбирай сама, что тебя сделает чистой и ароматной, как положено леди. Белль, вытаращив глаза, изумленно смотрела на всю эту немаленькую гору разнообразных баночек и цветастых флакончиков и думала, где же он это все умудрился достать. - Румпельштильцхен, зачем мне... столько? И где ты это раздобыл? - потрясенно спросила она, взирая на разноцветное стекло на полу. Девушка касалась рукой то одной баночки, то другой, мысленно себе представляю картину того, как окровавленный, потный, полуголый Румпельштильцхен забегает в дамский магазин, чтобы приобрести это все. Это выглядело смешно и жутковато одновременно, Белль издала нервный смешок, рассматривая то один флакончик, то другой и раскладывая их по нескольким группам, а если не могла дотянуться, то просила Темного отложить. Духи – в одну сторону, масло - в другую, мыло с кремом - в третью, разнообразные лекарства - в четвертую, маски для лица и подобные вещи - в пятую, и уже через несколько минут, принцесса с непонятной улыбкой взирала на образовавшиеся кучи необходимых ей когда-то каждый день предметов. - Ты хоть читал, когда брал это все? - с губ Белль сорвался еще один смешок. - Зачем мне Лунный Чай? Или... к примеру, настойка Черной Тени? - Где раздобыл, там больше нет, - пожал плечами Румпельштильцхен. - Ты же принцесса, я думал, ты разберешься. А что не так-то, Белль? Или тебе средство для чистки паркета принести? Обычным-то мылом этот аромат не отмоешь.- Он поморщился - едкий запах медвежьей крови все еще витал в воздухе. Покачав головой, Белль снова откинулась назад, на спинку ванной и жалобно посмотрела на него. - Я думала, ты мне поможешь, - красавица кивнула на свою перевязанную руку. На ее губах заиграла немного усталая усмешка. - Да и вообще, что-то я сегодня совсем без сил. - Только восемь утра на часах, а она уже устала. Труженица, - ехидно усмехнулся он, но, тем не менее, послушно придвинулся ближе к бортику ванны и сложил руки на кромке. - Какое зелье брать-то? - спросил он, кивая на аккуратные кучки у изголовья ванны. - Возьми вон те зеленые куски, - принялась руководить Белль чуть ли не командным тоном, - вроде бы, это мыло. Я таким никогда не пользовалась, но по запаху похоже на него. И в воду капни чего-нибудь, - Белль кивнула на масла для ванной, - чтобы не было такого сильного запаха крови. Румпельштильцхен кинул в воду желтоватый шарик из баночки, на которую указала Белль - в воздухе разлился запах кедра. Кусок зеленого мыла он окунул в воду несколько раз, и принялся намыливать жесткий платок для мытья. Первым делом стоило отмыть волосы - он набрал ковшик горячей воды и вылил ей на голову, не обращая внимания на возмущенные визги. - Не сопротивляйся, - ворчал Темный. - Иначе останешься грязной, как лесной звереныш. - Но мне горячо же, - пожаловалась Белль, недовольно сморщив носик, впрочем, быстро успокаиваясь. Не собирался же он сварить ее заживо, а затем скушать, верно? Когда-то и Румпельштильцхен был человеком, к тому же у него был сын, которого наверняка приходилось купать. Так что он не сделает ей ничего дурного, успокоила себя красавица, постепенно расслабляясь. К тому же, если постоянно прислушиваться к себе, то будет еще больнее и неприятнее. Ее тон смягчился -не со служанкой она все-таки разговаривала. - Постарайся поосторожнее. - Угу, - промычал Румпельштильцхен и перевернул на нее еще один ковшик. - Глаза закрой. Этим же мылом он принялся намыливать ее волосы, начиная с головы и закачивая самыми грязными кончиками, с которых пена выходила розоватая. Он усердно отмывал пряди, возвращая им былую чистоту и блеск. - Наклони голову назад, - приказал он Белль и принялся смывать пену все тем же ковшиком. Принцесса с привычной послушностью поворачивалась и двигалась так, как просил Румпельштильцхен, в который раз чувствуя себя ребенком рядом с ним. Наверное, так со стороны оно и выглядело - маленькая сжавшаяся фигурка Белль, обнявшая свои мокрые колени и двигающаяся из стороны в сторону тень Темного, усиленно пытающаяся привести свою пленницу в надлежащий вид. Он поднял ее лицо вверх, плеснул чистой воды , смывая пену с глаз и сунул ей в руки полотенце, чтобы вытереться. Вода снова начала напоминать бульон, но, по крайней мере, запах исчез. Он снова заставил воду испариться, и ей снова стало холодно от неожиданного контраста. Белль снова сжалась, стуча зубами и ожидая, пока ванная наполнится снова - Терпи. Зато будешь красивая и чистая. Вода наполнилась снова, и Румпельштильцхен взял в руки мыльную мочалку. Он наклонил девушку вперед, устраиваясь поудобнее, чтобы как следует оттереть следы с ее плеч и спины, не сошедшие даже в третьей воде. Воспоминания не давали ему покоя. - Ты... ты помнишь?.. Он замолчал. Слова не шли на язык, застряв где-то по пути. Щеки Белль вспыхнули и стали нежно-розовыми, когда он закончил фразу. Боги, конечно же, она помнила, разве можно такое забыть? Та ночь, наполненная неожиданными открытиями для нее самой, была пропитана магией. Каждый момент был будто высечен у нее в памяти, словно она выпила зелье, которое помогает не забывать. Но тогда Румпельштильцхен быстро закончил и ушел, не желая тревожить ее собой и своими желаниями. Тогда он еще не знал, насколько Белль хотелось, чтобы он довел дело до конца. - Помню, - не оборачиваясь, ответила принцесса, не желая, чтобы он смотрел на ее раскрасневшееся лицо. – Как такое забудешь. Он продолжал мылить мочалкой и руками спину девушки, покрасневшую от его усилий и горячей воды. Конечно, помнила. Как можно забыть тот день, когда он впервые посягнул на девичью честь, когда поддался вожделению и едва не утратил самоконтроль. Но сейчас его воля была потеряна в ее руках, так же, как и ее честь в его постели. Бездумно, он наклонился и прижался губами к худому плечику, где виднелась царапина - с этого утра, с позапрошлой ночи ли? Впрочем, сегодня он старался помнить про зубы и когти, но вряд ли что-то мог поделать, когда падал в бездну вместе с ней. На чистой коже тотчас же расплылось багровое пятнышко - сам Румпельштильцхен был все еще с ног до головы покрыт засохшей кровью и грязью, будто только что вышел из смертельной схватки. Где-то на животе была и его собственная - медведь едва достал острыми когтями до него, но успел прорезать его собственную шкуру. Румпельштильцхен снова нахмурено стер пятно с ее кожи. «Как метафорично», - думал он. Белль почти не шевелилась, пока Румпельштильцхен возил мочалкой по ее спине. Ее руки прикрывали грудь, голова покоилась на коленях, принцесса старалась лишний раз не двигаться, чтобы не мешать ему вдумчиво делать свое дело. Но, когда его горячие, сухие губы коснулись ее чистого, пахнущего травами плеча, девушка резко обернулась и, перевернувшись на живот, тут же поцеловала Темного, немного неловко из-за неудобного положения. - Тебе тоже не мешало бы принять ванную, - прошептала красавица в его губы, прежде чем поцеловать его снова. - Ты совершенно права, как всегда, - согласился он и беспрекословно подчинился ее поцелую. - Сейчас закончу с тобой и натрусь до веселого блеска. Будешь мной гордиться и смотреться, как в зеркало. С ее губ сорвалась легкая усмешка, прежде, чем Румпельштильцхен снова поцеловал ее, а она не смогла отказать ему в этой приятной слабости. - Что-то ты не стремишься заканчивать со мной... - Хорошо, потороплюсь. Он отпрянул от нее и пересел на бортик ванны. Взял одну руку, вторую, отмыл от пятен на локтях и между пальцами, делая вид, что не замечает ее наготы. Девчонка откинулась назад на этот раз совсем не пытаясь прикрыться. Она пытливо смотрела на него из-под опущенных ресниц, не отводя заинтересованного взгляда от его лица. Она видела, он старался покончить с ее руками и животом как можно быстрее, но Белль не могла не замечать быстрых взглядов, устремленных на ее тело. - Я же не тороплю тебя, - пробормотала красавица тихо. - Лучше медленно, но качественно. Румпельштильцхен давно понял, что это всего лишь игра. Она дразнила его и испытывала. А когда он не наслаждался хорошей игрой? Он продолжил в этот раз медленнее, до невозможности медленно, ведя мочалкой по ее коже и почти, на долю дюйма на доходя до тех чувствительных мест, прикосновение к которым обычно срывало стоны у девушки. Плечи, грудь, живот, бедра - ничего не ускользало от его внимания. Ах, так?! Белль, поджав губы, наблюдала за его слишком неспешными движениями, которые дразнили еще больше, чем тогда, когда он касался ее руками. Белль закрыла глаза и облизнула пересохшие губы. Вот хитрец. - Ну что, ты достаточно чиста теперь? - пропел Румпельштильцхен ей на ушко, наклоняясь через всю ванну. - Позволишь своему верному слуге удалиться? Немного обижено, она скрестила руки на груди, чуть отворачиваясь. - Иди уже, - хмуро пробурчала Белль. - А то прямо вырываешься. - Милая, если я не буду вырываться, то испачкаю тебя заново, - хохотнул он. - И все по-новой придется начинать. В глазах принцессы внезапно вспыхнул интерес. Румпельштильцхен медлил, как всегда желая проучить или просто поучить свою маленькую служанку. И не грехом было бы остудить его нравоучительный пыл. Белль рассмеялась своей мысли, перебивая его, и, ловко ухватив Темного за локоть, резко потянула на себя, заставляя его свалиться прямо в широкую, достаточно удобную для двоих ванную. Раздался громкий всплеск, часть воды успела вылиться через край, а девчонка все хихикала, ожидая, пока Румпельштильцхен вынырнет. - По новой, говоришь? - со смешком спросила она, разглядывая, как тот морщится. - Дьявол тебя раздери, Белль, что ты творишь! - ругался он, морщась и отплевываясь от мыльной воды. Он больно ударился затылком, и одна его нога торчала из ванны, что та ложка из чашки с чаем, а Белль только заливалась смехом, глядя на него. - Вредная маленькая... Ну, посмотри теперь, что ты натворила, - держась за ушибленный затылок, он обвел руками мутную бурую воду, хотя до этого она еще была почти чистой. Впрочем, Белль, казалось, не испытывала ни малейшего сожаления за свои действия. «Что ж, здесь так здесь», со вздохом подумал Румпельштильцхен и выбрался из штанов. Не без помощи магии - мокрая кожа липла к телу и отказывалась подаваться. Белль почти плакала от смеха, откинувшись на спинку ванной. Она никогда не думала, что мокрым, Румпельштильцхен может выглядеть таким... беззащитным и смешным. Волосы его стали мокрыми и прилипли к его щекам, а лицо капризно сморщилось из-за того, что в глаза попала мыльная вода. Наблюдать за беспомощным магом было забавно. - Какой ты грязный, - сделав вид, что кривится, принцесса провела пальчиком по его груди. - И снаружи, и внутри, - согласился Румпельштильцхен и оскалился в улыбке. Вода снова исчезла - в третий раз - и начала наполняться опять, все такая же горячая и прозрачная. Белль снова пискнула от перемены температур. Его спина прижалась к ее обнаженной груди, голова легла на ее плечо, щека прижалась ко лбу. Тонкие робкие руки легли на его грудь - он поймал одну и прижал к губам. Где-то в глубине сознания он осознавал невероятную чувственность момента, а здесь, сейчас, было только одно - тихое, сияющее счастье.