Испытание страхом

Когда первый укол боли пронзил его внутренности, в мыслях успел прозвучать победный крик. Она сделала это, она прошла испытание, и электризующаяся магия, собравшаяся вокруг них, словно стая волков вокруг зайцев, отступила, расползлась. Теперь Белль ничего не грозило. За первым ударом последовал второй, и Румпельштильцхен удивленно вскинул взгляд на ее лицо, искаженное в гримасе ярости и отчаяния. Одного же хватило, зачем еще?.. Но удары сыпались снова и снова, пронзая оседающего на пол мага. Он не сопротивлялся. Дикая, безумная боль пронзала каждую клеточку тела, и в бессознательном движении он прижал руки к животу - защититься, пусть и было уже поздно. Алая завеса боли застилала глаза и ничего разумного не умещалось в нечеловеческом крике, рвущимся из его груди. Только темные глаза глядели на Белль удивленно и непонимающе. - Белль... - прохрипел он еле слышно, - Левый... Жилет... Не более, чем на пару бессвязных слов хватило самообладания Темного перед тем, как он потерял сознание. Пропала боль, пропал свет свечей и плач девушки, и замок вместе со своим хозяином погрузился в темноту. Он уже несколько дней носил с собой зелье как раз для этого случая, то самое, в темно-зеленой банке. Когда-то он пользовался им после встречи с Гастоном. Он надеялся, что у Белль хватит смекалки найти его и помочь ему, потому что сам по себе он бы смог исцелить себя, но это заняло бы очень долго и было бы очень... болезненно. Несколько секунд Белль сидела перед ним в оцепенении, не веря в то, что натворила. Он лежал здесь, прямо перед ней, умирающий и истекающий кровью. И это сделала она, с яростью, со злостью. И самое страшное - ее сердце ничего не почувствовало, когда она протыкала его этим чертовым стилетом. Абсолютно ни-че-го! Осознание пришло потом, после того как она увидела то, что сделала так легко и бездумно. "Я чудовище", - подумала Белль, подвигаясь к Темному, дрожа всем телом, - "Я такое же чудовище, как и Румпельштильцхен. Он сотворил меня". Ее ватные руки с трудом нащупали карман на его груди, и принцесса тут же выудила из него небольшую бутылочку. Если Румпельштильцхен сказал, что это поможет ему - значит, поможет, и не стоило беспокоиться так сильно. Он убеждал ее в том, что бессмертен. Белль почти была уверена в этом. Но мысль о том, что сейчас она могла его убить, потихоньку раскалывала душу девушки на части. Дрожащими руками Белль открыла бутылочку и приложила ее краешек к полуоткрытому рту ее почти мертвого монстра, лежащего без сознания. Кровь вытекала из его живота быстрее, чем вода из реки в море. Мысленно она молилась, чтобы это помогло и уберегло его от каких-нибудь страшных последствий, но даже это не могло успокоить принцессу. Слезы катились по ее щекам, смазывая капли крови с ее красивого лица. Жидкость в бутылочке закончилась, а Белль оставалось лишь ждать, пока она подействует. Не прошло и четверти часа, как Румпельштильцхен очнулся. Все тело пылало, будто его поджаривали на костре, и кости горели огнем. В животе будто копошился клубок змей, глаза отказывались открываться, а губы - шевелиться. Он безошибочно узнал действие своего собственного зелья. Значит, Белль справилась. В голову пришла глупая мысль, что три оставшихся испытания, если все будет происходить подобным образом, он не выдержит, и сам же станет причиной собственной погибели волею своей принцессы. Вместо ожидаемой злости или даже обиды на свою принцессу, он не смог найти в своей душе ничего подобного. Разве что, где-то далеко сверкала благодарность и облегчение. Пусть он сейчас был словно у дьявола на сковороде, он, наконец, расплатился с Белль по долгам. Краем уха он уловил тихие всхлипы где-то рядом с собой, и нечеловеческим усилием открыл глаза. Сквозь полусомкнутые веки он пытался различить в темноте источник звука. - Не плачь, принцесса... - произнесли его губы беззвучно. Белль неподвижно сидела возле Румпельштильцхена, глядя куда-то в сторону. Лишь спина тяжело вздрагивала от ее рыданий, а из глаз непрерывно лились слезы. Каждый его неровный вдох отдавался острой болью в ее пустом сердце. Она сидела и думала о том, что натворила. Теперь уже ничего не будет так, как было раньше. Боги всевышние, она только что попыталась убить его, удар за ударом расплачиваясь за все то, что он делал с ней. Удар за голод, удар за боль, удар за тяжесть зимнего молчания, за недоверие, за его требовательность, за приказ убить его под страхом собственной смерти... И как теперь Белль посмотрит ему в глаза? Мужчина рядом с ней зашевелился, и девушка с заплаканным лицом повернулась и нему. - Прости меня, Румпельштильцхен, - прорыдала принцесса, - умоляю тебя... Я не знаю, что нашло на меня... Она лгала. Она знала, знала, за что с таким остервенением протыкала его чешуйчатую кожу. Но если он узнает об этом, он точно никогда не сумеет простить ее. Когда-нибудь Белль сама ему расскажет. Или же он догадается сам. - За что простить? - прохрипел он, с трудом шевеля губами, - Я сам просил. Каждое слово давалось ему с великим трудом, но действие зелья ощущалось сильно и быстро. Еще немного - и он сможет встать, чтобы доковылять до кровати. Принятое внутрь зелье действовало гораздо быстрее, чем при наружном применении, что весьма способствовало его способности говорить в данный момент. И не только - протянув ватную, словно чужую руку, он коснулся ладони Белль, сидящей на ступеньках рядом с ним. - Не плачь... Теперь, когда все, наконец, закончилось, он сможет обнять свою принцессу, поцеловать, вылечить эти уродливые синяки на шее. Если теперь она ему, конечно, позволит все это. В своих попытках добиться своего он, казалось, перешел какую-то грань, которую лучше было не пересекать. - Я хотела тебя убить, черт возьми! - воскликнула принцесса, спрятав лицо в окровавленных ладонях, - я проткнула твою шкуру раз десять, не меньше, и, пока била, ни разу не раскаивалась за то, что творю! Ничего уже не будет нормально, абсолютно ничего. Она несколько минут молчала, не в силах сказать ни слова. Ей хотелось, чтобы он простил ее, чтобы все снова вернулась на круги своя. Но то, что произошло сегодня, стало для несчастной принцессы страшной пыткой, еще похлеще, чем то, что произошло в начале зимы. - Со мной что-то не так, - девушка смахнула розовую слезинку со своей щеки. Румпельштильцхен с трудом подтянулся на ступеньку повыше, чтобы принять хоть какое-то подобие сидячего положения, и сморщился от боли. Насчет десяти Белль погорячилась - он насчитал у себя всего восемь. Пожалуй, в нем никогда еще не было столько дырок одновременно. - Ты пережила много, как для человека..., - ответил он, и закрыл глаза, чтобы отдышаться. Каждая фраза забирала у него массу сил. - Ты изменилась... Ты уже не та Белль. А еще слегка сошла с ума, но, в конце концов, кого этим удивишь? Он хотел видеть Белль счастливой, а изменения в ее разуме не волновали его ни на чуть. Пусть бы она бросалась едой или считала себя цветком - он бы продолжал любить ее все так же, самозабвенно и без памяти, так, как способно только чудовище. Белль покачала головой, а затем помогла Темному принять удобное положение. - Ты великий колдун, - начала Белль, сцепив пальцы в замок. У нее появилась мысль, ради которой ей было даже не грех и сделку заключить. - Ты можешь сделать так, чтобы все вернулось назад? Чтобы все было как раньше? Сотри мне память... Я не знаю, что... Голос ее то и дело срывался, но по-другому у девушки не получалось. Может быть, он был и прав. Черт возьми, Румпельштильцхен оставался правым даже когда был при смерти. Она действительно начинает сходить с ума? Уголок его рта дрогнул в улыбке. Звание величайшего мага досталось ему не просто так, и для всего у него было лекарство. - Я могу... Я могу стереть тебе память о себе. Все, до конца. Каждое событие, что связывает тебя со мной. И это тоже. Ты этого хочешь? Девушка задумчиво посмотрела в сторону. Перспектива была заманчивой настолько, что так и хотелось согласиться на его предложение и принять дар забвения из рук Румпельштильцхена. Подумать только, она все забудет. Забудет недели страха и холода, пронизывающего замок в начала ноября, забудет стальной хлыст в его руках и гниющего, умирающего человека, висевшего на крюках. Ей не будут сниться кошмары, а она сможет отправиться в любую точку мира без сожаления о том, что оставила что-то важное. Но это означало и то, что она забудет то, как они пытались наладить отношения с приходом весны, их робкие поцелуи, попытки узнать друга друга под масками, ночи, что они проводили в постели и вечера за книгами. Белль знала, что тогда чувствовала себя счастливой, словно Темный Замок был ее новым пристанищем, когда старый она так тяжело потеряла около полугода назад. Это место и стало ее родным домом. Здесь она себя чувствовала в безопасности, и здесь был человек, пытавшийся, не смотря на свою чудовищность, сделать ее счастливой. Принцесса не могла так просто взять и отказаться от этого. - Как ты себя чувствуешь? - вместо ответа спросила Белль и подняла на него заплаканные, покрасневшие глаза. "Значит, нет", - додумал про себя Румпельштильцхен и все же расплылся в кривой улыбке. Значит, несмотря на все горести, что довелось испытать Белль, все лишения и ужасы, она выбрала именно его вместо спокойной и тихой жизни невинной девушки. Он чувствовал это - Белль стала сильнее, душой и сердцем. Пусть это и стоило ей огромных усилий, но она предпочла остаться со своей жизнью и нести ее крест, чем жить в блаженном неведении и не знать ничего о настоящем мире. - Чувствую себя? Как шашлык на вертеле, - ответил он, попытавшись рассмеяться, но только закашлялся и скорчился от боли. - Идиот... - Белль встряхнула волосами, все еще не чувствуя спасительного спокойствия. Руки все так же дрожали, а мысли в голове исчезли напрочь. Она подсела к Румпельштильцхену поближе, позволяя ему опереться на собственное плечо. Его боль заставляла и ее страдать, и девушка не была уверенна, что когда-нибудь сможет простить и его, и себя. - Я умнее тебя, кажется, мы это давно выяснили, - усмехнулся Румпельштильцхен. - Дай мне отдышаться пару минут, и можем идти в спальню. Или часик, если ты не хочешь меня тащить. Белль осторожно помогла встать магу и перебросила одну его руку себе на плечо, чтобы он прилагал как можно меньше усилий. Ее платье было грязным от его крови и разлитого чая, в полумраке ночного коридора пятна казались не красными, а черными. Лужи были и на каменных ступенях, которые ей предстояло завтра оттереть без всякой магической помощи. Но как ее сейчас могли волновать такие вещи, когда это она во всем виновата? Если бы она не поддалась этой чертовой ярости, все сейчас было бы совершенно по-другому. Белль бы лежала в своей спаленке, погруженная в мрачные мысли, и на руках у нее не было бы окровавленного Румпельштильцхена. Она обязана была ему помочь. Медленными шагами они все-таки добрались до его комнаты, и принцесса почти заботливо уложила мужчину на кровать, едва сдерживая себя, чтобы не заплакать снова, слыша каждый его стон, полный боли. Но сейчас нельзя было отдаваться эмоциям. Румпельштильцхен наверняка насмотрелся уже на не умеющую держать себя в руках плаксу. - Тебе нужен сон, - сказала она, направляясь в ванную, чтобы оттереть свои руки и лицо от его крови. А заодно и набрать в таз воды, чтобы поухаживать за Темным, если тот не воспротивится. - Так гораздо лучше, - прохрипел Румпельштильцхен, завидев выходящую из ванной комнаты Белль со свежим, умытым лицом. Его взгляд упал на тазик и пару полотенец в ее руках. - Нет, не вздумай. Я сам. - Мужчина попытался подняться на локтях, но свалился обратно со стоном. - Попозже. - Когда? - едко поинтересовалась Белль, усаживаясь рядом с ним, - Когда твоя рубашка прилипнет к телу и ее придется отдирать? - Что, не можешь видеть такого грязнулю? - с усмешкой спросил маг. - Убери это. Просто... останься со мной. Если хочешь. Девушка глубоко вздохнула, но послушалась. Ей самой тоже нужен был отдых, и раз он просил остаться в его комнате, она и останется. Белль все еще чувствовала вину и злилась на себя. Больше всего ей сейчас хотелось отправиться к себе и забыться хотя бы на несколько часов, но оставлять его принцесса сейчас не имела никакого права. Девушка подошла к креслу, что стояло рядом с постелью мага, и с ногами уселась в него. - Останусь. - И даже не согреешь меня? - с издевкой вопросил Румпельштильцхен. Он видел, как Белль вспыхивала и злилась в ответ на его несерьезные замечания, но не собирался стонать и выглядеть умирающим только ради того, чтобы дать волю ее чувству вины. Пусть лучше злится на него, чем размышляет о случившемся. Она сделала то, что требовалось, и поступила правильно. Что еще можно было сделать после того, как Темный целый час красочно расписывал ей свои злодеяния? - Ты все еще хочешь, чтобы я тебя грела? - Белль саркастично закатила глаза и невесело усмехнулась. Но затем покачала головой и легла рядом с Темным, уткнувшись носом ему в плечо. Если закрыть глаза и забыть о неприятном запахе крови, отдающей ржавчиной и тухлятиной, то можно было представить, что все стало на свои места. Что это - обычный вечер, один из тех спокойных и мирных, что они проводили вместе. Если бы не это чертово испытание, все было бы хорошо, думала девушка, прижимаясь к нему, стараясь не задевать его ран. - И всегда буду хотеть этого, - прошептал Румпельштильцхен, оставляя попытки придать голосу громкости. - Неужели ты думаешь, что пара ножевых ранений может как-то изменить мое мнение? Она промолчала в ответ на его слова. Ей не хотелось сейчас это обсуждать. Может быть, завтра..? Утром, когда ее мысли придут в некое подобие порядка, а тело перестанет сотрясаться мелкой дрожью от любого постороннего звука. - Спи, - сказала ему принцесса, - мы поговорим об этом когда-нибудь потом. Словно только и ожидая ее приказа, Румпельштильцхен провалился в глубокий, целительный сон. Спасительный сон так и не пришел. Румпельштильцхен давным-давно уснул, а красавица все так же лежала рядом, прислушиваясь к его дыханию. Нет, она не боялась за его жизнь. После того, как он принял свое магическое зелье, ей стало ясно, что никакая опасность ему не грозит. Но девушка нуждалась в его медленных вдохах и выдохах, ища в его спокойствии свое утешение. Но к середине ночи, когда ее тело окончательно замлело, лежать неподвижно стало почти пыткой. Стараясь не потревожить Темного, Белль осторожно встала с постели и ушла вон, оставляя Румпельштильцхена одного. Глаза не слипались, усталость не чувствовалась, словно сейчас был день, а не ночь. Ей пришла в голову абсолютно абсурдная мысль - помыть лестницу от крови, чтобы не заниматься этим утомительным делом утром. Может быть, от этого она устанет и сможет, наконец, уснуть. Сказано - сделано. Вооружившись средствами для очистки и щеткой, Белль со всем рвением принялась стирать кровь со старых ступеней. Вскоре ее руки заныли и онемели от ледяной воды, но работа помогла ей на время отвлечься от того, что произошло. Под утро, когда лестница сияла чистотой, девушка почувствовала ту самую ожидаемую усталость, к которой стремилась. Едва переставляя ногами, девушка добралась до Большого Зала и бездумно свалилась на прикаминную кушетку. Очнулся Румпельштильцхен, когда солнце было уже высоко - в следующий ли день или нет, он не мог понять. Но Белль рядом с ним не было, остались только смятые простыни и откинутое одеяло. Темный мысленно дал себе обещание хотя бы попробовать помочь девушке с новой порцией стирки, поскольку работы было предостаточно. Морщась от боли и слабости, мужчина сел на кровати и нацелился в ванную комнату. Как и обещала Белль, рубашка прилипла так, что отдиралась только кусками. Не заморачиваясь с одеждой, он наполнил ванну и плюхнулся туда, как был. Отмокать, словно кипа грязных тряпок. Проведя целое утро в ванной, с грязными ругательствами и проклятиями отдирая от ран словно сросшуюся намертво с кожей рубашку, Румпельштильцхен чувствовал себя, как ни странно, намного лучше. Дыры в шкуре затянулись корочками, которые вскоре должны отпасть, и ящерка снова засверкает нетронутой чешуей. Как и всегда, тело быстро излечивалось от событий прошлого вечера, что нельзя было сказать про других участников трагедии. Из головы мага все не выходило холодное, яростное лицо его принцессы, когда она вонзала в него кинжал раз за разом, словно портниха - иголку в подушечку. Но не сам ли он этого добивался? Белль до сих пор не было нигде видно, и маг отправился вниз, накинув яркий халат откуда-то из Агробы - первое, что попалось под руку. Он нашел ее в залитом ярким дневным светом Большом Зале, свернувшуюся, точно котенок, на кушетке у камина. Глаза были закрыты на бледном лице, дыхание срывалось с полуоткрытых губ. Она спала так мирно, что будить ее было бы преступлением, и маг остался ждать в своем привычном кресле. Балансируя на грани сна и реальности, Белль чувствовала, как медленно смыкаются силки страха на ее запястьях, а в сердце закрадывается ужас. Она подумала, что к ней снова придет чудовище, так любившее мучить свою пленницу зимой, но это было совсем не так. Сегодня в роли монстра выступала она сама. Чувствуя во рту сладкий, желанный вкус крови Белль желала того же, что и зло в ее сне - чужой смерти. Она вскрикнула и резко проснулась, жадно хватая губами воздух. Боги, что же с ней происходит? - Утро доброе, любовь моя, - прокаркал за ее спиной Румпельштильцхен в своем кресле. Он притягивал взгляд совершенно не сочетающимся с его природным оттенком кожи бархатом ярко-красного с желтыми и синими цветами халата. Белль обернулась на голос и удивленно взглянула на вполне себе живого, здорового Румпельштильцхена, восседающего в своем кресле. Он выглядел нормально, так же как и всегда, и по нему нельзя было сказать, что он только вчера вечером истекал кровью на ее руках. Ее одолевали смешанные чувства, пока она смотрела на него. С одной стороны, она была рада тому, что он был в порядке и старался не вспоминать о событиях вчерашней ночи. Но с другой... В душе девушки оставался какой-то неприятный осадок, не позволявший ей радоваться его выздоровлению. "Неужели ты хотела, чтобы он умер по-настоящему, глупая девчонка?" - подумала принцесса и встряхнула головой, отгоняя плохие мысли. - Да, доброе, - голосом, лишенным эмоций, повторила она, поднимаясь. Девушка казалась ему слишком отстраненной и печальной, даже вспоминая те долгие зимние месяцы игнорирования. Он смутно помнил, как сам чувствовал себя после первого убийства - кажется, он был безмерно счастлив, спокоен и торжествовал всем своим существом. Белль же чувствовала себя иначе, но и была она совершенно иной. - Я так понимаю, завтрак я сегодня не заслужил, - печально протянул Румпельштильцхен. - А я так хотел испробовать еще пару отверстий в моем животе, которые ведут прямо к желудку. Сэкономило бы время, не правда ли? - хихикнул он. После его слов об отверстиях и внутренностях, девушка вскочила с комфортного диванчика, прикладывая ладони ко рту. К горлу подкатывала тошнота, по телу прошла неприятная, ледяная дрожь, вызванная его глумливым и невозмутимым тоном. - Ты еще не достаточно поиздевался надо мной? - вопросительно прохрипела девушка, едва сдерживая рвотные позывы. За что он так с ней? Неужто Румпельштильцхен не понял, что его принцесса и так напугана? Недолго думая, Белль, не заботясь о босых ногах, побежала по холодному полу вон из Большого Зала, не желая, чтобы ее вырвало прямо сейчас, перед ним. - Я всего лишь хотел разрядить обстановку... - пробормотал Румпельштильцхен разочарованно, да девушки уже и след простыл. Да что ж это такое, думал он, вчера без тени смущения дырявила его шкуру, а сегодня одно упоминание об этой теме для нее тошнотворны? Он перестал понимать Белль. То она бесстыдно отдавалась ему на трупе, прости Господи, медведя, то хныкала над убитым кроликом, которого потом с аппетитом уминала в рагу. То горела желанием стать свободной и сесть на престол, то делала все, чтобы избежать выполнения задания. Эти частые смены настроения и вспышки странной истерики его пугали. Хоть сам Темный и не мог похвастаться спокойным нравом, он знал об этом и давно привык, а Белль, судя по всему, обзавелась новыми чертами характера совсем недавно. С этим нужно было что-то делать. Но что? Белль едва успела добежать до своей ванной, прежде чем тошнота исчезла. Принцесса потрогала свой лоб - он был холодным как лед и влажным от пота. Не зная, что на нее нашло, девушка брызнула в лицо холодной водой, мысленно успокаивая свои расшатанные нервы. Ей стало вдруг противно, ее обида на Темного и не думала проходить. Раздражение сменило беспокойство, девушка стала возле чана с водой и, тяжело дыша, облокотилась на его края. Как же ей было сейчас тяжело, и Румпельштильцхен не собирался помогать ей в ее горе. Как он вообще мог острить, зная, как ей плохо из-за вчерашнего, как он мог относиться к ней с таким спокойствием? Видя его ухмылку, Белль хотелось больно ударить его, стирая ее с лица. - Успокойся, - сказала она себе, чувствуя, как по лицу стекают маленькие капельки ледяной воды, - Тебе нужно всего лишь пойти и приготовить ему завтрак. А потом ты снова уйдешь. Она разогрела оставшиеся с вечера отбивные и понесла их обратно в Большой Зал, намереваясь как можно быстрее покинуть его. Румпельштильцхен все так же сидел в своем кресле. - Завтрак, - она кивнула на поднос с одинокой тарелкой и чаем. - Я вижу..., - пробормотал Румпельштильцхен, нахмурившись на тарелку с едой, поданную – скорее, с силой брошенную ему. Маг ухватил за запястье девушку, удерживая ту на месте, хотя она явно не собиралась находиться в его компании. - Белль, перестань дуться на меня. Как я и обещал, все в порядке. Губы девушки сжались в тонкую линию, и она не сдвинулась с места, не собираясь усаживаться рядом. - Не уходи, любовь моя. Ты нужна мне. Сейчас и навсегда. В подтверждение своих слов он поцеловал запястье девушки. Он не желал видеть ее такой, угрюмой и отстраненной, и если чувство юмора его сегодня подводило, то, может, хотя бы искренность и прямота найдут к ней дорогу? Его прикосновения не были неприятны Белль. Она любила его, или, по крайней мере, не ненавидела. Принцесса чувствовала его легкий поцелуй на своих загрубевших ладонях. Ее губы задрожали. Ей внезапно захотелось прижаться к нему крепко-крепко, обнять тонкими руками и просить, умолять, чтобы он простил ее, вдыхая его такой родной и привычный запах. - Румпельштильцхен... - прошептала она и, повинуясь порыву, так похожему на ее прежнюю, деликатно погладила его шершавую щеку своими тонкими пальцами. Он продолжил медленно и нежно целовать ее запястье с тонкими голубыми нитями вен и ладонь, перебирая каждый пальчик, загрубевший от домашней работы и холодной воды. Какое изысканное удовольствие было чувствовать ее рядом, целовать ее, после нескольких дней лицезрения ее хмурого и холодного лица. - Останься со мной... По крайней мере, удостоверься, что я не разобью чашку - вещи сегодня кажутся уж очень тяжелыми, - улыбнулся он, глядя на девушку снизу вверх и все так же не отпуская ее руку. Мужчина сидел в кресле, Белль не хотелось тревожить его. Вместо этого девушка опустилась на пол и уткнулась ему лицом в плечо, ласкаясь, словно котенок. Как бы она не ненавидела его вчера и как бы не боялась того, что он снова сорвется, принцесса все еще нуждалась в его заботе и той нежности, к которой она привыкла. - Белль, любовь моя... - шептал он, неловко прижимая к себе принцессу обеими руками. - Что с тобой? Все ведь хорошо, я здесь, я рядом. - Я не знаю, - пробормотала она ему куда-то в плечо, прижавшись к груди Румпельштильцхена, - Ты нужен мне, правда, но я чувствую себя так... Белль замолчала и обвила его шею руками. Слишком сложно было найти правильные слова. - Ну что же ты, милая... - Румпельштильцхен гладил девушку по плечам, по волосам, утешая, успокаивая, сам не зная, от чего. - Все будет хорошо. С тобой все будет хорошо. Знаешь что, Белль, я думаю, тебе нужно отдохнуть. Давай-ка, отправляйся в свою комнату, набери себе книг и сладостей, и устрой себе выходной. Я сам о себе позабочусь. Ну, как тебе такая идея? Белль отстранилась. Легкий кивок, и она встала с колен, возвращаясь в свое нормальное положение, и покорно склонила голову. - Хорошо. Наверное, мне это сейчас нужно. Спасибо. Девушка ушла, следуя совету Румпельштильцхена, оставляя его одного. Зал опустел, и стало слишком тихо, как никогда не было на его трапезах. Только острые лучи солнца прорезали темноту из той пары окон, что освободила когда-то Белль от плена тяжелых портьер. Маг кинул усталый взгляд на тарелку с едой, и к горлу подкатила тошнота - меньше всего он сейчас думал о завтраке. Он уже почти осилил его, пылая ненавистью к отбивным все больше с каждым кусочком, как едва не оказался на кране жизни и смерти снова, когда на его плечи вдруг опустилась чья-то рука и прозвучал низкий голос, совершенно непохожий на голос его служанки. Он согнулся вдвое, тщетно пытаясь откашляться, а чужая рука, видимо, в попытках помочь, со всей дури хлопала его по спине. - Эй, босс, вы чего? - Идиот! - прохрипел Румпельштильцхен в приступе кашля. Резкое движение мгновенно отдалось в голову, и та загудела чугунным колоколом. Он оглянулся - позади него стоял, конечно же, Безумный Шляпник. Темный чертыхнулся про себя - точно же, назначал встречу, и со всей это кутерьмой совершенно забыл про нее. - Да уж… Принесло же тебя... - Босс, не ругайся, - развел руками Джеферсон, как всегда, сияющий безоблачной улыбкой, в своем франтовском наряде и высокой дурацкой шляпе. - Не ждали меня, чтоль? Да не страшно, я не обиделся, - улыбнулся мужчина и подсел к столу, на единственное второе кресло - место Белль. Сами собой в его руках запорхали чашки и чайник, когда он принялся разливать чай. - Новости есть? - без обиняков спросил Румпельштильцхен. Он был не в настроении, чтобы ходить вокруг да около. - Да как нет, есть. Но, боюсь, ничего того, что вы хотите услышать, - отвечал Шляпник, накладывая себе кубики сахара в чашку. Один, два, три. - Со зверьми дела так себе обстоят. Белого кролика нашел, допросил, допросил еще раз, как вы учили, но тот всеми своими крольчатами божится, что по мирам путешествовать не может. Да вроде и не врет, смотрю - и правда семья у него, крольчиха, детки- очаровашки, куда он от них ускачет-то? Младшенькая у него точь-в-точь моя Грейс, тоже рисовать любит, и женушка гостеприимная, то и знай подливала и подливала... - Ты с ним пил, что ли? С... кроликом? - спросил Румпельштильцхен со смесью презрения и удивления. - Пил, - согласился Шляпник и кинул себе сахара в чашку. Один, два, три. - Чай. Темный фыркнул: - Чай, конечно. Что с остальным зверинцем? Всех проверил? - Кого нашел, да. Волшебных зверей в разных мирах не так уж много, но найти их не сложно. Некоторые сами в дом запрыгивают. Сверчка Джемини я ровно в своей деревне встретил, представляете? Хороший малый, умные вещи говорит. Хоть и безумные какие-то. Маг усмехнулся про себя. Если Безумный Шляпник кличет кого-то сумасшедшим, то это, небось, самое умное и разумное существо, что можно себе представить. - Поподробнее про сверчка, - приказал он. - Есть, сэр, - с готовностью кивнул Джефферсон, насыпая себе кубиков сахара в чай. Один, два, три. - Сверчок он, говорит и летает. Сам заявляет, что знает все о человеческом разуме и может помочь даже в самых запущенный случаях. Зовется совестью. Меня порывался лечить, представляете, сэр? Как будто я неправильный какой! - возмутился Шляпник, и кинул еще сахара в чай. Один, два... - Ты сахарницу кипятком залей, так будет проще, - посоветовал Румпельштильцхен, наблюдая, как гость переводит его чай и опустошает запасы сахара. Между тем, новость об очередном звере натолкнула его на идею, которая вот-вот грозила сформироваться в его едва соображающем мозгу. - Говоришь, на человеческом разуме знается? - Именно так. Может вылечить любую душевную болезнь, помочь отличить правильное от неправильного, успокоить расшатанные нервы. Так он утверждает, - ответил Джефферсон уже откуда-то из-за края сахарницы, куда он перелил свой чай, следуя совету Румпельштильцхена. Темный задумался. Он знал кое-что о душевных расстройствах и расшатанных нервах - они приносили ему еду и пахли розами. - Где он сейчас? - спросил он. - Кто? Сверчок? - отозвался Шляпник. - Дома у меня, с Грейс сидит. Говорит, у нее очень интересные рисунки и что-то там бормочет над ними. А я считаю - не просто интересные - гениальные! - Конечно, конечно... Вот что, Джефферсон. Иди-ка ты домой, возьми сверчка, и принеси его сюда. Он мне понадобится. - Эм...- замялся мужчина, - босс, а вы ему ничего не сделаете? Он вроде как хороший малый, да и кому он навредить может - он же с палец величиной. Может, не надо, а? - Не сделаю. Твое дело - доставить его мне, остальное тебя не касается, - отрезал маг. - Ладно, ладно... Буду завтра вечером. А... - Плата? Получишь завтра, когда приведешь то, что я прошу. - Да не о том я. Как красавица ваша поживает, босс? Не видно ее что-то. С вашим-то нравом, сэр, переживаю я за нее. - Белль в порядке, - Румпельштильцхен ухмыльнулся. - Будет.