Мне и не снилось (новая версия)

Дни в Пеларгире походили один на другой, как две капли воды. Я просыпалась, завтракала, перекидывалась с кем-то парой слов, и то, лишь по необходимости, а затем весь день ломала голову над загадкой. Впрочем делала я это скорее из желания занять себя чем-то, разогнать скуку, чем из благородных побуждений, вроде спасения Средиземья. Мне начинало казаться, или же я начала осознавать в полной мере, что мне не было никакого дела до судьбы этого мира. Порой от нечего делать я помогала с готовкой еды, затем наступал ужин, а потом — время сна. Утром все начиналось по кругу, да так, что вскоре я почувствовала себя птицей в клетке. И ни попытки Гимли развлечь меня, ни рассказы Алатара, ни постоянная забота Леголаса не стирали это чувство. К слову, эльф так неустанно бдил над моим комфортом и настроением, что мне становилось неловко. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым и из-за моих бед, но, кажется, все сводилось именно к тому. Видно, у него было очень развито чувство сострадания и жалости. На вылазки в город, будь то походы на рынок или инспектирование улиц, меня никогда не брали, оправдывая это тем, что меня за порогом поджидало много опасностей. Мало того, что Хунис была на свободе (не убивать же ее?), так еще и бывшие члены отряда Айлеха обратились против него после той резни в лесной хижине и теперь рыскали по Средиземью в его поисках. Так что выход за ворота нашего дома мне был противопоказан. Первое время я и сама не горела энтузиазмом выбраться на улицы Пеларгира, так что никак не противостояла решению остальных держать меня дома. Но длилось это недолго. Вскоре я стала чувствовать себя, словно в заточении. Одни и те же лица, одни и те же стены. Да и занятия не отличались разнообразием. Старое чувство тревоги вновь поселилось во мне. Моя ситуация стала слишком походить на плен. Порой мне казалось, что все обитатели этого дома сговорились и решили сыграть надо мной злую шутку. Держали взаперти наивную дурочку и ждали, когда найдут Чашу, чтобы обратиться против меня. Часто я ловила себя на лихорадочном, нездоровом наблюдении за кем-то в надежде уловить малейшую трещину в его доброжелательной маске. Моё вечное напряжение не прошло незамеченным у Алатара. Было послеобеденное время, погода стояла чудесная, поэтому мы решили вынести стулья и небольшой столик в сад и продолжить наши поиски расшифровки на свежем воздухе. Алатар потягивал травяной чай. К слову, это было его излюбленным занятием, как трубка у Гэндальфа, но, будучи лекарем, Синий маг категорически отказывался курить. Я теребила в руках листочек с загадкой, но никак не могла сосредоточиться из-за назойливых мыслей о чистоте мотивов моих спутников. Зачем они так ревностно держали меня дома? Боялись ли они, что я просто сбегу, едва выйдя за порог? — Передай мне карту Харада, пожалуйста, — попросил Алатар. Я не сразу отреагировала, но, встрепенувшись, выполнила его просьбу. Маг с подозрением посмотрел на меня и прищурился. — Ради Эру, Полин, скажи уже, что тебя гложет. Знаешь, на твоём лице всё написано. — Правда? — смутилась я. Что ж, плохая из меня конспираторша. Старец кивнул, вскинув брови и сочувственно покачал головой. — Я просто… Они… — когда дело дошло до слов, я оказалась неспособной выразить ими всю гамму охватывающих меня чувств. — Ты боишься, — проконстатировал Алатар и попал в точку. Я тяжело вздохнула, и слова, наконец, начали выходить на волю, медленно, один за другим. — Да, я боюсь. У меня всё время такое чувство, что никто, кроме тебя, здесь не искренен до конца, будто они все утаивают от меня… Мне кажется, что все снова хотят меня предать. А, может, и не кажется… Ведь они держат меня буквально взаперти, Алатар! Вроде и говорят, что это из благих намерений, но кто знает, что у них на самом деле на уме. Я совсем запуталась… Я прямо-таки чувствую, что схожу с ума… Алатар молча выслушал меня с понимающим взглядом, и только за это я была ему несказанно благодарна. — Что бы я без тебя делала! — вырвалось у меня. — О, — улыбнулся вдруг старец, — не стоит недооценивать себя, Полин. Хотя я всё же рад быть здесь и помогать тебе в это нелёгкое время. Знаешь, если бы я заметил хоть что-то подозрительное в ком бы то ни было, я бы давно это тебе сказал. И ты бы не находилась здесь, почуй я малейший намёк на опасность. — Значит, это у меня паранойя? — Что? — Э-э, помешательство, — спохватилась я, осознав, что этого слова в Средиземье не понимали. — Я же сказал — не надо так сильно обо всём печься, — отозвался Алатар с полуулыбкой. Он блаженно откинулся на спинку стула и потянул чай. — Смотри, какой погожий денек! — добавил он после минуты раздумий. — Мы занимаемся самым подходящим для такого дня делом: сидим в благоухающем саду и расслабляемся. — Хм, а ведь правда, — кивнула я его неоспоримому аргументу. Раз Алатар явно наслаждался жизнью и никак не тревожился о намерениях нашей компании, то и мне следовало просто выдохнуть и отогнать нагнетающие мысли. Я тоже откинулась на спинку и подставила лицо ласковым лучам. И вновь я почувствовала это щекочущее чувство прилива бодрости и новых сил, совсем как тогда, когда я излечила себя. Правда ощущения были слабее, но мне показалось, будто я батарейка, подключенная к питанию. Неужели «виновато» солнце? Я резко открыла глаза и выпрямилась. Чувствовала я себя восстановленной и свежей. — Ну и ну… — протянула я. — Да, я тоже почувствовал магию, — будничным тоном сказал Алатар. — Но как? Я ведь сейчас даже не больна! Поверь, я никогда такого не делала, просто сидя на солнце. — Может, и делала, но не замечала. Ты ведь никогда не была так тяжело ранена, как в тот день, когда себя исцелила? Я покачала головой. Маг продолжил: — Думаю, в момент, когда твоё здоровье было на грани, источник новой силы открылся в тебе. А сейчас он продолжает расти. Тебе следовало бы тренироваться. — Понятия не имею, как это делать… Думаешь, я могу только лечить? — Конечно, нет, — заговорщически улыбнулся Алатар. — Если мне не изменяет память, Анарендил владел и другими формами магии. Будучи Истари, я уж точно не ошибусь в этом. От одной мысли, что во мне скрывались какие-то сверхспособности, у меня закружилась голова. Впрочем, другой вопрос волновал меня больше. — Послушай, Алатар… Если я потомок Истари, то неужели я бессмертная? — Хороший вопрос. Я не знаю, Полин. Анарендил принял смертный облик, когда перешёл завесу миров. Там у него появилось потомство. Но, я так понимаю, что оно было смертным. В противном случае, тебе все же стало бы известно, что у тебя в семье бессмертные. — Логично, — кивнула я. — Тогда я сомневаюсь, что ты бессмертна. Я с облегчением выдохнула. Бессмертие — штука, конечно, замечательная, но я не горела энтузиазмом пережить всех своих родных и близких, а потом коротать вечность в тоске по былым временам. И, вообще, за последнее время я узнала о себе много нового, от чего голова просто шла кругом: мое родство с представителем Арды, новые способости, связь с Чашей. Мне все больше и больше казалось, будто я теряла прежнюю себя и была вынуждена знакомиться с новой Полин. Бессмертие, наверное, стало бы настоящей пропастью между мной и моим прошлым. — Давай-ка вернёмся в дом, — предложил Алатар. — Опять куда-то все ушли, — я уже не скрывала досаду и раздражение, когда увидела пустую гостиную. — Не все! — отозвался Бранд из глубин дома. — Мы на кухне. Оказавшись на месте, я опешила от представившейся мне сцены: Бранд стоял над большой миской и старательно руками замешивал тесто. Рядом сидел Гимли, вытянув ноги на втором стуле и довольно улыбался. — Представляете, этот прохвост умеет готовить булочки, но признался только сегодня. Ох, и гнал я его к печке! А что? — он невинно развёл руками. — Вот только не говорите, что не любите булочки. — Я ж тебе говорил, что мой старик — пекарь! Мог бы и сам догадаться, что я у него кое-чему поучился. Алатар хитро улыбнулся. — Пекарь ты, или — нет, а от свежих булочек не откажусь! — А где остальные? — не унималась я. — Халед в библиотеке, пытается найти ответ на загадку, Юнна ушла за овощами на ярмарку, а другие обходят улицы. — Почему меня… — начала было я, но со двора послышалось, как захлопнулась дверь. Голосов не было — кто-то возвращался один, по всей видимости, Халед или Юнна. — Я тут! — это была Юнна. Она зашла на кухню с полной корзиной овощей, и тут же затараторила, попутно выкладывая продукты на свободный конец стола. — Я шла на ярмарку, и чуть не вернулась обратно с пустыми руками! Наткнулась на уличный спектакль: возвели сцену, играли музыканты, и целая толпа собралась. Я постояла и дождалась представления — разыгрывали разные истории про королей Нуменора. Это было так занимательно! От костюмов было глаз не оторвать! Я так увлеклась, что… — тут она резко оборвала рассказ, посмотрев на меня. Юнна виновато поджала губы и опустила глаза. Я сидела, сжав зубы, и силилась сохранять спокойствие и не обращать внимание на разраставшийся ком в горле. Как бы я хотела выйти хоть один раз на прогулку! Если им так страшно за меня, то почему бы не отправить со мной Леголаса или Боромира? Я что-то пробурчала про усталость и удалилась к себе в комнату. Я села на кровать и поняла, что заняться действительно нечем — хоть на стенку лезь. Вдруг раздался стук в дверь. — Можно? — робко спросила Юнна. — Входи. Она прошла в комнату, окинула меня сочувственным взглядом и заговорила: — Это ужасно, что ты не можешь никуда выходить. Я же вижу, что тебе так тоскливо сидеть взаперти. Я бы сама не выдержала. Мне стало так стыдно, когда, рассказывая о спектакле, я увидела твой завистливый взгляд. — Да ничего, — безнадёжно пожала я плечами. — Нет, не ничего, — неожиданно твердо ответила Юнна. — Представление устроили в честь сегодняшнего осеннего праздника, который начнётся вечером. — И что? — Да как же ты не понимаешь! Тебе ведь хочется там быть? — последний вопрос звучал больше, как утвержение. — Вообще-то да, — призналась я. — И тебе ведь хочется надеть своё лучшее платье и танцевать да веселиться? — допытывалась девушка. Я кивнула, недоумевая. — Бедняжка. Полин, тебе нужно развеяться, даже если остальные этого не понимают. Ты ведь сойдешь с ума, сидя так дома! Разве я не права? — Ты, что, собираешься… — удивленно прошептала я, когда до меня дошла задумка Юнны, но она перебила меня: — Я просто предлагаю. Решение остается за тобой. Если хочешь пойти — придется улизнуть, но скольких впечатлений ты наберешься! А, если тебе не хочется, я не буду заставлять. Я помолчала с минуту, так, скорее для вида, хотя на самом деле внутри всё уже давно было решено. Будь, что будет, когда вернусь. В конце концов, они меня не убьют за это. — Я согласна, — благодарно ответила я, и Юнна просияла. — У тебя была сумка с кучей красивой одежды. Может, примеришь платья перед выходом? — в ёе голосе звучал этот присущий девушкам азарт, когда речь заходит о красивой одежде. — Да, конечно, — я подхватила тяжелую сумку на полу и вытряхнула ее содержимое на кровать. Перед глазами тут же запестрело от обилия ярких цветов, вышивки и тканей. — Можешь выбрать и себе платье. — Правда? — выдохнула Юнна, выглядевшая такой счастливой, будто я ей предложила бесплатно целую коллекцию Александра Маккуина. Хотя, последнее вряд ли представляло для неё какую-то ценность. Через некоторое время, когда платья были примерены и подобраны, Юнна приступила к исполнению своего плана. Нужно было уйти из дома до ужина, потому что именно к этому времени остальные должны были вернуться, и тогда пиши пропало. Мы вышли из комнаты, и Юнна, не заходя на кухню, откуда уж разлетался запах выпечки по дому, прокричала: «Мы в саду посидим!». Раздалось ответное «Ага!» ничего не подозревающего Бранда, и мы поспешили выскользнуть за порог. Как же приятно было вновь оказаться на улицах города, видеть другие лица, другие пейзажи! Меня переплоняла радость: то ли от свободы, то ли в предвкушении предстоящего праздника. Я была несказанно благодарна Юнне за понимание и быстро оказанную помощь, не просто моральную, а осязаемую. До площади мы добирались все же осторожно, чтобы ненароком не наткнуться на Леголаса, Боромира и Айлеха. На улицах уже ощущалось предпраздничное оживление. Мы с Юнной заговорщически переглянулись и прыснули от смеха. *** Лавируя между празднующими, Юнна едва удерживала в руках наполненные до краев кубки с вином и старательно смотрела под ноги, чтобы не наступить на полы летящего розового платья. Ее белоснежная кожа, деликатные черты лица и длинные черные волосы привлекли уже нескольких знатных юношей, принявших её за родственницу самого князя Имрахиля. А уж ее воздушное одеяние делало из нее настоящую нифму! Правда сейчас она походила на неё меньше, когда подошла ко мне раскрасневшаяся и пыхтящая. — Уф, наконец! Держи. Один напыщенный павлин, представившийся князем Полдоном, горячо советовал мне это вино. Никак, из его винодельни… Как же тебе идет это платье! Мы выглядим как две таинственные знатные девушки! — Спасибо, — захихикала я. Мой выбор вновь пал на голубое платье, которое я надевала на «Летучем Нуменорце». Мы замолчали и потянули вино, прислушиваясь к музыке и оживленным разговорам. На площади собрались не только обычные горожане, но и знать. Отличить одних от других можно было разве что по нарядам. А вино оказалось настоящим нектаром! Оно было сладким и тягучим, но быстро опьяняющим. — Дамы, — раздался рядом мужской голос. Мы с Юнной повернулись. Перед нами стоял статный, облаченный в богатые одежды юноша. Он сделал короткий поклон в мою сторону и представился: — Я уже знаком с вашей очаровательной подругой, но не с вами. Полдон, к вашим услугам. — Очень приятно, э-э, Полин, — немного растерянно ответила я, не имея понятия о местном этикете: нужен ли был реверанс в придачу или книксен? Кстати, какая между ними разница? — Вы уже испробовали вино? — поинтересовался Полдон. — Вы так рьяно расхваливали его, что не попробовать было невозможно. Неужели из ваших погребов? — последняя фраза Юнны была окрашена в едва уловимый насмешливый тон. — Как вы узнали? — Полдон выглядел искренне удивленным. Юнна бросила на меня многозначительный взгляд и сжала губы, чтобы не расхохотаться. — О, что вы, да я просто предположила! Что ж… Нам пора! Она потянула меня за руку куда-то в центр площади, спеша избавиться от назойливого Полдона. Я только и успела бросить ему кривую вежливую улыбку на прощание, и мы уже продирались сквозь толпу. Когда мы вышли на место для танцев, музыка как раз сменилась на новую, заводную и ритмичную. Мы быстро опустошили кубки, оставили на столике и пустились, держась за руки, в пляс, никак не смущаясь отсутствию партнеров. Впервые после прибытия в Пеларгир мне было так легко на душе. Не хотелось думать ни о каких заботах — лишь веселиться до упаду и упиваться свободой. И хоть здесь и была знать, праздник не имел ничего общего с каким-то вычурным балом: на городской площади все были равны, танцевали в своё удовольствие, хохотали и просто наслаждались жизнью. Приятным сюрпризом оказались столы, ломящиеся от разных закусок, под шатрами, которые расположись по обе стороны площади. Мы с Юнной перепробовали едва ли не все яства: от маковых пирожных до разноцветного желе и свиных сосисок. Вино Полдона улетучивалось в кубке во мгновение ока, так что нам то и дело приходилось отправляться за дополнительной порцией к бочкам. Наш новый знакомый, к слову, неустанно искал контакта с Юнной, пару раз даже сумел подловить нас у бочек и попытался заинтересовать её рассказами о винном деле. Судя по лицу девушки, единственное, что ее интересовало — это избавиться от настойчивого поклонника. — Пойду налью себе еще вина, — я хитро ухмыльнулась и оставила Юнну разбираться с Полдоном в одиночку. Веселье было в самом разгаре. Я как раз хотела опрокинуть еще пару кубков, чтобы танцевать было задорнее. К тому предстояли еще и игры: перетягивание каната, конкурс на самый лучший импровизированный танец, фокусы… Такое нельзя было пропустить! — Надо скоро идти домой, нас давно, наверное, спохватились, — у подошедшей Юнны был грустный вид. Я тут же поникла. — Нет! Давай еще немного повеселимся! Уходить с вечеринки раньше полуночи — это же удел лузеров! — Удел кого? — Неудачников, вот кого! Пошли, потанцуем! — последнюю фразу я сказала уверенно, но голова уже начинала кружиться. Ничего, этим вечером я хотела насладиться по полной! *** Голова раскалывалась. Ощущение было, будто кто-то долго и усердно стучал по ней молотком. Все тело одолела такая свинцовая тяжесть, что даже пальцем пошевелить было трудно. А во рту жидкости осталось столько же, сколько в Сахаре — ровным счётом ничего. Да и в голове тоже — толком вспомнить, что именно привело меня в такое состояние получилось не сразу, да и то какими-то несвязными фрагментами. Я даже не знала, где нахожусь. Впрочем, открыв глаза, ничего незнакомого, к счастью я не увидела: я лежала на кровати в моей комнате. — О, Боже… — со стоном вырвалось у меня, когда я, пересилив себя, приподнялась на локте. На дальнейшие действия сил едва ли оставалось. Дверь тихо скрипнула и медленно отворилась. Юнна просунулась в образовавшийся проём. Вид у неё был усталый и растрепанный. — Полин? Ты проснулась? Я схожу за водой, подожди! — и она тут же скрылась. Постепенно память стала возвращаться. Наш с Юнной побег на городской праздник, танцы, назойливый Полдон, вино, которого я очевидно перебрала (и это мягко сказано), и о котором теперь думать не могла без рвотных позывов. Потом все смешивалось, мозгу уже трудно было выделить цепочку событий. Кажется, Юнна хотела возвращаться, а я отказалась и продолжила пить и танцевать… А потом… В памяти лишь мелькали лица Айлеха и Леголаса. Айлеха и Леголаса?! От такой напряженной умственной деятельности голова загудела еще сильнее. — Как ты себя чувствуешь? — раздался голос Айлеха над головой. — М-м… Как ходячий мертвец. Юнна снова появилась в комнате, уже со стаканом воды в руках. — Прости меня, это я во всем виновата. Надо было проследить за тобой… — Не надо было вообще выводить её, — холодно отрезал Айлех. — О чем ты только думала?! После воды мыслить стало куда легче, поэтому слова Айлеха вызвали во мне негодование. Он говорил обо мне, словно о ребенке! — Я сама захотела! — хоть сил у меня почти не было, хотелось быть услышанной и постоять за Юнну, которой наверняка немало досталось из-за нашей вылазки. Айлех удостоил меня гневным взглядом, но нотаций читать не стал, видя моё ужасное состояние. Он вышел из комнаты, оставив меня наедине с Юнной, которая осыпала меня извинениями. — Юнна, тебе нечего просить прощения. Вчерашний вечер был отличным, по крайней мере, то, что я запомнила от него. Спасибо. — Но ты так сильно напилась! — виновато сморщилась Юнна. — В конце-концов, ответственность лежала на мне… — Я же не ребенок! Кстати, что случилось? У меня огромный провал в памяти. — Ну… — Юнна мешкала с рассказом, отчего у меня появилось нехорошее предчувствие. — Ты не хотела возвращаться домой, и намеревалась танцевать до конца праздника. Я пыталась тебя удержать, но ты сумела ускользнуть так быстро и незаметно! Я нашла тебя среди танцующих, но ты убегала, как только меня видела. В-общем, это затянулось надолго… Пока я не наткнулась на разъярённых Леголаса и Айлеха, которые искали нас уже несколько часов. Потом мы нашли тебя, и… — И? — с тревогой спросила я. — Ты осыпала их оскорблениями, называла их обманщиками, мужланами, отбивалась. В конце-концов, когда ты выбилась из сил, мы пошли домой. У тебя резко сменилось настроение, и ты стала болтать без умолку, — тут она невольно засмеялась, — это было так забавно, если честно! Ты норовила потрогать уши Леголаса, и почему-то называла его домовым эльфом. А потом тебе стало плохо… — Не-ет… — я испустила отчаянный стон и упала лицом в подушку, мечтая провалиться сквозь землю от стыда. Как я теперь посмотрю Леголасу в глаза? — Я больше никогда не выйду из этой комнаты. Как же я умудрилась так накуролесить за такое короткое время? Мало того, что согласилась на безумную идею Юнны, так еще и напилась, вела себя, как сельский пьянчуга, выставила себя полной дурой. И Юнне наверняка из-за меня влетело по первое число. — Может, все-таки выйдешь? Перекусишь? Никто на тебя не набросится — меня уже отругали за нас обеих, — на удивление беспечно засмеялась Юнна. Похоже, для неё индидент был исчерпан. — Пойми, мне просто хочется сгореть от стыда. Лучше принеси еще воды, пожалуйста: о еде я думать не могу. Прошло, наверное, не меньше часа, как в дверях опять кто-то появился, отвлекая меня от упаднических размышлений. Перевернувшись на кровати и увидев личность визитёра, мне захотелось исчезнуть на месте. — Ох, — сморщилась я, не зная, куда себя девать от стыда. — Так и будешь сидеть в комнате целую вечность? — с укором спросил Леголас. Выглядел он тоже растрёпанным после этой бурной ночи. Конечно, ему ведь выпало счастье нянчиться с пьяной в стельку девушкой. — Наверное, — поджала я губы. Он присел рядом на кровать и внимательно посмотрел на меня. Перед глазами мозг нарисовал яркую картинку эльфа, держащего мои волосы, пока меня тошнит. Я тут же отвела взгляд, всем сердцем желая, чтобы видение не было реальностью. И ведь не спросишь о таком… — Не надо объяснений. Я прекрасно догадался, почему ты решилась на эту вылазку. В этом, конечно, лежит наша вина. Тут я изумленно уставилась на Леголаса. Как? Неужели с меня сняли вину? — Не нужно было тебя так запирать, даже из соображений безопасности, — продолжил, Леголас. — Особенно после всего, что ты пережила. — Леголас… — смутилась я, — тебе необязательно отдуваться за всех. Я ценю твою заботу, но не стоит вечно чувствовать себя виноватым во всех моих бедах. Ты не обязан, правда. — Не обязан. Но я не слепой и вижу, что тебе плохо. — Лучше не пекись об этом, — криво улыбнулась я. — Мне плохо, потому что я застряла в этом Средиземье, и понятия, не имею куда все катится. Тут особо и не поможешь. Вся эта история с Чашей… Если честно, мне уже все равно, что там выйдет. — Почему это? — нахмурился Леголас. — Пойми. Моя жизнь полетела в тартарары с того, момента, как я очутилась в Средиземье. Чтобы там ни было с Чашей, хуже у меня уже быть не может. Мне уже все равно, кому она достанется. — Но ты ведь продолжаешь искать ответ на послание Анарендила? Я пожала плечами. — Единственное место, в котором я сумела с грехом пополам обосноваться, осталось далеко позади. Если я брошу все на полпути, что же мне дальше делать? Чем мне ещё заняться? — Действительно, чем? — то ли я с похмелья бредила, то ли мне правда удалось уловить что-то похожее на сарказм в ответе эльфа. Меня невольно передернуло от его непривычного тона. Я промолчала и неловко уставилась на пестрое покрывало. — Отдыхай, — несколько холодно сказал Леголас и вышел из комнаты.