Мне и не снилось (новая версия)

Я острожно вытерла фартуком влажные глаза, и, вновь поглядевшись в маленькое зеркальце, испустила безнадежный вздох. Тут не помешал бы консилер, потому что вот уже третью ночь после моего прибытия в Средиземье я коротала в слезах. То упивалась сладкими воспоминаниями о прошлой жизни, то в паническом приступе неотрывно смотрела на стену. Все ярче и четче приходило осознание того, что мне больше не доводется увидеть родных, но я никак не могла поверить в это. Как это могло случиться со мной? Все, что было до позавчерашнего дня, больше не имеет значения: ежедневная школьная суета, раздумии о жизненном успехе и выборе университета, победа на соревнованиях, некупленное платье к очередной вечеринке… Я страшно тосковала по маме и папе, меня теперь даже перестала коробить мысль об их расставании. Перед глазами вставал залитый солнцем бабушкин дом в теплом Провансе, который никогда бы не сравнился ни с каким Средиземьем. Я горевала по оставленному в родном мире Акселю, и спрашивала себя, что же на данный момент там происходит. Жива ли я вообще? А, может, мое тело там исчезло навсегда, и пути назад нет? Можно ли вообще вернуться домой, и если да, то как? Вопросов было много. Ответов — ноль. Теперь все прошлое потеряло смысл. Наверное, неплохо было бы начать постепенно вычеркивать его из головы? Или, в крайнем случае, заинтересоваться происходящим вокруг, а не только делать вид. Я со вздохом положила зеркальце на столик, где покоились небольшой таз с водой и кувшин, затем я сполоснула лицо и поморщилась, вспомнив, что третий день я не чистила зубы. Сегодня мне как раз предстояло сходить с Марой на местную ярмарку за обувью и одеждой, неплохо было бы и заодно найти средство для чистки зуб. Спустившись на кухню, я осознала, что опоздала: все уже были на месте, хоть трактир еще не был открыт клиентам. Сделав невинный вид, я зашагала на кухню и попыталась было незаметно просочиться в общую суету, но внимательная Мара меня подловила: — Ты опоздала, — констатировала она. В ее низком голосе, который так контрастировал с её румяным, свежим девичьим лицом, улавливались недовольные нотки — так было всегда, если кто-то отлынивал от работы. Впрочем, Мара не терпела, даже когда кто-то из нас освобождался от работы по уважительной причине. — Да оставь ты ее в покое! — заступился за меня хоббит Ноб, — ни здрасте, ни доброго утра — набрасывашься сразу. Мара презрительно фыркнула и буркнула себе под нос, наверняка надеясь не быть услышанной: — И как его тут держит Маслютик? — Я все слышал, — со вздохом сказал Ноб и вышел в зал, чтобы открыть трактир. Пока я осмысливала произошедшее, Ханна с Эльзой и бровью не повели, так и продолжая заниматься приготовлением завтрака для клиентов. Готова поклясться, что такие перепалки между Марой и Нобом им уже не в новинку. И, кажется, я начинала понимать, в чем дело: хоббита она недолюбливала за излишнюю беспечность, любовь к разнообразным сытным кушаньям и несколько небрежное отношение к работе и клиентам. За эти три дня я уже стала сомневаться, кто здесь владелец трактира: Мара чуть ли не заправляла персоналом, а сам же Маслютик души не чаял в каждом из своих работников, но ее, как ответственную, считал своей правой рукой. Тоненький голос Ханны вывел меня из размышлений: — Полин, милочка, нечего обращать внимания на них. Дам-ка я тебе мяту: помой ее, нарежь, разложи на доске и оставь сушиться. А потом поставь молоко на огонь и обслужи клиентов. Под ненавязчивые, добродушные указания Ханны и работа спорилась, так что я справилась со всем в один миг, не забывая и прислушиваться к сплетням, которые она без умолку рассказывала молча кивающей головой Эльзе. Та едва ли проявляла какие-либо признаки заинтересованности. От ее безразличия я даже испытала какое-то раздражение, поэтому поспешила в зал. До самого обеда я крутилась, как белка в колесе, не имея времени даже обдумывать свои действия. И хотя меня часто заменяли остальные, их помощь нельзя было назвать ощутимой: я суетилась то на кухне, потея над кастрюлями, то в зале, разнося заказы и убирая со столов. Может, мне просто казалось все трудным, ведь я никогда и не работала по-настоящему, исключая летнюю подработку в тихом магазинчике флориста. Один раз я даже умудрилась споткнуться с единственной кружкой травяного чая в руках и пролить половину жидкости на пол. На мое удивление, мужчина участливо улыбнулся и сказал, что подождет другой порции. Вообще, обслуживание клиентов оказалось не таким уж простым делом, потому что все они были разные — нервные, добродушные, уставшие, навеселе — в трактире «Гарцующий пони», казалось, собирались все колоритные личности Средиземья. И некоторые особо любопытные почему-то считали своим долгом спросить, не с юга ли я случайно. Маслютик подозрительно отсутствовал все утро, и лишь когда мы с Марой вырвались из душной кухни на ярмарку, она сказала мне, что он ушел на обход местных фермеров и земледельцев за провизией. — Ну, что тебе там нужно? — спросила она, пересчитывая бронзовые монеты в ладони. Со стороны владельца трактира было очень щедрым выделить мне немного денег на покупку одежды. — Маслютик все же предпочел бы, чтобы ты много не тратила. — Хочу штаны! — выпалила я, от чего девушка едва не отпрыгнула. — Может, лучше платье, а? — А можно и то, и то? — с надежой в голосе спросила я. От брюк отказываться как-то не хотелось. Марта покачала головой, поджав губы. Мы двинулись по шумной улице, по обе стороны которой теснились прилавки торговцев. Здесь все кипело, среди гомона то и дело раздавались протесты торгующихся покупателей. Долгое время мы с Марой молчали. Потом она заговорила: — Если повезет, купишь платье, обувь и нижнее белье. Но на брюки пока что не стоит рассчитывать, — в ее голосе сквозило явное сожаление, будто бы это она была виновна в дороговизне. Увидев, как я поникла, она обхватила меня за плечи, по-сестрински притянув к себе. — Да не убивайся ты так, Полин. Можешь взять недельную зарплату через четыре дня и прикупить себе еще что-нибудь, — с этими словами Мара одарила меня теплой улыбкой. Мы свернули в узкий переулок. Здесь царила сырость, а в воздухе витали запахи нечистот. У правой обшарпанной стены висела старая ржавая желтая вывеска с облезлым рисунком иглы и катушки. Мара перескочила две ступеньки ведущие ко входу и распахнула дверь. Я нырнула за ней в темное помещение. Слева от нас у окна расположился широкий стол, на котором громоздились разные ткани, кусочки кожи и замши, клубки ниток. Чуть поодаль подпирал стену деревянный манекен, сразу за которым в полумраке можно было различить проход, ведущий в другое помещение. Стены комнаты были усеяны полками со стопками тканей, кожи, лент и каких-то швейных принадлежностей. Единственным источником света здесь было окно и свеча на столе. Как вообще портной может работать в таких условиях? — Доброго дня, Эрмс! — как-то излишне настойчиво и громко произнесла Мара. За столом из-за груды тканей зашевелился портной и поднял голову, бормоча что-то нечленораздельное. Это был хилый мужчина средних лет, с осунувшимся лицом и огромными синяками под глазами. Неудивительно, с такой работой. Как он еще может что-то видеть, постоянно работая при таком слабом освещении? — Чего вам? — недовольно буркнул он. — Подбери этой девушке платье, недорогое, но из хорошей ткани, да исподнее. Эрм неприятно захихикал. — Недорогое, но из хорошей ткани? Это тебе, что, подарки Валар? Самое дешевое стоит десять бронзовых, — он порылся на близлежащих полках, - на, пусть померит. Кусок ткани полетел мне в лицо, и я едва успела его поймать. Какой качественный сервис, нечего сказать! Мара недовольно поджала губы, но ничего не ответила. Наверное, этот человек все же хорошо шьет, раз с ним и торговаться не принято. — Переодеваться там, — кивнул Эрмс в сторону прохода. Импровизированная примерочная оказалась еще одним складом, где еще и расположился ткацкий станок и небольшой стол. Наверное, для подмастерья, хотя освещения здесь было еще меньше. Я с трудом натянула платье, которое оказалось на удивление удобным, несмотря на грубость ткани. Кое-где оно было свободным, но зато к нему прилагался тонкий пояс, сплетенный из нитей. Особенно меня привлек цвет: тускло-голубой, который компенсировал полное отсутствие декоративных элементов. — Хорошее платье, что скажешь, — послышался голос Мары. Она подошла ко мне и окинула оценивающим взглядом. — Берем, — заключила она. Немного времени спустя мы вышли из лавки портного с тугим свертком нужной мне одежды. Кроме платья, нашлись и рубашка, и пара коротких шорт под одежду, и короткий топ, наподобие бюстгальтера. Мара все хвасталась суммой, которую она сумела сэкономить. — И на хорошую обувь хватит! — А где мы ее достанем? — На ярмарке, разумеется, — она махнула рукой в сторону шумной толпы, к которой мы присоединились. Вскоре мы нашли прилавок, усеянный разнообразной обувью, и я, наконец, приобрела легкие туфли, напоминающие мне эспадрильи. Мара то и дело хвасталась покупками, будто это все она купила себе, а не мне. Но время поджимало, так как отсутствовать в трактире слишком долго мы не могли. Пришлось шагать довольно быстро. Я едва поспевала за Марой, засматриваясь на прилавки и на местный товар. Хотелось остановиться и разглядеть получше, особенно прилавок с игрушками, привлекший мое внимание. Я невольно затормозила, из-за чего шедший навстречу мне юноша едва не наехал на меня. — Смотри, куда идешь, вахлачка! — сплюнул он и, не дав мне времени на извинения, грубо оттолкнул в сторону. Толчок вроде бы и не казался таким уж сильным, но я от неожиданности очутилась на земле. Мара повернулась и вцепилась в рукав юноши. — Захлопнись и помоги ей подняться, мужлан! — рявкнула девушка. Парень насмешливо поднял брови, его губы скривились в презрительной усмешке. Краем глаза я подметила еще нескольких мужчин такого же крепкого телосложения в похожих одеждах, наблюдавших неподалеку эту сцену. Мара, кажется, тоже поняла, что к чему, и ослабила хватку. Между тем, юноша с легкостью высвободил руку, повернулся на пятках и пошел дальше. Мужчины последовали за ним. — Мерзавец, — прошипела она, помогая мне подняться. Любопытные зеваки, посмотривавшие на нас, стали постепенно терять интерес и возращаться к своим делам. — Знаешь, - продолжила Мара, — и вид у них был подозрительный. Походные одежды из хорошей ткани и кожи, все при оружии… — Может, воины? Хотя те еще грубияны на вид… — Нет, — покачала она головой, — в том-то и дело, что их вид внушал недоверие. Особенно тот, что тебя толкнул. Надеюсь, они тут проездом… Я кивнула, не зная, что ответить. Нависло молчание, и мы продолжили бодро шагать, но Мара почему-то напустила на себя задумчивый вид. Словно одолев внутреннее сомнение, она выдавила из себя вопрос: — Послушай, Полин. Ты не подумай, я не хочу докучать расспросами. Но у тебя есть семья? Да и сама ты откуда? Ну вот, придется все пересказывать, когда я уже спокойно забыла сказки, которые наплела Маслютику. Пришлось поднатужить мозги, чтобы все вспомнить. — Я сбежала из Харада, когда только началась война. Тогда простой люд уводили в рабство в Мордор, те, кто был побогаче, откупались или отправляли сыновей в наемники, чтобы оставаться свободными. Тогда я решила сбежать. Терять было нечего — моих родителей не было в живых, а в семье я единственный ребенок. Пришлось долго скитаться прежде, чем я нашла Бри. А возвращаться на родину меня уже и не тянет: слишком много воспоминаний я там оставила. К своему стыду, я увидела, как на лице Мары прорисовывалось глубокое сострадание. — Эру милостивый, ты совсем юная, а как же трудно тебе пришлось! Бедняжка моя! — приговаривала она, поглаживая мое плечо. — Хорошо, что ты обосновалась в Бри, Маслютик — человек золотой! Да и мы тебе поможем. С каждым ее словом, я прямо-таки чувствовала, как налегала на сердце вина. А потом, поразмыслив, я отмахнулась от всех угрызений совести. Вот уж кому по-настоящему досталось, так это настоящей Полин, а не той, которую я всем рисовала. — Знаешь, Эльза тоже нахлебалась, — продолжила Мара, а я тут же навострила уши, — в самый разгар с севера набежали орки на окрестные деревеньки. Перебили чуть ли не всех, в том числе и ее родителей. Эльза чудом спаслась, потому что в тот день она пришла в Бри на ярмарку продавать деревянные изделия. Ее отец этим промышлял… — она вздохнула. Я почувствовала, как внутри что-то кольнуло, и как образовался предательский комок в горле. — Бедная Эльза… — Да уж. Говорят, они пришли из крепости Форност. Уж не знаю, где это, но помню, что тогда я здорово испугалась. К счастью, до Бри у них руки не дошли. Я мысленно порадовалась, что попала в Средиземье после окончания войны. — Ах, Моргот их! — внезапно выдохнула Мара, глядя на вход в трактир, до которого оставалось всего несколько метров. — Что такое? — взволновалась я. — Помнишь того грубияна с ярмарки? — Как же забыть, — усмехнулась я. — Я увидела его, заходящим в трактир со своей компанией, — Мара кисло поджала губы. — Еще их не хватало. Я умоляюще посмотрела на Мару. — Не хочу их обслуживать! То есть его. Он наверняка отпустит еще пару едких замечаний. Вместо ответа, Мара распрямила плечи и стала огибать трактир, чтобы зайти с черного входа. Я последовала за ней. Оказавшись в душной кухне, мы только и успели помыть руки, как Эльза вбежала с подносом, полным грязной посуды, и принялась разгружать его, выкривая новый заказ: — Шестеро мужчин, в самом конце зала просят поднос с нарезанной буханкой хлеба и к нему нарезанный сыр да вяленое мясо, большую миску сырного супа, тарелка картофеля с десятью ломтями бекона… Эру милосердный, что за обжорство-то, я уже и заказ не припомню… Ах, да! Капустную похлебку и большой кусок мясного пирога, который мы испекли час назад. — О, да к нам целый батальон наведался, — захихикал Ноб. — Вот ты и обслужи! — с привычной ноткой раздражения, предназначающейся именно Нобу, прикрикнула Мара. — А мне надо к Маслютику в кабинет, нужно кое-какие подсчеты сделать, — ехидным голосом ответил хоббит и выскользнул из кухни. Лицо Мары пылало от раздражения — она подозревала, что заказ принадлежал компании парня с ярмарки. Я пожала плечами — ничего не поделаешь. Ханна была у барной стойки, а подать такой большой заказ в одиночку невозможно. Мне совсем не хотелось встречаться с тем парнем, в какой-то степени из-за Мары, которая нагрубила ему вслед, да еще с таким энтузиазмом, что повернись он тогда, она бы точно бросилась в драку. А теперь, при второй встрече, вероятность физического конфликта возрастет во много раз. Меня раздражал страх перед каким-то деревенским смутьяном. Грохоча посудой, чтобы выместить гнев, я кое-как выложила еду на тарелки, уместила их на подносе, и мы с Марой вышли в шумный зал. Какая-то пьяная парочка за столиком в углу распевала песни, то и дело прерываясь, чтобы осушать кружки с пивом и глупо улюлюкать. При их виде Мара презрительно фыркнула. В дальнем углу я заметила шестерых крепких мужчин в темных одеждах, что-то обсуждающих. Когда мы приблизились к столу, оживление утихло, а лица мужчин обратились к нам с Марой. Я неловко кашлянула, внимательно изучая стол, чтобы не смотреть на мужлана с ярмарки, что сидел с краю. — Добрый вечер! — заговорила Мара, почуяв мою неловскость. — Кто изволил брать поднос с сыром и копченым мясом да буханку хлеба? Двое сидевших у окна отозвались, и я осторожно положила заказ перед ними, чувствуя всем телом изучающие взгляды. Мне стало неуютно — вообще-то любопытство брийцев по отношению ко мне уже несколько дней как поубавилось. — Сырный суп? — спросила я, обслужив двоих. Третий посередине коротко кивнул. Я поставила перед ним огромную глиняную миску и краем глаза успела заметить замысловатую татуировку, тянущуюся от его уха к затылку его бритой головы. Я так усердно вперилась в стол, что мне выпало счастье рассмотреть еще одну татуировку на чьей-то внутренней стороне предплечья: это был великолепный узор, чисто и искусно выполненный: митенка закрывала часть меча увитого шипами, которые тянулись дальше и обрывались у распахнутых крыльев, а между ними был вырисован герб. Вдоль всего рисунка тянулась вязь красивых букв, которые я не понимала. Я невольно охнула, не в силах оторвать взгляд от рисунка. Надо же, значит, и в Средиземье умеют делать красивые татуировки! Кто-то с раздраженным вздохом отпихнул меня от стола. — Чего уставилась? Я тут с голоду помираю! — я сразу узнала этот голос. Я хотела было что-то сказать, но мои глаза встретились с ледяным взглядом серых, как льдинки, глаз. Оперев локти о стол, юноша пристально рассматривал меня исподлобья. Я оцепенела, сама не понимая, почему ноги словно вросли в пол, и даже собственное дыхание мне показалось громким. Его серые глаза все рассматривали меня, от чего так хотелось убежать и спрятаться, только бы не находиться под этим пристальным взором. С первого взгляда на юношу появилось неудержимое желание съежиться от исходившего от него холода, даже внешность его неприятно напоминала промозглую погоду: пепельно-русые, почти серые, спутанные волосы, блеклого цвета брови и короткие, словно обрезанные, ресницы, обрамляющие миндалевидные глаза, ровный нос и довольно широкие губы, чуть искривленные в надменной усмешке. Я развернулась, обхватив себя за плечи и поспешно покинула зал, оставив Мару наедине с этой подозрительной группой. Она нагнала меня, когда я открывала дверь кухни. — Ты чего это? Даже поднос забыла! — послышался за спиной ее удивленный голос. — Прости, Мара, я растерялась… Этот парень смотрел на меня так, будто хотел задушить. — Я и сама заметила. Признаюсь, жалею теперь о том, что наговорила ему сегодня, от него веет недюжиной силой. Бьюсь об заклад, шкуру спустит, не моргнув, и даже не посмотрит, что ты женщина. Обычно бесстрашная Мара, к моему удивлению, даже передернула плечами. Обслуживать компанию я больше не вернулась. Более часа я пряталась на кухне, готовя десятки блюд и слушая сплетни Ноба. Речь почему-то вновь зашла о мужчинах, которых мы с Марой обслужили. Сквозь грохот посуды, которую мыла Эльза, я услышала голос хоббита: — А я кое-что узнал о тех постояльцах… — О каких именно? — спросила Эльза. Странно видеть ее интерес к чему-либо. — Да вон те, от которых Полин убежала, как ошпаренная! — я навострила уши. — Вышел я, значит, с утра в лавку посуды. Решил пойти коротким путем через внутренние улочки. Прохожу мимо такого темного закоулка, куда все нечистоты с окон сбрасывают, вижу — шестеро стоят да совещаются о чём-то. Ну, думаю, чего б не послушать? Да и вид у них нездешний. Так вот, — тут он сошёл на шёпот, окинув нас таинстенным взглядом и загадочно улыбнушись, — ищут они кого-то. Эльза скептически фыркнула. — А что, нельзя,что ли? Пусть ищут. Может, любовь свою не найдут, — девушка захихикала. Мы с Нобом перекосились от изумления. А Эльза та еще шутница, оказывается. — Да нет же! — Ноб вскочил из-за стола и подбежал к нам. — Вот помнишь, Эльза, страшную грозу десять дней назад? Молния ведь еще попала во внутренний двор трактира! — та кивнула, вскинув брови. — Так вот они об этом и говорили. Молния у них, это… Как указатель, во! Я даже слово «пророчество» услышал. — Что за пророчество? — я вытерла руки о фартук и внимательно посмотрела на Ноба. — Я не… — в этот миг дверь кухни открылась, и в проёме показалась улыбающееся лицо Маслютика. — Кто тут у нас без дела? А, Полин! Отлично, иди-ка сюда, у меня есть для тебя задание. — Потом расскажешь, ладно? — с досадой бросила я Нобу. — Да нечего рассказывать, я все уже выложил, — развел руками хоббит. Со вздохом я последовала за трактирщиком. Он остановился у второй лестницы, ведущей к комнатам постояльцев. Ко мне начали закрадываться подозрения. — У нас сегодня заночуют, — Маслютик просто лучился радостью. — Поднимись наверх, найди в кладовой одеяла и прочее белье и застели постель в первых трех комнатах с конца коридора. А остальными тремя займется кто-то другой. Я с неохотой поднялась по скрипучей винтовой лестнице и оказалась на втором этаже. Судя по количеству комнат, постояльцы — это та самая компания. Ну, что ж, главное, чтобы они не появились здесь, пока я занимаюсь их комнатами. Я достала ключи из кармана фартука и отперла кладовую, где хранилось постельное белье и полотенца. Здесь, кстати, было достаточно пыльно. Откашлявшись, я кое-как водрузила кипу белья на одну руку, а другой закрыла дверь. Этими же ключами я открыла первую комнату и принялась возиться с тяжелым матрасом. Когда работа была закончена, я повернулась и направилась было к выходу, но там уже стоял тот юноша, как ни в чем не бывало скрестив руки на груди и рассматривая пол. Я закатила глаза. Ну почему ему понадобилось в комнату именно сейчас?! И почему это мне выпало счастье натыкаться на таких личностей? Я понадеялась пройти мимо него незамеченной, но в самый последний момент проход загородила покрытая татуировками рука. Сглотнув, я растерянно потопталась на месте. — Простите, я выйду… Но парень не двинулся и на сантиметр. Наши взгляды встретились. Его рот скривился в довольной ухмылке. Он коротко отрезал не требущим возражений тоном: — Останься. — Мне нужно приготовить ваши комнаты, — запинаясь, промямлила я. Что ему от меня нужно? — Забудь об этом, — низкий бархатистый голос усыплял мое беспокойство. — Развлечешь меня? — Что, простите? — униженная, я не верила своим ушам. В коридоре послышались быстрые шаги. — Полин! — это был трактирщик. — Где ты? Юноша закатил глаза и испустил полный досады вздох. Я одарила его злорадной улыбкой и, бесцеремнонно пихнув его руку, вышла в коридор. Хотя внутри у меня все кипело от гнева и невиданного унижения. — Здесь я, Маслютик! — Вижу, ты еще не закончила комнаты? Я забыл про кувшины в комнатах: их нужно наполнить водой. Я кивнула, и трактирщик спустился обратно вниз. Я вспомнила об остальном белье, оставленном в комнате юноши. Однако беспокоиться долго не пришлось: только я обернулась к дверному проёму, как в меня полетела стопка белья. — Проваливай! Мы ещё встретимся, — хрипло бросил юноша и пнул дверь, да с такой силой, что стены состряслись. Я пожала плечами. Ну, желанием встретиться ещё раз я не горела, и, пожалуй, сюда я больше не вернусь наполнять кушин водой.