Мне и не снилось (новая версия)

— Нужны объяснения? Я лихорадочно кивнула. Последний бросил короткий взгляд на Леголаса, после чего эльф заговорил: — Судя по твоему рассказу, Полин, ты уже знаешь о Войне Кольца. Два года назад мы одержали победу над Темным Властелином, но не все приспешники врага смирились с этим. Когда новый король Гондора, Элессар, освободил харадрим от мордорского ига, некоторые правители провинций Ближнего и Дальнего Харада потеряли прежние привилегии и богатство, которые им были предоставлены Мордором в благодарность за союз. Те, что не хотели принять новый порядок, были вскоре осуждены за предательство и казнены, а некоторые отреклись от Мордора в день его падения и остались руководить своими провинциями. Но гондорские послы упустили кое-что важное. Некоторые харадские правители солгали об их присяге новому порядку. Год назад новый владыка Ближнего Харада известил короля Элессара о странных вещах, творившихся на границе его владений с Дальним Харадом. Оставшиеся в живых орки и урук-хаи спасались бегством в Дальний Харад, и с ними были некоторые люди, старые союзники Саурона. Потом поползли слухи, о возобновленном ими Дне Великого Огня — это темное празднество мордорцев. Все поняли, что готовились темные вещи. На тот момент Боромир был советником у короля, а я привел некоторых лихолесских эльфов в Южный Итилиэн и обосновался там. Владыка Ближнего Харада послал своих шпионов в Дальний Харад и передал сведения королю Гондора: оказалось, что некоторые правители тех краев объединились в поисках чаши Фаразона, которая имеет магические свойства. Вы и сами их прекрасно знаете. Король спешно собрал совет, куда позвал и нас, своих старых друзей. Мы добровольно вызвались идти по следам одной группы мужчин, отправившихся на север. Мы подозревали, что они ищут чашу. До тарбадского праздника нам не довелось пересечься с ними, а о существовании другой группы, ищущей чашу, мы и думать не могли. Бранд невесело усмехнулся. — Отлично, значит теперь весь белый свет знает о чаше! — Это тебе не шутки! — вскочил с места Леголас. В его голосе вдруг зазвучала такая ярость, что я вздрогнула от неожиданности. — Знаешь, зачем Дальнему Хараду нужна чаша?! Ты хоть понимаешь, что теперь на кону? Бранд съежился во мгновение ока, становясь похожим на провинившегося мальчика. Леголас помрачнел, но всё же продолжил объяснять уже шепотом: — Они хотят дать отпить каждому воину из этой чаши и собрать непобедимую армию. Реванш за недавнее поражение. Разумеется, они воспользуются и вторым свойством артефакта и за невиданные горы золота купят наемников и рабов. Средиземье снова на грани, вы понимаете? Если они заполучат чашу, эти земли погрязнут во тьме. И тогда будет трудно что-то предпринять. Поначалу я едва осознавала серьезность слов Леголаса, но вскоре мой рассудок наконец впустил рассказанное. И все же, поверить в такое оказалось очень трудно. Это слишком масштабно, слишком опасно; на меня такое просто не могло свалиться! Что теперь делать? А я-то радовалась, что хоть попала в мирное время. Я бросила взгляд на не менее ошеломленных друзей. Мы с Юнной обреченно переглянулись, и та отрешенно покачала головой, как бы пытаясь убедить себя и меня в невозможности происходящего. Халед отвлекся от раздумий и поднял глаза на трех воинов. — А ваша миссия, как я понимаю, заключается в том, чтобы не дать им овладеть чашей? — вопрос юноши зазвучал почти как утверждение. Гимли коротко кивнул. — Что нам делать? — вопрос слетел с уст Халеда вместе с тяжелым вздохом. — Во-первых, можете забыть о вашем увлекательном походе на юг. Это туда вы путь держите? Во-вторых, спрячьтесь подальше от посторонних глаз и засядьте на дно до лучших времен. Так всем будет лучше. Я заметила, как Бранд метнул злобный взгляд в сторону говорившего Гимли, и как только последний умолк, он бросился в атаку: — Ну, Моргот вас побери, вы думаете, что мы так просто сдадимся? Я полтора года провел в поисках этой треклятой жестянки! Через что мы только не прошли! А теперь вы объявляетесь и утверждаете, что поход окончен? Нет уж, дудки! К тому же, — Бранд указал на меня пальцем, — без нее никто ничего не найдет. Ни вы, ни та шайка с площади! — Разумеется, она ведь так хорошо знает каждый уголок Средиземья, парень, — съязвил Боромир с ухмылкой на лице, отсылаясь к моему инородному происхождению. — А вам так хорошо известно о пророчестве! — тем же тоном парировала Юнна. Боромир вопросительно взглянул на Юнну, на его лице нарисовались раздражение и усталость от разговора. Девушка торжествующе подняла подбородок: — В Форносте вы не были, так ведь? — Были, провели один день, но ничего не нашли, — вмешался Леголас. Юнна фыркнула. — Значит, плохо искали. Мы там пробыли два месяца. Юг на Севере укажет твой путь, — процитировала она. — Наша подруга, Полин, является указателем к чаше. — И откуда… — раздраженно перебил девушку Гимли, но Леголас поднял ладонь, чтобы остановить гневную тираду гнома. — Они правы, — спокойно произнес эльф, — девушка очень похожа на жительницу Харада, а находится на севере. Юг на севере. Насколько я понимаю, нам нужно следовать за Полин. — Она сама не знает, куда идти! — воскликнул Боромир и повернулся ко мне. — Не так ли? В смятении, я и не нашлось, что ответить. Лишь отрешенно кивнула, чтобы дать хоть какой-то ответ. — Эру! — гневно рыкнул Боромир. — Собирайтесь! Нам нужно поскорее отсюда убираться. Да еще и ваши лошади остались в старом трактире. Будем молиться, чтобы там не было людей Айлеха. Придется забыть о центральных улицах, будем пробираться по задворкам. *** Когда ворота города за нами захлопнулись, у всех вырвался вздох облегчения. Переход от трактира до южного выхода оказался сущей пыткой для всех: пришлось красться впотьмах по задворкам, натыкаясь на самые злачные места Тарбада, потом ждать ушедших за нашими лошадями Боромира и Леголаса и вновь петлять по лабиринту улочек, вздрагивая от каждого шума. Уже светало, когда мы чудом выбрались из города незамеченными, но продолжать путь по тракту было опасной перспективой. Никто в этот раз не стал возражать, когда Боромир без лишних вопросов повернул к востоку от дороги и пустил коня в галоп. Бранд объяснил, что необходимо было поскорее оставить тракт и городские стены, из-за слишком открытой местности: перед нами простиралась равнина, усеянная кое-где небольшими перелесками, лишь где-то внизу, к югу, она переходила в холмистую местность. На востоке темнела гряда гор. Через некоторое время, Боромир свернул на юг, и мы больше не сходили с курса. Скачка предвещала быть долгой… …Усталость от ночных похождений и тошнота накатили именно в седле, и мне становилось еще хуже от одной мысли, что привала ждать еще вечность. Я еле держалась на Вороном, который к моей зависти легко несся по равнине и, казалось, едва касался копытами травы. Иногда, чтобы отвлечься от тошноты, я рассматривала моих спутников. Но вскоре я невольно переключилась на воспоминания о прошлом. За эти недели в Средиземье я редко позволяла себе оплакивать оставленный позади мир; чтобы совсем не задохнуться в тоске я всегда занимала себя чем-то, а дела, к счастью, находились сами. Но сейчас мне нечем было себя занять, вот почему мысли невольно вернулись к потерянному дому. Я с горечью вспомнила о родителях, и даже их развод меня уже не волновал, о неунывающем Акселе, о комфортной жизни… Все мечты с приходом в Средиземье в миг вспыхнули и превратились в пепел. Меня жестоко вырвали из теплого гнезда, и я бы хоть всю Арду отдала за возвращение обратно. Я в который раз осознала, что застряла, застряла… На чашу и на судьбу Средиземья мне стало вдруг наплевать. Зачем я втянулась в эту переделку? Пусть сами разбирают проблемы собственного мира, а я не при деле. Надо было остаться в Бри… Я утерла рукавом подступившие слезы, и с раздражением поняла, что будь я занята, такие мысли меня не посетили бы. — Устала, подруга? — участливо бросил в мою сторону Бранд, равняясь со мной. Я коротко кивнула, чувствуя что-то скоро выпаду из седла. — Слушай, — не отстал юноша, — мне тоже не улыбается забыть обо всем. О тех возможностях… — Слишком рискованно теперь, — я напустила благоразумный вид, хотя в глубине души мне уже стало все равно, у кого там окажется эта чаша. Весь вкус приключений будто испарился. Послышался раздосадованный вздох. — Ты права. Но как же поступать с тобой? Без тебя ведь ничего не выйдет. — Тем лучше! Тогда никто не найдет артефакт, и все будут в безопасности. Мне лишь нужно спрятаться и надеяться, что искатели до меня не доберутся. — Что верно, то верно, — улыбнулся Бранд, а потом понизил голос, приняв заговорщический вид. — Хорошая случайность вышла: ты ведь спрашивала о Леголасе, вот он и собственной персоной. Волей-неволей, тут рассмеешься или хоть улыбнешься. — Да брось, и к чему ты клонишь? — Да так, — Бранд уклонился от ответа. — Ты просто слишком интересовалась им… Я закатила глаза. Нужно быть реалисткой: зачем эльфискому принцу какая-то смертная замарашка? Да и по возрасту не подходим мы друг другу. Но пока я пыталась быть объективной, мозг упрямо заставил меня поглядывать на Леголаса. Что тут сказать, он красив, статен, во всем его облике скользило что-то царственное, мудрое, древнее, так гармонировавшее с его молодым лицом. Я заставила себя отвернуться и пришпорила коня, чтобы догнать Юнну, но в этот момент Боромир объявил привал. Мы остановились у холма, поросшего кустарниками и усыпанного булыжниками. Я устало легла на траву и принялась за свою порцию хлеба, прикрыв глаза и наслаждаясь отдыхом. — Сколько у вас осталось провизии? — поинтересовался Леголас у Бранда. — Теперь ничего. Боромир недовольно воззрился на свой единственный кусок хлеба и яблоко, но промолчал. — А что? — возмутился Бранд. — Вы и сами путешествуете налегке! — По крайней мере, до встречи с вами мы могли разводить костер, — вмешался Гимли. — Теперь будем ползать по земле и грызть коренья, чтоб им ни дна ни покрышки! — Ну и катитесь, если уж на то пошло! Мы не просили сопровождающих. Леголас хлопнул Бранда по плечу в знак ободрения, но ирония в его голосе выдала насмешку. — Ничего, парень. Доберемся до леса, а там разделимся: вы скроетесь в горах, а мы продолжим поиски. Заживешь спокойной отшельнической жизнью. Бранд только и раскрыл рот. Юнна и Халед тихо рассмеялись. Мне же вдруг стало не до смеха. — Вы предлагаете нам скитаться всю оставшуюся жизнь в горах? Да вы, верно, шутите?! — Для вашей безопасности будет лучше именно так, — отрезал эльф, оглядывая нас троих. Затем он повернулся к Гимли и Боромиру: — Я на разведку. Я ошеломленно смотрела ему вслед, пытаясь переварить сказанное. Когда Гимли еще в Тарбаде говорил, что нам лучше залечь на дно, я не представляла, что нам придется прятаться в горах. В городе, в какой-нибудь деревне — почему бы и нет, но отрезать себя от цивилизации не шло ни в какие ворота. В мои планы все еще входили поиски мудреца или ученого, который смог бы мне помочь с возвращением домой. Когда Леголас вернулся, я окончательно упала духом. Халед, Юнна и Бранд тоже приуныли, последний явно пребывал в скверном состоянии. Мы молча оседлали коней, и долгая скачка возобновилась. Впрочем, нам пришлось сделать две короткие стоянки, чтобы напоить уставших скакунов, и продолжать путь меняя галоп на рысцу, а то и на шаг. Солнце начало опускаться, было решено остановиться на ночь — наверняка, мы уже далеко отбились от преследователей. Мы с облегчением устроились: кто на собственном плаще, а кто и прямо на траве. Впрочем, чего-то здесь не хватало: — Ужинать-то нечем, друзья мои, — озабоченно произнёс Гимли, озвучив мои подозрения. Халед принялся лихорадочно рыться в своей котомке. Его кислое выражение лица без слов дало нам понять, что съестных припасов нечего и искать. В Тарбаде мы с Брандом, Халедом и Юнной хотели запастись провизией на местном рынке в день ухода. В виду форс-мажорных обстоятельств, покинуть город нам пришлось в такой спешке, что ни о какой еде мы и думать не могли. Боромир испустил стон, полный вселенской боли. — Моргот вас подери! И ведь костер-то не разведёшь… Мне вспомнилось из знаменитой трилогии «Голодные Игры», что, в принципе, и древесная кора съедобна, если уж совсем помираешь с голоду. Впрочем, прежде чем я озвучила остальным этот радикальный вариант, Леголас произнес: — Я попытаюсь найти съедобные коренья и травы нам на ужин. Это, конечно, не утолит голод, но лучше, чем ничего… На этот раз застонал Бранд и бессильно разлегся на траве. Халед же, как самый разумный человек из нашей молодой компании, недолго думая, тихо проговорил: — Я с тобой. Вдохновившись энтузиазмом эльфа и харадца, я, несмотря на усталость, заставила себя подняться и вызваться добровольцем на поиски съестного. — И что мы здесь собираемся найти? — спросила я, оглядываясь вокруг и не видя, ничего, кроме бескрайнюю пустырь, усеянную кое-где кустарниками. — Тут же ничего нету… Леголас улыбнулся. — О, поверь, исходив Средиземье, научишься находить еду даже в самой заброшенной дыре, — после чего он присел, внимательно оглядывая стелившиеся под ногами травы. Его меткий взор пробегал вокруг, а его рука легким движением ворошила стебли в поисках нужного растения. — Может, здесь действительно ничего нет, а может у меня совсем из головы вылетели съедобные растения, — наконец задумчиво проконстатировал Леголас, после долгих поисков. Из головы вылетели?! Я машинально повернулась к Халеду и встретилась с его вопросительным взглядом. Видимо, мы подумали об одном и том же: как вообще эльфы могут ошибаться или что-то забывать? Вскоре выяснилось, что ничего Леголас и не забыл. Прочесав округу, он наконец вырвал какое-то странное растение, с большим количеством маленьких стеблей. Леголас указал на корень, увенчанный несколькими маленькими клубеньками: — Это хвощь, корень у него съедобный. Наберите таких как можно больше, пока я поищу что-то другое. Найти хвощ оказалось нетрудно, потому что Леголас вырвал его из небольшого скопления идентичных растений.Через несколько минут, мы с Халедом держали по большому пучку в каждой руке. Леголас же вернулся в пучком других неизвестного мне растений, увенчанных гроздями маленьких, едва заметных цветков. — Пастушья сумка и сыть, коренья у них сладкие, — пояснил Леголас. Я машинально кивнула, едва ли понимая, как он смог найти нужные травы среди этой бесконечной зелени. Все эти растения для меня на первый взгляд были одинаковыми! — У сыти, конечно, коренья сносные на вкус, но земля все портит, — ворчал Гимли. —А все-таки ты нас спас от голодной ночи, дружище! — он хлопнул Леголаса по плечу в знак благодарности. — Вам всем бы пришлось засыпать под пение моего пустого желудка! Нашим общим ответом послужил легкий смешок — все старательно оттирали землю от корнеплодов собственной одеждой. У клубней хвоща был ореховый вкус. Заела я его листьями пастушьей сумки, после того, как Бранд вспомнил, что их можно употреблять в пищу. На вкус, конечно, не фейерверк, но хоть какие-то калории были необходимы. Очень быстро от нашего «урожая» ничего не осталось. Леголас пообещал все-таки подстрелить нам дичь, когда отобьемся от преследователей на еще большее расстояние. — До сих не поверю, что вы братья, — обратилась Юнна к Халеду, когда Леголас упомянул шайку. — Почему ты раньше об этом не говорил? — Правильно и делал! — встрял Боромир. — На твоём месте я бы тоже не гордился таким родством. Леголас укоряюще покачал головой. — Боромир, может, Айлех и злодей, но все же он его брат. Не будем здесь это обсуждать. Брови гондорца взмыли вверх. — Да неужели! Он ведь ему даже не родной! Надо же, Боромир оказался на редкость упертым и раздражительным человеком. Или это лишь первое впечатление?.. Леголас испустил безнадёжный вздох. Халед же, кажется, начал терять терпение. — Мы выросли вместе, — процедил он. — Я знаю его лучше, чем вы все! Моя мать души в нём не чает. — Это что же значит? Твоей достопочтенной матушке не приходилось с ним сталкиваться на поле боя! Я ли не видел эти горящие фанатичным блеском глаза безумца и торжествующую улыбку, когда он перебил всех пленников?! Не оправдывай… — Да остынь ты, орк тебя за ногу! — рассердился Гимли. — Моргот вас… — дрожащим от напряжения голосом прошипел Халед, затем встал и быстрым шагом начал отходить от лагеря. Мне вдруг стало безумно жаль этого парня. Его решили вдруг судить за поступки брата, да еще и за привязанность к нему. Но это же абсурд! Или, быть может, он был в неведении о бесчинствах собственного брата? Мы с Брандом встали было, чтобы утешить Халеда, но Юнна уже бежала в его направлении. — Оставь их, — послышался печальный голос Бранда. — Эк вас дернул, Боромир, сразу грязью поливать! Вот встретитесь с этим Айлехом и с ним прямо и поквитаетесь. А Халеда оставьте в покое. Остаток вечера прошёл в молчании. Уж не знаю, что Боромир чувствовал: вину или торжество, но узнать, что у него было на душе, было невозможно: его лицо оставалось непроницаемым. Халед и Юнна сидели вдалеке и, скорее всего, разговаривали по душам. Возвращаться они, по-видимому, не собирались. Мы так и уснули с неразрешившимися конфликтом. *** Сон был неспокойным. Всю ночь мне снился мой старый мир. Запомнились лишь быстро сменяющиеся картинки дома, школы, гимнастического зал, лица родных под аккомпанемент какофонии передач радио, поп-музыки и периодически встревающего смеха из ситкомов. Затем этот хаос сменился встревоженным лицом Акселя, который звал меня и просил вернуться. Я кричала, пыталась дотянуться до него, умоляла вытащить меня из Средиземья, но все оборвалось… Я подскочила, ловя воздух ртом. Оглянулась: вся та же равнина, все тот же лагерь и спящие спутники. Солнце еще не взошло. От разочарования я чуть не расплакалась, однако сдержалась. Краем глаза я уловила движение. Это был Леголас, сидевший неподалеку и обернувшийся на шум. — Все в порядке? — поинтересовался он. Вместо ответа я встала с импровизированной постели и подсела к нему. Мне вдруг неожиданно для себя самой захотелось чужого присутствия. — Плохой сон. Точнее хороший, но проснулась я в плохом месте… — Тебе снился дом? — угадал эльф. — Как ты узнал? — удивилась я. — Твоя боль сейчас особенно ощутимая. Тоска по родному дому не дает тебе покоя. Жаль, что я не в силах помочь тебе, Полин, — в голосе Леголас было действительно искреннее сожаление. — Знаешь, мы, эльфы, тоже испытываем подобное. Когда столетия пролетают перед тобой, и весь мир меняется, кроме тебя, приходится жить с вечной тоской по прошлому. — Но я не эльф, и мне совсем немного лет. Я даже не знаю, как дальше жить. Почему я? Почему меня вырвали из родного места? — слова вдруг стали срываться с языка с таким напором, что я даже не могла уследить за тем, что говорю. — Разве это не самый жестокий поступок? Леголас, у меня есть хоть какая-то возможность вернуться? Я не принадлежу этому миру и никогда не буду принадлежать… В голове полный беспорядок. Вроде и смирилась с новым положением, но каждый раз я засыпаю с мыслю, что проснусь дома. — Митрандир или Элронд смогли бы помочь, но, к сожалению… — …они уплыли, — я обреченно покачала головой. — Но они не единственные. Есть еще Ithryn Luin или Синие маги. По словам Гэндальфа, они должны находиться на востоке и на юге. Хотя, Эру их знает, этих магов! Они такие непостоянные… Мы оба рассмеялись. А от души отлегло: то ли от зародившейся надежды на Синих магов, то ли от разговора с Леголасом в целом. От него веяло чем-то необременительным и успокаивающим, благодаря которому разговор становился похожим на дружеский. Я вдруг осознала, что вот так, с легкостью, веду беседу с лихолесским принцем, по которому вздыхает добрая половина девушек Земли. …Ithryn Luin, крутилось у меня в голове, когда я снова легла спать. А если все же надежда на возвращение есть?