Амнезия

Есть множество вещей, о которых мы знаем теоретически. Друг — это тот, кто не оставит в беде, лимоны замерзают на морозе, а огонь обжигает. Общеизвестные истины, зачитанные, как страницы любимой книги. Но одно дело знать, и совсем другое — испытать на личном опыте. Когда то, о чем ты только слышал, внезапно проецируется в реальность... Трехмерное изображение Наруто и Саске в недвусмысленной позе, порожденное извращенской техникой Конохамару, было для Наруто ударом под дых. И одновременно — прозрением. Похоже, не только для него. Из-за столба, за которым недавно прятался Конохамару, послышался подозрительный шум. Такой звук, будто упало что-то тяжелое. Тело, например. Наруто вздрогнул и перевел взгляд с невозмутимого Саске на столб. Только он собрался пойти проверить, как из-за столба выглянул Какаси-сенсэй. Саске воззрился на учителя команды номер семь будто на идейного врага. Интересно, с чего такая реакция, удивился Наруто. Еще больше он удивился тому, что опять смотрит на Саске. Отслеживает его малейшую реакцию, тщетно пытаясь уложить в голове: они живут как пара. Ведут совместный быт, вместе тренируются, едят, спят, а уходя на раздельные миссии, оставляют друг другу записки. Ведь откуда-то она же взялась, записка в кармане Наруто. Если он любит Саске, а Саске любит его... Бр-р-р. «Но разве не этого я хотел? Чтобы меня любили». Неуловимая догадка шевельнулась на дне сознания, но Наруто и шанса ей не оставил. — Какаси-сенсэй! — обрадовался он, повисая у учителя на шее и похлопывая его по спине. В отличие от Сакуры, Цунадэ, Конохамару или Недзи с Хинатой, Какаси-сенсэй был именно таким, каким его запомнил Наруто. Во всяком случае, на первый взгляд. Взмахнув руками для удержания равновесия, Какаси чудом не упал, вежливо улыбнулся — маска совершенно не скрывала выражение его лица — и кое-как выпутался из пылких объятий Наруто. Вот что значит — искусство ниндзя, чай, не порнографические голограммы показывать. — Тут девушке рядом нехорошо стало, — уведомил Какаси, обретя свободу. Выглядел он слегка помятым. — Ты поосторожнее с такими дзюцу, Конохамару. — Девушке? Что с ней? — Наруто не на шутку встревожился. Ему и то было не по себе, до сих пор, а неподготовленного зрителя такая картина тем паче шокирует. — Очередная фанатка, — себе под нос прокомментировал Саске. Наруто услышал. Он вообще слишком много понимал и слышал, когда дело касалось Саске, но при этом совершенно его не помнил. Жить с человеком семь лет, быть в отношениях с ним — интересно, когда они начали встречаться? — и начисто его забыть. Разве такое возможно? «Но он не плод моего воображения — я чувствовал его чакру, когда вошел в режим отшельника». — Носовое кровотечение. И обморок, — уточнил Какаси. — Доверяю ее тебе, Конохамару. Проводи бедняжку до медпункта. В крайнем случае, отнеси. Конохамару покосился на столб с некоторым опасением. — А она меня не затискает, как очнется? — Ты же синоби. Сам кашу заварил — сам ее и расхлебывай. Конохамару посмотрел на Наруто, одобрения у него не встретил и понурился. Впрочем, тут же приободрился: — С тебя Расенган, братец Наруто! Стоило Конохамару уйти, и Наруто почувствовал себя между молотом и наковальней: Какаси и Саске сверлили друг друга взглядами с упорством пары удавов. Вот уж воистину — нашла коса на камень. — Наруто, у меня к тебе разговор, — Какаси не сводил с Саске пристального взгляда. — Личный. Саске подчеркнуто скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя — его отослать так легко, как Конохамару, не получится. Пакеты с продуктами, которые он даже не подумал отпустить, казались борцовскими гирями. — Какаси-сенсэй, — сдавленно сообщил Наруто, — кажется, вы ему не нравитесь. Саске зыркнул искоса, но от комментариев воздержался. — Это, наверное, потому, что вы похожи, — добавил Наруто после некоторого раздумья. — Шаринган у обоих, и тип чакры — молния... Даже техника одинаковая, Райкири. — Саске называет ее Чидори. — Какаси почесал в затылке. Выглядел он совсем не так грозно, как минуту назад, да и Саске расслабился — его хватка на магазинных пакетах неуловимо изменилась. — У нас с ним действительно было больше общего, чем с тобой, Наруто, поэтому я и передал ему свою технику. — Чидори? Как «шаровая молния»? — Как «тысяча птиц», — отозвался Саске высокомерно. — Нам еще в оружейной нужно порядок навести. — Я не займу много времени, — пообещал Какаси. Саске отвернулся, но Наруто продолжал слышать отчетливое сопение с его стороны. — А при нем никак нельзя? — Наруто перешел на шепот. — Он все-таки мой... эскорт. И уходить не хочет. — Просто он только за тобой признает право приказывать. — Какаси даже не пытался говорить тише. — И не послушает никого другого. Наруто с сомнением покачал головой. Вряд ли он мог приказывать Саске, разве что просить. И то — никаких гарантий. Саске, похоже, мыслил в том же ключе. Фыркнул пренебрежительно, глянул на Наруто так, что тот невольно попятился, кивнул на пакеты, которые Наруто тоже до сих пор не выпустил: — Давай сюда. Чувствуя себя путником, которого грабят на большой дороге, Наруто безропотно расстался со своей не столь уж тяжкой ношей. У Саске, похоже, была склонность запасаться продуктами впрок. Судя по состоянию кухни, он неплохо готовил. Наверняка и осируко, суп из фасоли азуки, смог бы сварить. У Наруто вот не получалось, может, потому, что всегда слишком спешил. Хотя сейчас спешить некуда, да и его очередь готовить — можно попробовать. Лучше всего, конечно, рамэн, но рамэн Саске есть не будет, кривиться начнет. Рамэн предпочтительнее есть в другой компании, домашняя тирания — страшное дело. Если не идти друг другу на уступки, совместное существование невозможно. И так драки по малейшему поводу, штанги вон случайно падают, оружейная без видимых причин рушится... Прелести семейной жизни. Наруто сам удивился тому, насколько привычными казались эти мысли. — Как поживает Укки-кун? — Слова Какаси вклинились в мысленный поток, как топор в древесный ствол. Наруто посмотрел на учителя. Саске с продуктами и след простыл. — Укки-кун? — Цветок, который я тебе подарил. — Какаси прищурился: лучи выглянувшего из-за туч вечернего солнца били прямо в глаза. — С широкими листьями. — А-а, этот! — Наруто вспомнил растение на кухне, сменившее его нежно любимый кактус. — Отлично, просто замечательно... Какаси-сенсэй. — М-м? — У меня проблема. — Уже семь лет как. — Какаси пожал плечами без особого удивления. — Даже больше. Вы с Саске когда познакомились? — Причем тут Саске? — нахмурился Наруто. — Он — твоя главная проблема. И основная причина того, почему ты никогда не станешь Хокаге. — Я стану Хокаге, — возмущению Наруто не было предела. — Не раньше, чем женишься. Таким было условие Пятой, да и не только. На Саске в Конохе многие смотрят искоса, как тебе отлично известно. Вы с ним и Сакурой — герои деревни и мои любимые ученики, — это была не улыбка, скорее, намек на нее, — несмотря ни на что, я горжусь вами. Но ты можешь подняться выше, Наруто. Саске тянет тебя назад. Если бы после того, как он был оправдан, Саске отправился на долгосрочную удаленную миссию... Так было бы лучше. Для всех. Но ты настоял, чтобы он остался — не как твой друг. Как клинок за твоей спиной, проклятое оружие, которое никому не принесет счастья. Груз кланового проклятия Учиха — ты взвалил его на свои плечи, Наруто. — Мы с Саске и впрямь встречаемся. — Больше из прочувствованной речи учителя Наруто для себя ничего не вынес. Не стать Хокаге только потому, что живешь с парнем, а не девушкой... бред какой-то. Наруто достаточно хорошо знал бабулю Цунадэ, чтобы утверждать: для нее такие мелочи значения не имеют. Хотя что она там говорила о внуках? У двух парней детей быть не может, разве что один из них — Орочимару. Помнится, в Лесу Смерти он был в женском теле. — Все уже привыкли, — подтвердил Какаси. — Но это не значит, что Пятая передумает. — А я думал, у Саске что-то с Сакурой-тян… — Наруто вздохнул. — А оно вот как. — У них вполне могло что-то быть, — согласился Какаси. — Сакура всегда нравилась тебе. А вы с Саске соперничали едва ли не дольше, чем дружили. Она просто не могла не вызывать его интерес. До определенного времени. — Это до какого? — спросил Наруто. «Вообще, как вышло, что мы с ним начали жить вместе?» — данный факт по-прежнему не укладывался у Наруто в голове, но и отторжения уже не вызывал. Видимо, потому, что большую часть времени Саске вел себя относительно прилично, не спеша набрасываться на друга, травмированного неизвестным дзюцу, с непристойными предложениями. А может, непристойные предложения раньше исходили не от него — от самого Наруто… Кажется, насчет отсутствующего отторжения Наруто поторопился. «Извращенец этот Саске все-таки, похлеще Эросеннина, — горестно подумал будущий Хокаге. — Неудивительно, что я его забыл. Психологическая травма — и все дела, вон и в книжках Сая об этом было. Хотя… Сакура-тян говорила, что ничего такого у меня не нашла. Ей я верю. Пусть она хоть сто раз любит Саске — мне бы врать не стала. Не такая она девушка». — В тринадцать лет Саске хотел уйти из Конохи, — сказал Какаси, — и остановила его не Сакура. Ты. — Э… так он и до этой самой Четвертой мировой нас предать пытался? — озадачился Наруто. — Рецидив, однако. «Полупреступный элемент разгуливает по Конохе, как у себя дома» — так сказала Цунадэ? — Пытался. — Какаси кивнул. — И оба раза его возвращал ты, как помнишь. Во второй раз он был оправдан исключительно по твоему настоянию. Пятая поддержала. Мать всегда защищает своего ребенка и стоит за его счастье горой… Между Конохой и Саске — молчаливое соглашение. Он остается здесь ради тебя. И только ради тебя наши соотечественники его терпят. С соотечественницами вопрос другой, некоторые фанатеют от него как от живого воплощения понятия «сверхчеловек». — И Сакура-тян? — вздохнул Наруто. — Сакура запуталась, — отозвался Какаси. — Раньше она действительно любила Саске. А он был очень одинок. Он потерял свою семью незадолго после того, как Цунадэ-сама забрала тебя из дома для сирот. Да, вы с ним дружили с раннего детства, ты приглашал его к себе, но это не могло заменить ему настоящий дом. Он всегда хотел, чтобы его любили, потому и не отгонял от себя девочек, которые им восхищались. Сакура была первой из них, с кем он сошелся. Вы работали в одной команде, общались, сражались вместе, спасали друг другу жизнь. Волей-неволей сблизишься. — Это да. — Наруто вспомнил, что до миссий команды номер семь терпеть не мог Сая. Потом все, конечно, изменилось. Притерлись друг к другу: это как обувь не по размеру. Поначалу жмет и давит, но со временем разнашивается. Если из настоящей кожи, не какая-нибудь подделка. Сай был настоящим — товарищем, готовым прикрыть в бою. — Только никакой любви у Саске к Сакуре не было, — тем временем продолжал Какаси. — Он знал, что она влюблена в него, и его интересовали «отношения» в принципе, но природная замкнутость сыграла свою роль. Кроме того, ты тогда кричал о своих чувствах к Сакуре. Саске решил, что ее «любовь» к нему — вещь несерьезная и быстропроходящая, так сказать, отдал ее без боя. И оказался прав. Оба раза Сакура не смогла ни остановить Саске, ни набраться достаточно смелости, чтобы выбрать его, отринув Коноху. С Саске справлялся ты. Второй раз — без дружеской просьбы Сакуры. Кроме того, ты не перестал ухаживать за ней даже после того, как поселился с Саске и начал периодически крушить Коноху с ним напару. Почти Хокаге, опять же, герой. Если бы не твои техники, унаследованные от Четвертого, нам бы никогда не победить в войне. Вот Сакура и разрывается между Саске и тобой. Не повезло ей с вами, конечно. Наруто попытался сообразить, как это — отринуть Коноху. Смысл жизни — в сторону. Да, раньше он мог такое сделать. В детстве, когда его все ненавидели. Он мог понять. И, конечно, попытался бы остановить друга, который вздумал отказаться от своей родины. Но все говорили, что у Наруто здесь была семья. В нем не запечатывали Девятихвостого, зато он обладал техниками, которые ему передали родители, герои Конохи. У него было все, что душе угодно, откуда ему знать об одиночестве? Как он смог остановить Саске, перетянуть его на свою сторону, совсем не понимая, через что тому пришлось пройти? — А ведь прояви Сакура чуть больше решимости, когда вам было еще по тринадцать — и всё могло сложиться по-другому, — заметил Какаси. — Саске был очень внушаемым, на сильные чувства реагировал. Сакура могла пробиться. Ближе нее к нему был только ты. Ей он не поверил — дала слабину. Тебе — поверил. Сейчас он изменился, привязываться разучился, но к Сакуре по-прежнему относится с благодарностью. Она для него много сделала. Как бы Саске ни думал о Сакуре из-за твоих постоянных дурачеств, она — едва ли не единственная девушка, которую он видит. Он слушает, что она говорит. — Так и есть, — согласился Наруто, вспомнив, как Саске первым делом потащил его в больницу, к Сакуре на консультацию. Значит, правда доверял. Недаром они втроем стали новыми саннинами. Взаимопонимание: Саске и Сакура, ведущие себя как взрослые люди, и он, самый непредсказуемый ниндзя Конохи… кусочки мозаики в сознании Наруто продолжали становиться на места, но до того, чтобы увидеть картину целиком, ему было еще ой как далеко. — И всё же, почему я стал встречаться не с ней, а с ним?! Какаси-сенсэй только руками развел. Дескать, нет в любви логики, нет. — Еще не поздно передумать. Наруто прикрыл глаза. — Вы предлагаете мне выбор между постом Хокаге и Саске? «Которого я всё равно не помню. Может, в этом и дело? Может, я забыл Саске потому, что он был мне помехой? Двадцать лет — подходящий возраст, чтобы определиться со своим будущим. Чтобы перестать играть в любовь с другом детства и остепениться, взяв в жены достойную девушку. Тем более, Сакура-тян...» Пришлось сделать медленный выдох, чтобы успокоиться. Наруто взглянул на молчавшего Какаси, потом на проходившую мимо старушку-соседку. — Ишь, и не здоровается, — буркнула та, насупившись. — З-здравствуйте, Тоя-баа-тян, — спохватился Наруто. Соседка посмотрела на него, вернее, на нашлепку из бинта на его щеке, неодобрительно покачала головой и удалилась, шаркая при каждом шаге. Наруто вздохнул с облегчением — повезло. Легко отделался, наверное, потому, что Какаси был рядом. Его старушки любили — он их через дорогу регулярно переводил... потому и опаздывал. Если ему верить, конечно. Наруто поймал себя на том, что бессознательно трогает бинт на своей скуле. Боль всё еще чувствовалась — никакой регенерации. Неудивительно, раз в нем нет Девятихвостого. И Наруто не умирает без него — живет как обычный человек, будто и не был никогда дзинтюрики. Саске даже о бидзю ничего не знал, помнится. Саске ударил его, а потом наложил ненужную, в общем-то, повязку. Саске сражался с ним против Хаку и Забузы, не живых и не мертвых. Саске пытался ему помочь, не требуя ничего взамен; каково ему было в эти дни? Слушать о любви Наруто к Сакуре, о том, что его никогда не существовало. Наруто представил себя на месте Саске — и поежился. Быть отступником само по себе непросто, он помнил. А если еще и единственный по-настоящему важный человек отказывается от тебя в пользу мечты... «Неужели я мог это сделать?» Саске, наверное, считал, что мог. Не зря оставил Наруто наедине с Сакурой, не зря так смотрел на Какаси. И эти его слова, «раньше ты собирался переубедить Цунадэ». Саске собирался его отпустить. Эта мысль была как удар обухом по башке, уже который за последние пять минут. Эдак и в идиота клинического недолго превратиться. «Кто дорог тебе, Наруто-кун? — спросил Хаку день назад. — Ради кого ты живешь? Кого защищаешь?» Наруто не смог ему ответить. Одиночество вросло в него, как врастает в дерево железная ограда на кладбище, и ни Сай, ни даже Сакура-тян не могли развеять это чувство. Но за последние три дня всё изменилось. Он пытался начать жизнь с чистого листа — и начал. Появился человек, который знал его настоящего, и неважно, что они помнили разное, по сути, жили в разных мирах. Это не мешало им делить один мир на двоих, как бой — там, в порушенной оружейной. Там Наруто был близок к тому, чтобы убить Саске. Одиночество цеплялось за него миллионами крошечных лапок — будь со мной, будь один, Наруто. Зачем тебе кто-то еще, это же только дополнительные сложности. Одному лучше, одному проще, Наруто, чем выше поднимешься — тем меньше людей останется рядом. Ты ведь хотел быть Хокаге? Сейчас это реальнее, чем три дня назад. Достаточно отказаться от человека, которого ты не помнишь. «Дзюцу, из-за которого я забыл Саске... Может, это было мое собственное дзюцу? Если я владею секретными техниками Четвертого. Никаких психологических травм — только уверенность в том, что мечты дороже отношений». Наруто вспомнил записку, которую нашел в кармане два дня назад. Ее написал Саске, в этом не было никаких сомнений, и какое-то время Наруто не спешил с ней расставаться. Не хотел забывать. «Клану Учиха не суждено быть восстановленным из-за извращенческой прихоти одного самоуверенного придурка», — так сказала Цунадэ. «Неважно, чем руководствовался этот ублюдок, мой брат. Меня никогда не тревожили его мотивы. Он уничтожил мой клан, отнял у меня всех, кого я любил, и заслуживал смерти». Клан Учиха был важен для Саске. Он убил брата, полагая, что Итачи виновен в гибели его близких, но возрождать клан не спешил, как и жениться. Он даже из Конохи не уходил, хотя к числу убежденных патриотов явно не принадлежал. «Между Конохой и Саске — молчаливое соглашение. Он остается здесь ради тебя». Саске тоже выбирал между мечтой и Наруто — и сделал выбор в пользу последнего. Наруто не мог ему проиграть. Свой выбор сделала и Сакура. Она была благосклонна к Наруто — куда в большей мере, чем он запомнил, — но и к Саске тоже. Поэтому она поддерживала их отношения, пусть это и нелегко ей давалось. Наруто помнил первую встречу с Сакурой-которая-знала-о-Саске. Она еще упрекала его в том, что близко дружит с Гаарой. «Все вы, мужики, такие! Бедный Саске-кун, а он-то думал...» Саске пожертвовал своей мечтой ради Наруто. Сакура пожертвовала своими чувствами ради них обоих. И после этого Наруто мог предпочесть всему остальному пост Хокаге? Такого себя он знать не хотел. — Тот, кто жертвует близкими людьми, никогда не сможет стать достойным Хокаге, — отрезал Наруто. — Нет никакого выбора. Либо все, либо ничего. По-другому не бывает. «Компромиссы с совестью — это как клеймо. На всю жизнь. Жить можно только ни о чем не жалея». — Путь к посту Хокаге нельзя срезать. — Наруто глянул на Какаси — и вдруг понял, что больше не смотрит на учителя снизу вверх. Они были равны. — Нельзя упростить. Хокаге станет только тот, кто пройдет его от начала до конца. Саске — часть этого пути. Я не собираюсь от него отказываться. «Кем бы он ни был». Какое-то время Какаси серьезно смотрел на Наруто. Потом улыбнулся: — Я рад, что ничего не изменилось. — Это все, о чем вы хотели со мной поговорить? — А, да, — Какаси хлопнул себя по лбу, — держи. Наруто озадаченно воззрился на томик «Тактики», написанной Эросеннином. — Дзирайя-сама велел передать, — в голосе Какаси звучало несомненное почтение. — В конце концов, твой вклад тут тоже есть. Ты помогал ему редактировать первые тома. Не веря своим ушам, Наруто открыл книгу на первой попавшейся странице. «И ради ее прекрасных глаз он свернул горы», — гласила первая строка. Наруто помнил ее и мог сказать, что будет дальше. Он днями переписывал скучнейшие романы Эросеннина. «Редактировать»? Скорее, это была разновидность обучения пыткой. Некоторые отшельники заставляют своих учеников носить воду из источника у подножия горы на самый верх, а Эросеннин требовал, чтобы Наруто воспроизводил его книги, снова и снова, — до тех пор, пока тот не заучил их наизусть. «Откуда я брал на это время, если с тринадцати лет жил и тренировался вместе с Саске?» Наруто перелистнул страницу. Всё было так же, как он помнил — никаких изменений. — Нравится? — В глазу Какаси разве что сердечки не мерцали. — Дзирайя-сама будет рад это слышать. Знаю, Саске его книги не одобряет, вот и не хотел при нем отдавать. Надеюсь, следующая книга Дзирайи-сама будет не менее впечатляющей. — Следующая? — рассеянно переспросил Наруто. — Погодите... Какаси-сенсэй, значит, Эросеннин... он... жив? Мысли смешались и пустились в пляс. Асума-сенсэй тоже был жив, чего удивляться. И с Пейном Наруто не дрался — Саске не помнил об этом, про ожерелье спросил, то, подаренное Цунадэ. Саске сказал, что они уничтожили всех Акацек. Может ли быть, что при помощи Саске Наруто победил Нагато до того, как его марионетки убили Эросеннина? В воспоминаниях Наруто Асума-сенсэй тоже погиб в бою против Акацек. Возможно, и тот бой прошел иначе — благодаря Саске. Ведь Наруто не помнил не только самого Саске, но и все, так или иначе связанное с ним. Воспоминания перестраивались, изменяясь, не совпадая с тем, что он видел вокруг. Как же это называлось в книжках Сая? «Дефибрилляции»? Вроде бы иначе. Надо бы спросить у Сакуры-тян, она должна знать. — Конечно, — в голосе Какаси звучало легкое удивление с подозрением напополам. — Наруто? Эй, ты как? — Зрачок в глазу учителя, не скрытом хитай-атэ, расширился, и Наруто спохватился: — А? Провел рукой по лицу, чувствуя влагу на щеках; точно так же было после смерти Эросеннина. Он пошел покупать мороженое, присел на скамью — и осознал, что плачет. Шикамару мог его понять — он тоже недавно потерял учителя. Этого всего не было. Как страшный сон, не из тех, мучительных, в которых всё хорошо и все живы. Другой. Просыпаешься — и понимаешь, что это был просто сон, а самого худшего удалось избежать. Эросеннин жив. Пишет свои скучные романы, радует поклонников, и нет острого чувства потери, неизвестного тому, у кого с самого начала ничего не было. Сай, в отличие от Наруто, помнил свою семью. И Шина, названного брата, умершего от болезни. Они были похожи, Сай и Наруто, потому что оба остались сиротами, но Наруто не понимал Сая в полной мере, пока Нагато не убил Эросеннина. Сай понял и принял раньше, и Наруто, и Сакуру. Наруто помнил, как в тринадцать лет Сай заслонил его собой в бою против Гаары. О чем он тогда говорил? «Я не хочу снова увидеть смерть дорогого мне человека. Никогда». Только вот почему-то Наруто помнил эти слова, произнесенные надменным, немного «в нос», голосом. Слишком большое количество несовпадений, чтобы их можно было объяснить гендзюцу, проблемами с памятью или предсмертными галлюцинациями. — Извините, Какаси-сенсэй. — Наруто коротко поклонился. — Спасибо за книгу. — Не за что. — Какаси проводил Наруто озадаченным взглядом. Взрослеют детки, подумал. Наруто почти слышал его мысли. *** Фасоль азуки они с Саске не купили, так что после разговора с Какаси-сенсэем Наруто решил зайти за ней, пока магазины открыты. Мысль о супе осируко никуда не делась, тем более, дело шло к ужину, а завтрак и обед Наруто сегодня пропустил. Был у похода в магазин еще один скрытый мотив: Наруто не хотел оставаться наедине с Саске. Всё и без того запуталось, как вязание Цунадэ, Наруто не мог разобраться в собственной памяти и отличить истинные воспоминания от ложных. Он и рассказать-то никому толком не мог — никто, кроме Саске, не воспринимал происходящее всерьез. С Какаси-сенсэем даже разговор об этом не зашел: Наруто был слишком потрясен внезапными открытиями. Саске... Наруто плохо представлял, как с ним теперь разговаривать. Меньше всего Саске был похож на навязчивую поклонницу или агрессивного преследователя. Скорее он походил на человека, привыкшего справляться со своими чувствами, накладывать на них запреты, ограничивать жесткими рамками логики, чтобы не открыться, не показать свои уязвимые места. Кто-то сказал, что саркастичные люди под панцирем всегда прячут зефир, и Наруто был склонен согласиться. Саске раскрывался в драке. Выворачивался наружу, как перчатка, до крика, до боли — Наруто помнил их сегодняшнее столкновение и свою мысль: «Он — аномалия». И чужое прикосновение к лицу, до странного бережное. Как еще мог бы раскрыться Саске, где еще он бы мог раскрыться: тень от ресниц на щеках, пальцы на губах, обычно непримиримо сжатых, расслабленная линия плеч и взгляд, к которому Наруто уже успел привыкнуть. Когда они делали вместе что-то обыденное, Саске выглядел... пожалуй, счастливым. И одновременно смущенным оттого, что счастлив. Наруто помотал головой. Он должен был вспомнить Саске — или забыть о нем. А то еще неизвестно какая чушь в голову полезет. Замедлив шаг, Наруто вдохнул воздух полной грудью. С дождем в Коноху пришло тепло. Сам дождь был по-весеннему теплым, и дышалось куда легче, чем днем раньше, под пронзительным ветром. Правда, туман Наруто не нравился — так, чего доброго, впишешься лбом в слишком низко висящую вывеску или на прохожего наткнешься. Погодите-ка, туман?! Кунай, отполированный руками Саске, будто сам оказался в ладони: тело реагировало быстрее разума. Наруто застыл в защитной стойке и только тогда понял, где находится. Это было не белое небытие, как во время недавней встречи с Хаку и Забузой, и не Лес Смерти, как во втором столкновении со звуковиками. Наруто оказался в пещере. Здесь было темно, но не настолько, чтобы ничего не видеть, — как вечер под открытым небом. Казалось, свет излучают сами стены. Свод пещеры украшали бесчисленные черно-бордовые сталактиты, из ее дна росли сталагмиты. Нередко они сливались со сталактитами, образуя сталагнаты. Туман поднимался со дна, закрывал от взгляда Наруто стены, не позволяя определить настоящую величину пещеры. — Здравствуй, Наруто-кун. Голос, прозвучавший из тумана, не стал неожиданностью, но было в нем и кое-что странное. — Наша встреча произошла не в пещере, — сказал Наруто. Он не сдвинулся с места, позволяя Якуси Кабуто подойти ближе. Тот, впрочем, не спешил нападать. Он не нападал и на чунин-экзамене, где Наруто, Сай и Сакура познакомились с ним больше семи лет назад. А в Лесу Смерти даже помог их команде заполучить недостающий свиток. Саю Кабуто, правда, сразу не понравился. Через некоторое время Наруто убедился, что с интуицией у Сая всё в порядке: Кабуто был сообщником Орочимару, они вместе напали на бабулю Цунадэ. Тогда-то Наруто и сразился с Кабуто. В следующий раз они встретились через несколько лет — один из Акацек, Сасори, выдал своего шпиона у Орочимару. Шпионом оказался Кабуто. Позже он выкрал у Орочимару книгу с информацией об Акацки и передал ее ниндзя Конохи. После этого Наруто о нем ничего не слышал, но искренне полагал, что Кабуто жив. Слишком опытный и скрытный синоби, чтобы так просто умереть. Тогда почему он появился точно так же, как Хаку и звуковики? «Он не жив, но и не мертв». — Верно, тебя здесь не было. — Кабуто кивнул. — Но именно ты освободил Учиху Итачи от воздействия Эдо Тенсэй, чтобы он мог победить меня. — Учиха Итачи? — Воспоминания Наруто вступали в противоречие с тем, что он слышал за последние несколько дней. Он помнил, что Итачи жив. Саске и остальные в этом новом для Наруто мире, к которому он еще не успел привыкнуть, утверждали: Итачи мертв. Кабуто предлагал третий вариант, тот, в котором Наруто знал об Итачи что-то, кроме имени. Открытая дверь гостиницы, черный плащ с красными облаками, запятые-томоэ во взгляде; и мангеке шаринган, способный создавать совершенное гендзюцу. Потерянное воспоминание, то, которого не могло быть ни в мире с Саске, ни в мире без Саске. — Мы сразились с ним здесь. — Кабуто повел рукой. Он не снимал капюшона с двумя отметинами в виде змеиных глаз, которого Наруто раньше на нем не видел. — Итачи использовал на мне технику Идзанами, запретное дзюцу. Поймал во временную петлю... конечно, это не то же самое место. Просто тень. Как и мы — тени тех, кого ты встречал на самом деле. — «Мы»? О ком ты... — Наруто чуть собственным кунаем не порезался. Техника Идзанами? Временная петля? Он слышал об этом впервые. В отличие от Эдо Тенсэй, куда более знакомого названия. — Мы — проекции, Наруто-кун. Порождения твоей памяти — и я, и те, кого ты уже видел. И те, кто придет после меня. «Ты мертв», — сказал Наруто, встретив Хаку. А Хаку ответил: «В твоей памяти — нет». «Это как если бы чужая память ожила. Отпечатки других людей в этой памяти, действующие автономно, — вот кем были Хаку и Забуза, которых мы видели». «Чушь собачья. Не существует дзюцу, способных оживить воспоминания». — Нас много, Наруто-кун. Нам несть числа. Среди нас есть куда более сильные противники, чем те, кого ты уже встречал. Впрочем, самого сильного из нас ты уже знаешь. Наруто почувствовал, как непроизвольно дернулась рука с зажатым в ней кунаем. — И кто это? — переспросил он, хотя уже знал ответ. Губы Кабуто растянулись в змеиной усмешке: — Его зовут Учиха Саске.