Артемий в стране извращенцев

Тут-то все и началось. Я блевал дальше, чем видел. Причем от всего подряд. От одеколона Артура, от собственного недавно любимого мыла, от запаха еды. Отторжение не вызывала только вареная картошка. Ее и ел. Утром, днем и вечером. Пока не стало тошнить уже от избытка картошки в организме. Артур готовился к свадьбе. Заказал традиционные костюмы, разослал приглашения. Я не радовался. Мог только иронизировать по этому поводу. Говоря по правде, я боялся. До усрачки боялся происходившего в моем организме. Ночами мне снился фильм «Чужой», где вместо Сигурни был я. Жуткое чудовище вспарывало мне живот и выбиралось наружу. В такие ночи я просыпался от собственного крика. Артур обнимал меня, гладил по голове, шептал что-то успокаивающее. И я засыпал опять. Чтобы проснуться через пару часов, крича. Я предлагал снова спать в разных комнатах, чтобы Артур мог нормально высыпаться, но он неизменно отказывался. Почему-то меня это грело. Я боялся, что называется, «обабиться». Что начну рыдать без повода или вести себя, как девка. Ути-пути, какие мы хорошенькие. Еще боялся родов. Как можно родить через жопу, я не представлял. В библиотеке нашел медицинский справочник с черно-белыми картинками. И едва не побежал к унитазу прощаться с утренней порцией вареной картошки. Выглядело это отвратительно. Такую дыру я не видел даже в самой безбашенной порнухе. Из дыры торчала детская головка. Эта головка долго еще стояла перед моим внутренним взором, став причиной нескольких вывернутых в унитаз приемов пищи. Имре смотрел на меня с сочувствием. И говорил, что тяжело обычно только первые три месяца. Потом организм привыкает и функционирует в обычном режиме. Имре вообще мне много всего рассказывал. И об обезболивании в родах, и о дыхании. - Откуда ты все это знаешь? – спросил я как-то. Знаний для обычного обывателя у него было многовато. - Врачом хочу быть, - краснея, ответил он. – Детишек принимать. Признаюсь, проникся к пацану уважением. *** Настал день свадьбы. С утра, традиционно поблевав, я напялил на себя доставленную накануне белую хламиду, подозрительно напоминавшую смесь свадебного платья и смирительной рубашки. Кажется, дизайнер наш был сумасшедшим. Самое прискорбное – у меня отняли трусы. Сразу после подтверждения врачом факта моей, простигосподи, беременности. Типа вредно это. И теперь, когда я гулял, мне яйца щекотал прохладный ветерок. Хламида эта драпировалась как-то непонятно. Так, что я казался гораздо пузатее, чем был на самом деле. Живот и так стал расти рано. К трем месяцам пресс мой заплыл совсем. И в профиль, когда я не держал осанку, можно было увидеть небольшое округление. Если честно, я не верил. Прожив двадцать три года там, где мужская беременность невозможна в принципе, я до сих пор не мог поверить, что во мне кто-то живет. И этот кто-то – мой собственный сын. Артур перед сном говорил животу, что он его любит. Я сначала смущался ужасно, потом стал просто ржать. - Жопе моей скажи это. Ее ты, по-моему, любишь еще больше. Артур обижался. Говорил, что омега я какой-то не совсем традиционный, и инстинкты у меня тоже не совсем традиционные. Другой бы гордился очень, сам бы с животом разговаривал, пытался бы его выпятить и всячески подчеркнуть. А я только блевал и ржал, ржал и блевал. Полагаю, так я пытался не сойти с ума. Гостей собралось много. Я уже готов был к ставшим привычными шепоткам: какой урод, да как лорд Артур мог такого выбрать, это же мезальянс чистой воды, и далее по списку. Но гости молчали. Наоборот, глядя на меня в этой уродской белой размахайке, улыбались доброжелательно. И поздравляли, казалось, искренне. Оказалось, все изменила моя беременность. Дети здесь ценились превыше всего, что и не удивительно, учитывая, что треть рождающихся были бесплодными бетами, и не так-то много пар могли иметь детей. Присутствовали среди гостей и лорд Ник с Синей Бородой. Я не слышал о них ничего с того самого дня, как меня поймали за подслушиванием. Артур на вопросы не отвечал, но сразу делался нервным. Поэтому я забил. Тут еда-то в организме не держалась, что уж говорить о мыслях. Ник поздравил холодно, лорд Яков едва не задушил в объятиях. И, кажется, опять облапил. Пугал меня этот мужик до чертиков. Вроде улыбался, а глаза все равно злющие. Спиной я бы к нему не повернулся. Торжество меня вымотало. Где-то в середине праздничного застолья я свалил поспать. Не дали. - Устал? – Артур присел на край кровати. – Потерпи еще пару часов, скоро начнут расходиться. Это нам еще повезло, что король не приехал. - А что, мог? - Мог. Консорт на сносях, там сложная беременность, так они не выходят практически. Но передавали нам свои поздравления. И желали побольше детей. - О, нет. Это без меня, пожалуйста. Я план уже перевыполнил. Артур усмехнулся. - Посмотрим. - Нет уж, посмотрели уже. Он провел рукой мне по ноге, задирая хламиду. - Думаю, минут пятнадцать нас не хватятся. - На что это ты намекаешь? – притворно возмутился я. - А то ты не понимаешь. Вставай на четвереньки. - Я? Твоя же очередь. - У нас первый супружеский секс. Не обсуждается. - Эх… Я встал, как сказали, и расслабился. Страшно подумать, но чем дальше, тем больше удовольствия я получал от секса. Причем в обеих позициях. У Артура, к счастью, не было зашоренного сознания брутального альфы типа «я только сверху». И мы менялись. Эта смена ролей давала мне душевный комфорт. Да, я, по сути, стал гомосексуалистом, но не исключительно пассивным. Артур, за что я был ему безмерно благодарен, относился ко мне преимущественно как к равному, хотя и прощал внезапные, вызванные гормональными всплесками, капризы. Я же привязался к нему. Не могу сказать, что полюбил, но испытываемые мною чувства были определенно где-то рядом. Что Артур чувствовал ко мне, я не знал. Мы не говорили о чувствах, не по-мужски это. Ребенка он уже любил. А меня? Не знаю. Я был ему определенно не противен, а это уже немало, правда? Ему нравилось меня вылизывать. Мне было поначалу стыдно и неловко, но настолько кайфово, что я забывал обо всем. - Ты с каждым днем вкуснее, - прошептал он. - Ох, - только и ответил я. А потом сорвался на громкий стон. Мы вышли из комнаты только через полчаса. Первый супружеский секс определенно удался. Я едва не сорвал голос, и сейчас по лицу то и дело ползла сытая улыбка. Казалось, любой поймет, чем мы только что занимались. Все и поняли. А кое-кто нас еще и слышал. Я не знал, что в тот день превратился для Синей Бороды в навязчивую идею. *** Полгода до рождения Марка слились для меня в один бесконечный день. Я жил по расписанию. Тошнить стало меньше, хотя и не могу сказать, что стал чувствовать себя замечательно. Вечерами Артур массировал мне ставшую болезненно чувствительной поясницу. Живот рос. И вместе с животом менялось мое восприятие мира и меня в нем. Я больше не смотрел на него, как на враждебный. Да, я пока еще не нашел своего места, вынашивание ребенка я таковым вовсе не считал, но мне стало как-то… комфортно, что ли. Я подружился с Имре, и даже Артур, хоть и бесил меня регулярно, совсем не был мне неприятен. Наверное, даже наоборот. Я с удовольствием трахался с ним, засовывая поглубже мысли о гомосеках. Когда гомосеки – все сто процентов населения, как-то проще к этому начинаешь относиться. Однажды Артур уехал на сборы на неделю, а я поймал себя на том, что скучаю. Чертовы бабские гормоны! Когда он вернулся, мы поругались. Он думал, я ждать его буду у порога, а я решил доказать нам обоим, что нафиг он мне не сдался. И закрылся в комнате. Чувствовал себя потом идиотом. - Повтори, что любишь меня, - сказал он как-то после отличного секса. - Чего? - Ты сказал, что любишь. - Когда это? - Когда кончал. Я рассмеялся. - Не, ну ты как маленький. Я в процессе готов что угодно сказать, не раздумывая особо. - Ты меня любишь, - он улыбнулся. Знаете, гадко так, с превосходством. Ну что, сидел потом с холодным полотенцем у лица, отек снимал. Потому что нечего глупости говорить – не может мужик мужика любить. Он сказал, что не будь я в положении, он бы мне жестоко отомстил. В идеале, привязав к кровати. К стыду своему, я снова возбудился. Если смотреть на наши отношения с точки зрения жанров, про которые говорила мне Инка, у нас был так любимый ею флафф. Мы ругались регулярно, но в целом я ощущал себя временами даже счастливым. Смысл какой-то появился. Раньше я как жил? Да как придется. Учился, работал, квартиру снимал, девчонок менял постоянно. Без особой цели. Жениться мне не хотелось, из простых менеджеров лезть в ТОП тоже. Я не думал о будущем, не строил планов. Жил одним днем. И это было для меня нормой. Сейчас все было иначе. Виной тому, несомненно, было мое растущее пузо. Говорят, что человек – существо, способное привыкнуть к чему угодно. Я склонен согласиться. Мое положение уже не воспринималось мной как экстраординарное. Если сначала я боялся его и даже думать не мог о том, что во мне живет кто-то покрупнее паразитов, сейчас, с каждой неделей, я все больше проникался тем фактом, что внутри меня жизнь. Разумная. Мой ребенок. Имре постоянно рассказывал что-то о родах и вынашивании, бегал за мной с линейкой, пытаясь по форме живота и месту расположения пупка определить, сверяясь с табличкой в книжке, ребенка какого пола мы ждем. - Альфу, - сказал он как-то. – Статистика показывает, что у восьмидесяти пяти целых восьми десятых процента омег, родивших альф, пупок был на тринадцать миллиметров скошен вправо. Вот и у тебя – ровно тринадцать миллиметров. Вправо. Я смеялся. Ребенок, видимо, тоже, потому что устраивал мне такие пляски, что спасти меня мог только теплый душ и Артур. Стоило Артуру положить руку на живот, пляски прекращались. На осмотре за две недели до предполагаемых родов выяснилось, что родовые пути у меня не сформированы. Организм к моменту зачатия слишком недолго был омегой. И банально не успел. То есть получился билет в один конец – туда – да, а обратно никак. - И? Мне теперь всю жизнь его носить? - Ну что вы. Положим вас в больницу, обследуем. Простое кесарево сечение решит все проблемы. Я должен был расстроиться. Пропаганда естественных родов, все дела. А я обрадовался, что из моей жопы не будет торчать детская головка. В назначенный доктором день меня привезли в операционную. Сделали укол куда-то в крестец, и через минуту я перестал чувствовать тело ниже пояса. Ощущения были странными. Я не спал, мог крутить головой и махать руками, а меня в это время резали. Самого процесса я не видел, белый экран словно делил меня пополам, как фокусник ассистентку, но догадывался. Буйное воображение подкидывало живописные картинки. И то и дело мелькала мысль: а вдруг наркоз сейчас пройдет? И я почувствую, как входит в мое тело скальпель, как режут его слой за слоем: кожа, мышцы, матка… Фу-у. Артур сидел за дверью. И, подозреваю, психовал. Понимаю, что волновался он больше из-за ребенка, чем из-за меня, но мне было приятно, что он там, думает о нас, переживает. - Крепыш какой, - услышал я голос доктора. - Уаааа… - Зовите папашу. Альфа у вас. Наверное, так выглядит счастье: дорогой человек держит на руках вашего общего ребенка. И плачет от счастья. Я сам едва не разрыдался от умиления. *** Нас выписали через неделю. Я мечтал выспаться уже в собственной кровати, под боком у Артура. Мечтал оказаться в ставших родными стенах. Артур привез нас домой, передал Имре и умотал на работу – возле королевской резиденции обнаружили взрывное устройство. Устройство успешно обезвредили, но Артур, как начальник службы безопасности, должен был руководить поисками падлы, его туда положившей. Он и руководил. Приходя домой всего на несколько часов, поспать. Нам даже поговорить за две недели дома ни разу не удалось. Я говорил себе, что обижаться глупо, но обижался, чувствуя себя при этом натуральной бабой: с молоком в набухших сиськах, с обидой на мужа и ребенком на руках. А потом пропал Имре. Измотанный бессонной ночью, я продремал весь день и пропустил время его обычного возвращения из школы. Хотел спросить у Артура, не было ли у Имре планов после уроков, но тот не взял трубку. Я тянул до ночи, прислушиваясь к каждому шороху, но беспокойство усиливалось с каждой минутой. Артур пришел после полуночи. - Имре еще нет дома, - сказал я вместо приветствия. - А где он? - А я знаю? Я волнуюсь. Наплевав на позднее время, мы обзвонили его друзей – Имре не видел никто. Спать той ночью мы так и не легли.