***
— А, — сказал Кнопка, не торопясь убирать оружие, — тебя, парень, я помню. Побежишь как вчера — тоже буду стрелять. — Здравствуйте, господин Порщепотак, — Склайз попытался улыбнуться. — Я надеюсь, вам не придётся утруждать себя. Раз бежать нельзя, остаётся попробовать уболтать его. Лишь бы Сарк ничего не испортил... Но тот, вопреки опасениям, просто застыл. — А этот, — Кнопка мотнул головой в его сторону, — чего глаза вылупил? Уж не Шелби ли его фамилия? Сарк никак не был связан с ненавистным Кнопке Щорцем Шелби. Отцом ему приходился какой-то бродяга, который прожил у Кшарны Шелби с десяток недель, а потом обнёс её дом и скрылся в неизвестном направлении. Склайз знал поневоле и детали поярче: мама частенько со странным наслаждением пересказывала папе всевозможные сплетни, несмотря на его явное неудовольствие. Кнопке, впрочем, вовсе не стоило слышать от греха подальше эту фамилию, потому Склайз поспешно отвечал, что, должно быть, господин Порщепотак ошибается. — За идиота меня держишь, — хмыкнул Кнопка. — Ну-ну. Этот мерзавец Шелби тоже, знаешь ли, так думал. За идиота меня держал, ну. А я им и был. Конечно, был, раз вообще с этой троицей проклятой связался! Склайз осторожно ощупал взглядом пространство слева, потом справа: никого и ничего, только они двое, наставивший на них оружие бандит и чёрное беззвёздное царманское небо. Ракета серебрится невдалеке, но не добежишь, даже не успеешь крикнуть... Только хлопнула где-то дверь царманского дома да появились в отдалении четверо царманцев. Впереди шла девчонка едва ли старше Сарка — Склайз краем глаза заметил её по-варшайрянски длинный подбородок. За ней шли двое взрослых, сзади семенил ребёнок, скорее всего, одного возраста с Гелей. У девчонки в руке был большой пакет, она рассеянно помахивала им и зачем-то вертела указательным пальцем. — Проклятая троица? — переспросил Склайз. — Я вовсе не держу вас за идиота, как вы изволили выразиться, я только сказал вам правду, а если те люди полагали, что вы глупы, они ужасно заблуждались. Кто они такие? Царманская девица застыла. Будто смотрела на них. Кнопка горестно вздохнул, поскрёб спину: — Да что тут рассказывать, про редкостных этих уродов? Я их, понимаешь, нормальными людьми считал, хорошими даже. Друзьями, понимаешь. А оказалось, они последние скотины. Подставили меня. Это из-за них я теперь тут гнию. Друзьями ещё назывались. — Это ужасно, господин Порщепотак, это просто ужасно, — сочувственно подхватил Склайз. — Неужели и такие вещи случаются на свете? Всё же расчёт оказался верным: Кнопке за все эти годы нестерпимо хотелось выговориться, да некому было. Всё, что ему нужно — это внимательный слушатель, а потом он, глядишь, подобреет да и отпустит их с миром... Девчонка тем временем подошла почти вплотную. Теперь Склайз мог рассмотреть её лучше. В чертах её лица тоже было нечто варшайрянское: тонкие губы, высокие и тоже тонкие брови, длинные конечности. Она с жадным, жестоким любопытством уставилась на группу тершцев, переминаясь на месте. Она их видела. Она их и правда видела. — Вещи, сынок, случаются и похуже. А я и вправду идиотом был, ведь сразу же была видна в этих девках порода их подлючая, а уж про него я и вовсе молчу. Вот я тебе сейчас покажу кое-что, — Кнопка полез рукой за куст, долго там шарил, вдруг быстро и резко выхватил что-то... Тут-то и очнулся Сарк — видимо, от неожиданности. — Не смей! — завопил он во весь голос и принял позу, которую сам, видимо, считал угрожающей. — Не смей трогать моего друга! Иначе я тебе... иначе я тебя... — На этом, судя по всему, его вдохновение иссякло. — Ну, я вас предупреждал, — почти равнодушно сказал Кнопка и прицелился. И почти в тот же миг — Склайз не успел даже испугаться, — девочка с длинным подбородком подскочила к Кнопке и резким движением ладони выбила оружие у него из рук. Взглянула прямо Склайзу в глаза и сделала нетерпеливый, нервный жест рукой, махнула указательным пальцем в сторону — беги, мол. Маловероятно, чтобы на Цармане это значило нечто иное. И Склайз побежал. Сарк кинулся за ним. Девочка бросилась обратно к семье. Кнопка сзади что-то неразборчиво орал и палил без разбора. Уже в ракете Сарк, едва переведя дух, принялся твердить, что если бы он успел нанести удар, то непременно справился бы с Кнопкой безо всяких царманок. Склайз почти его не слушал. Он думал об указательном пальце царманской девчонки. На нём было кольцо, а на кольце вместо камня была кнопка. Такая же, как у Кнопки вместо глаза.***
Она проснулась от того, что на кухне что-то приглушённо брякало. Тётя вернулась, что ли? Что-то рановато для неё... Но потом Кристина вспомнила про Евгения, и всё тут же встало на свои места. Ничего, осталось потерпеть его максимум часа два, потом он сгинет куда-нибудь, и всё снова станет тихо и прекрасно. И, может быть, Кристина позовёт в гости кого-нибудь, кого посчитает достойным... Как бы там он не испортил ей новую сковородку. Кристина с тётей копили на неё два месяца. Кристина нехотя встала, зевнула во весь рот и поплелась в ванную. Из зеркала смотрело унылое существо с торчащими во все стороны космами и размазанной по щекам коричневой тушью. Больше всего существо напоминало домовёнка Кузю, только что вылезшего из печки. Вчера она завалилась спать, не раздевшись и не смыв косметику, только стряхнув лодочки с ног, и теперь в каждом ухе точно бил большой барабан. Она как раз открыла кран и набрала полную горсть воды, как сзади жизнерадостно раздалось: — Доброе утро! Кристина чуть не подпрыгнула. Ладони задрожали, вода вытекла между пальцев. — Ты в курсе, что не стоит вламываться в ванную, если внутри девушка? — Но ты же не в душе, — и в глазах Евгения снова отразилось неистребимое щенячье простодушие. — Если бы ты мылась, я бы не зашёл. Кристина издала маленький недовольный вздох, ополаскивая лицо: — Ну а как бы ты узнал, позволь спросить, в душе я или нет? — Ну, во-первых, было незаперто... А во-вторых, я посмотрел в щёлку. Если бы я увидел, что ты в душе, я бы не стал заходить. — Вот чем ты занимаешься в чужих квартирах! — фыркнула Кристина, вытираясь. — Подсматриваешь в щёлки за девушками! Мне страшно подумать, что ты тут делал, пока я спала. — Ну... я тоже спал. Чего же ещё ночью делать-то? Пойдём позавтракаем, я яичницу приготовил. — Нет уж, спасибочки, — Кристина достала жёсткую щётку и, сделав страдальческое лицо, несколько раз провела по всклокоченным волосам. Волосы расчёсываться упорно не желали и отдирались от шевелюры клочьями. — Жуй быстрее свою яичницу и иди уже. — Ну, не хочешь — как хочешь, — пожал плечами Евгений. — Только я бы на твоём месте не отказывался. У тебя холодильник совсем пустой, я видел. — Ах, ты ещё и в холодильнике у меня рылся? — Прости, — снова смутился он. — Я только посмотреть хотел. Я больше ничего не трогал, правда. Ходячая несуразность. Раньше Кристина думала, что это Вениамин странный, но тогда она ещё не знала, что бывают такие вот нелепые Евгении. — Ешь уже, — вздохнула она. — И одевайся побыстрее. Чем раньше ты уйдёшь, тем больше у тебя времени для поисков жилья. Или ты хочешь провозиться тут до полудня и потом ночевать на улице? — Не хочу, — признал Евгений. — Пойду поем тогда. Кстати, я помню, что ты говорила мне вчера. С плитой всё в порядке! С этими словами Евгений направился обратно на кухню. Кристина, распутав наконец непослушные космы, поплелась к себе. Каждый редкий звяк, доносившийся до неё, вызывал зубовный скрежет. Скорее бы он уже ушёл куда подальше... Но отчего-то чем больше Кристина думала об этом, тем жальче ей его делалось. Дело ясное, если он попробует сам себе снять квартиру, то в лучшем случае останется ни с чем, а в худшем его облапошат. Сам, конечно, будет виноват, жизненный опыт у него нулевой, но это ведь просто обстоятельства. Кристина могла бы быть на его месте, если бы росла не почти-сиротой на улицах Города, а в посёлке городского типа с неадекватным дедушкой. Конечно, благотворительностью на постоянной основе она заниматься не будет. Пусть поживёт дня два-три, пока ищет квартиру, Кристина проверит, нет ли подвоха, а потом забудет о нём навеки. Пока она так размышляла, раздался тихий, какой-то интеллигентный хлопок двери. Ушёл, поняла Кристина. Ну не выскакивать же ей вслед за ним, не орать же в удаляющуюся спину — подожди, оставайся у меня! Идиотизм какой-то, в духе сопливой мелодрамы. Будто он её будущая великая любовь или что-то вроде того. И даже не попрощался, поняла она через пару минут... но тут раздался тоже какой-то интеллигентный, вежливый стук в дверь. Кристина не открыла. Злясь на саму себя, потом злясь на эту злость, она завалилась на диван, закрыла уши подушкой и отвернулась к стене. Жалко было нелепого Евгения, но она, в конце концов, ему не нянька и вообще никто. Вот так оставишь его, а он возьмёт и не станет искать никакую квартиру, а усядется преспокойно ей на шею. Нет ничего хуже мужика-паразита, это Кристина давно уяснила. Нет, у неё самой будут нормальные, здоровые отношения с богатым мужчиной, который будет в состоянии обеспечить и себя, и жену. Стук всё нарастал. Дверь буквально сотрясалась, Кристина это слышала даже через подушку. Как же она не поняла сразу. Это не мог быть Евгений. Это мог быть только... — Владик, — мрачно сказала Кристина, выходя в коридор и открывая дверь. За дверью, как ни странно, всё же обнаружился Евгений. А за его спиной вырастали четыре одинаковых качка, затянутых в чёрную кожу. Кристина даже не сразу сообразила, кто именно из них Владик. — И снова доброе утро, — сказал Евгений, хлопая выпуклыми серыми глазами. — Извини, я забыл попрощаться. Тут вот к тебе какие-то пацаны. И тут же получил по затылку так, что пошатнулся. — Это чё такое, в натуре?! — громыхнул Владик. — Что тут за лох к тебе скребётся? — Пятеро, — сказала Кристина, уже готовясь с размаху захлопнуть дверь. — Чего — пятеро? — Пятеро лохов. Вали, Владик, вали. И мордоворотов своих забери. — Я Вадик! — взвыл тот. — Вадик, дура ты тупая! Прихожу я, млин, к своей девушке и чего, млин, вижу! Это, — он ткнул Евгения в бок, отчего тот снова пошатнулся, — вот это вот вижу! — Извините, — очень вежливо сказал Евгений, — но я, извините, не это. Это вы, извините — это. Это вот самое и есть. Тут, естественно, ему снова досталось, да ещё с четырёх сторон одновременно. Евгений упал, а четыре пары кулаков всё продолжали бить его, четыре ноги в начищенных ботинках пинали его по голове. — Прекратите! — закричала Кристина, пытаясь протолкнуться к нему. — Не бейте его! Он не виноват! Он... он базар не фильтрует! — Это я уже заметил. Исправим, — хмуро отозвался Вадик-Владик, не отвлекаясь от своей исправительной деятельности. — А ты, блондинка, лучше молчи и не отсвечивай, в дискуссии тут мне не вступай, а то скоро и твой черёд настанет. Тварь ты продажная. Вчера, млин, в кино ходили, а сегодня уже новый хахаль около тебя увивается. — Он не хахаль! — выкрикнула Кристина в порыве отчаяния. Убьют же беднягу или искалечат, а ей потом жить и мучиться, думать, что из-за неё. Хотя на самом-то деле это он сам виноват. — Он... он мой брат! Пинки и удары затихли. На лицах троих других качков появилось выражение тупого удивления. Вадик-Владик насупился. — Брат? Какой такой брат? — Двоюродный, — растерянно сказала Кристина. Что врать дальше, было совершенно неясно. — Только вот вчера приехал, из деревни какой-то. Понятий не знает, в Городе ещё ни разу не был. — Как зовут? — недолго пожевав губами, уточнил Вадик-Владик. — Жентос, — брякнула Кристина. Она не знала, откуда в её памяти всплыло это полублатное имечко, но Вадик-Владик должен был оценить. — Жентос, — важно кивнул тот. — Понятненько... Продолжайте, пацаны. — Удары возобновились. — Вы... вы что, совсем?.. — Кристина сорвалась на визг. — Я же сказала, это мой брат! Оставьте его! — А ты чего, хочешь на его месте быть? — Вадик-Владик гадко ухмыльнулся. — Давай, оттаскивай его да ложись сама, мы не против... Из двери Барбосовых высунулась любопытная рожа Яшки. В глазах у него был настоящий восторг и капелька волнительного испуга. Рот его отчаянно кривился, точно ему очень хотелось заорать во всё горло: «Так ей! Бейте её!», но он боялся обратить на себя внимание. Его только здесь и не хватало... Кристине мгновенно стало тошно, хотя и до этого было не особо весело. — Пожалуйста, — пробормотала Кристина, пытаясь выдавить из себя хоть одну слезинку. Драться сейчас не вариант, их всё равно больше, а вот против женских слёз никто не устоит, даже Вадик-Владик и его гоп-стоп-дружки. — Я... я извиняюсь за то, что ударила тебя вчера. Я была очень... расстроена... Давай останемся друзьями? Хлоп. Кристина схватилась за пылающую щёку. Почти даже не было больно, только гадко, неимоверно гадко. — Не смей её трогать, — послышалось с пола. Всё ещё в сознании, а молчал, не звал на помощь. Гордый, идиот. Оставался бы в своём селе, бренчал бы на балалайке да пас коров. Что ему делать в Городе? Они его сейчас до смерти забьют. — Чё вякнул, джентльмен хренов? — после продолжительного молчания опустил наконец на него взгляд Вадик-Владик. — Ты там чё, не вырубился ещё? Ща мы это исправим. Твоя сеструха мне фингал поставила ногой своей вонючей, а я ей чё, ручки целовать должен? — Значит, заслужил, — твёрдо отвечал Евгений. — Это была необходимая самооборона. Совершенно спокойно Вадик-Владик взял его за волосы, подтащил ближе к ступеньке... Три дружка-качка почтительно расступились, освободив место для экзекуции. — Нет! — завопила Кристина, вовремя поняв, что сейчас произойдёт. — Нет, Вадик, пожалуйста, не надо! Прости меня, я больше никогда... — Поздно, — хмыкнул Вадик-Владик, приподнимая Евгения за чёлку. Тот молчал. — Да я легонько же, чего ты орёшь, овца! Так только, поучу вас обоих уму-разуму. Я за мокруху не берусь, я нормальный пацан. Потаскаешься по больницам со своим братаном, авось, поймёшь, что можно делать, а чего нельзя, научишься ножки свои обуздывать... — Он говорил что-то ещё, но Кристина этого уже не слышала. Весь мир для неё потонул в её собственном визге. А вдруг Вадик-Владик не сможет рассчитать силы? Вдруг он на её глазах убьёт человека?