***
— Вика, прекрати, — ты говоришь прекратить, но не сталкиваешь меня с себя, так в чем же дело? Я сижу на коленях моего дяди так, что он оказывается между моих ног, и посасываю мочку его уха, иногда переходя на шею. Мне нравится то, как он отчаянно сдерживает себя, но в итоге он проиграет. Я надеюсь… — Виктория, у нас занятие. — Чем? — усмехаюсь я и прикусываю мягкую кожу на шее. Тут же провожу по ней языком. Придвигаюсь ближе, так, чтобы моя грудь упиралась в его. На мне нет бюстгальтера, и соски бесстыдно торчат, упираясь через мое платье в его рубашку. Я снова надела персиковое платье, потому что ему оно нравится. — Вика, давай после… — пытается сопротивляться он, но я рукой залажу под рубашку и глажу напряженный торс. Целую его ключицы, облизываю ямочку груди. Его дыхание заметно сбивается. — Вика, я, конечно, понимаю, что ты без пяти дней семнадцатилетняя девочка, только что лишившаяся девственности, и тебе хочется этого снова и снова, но, прошу заметить, что сейчас у нас занятие, солнышко. — Пожалуйста, — шепчу я на самое его ухо. — Пока мама спит… Потом позанимаемся. Он шумно вздыхает, а я начинаю чувствовать, как под моими трусиками постепенно поднимается его плоть. Я расстегиваю пуговички на рубашке одну за одной, целуя его грудь и волосы на ней. Я глажу его везде, где могут достать мои руки, и, в конце концов, расстегиваю его рубашку, но не снимаю. Так мне кажется сексуальнее. Я сладко целую его в губы, встречаясь с ним языком, и пытаюсь ласкать его, но в итоге у него получается лучше. Он послушно кладет руки на мою талию и гладит, исследуя изгибы на моем теле. Я, тем временем, просовываю ладонь под его джинсы и осторожно дотрагиваюсь до члена. Тот тут же пульсирует в моих руках. Я решаю сделать то, что ранее могло мне показаться сумасшедшей идеей. Я поднимаюсь с его колен и встаю на корточки, расстегивая джинсы и быстро стягивая их. — Вика? — он с неприкрытым удивлением смотрит на меня. — Серьезно? Это смешно. — Что смешного? — спрашиваю, откидывая джинсы в другую часть комнаты. — Твой потенциал меня удивляет, — он завороженно наблюдает, как я избавляюсь и от его боксеров. — Подумать только, еще вчера ты была девственницей, а сегодня… Я, не дослушав, облизываю головку, а потом беру весь член в рот. Игорь тихо стонет, сдерживаясь, пытаясь не будить маму, мирно спящую в спальне на третьем этаже. Я сосу так быстро, как могу, пытаясь заглотнуть весь член, но у меня не выходит, потому я помогаю себе рукой. Я облизываю головку языком, слушая тихие стоны моего любимого. Пусть это и немного противно, но я готова сделать все, что угодно, чтобы доставить ему удовольствие. Я сосу яростнее, дядя осторожно кладет руку на мою голову и придерживает ее, а сам двигает бедрами навстречу, изнывая от желания. Ему нравится! Мой первый минет, вероятно, прошел на «отлично». — Вика, я сейчас кончу, — шепчет он сквозь стоны и убирает руку. — Если не хочешь в рот, то… Ну уж нет, я так долго шла к этому и не хочу отказываться от чего-либо, что ты можешь мне предложить, дядя! Я прижимаю его к себе, и мужчина кончает, изливаясь мне в рот. Я терплю, пока сперма наполняет мои щеки, а потом резко сглатываю, пытаясь побороть отвращение. Все-таки минет — не очень приятная вещь для одного из партнеров, но я буду терпеть, если понадобится. Ведь он тоже делает мне приятно. Дядя встает с кресла и подхватывает меня под подмышки, поднимает, резко целует, и я таю. — Спасибо, солнышко, — шепчет он мне в губы и осторожно опускает на мою кровать. — Позволь отблагодарить тебя. Я послушно ложусь и стягиваю через голову платье, оно не нужно. Дядя снимает с меня трусики и откидывает вместе со своей рубашкой, садится у кровати и рывком за ноги притягивает меня к себе. Я кладу ноги ему на плечи и уже предвкушаю то, как язык его окажется там, в моем потайном местечке. Он приближается, дуя на чувствительные ткани, я стону только от этого. Наконец, его язык проникает в меня, он лижет половые губки и чуть посасывает, я сдерживаю громкий стон, зарождающийся в горле. Когда его язык доходит до клитора, только он касается его, стон вырывается, и я прикрываю рот ладонью, моля всех Богов о том, чтобы мама этого не слышала. Дядя двигает языком по клитору, мучая меня, заставляя извиваться всем телом. Руки его тем временем гладят мой живот и бедра, я издаю сдержанный стон и чувствую, как все внутри накаляется… Вот оно. Дядя спускается чуть ниже и находит языком дырочку. Он просовывает туда язык, а его нос упирается как раз в мой клитор, я стону от ощущения того, что он внутри. Он облизывает стенки, а я чувствую, что сейчас дойду до завершения. Вот его язык с новой силой проходит по стенкам внутри меня, и я прикрываю рот обеими руками, чтобы не вырвался из меня этот финальный крик. Я расслабляюсь, убирая ноги с его плеч, а дядя тем временем отодвигает меня дальше по кровати и сам оказывается сверху. — Продолжаем? — неизвестно откуда в его руках появляется пакетик из фольги. — Или тебе хватит? Я смотрю на него. Мне никогда не хватит, милый, никогда. Я протягиваю руку и рву пакетик, затем смотрю, как он раскатывает презерватив по члену. Он вновь нависает надо мной и я чувствую, как входит в меня часть его, как мы соединяемся и телом, и душою. Я кладу руки на его спину и чувствую, как под ними двигаются мышцы. — Ты бы знала, как я тебя хочу, — неожиданно шепчет он, и я чувствую резкий толчок. Я сдерживаюсь. Он, видно, чтобы помочь нам обоим не сорваться, приникает к моим губам и двигает бедрами внутри меня. Я пытаюсь двигаться навстречу ему, от наслаждения царапая прекрасную спину. Он двигается во мне быстро и уверенно, входя все дальше и дальше, разминая мою неопытную плоть и открывая те места, в которые еще никто не заходил. С новым толчком он чуть меняет положение, и я громко стону от наслаждения. Видимо, он нашел мою особо чувствительную точку. — Тише, тише, — шепчет он мне в шею, покрывая ее поцелуями, я царапаю спину, он рычит, ускоряет темп. Я больше не могу сдерживаться и кончаю, почти кричу, но он прижимает ладонь к моему рту. Еще несколько толчков, и он изливается, ложится на меня сверху и тяжело дышит. Рука его покидает мой рот, а я шумно выдыхаю, прижимая его к своей груди и чувствуя, как черные волосы щекочут шею. Он выходит из меня, снимает презерватив и кидает его на пол. Я вдыхаю запах его волос, не желая расставаться ни на секунду. Он осторожно гладит меня по линии талии, я прикрываю глаза. Вечно бы так лежала… Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Он покидает меня и начинает одеваться, а я лежу и любуюсь его спиной, которую я не слабо исцарапала. Пока он еще не надел рубашку, я притягиваюсь к нему и дотрагиваюсь до царапинок, нежно целую каждую из них. — Больно? — спрашиваю я с виноватыми глазами. — Не очень, — бросает он, не оборачиваясь. — Зато очень возбуждает. Я улыбаюсь и отстраняюсь. Он натягивает рубашку, пока я разбираюсь с платьем и ищу трусики. — Что-то потеряла? — с ухмылкой спрашивает он, присаживаясь на кресло. Вот хитрый лис. — Можешь оставить их себе, солнышко, — передразниваю я и открываю шкаф с нижним бельем, показательно наклоняясь. Нарочно долго ищу трусики, а потом надеваю черные с кружевами из комплекта. Когда я оборачиваюсь, его глаза темные и наполнены желанием. Я все сделала правильно и растравила дракона, осталось лишь наблюдать, как он будет сдерживаться. Я присаживаюсь в кресло и поправляю черные волосы, кладу их на плечо, обнажая шею. — О Боже, — с ужасом в глазах шепчет он. — Что? — Засос, — он тыкает пальцем куда-то мне в шею, и я поспешно прикрываю это место волосами. — Я даже и не заметил, как так получилось… — Думаю, мама не заметит, если я буду прикрывать его, — успокаиваю я дядю, а сама придумываю отговорки. Даже «я переспала с однокурсником» звучит лучше, чем «я переспала с моим дядей», но мне в любом случае достанется, если этот засос откроется для маминых глаз. — Так, теперь давай уже заниматься! — нарочно сердито прикрикивает дядя, отчего меня бросает в смех. Он смеется в ответ. Идет третий день, мы сидим в моей комнате и неизвестно почему хихикаем, но в глубине души у меня нарастает тревога — это все продлится еще каких-то четыре дня…Часть пятая.
2 сентября 2014 г. в 13:34
Я открываю дверь и впускаю маму в дом, уже одетая и умытая. Дядя непринужденно сидит в гостиной и читает «Над пропастью во ржи» с задумчивым лицом. Испачканная простынь надежно запрятана, а новая положена на кровать дяди. Презерватив и пакетик дядя лично выкинул в огромный мусорный контейнер на улице. Все выглядит мирно и вовсе не подозрительно, уж об этом-то мы позаботились.
— Привет, Викусь, — мама целует меня в щечку и сует какой-то пакет. Я с интересом открываю его и вижу кучу непонятных бумаг. — Это по работе, милая, — поясняет мама, снимая куртку.
— А, — бросаю я и ставлю пакет на пол, иду в гостиную и не могу сдержать улыбки, проходя мимо Игоря. Все получилось! Мое счастье вряд ли можно описать эпитетами, но одно я знаю точно — сейчас я хочу поцеловать дядю. Я прихожу к выводу, что всегда его хочу целовать, и пытаюсь избавиться от этой мысли, так как наше время вышло. Мама дома.
— Книгу читаете, дядя Игорь? — нарочито вежливо интересуюсь я, пока мама возится с чем-то на кухне. На меня устремляется игривый зеленый взгляд с шальными искорками.
— Да, ты довольно проницательна, Виктория, я действительно читаю книгу, — он держит ее перед собой, но смотрит на меня. Я начинаю ерзать.
— И как она Вам? — я беру печеньку со стола и откусываю ее, наслаждаясь вкусом. Нет, все-таки губы дяди намного вкуснее. Между нашими взглядами снова пробегает искра, отскакивая то от зеленых, то от голубых глаз.
— Замечательная книга, — он кивает в знак подтверждения своих слов, а потом тихим-тихим шепотом добавляет: — Сладкая и неопытная маленькая книжечка, прямо как я люблю.
Я моментально краснею и отвожу взгляд, дядя издает короткий смешок, после чего снова продолжает чтение. Я решаю больше не задавать ему вопросов, чтобы не кончить прямо здесь от его бархатного голоса, а потому решаю помочь маме на кухне. С удивлением понимаю, что второй день из семи его пребывания здесь скоро закончится. А когда закончатся все семь дней и он уедет, что же я буду делать? Ответ на этот вопрос я так и не нахожу, потому продолжаю резать сельдерей ровными кружочками.