Revenge

С тех самых пор как высокомерный бог изложил свою теорию, а Рейн в ответ на его слова обещала его ударить, прошло два дня. Бесконечных. Невыносимых. Скука неумолимым грузом накатила на деву: каждый час, проведённый в бездействии, сопровождаемый передвижением стражей из одного конца зала в другой, казался муспеле невыносимым. С самого рождения она привыкла к активному участию в чем бы то ни было: борьба за уважение единственного оставшегося в живых родственника, обучение магии и бои с её применением, катание на миракхах, одной из тех пород лошадей, что способны носить на себе огненного странника. В чём угодно! Для нее всегда было главным не сидеть на месте. А теперь дева была вынуждена делать то, что более всего противно — наблюдать и вынашивать план — в собственном теле, ставшим непривычно бледного человеческого оттенка в чуждом ей мире. Единственным утешением для дочери Сурта служил ошейник — тонкая нить, отделяющая её от сильнейшей магии. И хоть артефакт являлся препятствием на пути к желаемому, он же и стал точкой опоры. Как только стражники исчезали в противоположном конце зала во время своего обхода, она вынимала из рукава тонкую стальную нить и принималась незаметно ковырять ею замок. Существенных успехов не наблюдалось долгое время. Да и у девы всегда было от силы две минуты, в одну из которых её неразговорчивый благородный сосед обязательно одарял её сторону камеры любопытствующим и надменным взглядом. Ей казалось, что он беззвучно говорит: «Что бы ты не задумала — у тебя никогда не получится сбежать отсюда». Может быть, Рейвен ошибалась и то был лишь глас её разыгравшегося воображения… Однако никогда не знаешь, что может думать такой человек как Локи. Наблюдая за ним в ответ на протяжении бесконечных часов прошедших суток, дева выяснила, что сын Лафея далеко не так прост, каким может показаться с первого взгляда. И истории о нём не только не лгут, но и в значительной степени преуменьшены. Когда стражники разносили по тюрьме еду, обычно состоящую из хлеба с жареным сыром и нескольких фруктов, Локи умудрялся заговорить с кем-то из них и даже раздобыть несколько новостей из внешнего мира. По счастливой случайности новости просачивались сквозь стены и доходили до ушей муспелы. С кем-то йотун вёл себя в своей обычной язвительной манере, а с кем-то разговаривал вполне дружеским тоном, но при этом всегда добивался задуманного. Где-то на третий день своего заключения Рейн слышала отрывок разговора Локи с одним из стражников, что сопровождали девушку от тронного зала до нынешнего местопребывания. Мертвец по левую руку говорил об Одине и изданном запрете посещений темниц женщиной по имени Фригга. После этой короткой аудиенции Локи на краткий миг помрачнел, но как только заметил на себе озадаченный взгляд муспелы, повернулся в её сторону с ядовитой ухмылкой и молвил: — Надеешься просверлить дыру в стене и все же исполнить обещанное, дочь Сурта, правителя Муспельхейма? «Муспельхейм…» — проскочило в голове Рейн, опережая все другие мысли и попытки съязвить в ответ. — Как ты узнал? — спросила она прежде, чем разум успел догнать болтливый язык. Теперь она выглядела слабой и задетой врасплох в глазах своего врага. Знай Сурт о том, что его отпрыск уязвим, тут же приказал бы наказать. Впрочем, он в любом случае накажет свою далеко не самую любимую дочь за то, что украла меч, выбралась с его помощью из Мирхейма и попыталась убить правящего царя девяти миров. Причем накажет он не за то, что она задумала подобное и ослушалась приказа ждать подходящего момента, а за то, что у неё не вышло. За то, что теперь магический артефакт, сравнимый по мощи разве что с тессерактом, в руках злейшего врага. Без огненного меча, война, готовящаяся с подачи Муспел и восставших воинов шести миров, заведомо обречена на провал. — Забавно то, как много мы говорим, стоит задеть наше самолюбие. Язык — самый страшный наш враг. Никогда не знаешь как многое выболтаешь в следующий миг. — Локи отвлёк её от мрачных мыслей, сам того не ведая. Рейн молча смотрела сквозь барьер в его зелёные глаза, тщетно пытаясь угадать, что может скрывать эта непредсказуемая личность. Будь она уверена, что он слабее её в магическом искусстве, и не будь между ними стены с ошейником, она могла бы попытаться считать его разум и заглянуть во все отсеки души до каких смогла бы добраться — увидеть его внутренний огонь. Разум, душу, каждую составляющую его сущности… «Чересчур много «бы»!» — Неужели, — после минутной паузы, продолжал Локи, — я слышу тишину по обе стороны темницы? Ты не собираешься шутить, бросишь свои попытки глумиться надо мной? — трикстер соединил руки за спиной и подошел к стене между камерами. — Я удивлен… Легенда идёт в разрез с реальностью, не так ли? В книгах огненных великанов явно превозносят. Вы такие же обычные, как и все: камера и уединение легко способны сломить даже такую воинственную натуру, раздробить стержень… Бога лжи и озорства понесло по склонам собственного тщеславия. Он всё говорил и говорил о расе муспел, пользуясь моментом. Молчание девушки наверняка немало удивило его. Жаль только, что трикстер не заметил за своей беседой как вымолвил одну опрометчивую фразу: — Настолько активны, что не способны заметить как караульные сменяются по ночам. Это мало что значит для того, кто не помнит, сколько минут занимает проход от одного конца зала к другому и спуск с текущего этажа в арсенал. Всё вместе это занимало порядка пяти минут. Пять ежедневных минут чтобы расковырять замок. — Ты закончил? — поднимаясь с белоснежного пола и разминая ноги, проговорила девушка. — Спасибо за ценную информацию, однако. Твои книги ничего не говорят обо мне? Трикстер поднял брови, изображая смесь удивления и скуки одновременно: его двусмысленный взгляд говорил что-то вроде «А это важно?». — Столько слов… — девушка приняла ту же позу, что и Локи. К своему удивлению она обнаружила, что ей нравится время от времени подстёгивать трикстера. Наверное, ему в свою очередь, нравилось измываться над ней. Они оба ходили по кругу, возвращаясь к коротким перепалкам когда случайно сходились лицом к лицу в эпицентре разделённой барьером клетки. — Но нет ничего существенного, а лишь поверхностные знания. Есть упоминания о дочери Сурта, но ни слова о том жива ли я… А я жива, потому что Один решил пощадить маленькое несчастное дитя. Но убил её мать, потому что та предала Асгард, придя в царство Сурта и огненных великанов… Тех, кто разрушил Древо миров огненным мечом, соединяющее тропы между ними в дороги, а не в мост. И, уж конечно, ни слова о том, что эта самая дочь Сурта, Рейвен, пришла в Асгард с целью отомстить и отрубить голову Одину тем самым мечом, что когда-то чуть не погубил миры. Голос Рейвен дрожал от отвращения и ненависти. Временами она теряла над нею контроль и вдавалась в воспоминания, обличаемые в слова против воли. И лишь потом понимала, что сказала слишком многое. К сожалению, сейчас было как раз такое время. Глядя на ничего не выражающие лицо Локи, не подумаешь, что где-то в его мозгу щёлкнул переключатель генератора злобных идей. Но вот если смотреть в глаза… Зелёный океан, плещущийся в них, выдавал трикстера с головой — он снова выиграл словесный поединок и узнал всё, что ему было нужно. Без единого усилия со своей стороны. Но для чего ему это нужно? Что может дать ему эта информация раз они сидят взаперти? — Язык не только враг, но и оружие. — двусмысленно произнёс бог, отходя от стены. Всем своим видом он показывал, мол, на сегодня диалог окончен, а ошарашенная и прикусившая язык девица может отдыхать. — Я бы с удовольствием посмотрела на то, как своим «оружием» ты будешь просверливать дыру в этой стене, а потом убьешь им стражников у ворот, — дева отошла к стене, открывающей чудесный обзор на камеры различных существ и на два выхода к лестницам. — Что же, вынужден признать, что это было бы забавно. Однако за имением некоторых навыков и знаний, этого не потребуется. Рейвен находила странным, что в его предложении читался не тот обычный гонор и скрытая попытка унизить её, но намёк на готовность в случае удавшегося побега. Локи сел в кожаное кресло, поставив ноги на стол и расплылся в улыбке, наблюдая за Рейн. Точь-в-точь сытый обленившийся лев, ждущий когда добыча сама прибежит к цепким когтистым лапам. С самой первой секунды он вел себя как хозяин ситуации, будто знал какой-то важный секрет. Выдавал ли он желаемое за действительное, обманывая самого себя? Или создавала иллюзию для своей сокамерницы? Было ли внушаемое превосходство истинным? Повинуясь порыву любопытства, Рейн развернулась лицом к Локи и спросила: — И какого же рода могут быть твои знания? — Боюсь, что эта тайна не для твоих нежных ушей, милая Рейна. — Ты не выйдешь на свободу, обладая одними лишь знаниями, — фыркнула дева в ответ, не заставив себя долго ждать. Скривила губы и скрестила руки на груди. — После всего содеянного: Нью Йорк, Йотунхейм… — Для обитателя запертого для всех остальных миров Мирхейма, ты довольно много знаешь о современном Мидгарде, — чуть ли не пропел Локи на свой обычный манер и Рейн поняла, что первые два дня, и даже первый их разговор, в каком-то смысле были лишь разминкой. А теперь он просто наслаждался. «Позволь кому-то завладеть своим вниманием и тебе конец…» — вспомнила она, но остановиться уже не могла. Её манила тьма, исходящая от Йотуна. Ей хотелось ответить ему чем-то более язвительным, ей хотелось победить его во что бы то ни стало. — Боюсь, что эта тайна не для твоих нежных ушей, прекрасный принц. — А я боюсь, что это и не тайна вовсе. Не для меня уж точно. Возможно, мой недальновидный отец не озадачил себя вопросом о том, как ты проникла в Асгард, но как только я понял, что ты не отсюда… — Тут же вспомнил о тайных тропах? — закончила за него дева, на что Локи ответил. — Приятно говорить с тем, кто тебя понимает. Только вот, — он помедлил с секунду, высматривая стражников, находившихся в дальнем углу залы, — откуда ты о них знаешь? — Тайные тропы это ветви, оставшиеся от древа миров, некогда объединяющее всё живое в единое целое. Вполне естественно, что дочь того, кто создал и разрушил это дерево, о них знает. — Ты предполагаешь, что вся история упирается в вас? — В голосе Локи читалось любопытство и некая свойственная одному лишь ему надменность. — Я это знаю. Наша раса существовала задолго до Йотунов, Асов с их богами и Тёмных эльфов. Мы вечные, как эфир. Муспелы подарили людям огонь, превознесли предков нынешних правителей Асгарда и были извечными врагами ледяных великанов, равных им по силе. Мы создали тессеракт — по одному на каждый мир и разбросали их по свету, когда проиграли бой. Ложные и настоящий. — Рейвен умолкла на полуслове, уловив участвующий и жадный до знаний взгляд Локи. «Опять купилась!» — вздохнула она, ну, а вслух спросила без своего обычного яда: — Как ты это делаешь? — Делаю что? — совершенно невинно спросил её собеседник, как будто и не понял вовсе о чем идёт речь. — Заставляешь людей играть по твоим правилам, когда они этого не хотят? Так умело манипулируешь ими, что упиваясь собственной победой, они и не замечают, что на самом деле проигрывают. — Я бы с радостью поведал тебе.Но боюсь, что всё потеряет свой шарм, если этот секрет будет знать столько, — он обвел руками зал с до отвала заполненными камерами, — людей. — А если их будет не так уж и много? — Тогда, может, поделюсь. Рейвен нравился положительный ответ и сам факт того, что она вполне может научиться так же искусно манипулировать окружающими, но даже при таком раскладе дева не чувствовала вкуса победы. — И даже тогда всего лишь «может быть»? — не зная радоваться или огорчаться, спросила она. Трикстер одарил деву наглой полуулыбкой, определённо собираясь ответить что-нибудь остроумное, но к этому времени стражники оказались в их части зала и кто-то из них проревел грубым голосом: — Эй вы! Тихо там! — его золотой жезл врезался в каменную колонну, заставляя золотую ограду вибрировать. «Очень интересно…» — подумала муспела, подойдя к той колонне, что отделяла камеру Локи от её собственной. «Колонны — вот уязвимое место» — решила дева. Она прижала ладонь к магической ограде, но тут же одернула её — стена нещадно жгла руку, однако даже на столь простой трюк затрачивалось слишком много магии. По стенке расползались едва уловимые вибрации. «Очень интересно…» — Думаю, что ты все-таки мне расскажешь, — уловив озадаченный взгляд ледяного принца, произнесла муспела.