Revenge

— Ты сомневаешься? — подходя ближе к стене и прислушиваясь к нарастающему гоготу, сулящему большие неприятности для стражей, скрестила руки на груди. — Думаешь, у меня не получится, поэтому я вижу эту ухмылку на твоем лице? Скептицизм бога не являлся особым секретом для Рейн. За эти несколько дней, проведенных в заключении, она в какой-то мере даже привыкла к подобному роду общения. Посредством ухмылок, переигрывания, секретов и вечной игры в слова. «Все же лучше, чем вообще ни с кем не разговаривать», — успокаивала муспела себя каждый раз, когда избегала подстрекательства со стороны принца. — У тебя вполне могло бы получиться, — соединив пальцы вместе, произнёс он с нажимом, — не будь на твоей шее этой чудной вещицы, которую тебе не удалось снять. В глазах бога лжи и ледяного пламени дева уловила намек на едва сдерживаемую усмешку. Локи смотрел на неё как на ребенка, которому многое предстоит узнать о жизни, но он не внемлет речам взрослых, держась за ускользающие шаткие иллюзии. — Тебе снова нечего сказать? — Локи не упускал ни одной возможности, чтобы позлорадствовать. — А ты теряешь форму… За эту неделю мне уже 4 раза довелось застать тебя врасплох. Я думал, что будет интереснее, — он уселся на софу и облокотился на её спинку, вытянув ноги. Сквозь призму магической стены она глянула на стражников, пытающихся утихомирить теперь узников лишь из одной камеры, решила устроить демонстрацию напоследок. С её стороны было глупо и опрометчиво заискивать перед Асгардцем и пытаться пересилить в его же собственной игре, но такова была её натура — всегда и во всем быть первой, биться до конца и исполнять задуманное. Когда она касалась стены раз за разом, чтобы испытать силу напряжения магической энергии, то уже знала зачем это делает: ей хотелось и свободы и мести. «Я убью Одина не во имя Сурта, а ради себя. Но сперва выберусь отсюда и верну меч!» — Эй вы! — как можно громче крикнула муспела. — Рогатые! Ваши тупые головы еще не додумались до того, чтобы переселить громилу в другую камеру?! Или вы только мечами махать умеете?! — Что ты делаешь? — Локи подался вперед, вопросительно глядя на Рейвен и добавил с укором. — Если ты думаешь, что тебя выпустят, то не надейся. Это бесполезно. — Эй! — как ни в чем не бывало продолжала она. На этот раз девушка стукнула кулаком по стене, отчего по ней тут же прокатилась вибрирующая волна тонкой ряби. Один из «рогоносцев» направился к камере Рейвен, выставив вперед золотое копьё: — Прекратить немедленно! — рявкнул страж, в котором воительница признала того самого мужчину, что без конца тыкал в неё оружием и пихал в плечо.  — А ты заставь меня, — сощурившись и еще раз ударив кулаком по стене, шикнула дева. — Или Асгардцев учат только тому, чтобы они били беззащитных невооруженных людей? Стражник посмотрел на узницу таким же взглядом, каким минуту назад её одарил Локи. Только, помимо всего прочего, во взгляде золотого плаща читалась агрессия и ненависть. Он презирал чужеземку так же сильно, как та презирала каждого Асгардца, отнявшего трон у её отца. — Рагмир! — подозвал «рогоносец», — Откройте клетку и ведите нашего шумного узника сюда. Живо! Страж указал на клетку с огромным звероподобным мужем, чей рост был почти в полтора раза больше роста Рейвен. Он был с головы до ног укутан в броню, которую, видимо, специально не удосужились снять. Он сидел в камере один, а это очень не хорошо. «Оу... неожиданный поворот», — со скоростью света пронеслось в её голове и тут же погасло. Дочь Сурта невольно глянула на Локи в чьих глазах просто сверкала фраза: «Я же говорил». И это больше всего выводило из себя. Справиться с противником, чьи силы в три раза превосходят собственные — ерунда. Терпеть победную улыбку Локи — то еще наказание. Пока дева обдумывала новый сюжетный поворот в маленьком плане, решив не поддаваться панике, камеру огромного человека (?), нет, скорее уж огра, открыли: четверо охранников надели на него кандалы и подвели его к камере Рейвен. — Откройте дверь. — Сэр? — неуверенным тоном спросил стражник (по всему видно, что новичок). — Открывайте! — повторил он тоном, не требующим возражений. Он, конечно, не догадывался, что его голосу вторило всё нутро девы. Жажда предстоящей битвы вдруг стала самой важной на свете, как и всегда, когда ей предстояло сражаться. Все чувства обострились и время потекло золотистым тягучим медом, таким же золотым, как и солнечные лучи на закате, касающиеся земли. «Да, открывай», — подумала она, спиной ощущая на себе то ли соболезнующий, то ли заинтересованный взгляд йотуна. Времени на поиск ответа на столь незначительный вопрос не было, потому что Рагмир опустил вниз сияющий рычаг: одна из четырех стен распахнулась прямо перед носом девушки. Игра началась. Никто из пяти стражей не ожидал такого поворота, но как только дверь распахнулась, первым что вылетело изнутри оказалось металлическое ожерелье. Муспела швырнула его к ногам своего мучителя, в котором разглядела потенциального врага, и направила на остальных четверых (не считая великана) огненную волну. Творить магию вне собственного мира оказалось очень накладным и сложным делом: здесь её не питала жизненная сила древа Мирхейма, но эффект уже сотворенного заклятия оказался достаточно сильным, чтобы вырубить и того великана тоже. На ногах остался стоять лишь враг девушки. Он попятился назад, хватаясь за копье, как тонущий муравей за соломинку. — Ни шагу дальше, предатель. — молвил он строгим басистым голосом, но Рейвен видела в его глазах страх. Он боялся такой хрупкой девушки или магии, скрытой внутри неё? «Если такой мой вид пугает его, то что говорить об этом?» — её кожа приобрела естественный для муспел багрово-красный оттенок с витиеватым узором, а глаза налились черной кровью ониксового оттенка. Рейвен ступила за камеру, пока «рогоносец» не отошел от шока и не запер её за четырьмя стенами: — Чего ты боишься, Асгардец? — впервые за долгое время чувствуя себя в своей тарелке, спросила муспела. Сейчас она играла со своим врагом, как кошка, загнавшая мышку в угол: она заставляла осознать его собственную ничтожность и беззащитность перед лицом монстра. В бою Рейвен не знала пощады и старалась использовать любую возможность для атаки — психологическая была самой эффективной. — Тебя пугают монстры из сказок? — наклонив голову вбок спрашивала она. Страж все еще отступал, не решаясь атаковать и не догадавшись позвать на помощь. — Если ты думаешь, что я боюсь тебя, то ошибаешься…– мистер золотой плащ сплюнул на черный мраморный пол. Кажется, ему хватило решимости, чтобы ступить вперед на несколько шагов. Рейвен, в свою очередь, подняла меч одного из охранников и взяла его в обе руки, чувствуя до ужаса знакомую тяжесть и слегка непривычную балансировку. Она атаковала первой под одобрительные возгласы десятка заключеных, столпившихся у стены, чтобы узреть исход битвы. Рейн ударила мужчину эфесом меча по подбородку и тут же отступила вправо, парируя нижнюю атаку. Меч Асгардца был больше, тяжелее и явно приходился ему по руке — отбивать атаки становилось труднее с каждой секундой. Рейн, подрастеряв ловкость за несколько дней безделья, пропустила удар справа и латунная рукоять проехалась по лицу. Девушка едва не упала и не выронила меч из рук, каким-то чудом ей все же удалось удержать равновесие. — Это ты зря! — сквозь общий шум, послышался насмешливый шепоток Локи. Она и позабыла о том, что он здесь, что здесь вообще кто-нибудь есть кроме неё и её противника. Мир кружился только вокруг этих двоих, а они кружились в погоне друг за дружкой. — Неплохая техника для чужака.  — заметил мужчина, на что дочь Сурта презрительно фыркнула. — Неплохая техника… — удар её меча пришелся по расщелине в броне между бедром и икрой, и мужчина повалился на колени, — для садиста! Когда стражник упал перед ней, Рейвен поспешила выбить меч из рук противника мощным пинком в область локтя. — Последние слова? — спросила она, предвкушая его гибель, но из привитого воспитанием благородства не лишая стража чести. — За Асгард! — промолвил тот прежде, чем его голова, облаченная в золотой шлем, полетела на пол. — За Мирхейм! — перекидывая окровавленный меч через плечо, произнесла Рейвен под оглушительные взбудораженные вкусом свободы возгласы заключенных. — На твоем месте, я бы торопился… — Возник Локи на фоне общего шума. — Почему? — ухмыльнулась она, опьяненная победой. Рейн ожидала услышать внятный ответ, но йотун перевернул страничку книги и загадочно прошипел: — Хеймдалл все видит. Кто такой Хеймдалл дева не знала, но по грохоту солдатских сапог где-то совершенно недалеко, поняла, что к коридору приближается как минимум дюжина охранников, а посему нужно решать более насущную проблему. Времени на панику не оставалось, потому быстро сообразив, что делать, Рейвен подошла к ближайшей камере и открыла дверь. — Вооружайтесь и освободите остальных! У нас гости! — как настоящий командир парировала она. Затем подошла к следующей камере, к третьей, к четвертой, а дальше узники сделали все сами. Освободившись, они вооружали себя и освобождали других. За несколько минут зал наполнился чуть ли не сотней отъявленных преступников, мятежников и недозлодеев. Большинство, конечно, выясняло отношения между собой с помощью грубой силы и старого доброго кровопролития, но как минимум половина была разумной и способной противостоять приближающимся стражам. А их оказалось больше, чем тюремщиков в полтора раза. Как только асы ворвались на этаж, вооруженные до зубов, а в воздухе зазвенели мечи, ударяющиеся друг о друга и запахло свежей кровью, Рейвен ринулась к своей камере. Дева подобрала ненавистный ей ошейник в желании изучить вещь. Он обладал властью сдерживать даже самую сильную магию и от одного прикосновения к предмету она снова стала выглядеть как обычный человек. Это не могло не пригодиться. — Убила стражника, устроила мятеж… а теперь по-тихому сбегаешь. Как некрасиво! — Локи цокнул языком, переворачивая страницу. — Как же всё, что между нами было? Йотун говорил так тихо, что его едва можно было расслышать. По правде говоря, Рейвен не собиралась его слушать и уже почти ушла, но что-то заставило её подойти ближе к клетке. — Что бы сказала мама, узнав, что ты оставляешь столько хаоса после себя? — заметив, что Рейвен все же задержалась, продолжил трикстер. Он знал куда надавить, знал о том, что Один убил Лорейн — мать Рейвен — и умело воспользовался этим знанием. При одном только упоминании о матери вся торжественность от пережитой победы растворилась, как будто её и не было никогда, все мысли снова сосредоточились на Одине и кровной мести, от которой она сама уже чертовски устала. Рейвен глянула на него вновь позеленевшими глазами, не желая ни спорить, ни играть в игры: — Как попасть в чертоги Одина? — напрямую спросила она, ловя себя на мысли, что момент эмоциональной слабости выйдет ей боком. — Я бы сказал, да… — Хорошо, — Рейвен опустила меч с плеча. — У твоей камеры нет рычага, а эти варвары тебя вряд ли выпустят. Хочешь свободы? Получишь. Как пробраться в чертог Одина незамеченным? — Хочешь убить его? — он будто и не слышал Рейвен, что порядком поднадоело. — Не все ли равно? Отвечай! — голос девушки приобрел незнакомый ей до сегодня оттенок ярости. Забавно, как одно только упоминание, донесшиеся из уст незнакомого человека может привести в действие пусковой механизм и запустить необратимый процесс. Пальцы девы сжались в кулак, которым она ударила по стене на уровне лица Локи. — Проблемы с контролем гнева? — с полуиздевкой спросил он, но потом вдруг как-то резко изменился в лице. Трикстер что-то произнес, но Рейн не слышала его. — Проблемы с словодержанием? Ни дня без комментария? Отлично. Оставайся здесь, — она развернулась, и в этот же момент чей-то меч рассек кожу на левом боку буквально до костей. Нападавший вынул оружие из тела муспелы, чтобы нанести новый удар, но он не успел. Рейвен вытянула вперед правую руку и атаковала стража файерболом. Шар получился маленьким, но к счастью лишь его и хватило, чтобы убить противника. — Эй? — позвали откуда-то со стороны. — Рейвен! Посмотри на меня. Девушка зажала раненный бок левой рукой, а правой схватилась за меч. «Все в порядке….через минуту я регенерирую… Все хорошо…» Шум развернувшейся битвы стал ощутимо тише, зал закружился перед глазами и дева едва не потеряла равновесие, но снова сумела устоять на ногах. Кровь щедрой рекой текла из широкой раны и как Рейвен не старалась зажать её, ничего не выходило. Через минуту ситуация не улучшилась, потому муспела поняла, что не может регенерировать в таком состоянии — её рана не затянется, потому что за пределами Мюрквида и Муспельхейма огненные великаны гораздо уязвимее и куда менее могущественные, если у них нет с собой атрибутов, прихваченных из дома. Но даже тогда не факт, что с их помощью можно будет усилить магию. В мирах, что боле не принадлежат Сурту, все непредсказуемо. «Мне нужен огненный меч… Но если он не поможет, я как минимум должна убить Одина.» — Рейвен подошла к клетке Локи. — Если освобожу тебя, поклянись, что отведешь меня к арсеналу, а затем в чертоги Одина… — свободной рукой девушка оперлась на колонну. Каждое слово давалось ей с трудом, а изо рта стекала кровь. Видимо меч задел легкое и теперь оно наполнялось красной жидкостью. — Тебе нужна помощь. — как-то совсем невесело и даже не в своем обычном стиле сказал йотун. — Поклянись! — рявкнула муспела. — Ты хочешь свободы… и смерти Одина не меньше меня… так что делай выбор. — И как ты откроешь клетку? — в голосе трикстера слышалась полунасмешка, переходящая в бесцветное замечание. — Ты слаба… — Достаточно сильна, чтобы уничтожить и барьер, и Его.