Revenge

Вопрос, всего один вопрос тонкой кислотной нитью опутывал разум и занимал все мысли Локи всякий раз, стоило ему взглянуть на огромный мирхеймский меч, который лежал теперь у кровати Рейвен и охранял её покой. «Зачем Фригга отдала могучее оружие и отпустила одних из самых опасных существ во всех девяти мирах? Она, конечно, любит своих сыновей… Но все не может быть настолько просто. Она что-то задумала, но вот что? Даже её магия недостаточно могущественна, чтобы выследить меня за множество миров вдали от Асгарда». Сомнения терзали его, не оставляя ни на минуту, и Локи оставалось лишь радоваться тому, что спустя два дня после побега из царства вечности и возвращения в Мидгард, муспела так и не очнулась, не видела трещин в его надменной полумаске и подарила Йотуну несколько дней погружения в собственные мысли. Она была жива, но все еще не приходила в сознание. Её рана не желала заживать, что бы трикстер не делал. Он несколько раз менял повязки и даже пытался применить кое-какую лечебную магию, которой его обучила Фригга, но тело девушки осталось глухо к любым попыткам. Кроме одной… Забавно, но стоило Локи поднести меч к ней достаточно близко, и деве становилось намного лучше. А если он убирал его, рана переставала затягиваться вовсе, лоб девушки вновь покрывался испариной от невыносимого жара и озноба. «Видимо, артефакт как-то по-особенному устроен… Он несёт в себе огонь, который так необходим огненным людям. Они не так уж неуязвимы». — чтобы понять это не требовалось особого ума. Достаточно было лишь провести маленький эксперимент с мечом и всё становилось на места. Хотя как только это происходило, у йотуна появлялись новые вопросы и невыносимая тяга к познанию природы этой расы и Рейн в частности. Она, как и он — беспрецедентный случай, что-то невероятное по отношению к природе: монстр, существо, которое живо вопреки желанию вселенной. «Она определенно склонна к регенерации, но что-то не так… Что-то пошло не так, как она задумала. — как-то ночью размышлял он, пролистывая единственную нужную книгу, которую успел прихватить из тюрьмы. — Я видел это по её лицу: она испугалась, когда простояв несколько минут в оцепенении решила, что поможет мне бежать, если я проведу её. Наверное, в этом мире и в Асгарде девушка из пламени не так уж сильна, как рассчитывала. Она пользуется магией, но недостаточно сильной, иначе бежала бы как только ошейник слетел с шеи. Она опустошает её, но почему? — Локи захлопнул книгу, вставая с подоконника и возвращаясь к кровати. Девушка все еще спала крепким сном, не желая возвращаться в жестокую реальность. — Что с тобой происходит не так, как в Мирхейме? — спросил трикстер сам себя, присаживаясь возле неё. Лицо девушки исказилось от боли, но стоило йотуну коснуться её лба и применить немного магии, чтобы унять жар, оно вновь становилось безмятежным. — Что не так…» — Ты человек, — наконец дошло до Лафейсона, — человек. — еще раз повторил он как можно тише в попытке подавить приступ хохота. Сейчас, глядя на неё, он почему-то припомнил старых знакомых. Ему вспомнилась собственная раса, отказавшаяся от слабого существа — йотуны. В своём мире они были могущественны как никогда, да и он сам чувствовал себя в Йотунхейме как дома, когда ему довелось там побывать. Магия в месте где ты родился, была бесконечной, как и сила тессеракта, её дарующая. Лафейсон посмотрел на свои руки, колеблясь какую-то долю секунды. Он изъял тессеракт из магического кармана и коснулся его, чтобы высвободить свою настоящую сущность. Его кожа вмиг заледенела, но вместе с этим пришло странное ощущение власти, силы и неуязвимости. «Я был прав, — Локи ухмыльнулся, убирая тессеракт обратно. — С сущностью своей матери… в этом мире, ты не можешь пользоваться всей мощью»

***

Бессонная ночь, проведенная в погоне за ответами, прошла для Локи почти бесследно. Йотун не чувствовал ни капли усталости. Он сидел, уставившись на ночной Нью-йорк, кипящей жизнью и пропитанный человеческой скукой, и размышлял по поводу сущностей. За несколько часов йотун, казалось бы, нашел разумное объяснение и готов был в него поверить: полукровки сильнее всего в своем мире и слабее всего там, где магии осталось на маленькую горстку посвященных. Это, к сожалению, единственное, что ему удалось продумать и даже подкрепить скудными знаниями, добытыми из книги. Что касалось настоящих огненных великанов или йотунов, он не смел и предполагать, чем и как ограничиваются их силы в Мидгарде, Асгарде, Альфхейме и прочих мирах. «Занятная задачка, но она не главная…» — Локи взял в руки меч муспелы, решив спрятать и его и тессеракт от посторонних глаз. — Спокойно, — сказал он, вглядываясь в напряжённое лицо Рейвен, — я верну его тебе, но немного в другом виде. Йотун решил, что разумнее всего будет спрятать артефакты на самом видном месте, соединив оба в нечто маленькое: в то, на что можно обратить внимание внешне, но оставить истинную природу не замеченной. Всего через минуту усилий тессеракт и гигантский меч слились воедино, уменьшились в воздухе и превратились в маленький довольно симпатичный и ничем непримечательный кулон. Синий камень округлой формы обвивала серебряная змейка, поднимаясь к тонкой литой цепочке. — Хм. довольно неплохо. — Локи присел на край кровати, собираясь надеть вещицу на Рейвен. Он еще не особо ей доверял, если быть точным, то вообще, но решил, что разумнее всего будет, если подвеска побудет у неё. — Знаешь, — поигрывая цепочкой, проходящей между пальцев подобно золотому песку, говорил он. — у меня был план. Отличный план, но ты его испортила своим… гонором. Я хотел, чтобы ты сняла оковы, хотя и не знал получится ли у тебя прорвать стенку. А потом я нашел одну интересную запись и понял, что да. С моей помощью, которую ты отвергла. Я переборщил с ненавистью, да. Но ты со своей — тоже. Не стоило тебе отвлекаться, дорогуша. Да и эта твоя самодеятельность… — трикстер хмыкнул, деланно сожалея. — Конечно, глупо с тобой разговаривать, ведь ты все равно меня не слышишь. Лицо девушки напряглось, руки сжались в кулаки, но она все еще была без сознания: — Тише… тише. Это всего лишь беседа. Если бы я хотел убить тебя, то оставил бы умирать еще там. Мне скучно, в этом-то вся проблема. — Йотун провел рукой по камню, сплетая пальцы рук и зажимая между ладоней цепочку. — Говорить с тобой бесполезно в любом твоём состоянии, но хотя бы не скучно — это нужно ценить. Ты импульсивна и слишком непостоянна, но даже при всем при этом ты довольно умна. Хотя твоя ярость ко всему что движется сводит на нет всю хитрость. Но хватит об этом… Надеюсь, что ты не умрешь, потому что у меня на тебя большие планы. А еще, — Локи придвинулся ближе, расстегивая застежку на цепочке и протягивая руки к шее спящей девушки, — я надеюсь, что ты очнешься и поможешь мне осуществить их. Локи надел на Рейвен кулон и сам того не осознавая, на какой-то момент задержал дыхание. Он не знал на что надеется: на чудесное исцеление или же на то, что муспела для начала откроет глаза, но ничего подобного не произошло. Её лицо просто перестало быть напряженным, как бывало всякий раз, когда Локи тратил частичку ледяной магии на её ослабевшее тело. — Проклятье! — Локи почувствовал, как что-то не очень хорошее поднимается от желудка к горлу, какое-то тёмное недоброе ощущение. Он чувствовал гнев, но боролся с ним и отлично справился. — Что ж. Пока мой брат не нашел меня и не приплел к поискам Щ.И.Т., у нас будет время. — руки йотуна потянулись к бинтам на левом боку девушки, нащупали узелок и развязали его. — На то, чтобы подлечить тебя и уже потом приступить к моей благородной миссии. Ты поможешь мне, но чтобы это было действительно так: ни ты, ни я не узнаем в чем она состоит на самом деле. Лафейсон распутал использованный бинт и когда дошел до места на спине, придвинулся ближе, чтобы приподнять муспелу за талию и продолжить разматывание повязки, когда вдруг увидел огромные зеленые глаза с непониманием уставившиеся на него. Девушка посмотрела на свой укороченный корсет, явно отметив отсутствие кофты и доспеха, затем перевела взгляд на руки йотуна на её теле и гневно выругнулась: — Какого черта ты делаешь?! — только успел расслышать он, а потом все резко потемнело перед глазами. Переносицу и часть правого глаза обожгла резкая и доселе незнакомая боль. — Спящей, ты мне нравилась больше… — не найдя больше слов, выдохнул трикстер, зажимая ушибленный нос.