Всего лишь секс

Очередная среда началась скверно. На улице была самая настоящая холодрыга, ладно хоть ближайшая запись была только на десять утра. Постиранные с вечера джинсы за ночь как назло не высохли, пришлось натянуть колготки и платье-футляр до колен, а сверху тонкий свитер и пальто. Кутаясь по самое не хочу, перебежками добралась до машины и включила печку на максимум. Термометр показывал два градуса тепла. А ведь всего лишь начало октября! По радио что-то сказанули про надвигающийся фронт, но я быстро переключилась на блютуз и включила музыку, выруливая со двора. За время прошедшее со встречи с Меньшиковым, тот перешел в какой-то совершенно немыслимый уровень доставания. К обеду мне захотелось выкинуть телефон из окна, еще и зарядку как назло забыла дома. Пожалуй, за прошедшую неделю я окончательно поняла, что Кирилл мне омерзителен. Вряд ли я когда-нибудь смогу просто говорить с ним, не испытывая при это желания его убить. Сообщения сыпались градом и все были настолько абсурдными, что мне показалось, что тот пишет сообщения под градусом. Электронное письмо, прилетевшее в обед, отбило всякий аппетит и я подорвалась из-за столика, оглядываясь по сторонам. «У тебя мейк сегодня совсем не очень, какой-то похоронный стиль. Вчера лучше был» ДА ТВОЮ ЖЕ МАТЬ Меньшикова при ближайшем осмотре я не обнаружила, но аппетит окончательно пропал. Быстро расплатившись, я вернулась обратно в студию, всю недолгую дорогу нервно озираясь. Еще немного и начну параноить. «Тебя надо погладить за то, что творишь красоту» «И вообще, зачем все эти шуточки с переездом? Всё равно рано или поздно узнаю. Всему своё время» В половину шестого машина завелась с трудом, напоминая о том, что следует сменить батарейку в сигнальной метке. По пути в университет медленно начал накапывать моросящий дождь, к концу поездки сменившийся на самый настоящий снег. СНЕГ. В ОКТЯБРЕ. Я взмолилась всем богам чтобы весь этот ужас прекратился и я смогла после университета добраться до дома. А впереди еще предстояли две пары доктринальных проблем у Кравцова. Максим Александрович пребывал в раздраженном расположении духа. Влетев в кабинет, он скинул вещи на стол, хмуро глянул на десяток землекопов, особенно внимательно оглядел мой похоронный мейк. - Достаем листы. Все со столов убираем. Группа отчаянно застонала и в этот момент я поняла, что день вряд ли станет хуже, чем есть. Не угадала. Вопросы от диктовал сам, к тому же встав в полуметре от моей парты около дверей, зорким взглядом наблюдая за группой. Срез, контрольная, называйте как хотите, состоял из двух десятков вопросов по нарастающей. От простых, из серии, что такое налог, до перечня оснований взаимозависимости, заканчивая усложненными вопросами со ссылками на судебную практику. Группа скрипела ручками, недовольно переглядывалась, но попыток списать не предпринимала. Слишком уж у Кравцова был недовольный вид. Свою работу я закончила третьей. Сдала два исписанных листа и вышла из аудитории. Уже хотела включить музыку, надевая наушники, но чертыхнулась, заметив, что телефон сел. Пришлось пройтись в тишине через весь корпус, прежде чем основательно выматериться. На улице шел снег. Не просто шел, а валил так, будто в первый и последний раз. Я постояла какое-то время во входной группе, смачно ругаясь. Заводить машину дистанционно с пульта я еще не научилась. На внедорожнике осел десятисантиметровый слой снега. И угадайте что? Конечно же щетки у меня не было. Закинув сумку, я порылась в багажнике, отплясывая чечетку, пытаясь не замерзнуть. В итоге вытащила припрятанную скомканную толстовку и скрутив ту, принялась очищать автомобиль. Парковка стремительно пустела. Даже со своим ростом было проблемно стряхнуть снег со стекол. Окончательно замерзнув, успев очистить только заднее стекло и два передних боковых, я залезла на водительское сиденье, стуча зубами. Лексус не завелся. От обиды и абсурдности ситуации хотелось взвыть и заплакать, что я собственно и сделала, но это не помогло. Машина включилась, но не завелась, выдавая ошибку блокировки двигателя. На экране высветилось сообщение, из которого следовало, что ключ не обнаружен. ТУПАЯ ДЕБИЛЬНАЯ СИГНАЛИЗАЦИЯ. НУ ЗА ЧТО?! Смахивая с щек слезы от холода и обиды, я принялась дрожащими пальцами вскрывать метку. Запасных батареек, конечно, не было, но в душе еще теплилась надежда, что если чуть согреть батарейку, потерев ту об одежду или сиденье, импровизированного заряда хватит если не до дома, то до торгового центра точно. До закрытия ближайшего как раз было минут пятнадцать. Как вариант, конечно, вернуться в университет и попросить у охраны телефон чтобы вызвать такси или на худой конец позвонить брату. Но выходить на холод и ползти тридцать метров до входа по сугробам в колготках и коротких сапогах не хотелось. Сидя в машине, я грустным взглядом проводила еще один автомобиль и принялась обратно собирать метку. Не помогло. До чего же чертовски холодно. Вспыхнули фары. Машина Кравцова остановилась в полуметре. Он приоткрыл окно, явно намекая, что мне следует ответить тем же. Вот только в заблокированном состоянии окна не реагировали. Пришлось выйти на улицу. И зачем, спрашивается? - В чем дело? Кусая губы, дрожа и кутаясь в тонкое пальто я представляла собой весьма жалкое зрелище. Вдруг стало совершенно плевать на то, как я выгляжу в его глазах. Голос дрогнул и я всеми силами подавила подступающие к глазам слезы. - Метка села. - Сигнализация? - Ага, и телефон сел. Дайте позвонить, а? Хоть такси вызову. Он хмуро оглядел меня с ног до головы, перевел взгляд на наручные часы. Послышался щелчок, сигнализирующий о разблокировке дверей его ауди. - Садись, отвезу. - Не надо, просто вызовите такси, а? - Белова, какое такси?! Ты время видела? А себя в зеркало? Меня не прельщает идея завтра опознавать твое хладное тело, найденное где-нибудь на объездной. Садись, кому говорю. Дрожа уже от обиды и досады, а не от холода, я потянулась за сумкой на пассажирском сиденье. Да, видок тот еще. Закрыла машину, галопом обогнула ауди и уместилась на переднее пассажирское сиденье. Ауди у него, как назло, купешка. - Можно я…? Он благосклонно кивнул, а я во всю принялась настраивать печку и подогрев сиденья. Дрожа, засунула руки под задницу, надеясь хоть немного согреться. Минуты через две-три пришла в себя и тут же накинула ремень безопасности. Водил он скверно, по моим меркам. Ну как скверно. По моим меркам скверно водили абсолютно все, кроме меня. Он же выжал педаль в пол, да так, что я старательно пыталась слиться с сиденьем. - Вы хоть переобулись? - Видимо в отличие от тебя – да. Салон был темным с редкими деревянными вставками. Освежителя воздуха не было, поэтому я с наслаждением потянула воздух, чувствуя, что машина явно новая. - Согрелась? - Да, спасибо. Находиться в одной машине с Кравцовым было…тяжело. Слишком сильно в нос бил запах его одеколона вперемешку с сигаретным дымом, что он пускал в закрытом пространстве. - В бардачке есть салфетки, - стоя на перекрестке, он скользнул взглядом по моему лицу, а потом кивнул в сторону бардачка, задерживая взгляд на оголённых коленях. Платье задралось черт возьми. Поправляя гардероб одежды, я достала салфетки и не глядя в зеркало подтерла растёкшуюся тушь. Всю оставшуюся дорогу мы практически не разговаривали, я лишь редко говорила где повернуть. Наконец-таки за очередным поворотом показался мой дом. - Можете остановить здесь, я выйду. - Какой подъезд? – казалось он совсем меня не слышит, продолжая хмуриться, глядя на дорогу. Решив, что спорить бесполезно, я молча указала на дальний угловой подъезд. Когда автомобиль остановился, я помедлила, в темноте пытаясь отстегнуться. Дверь не подалась с первого раза – оказалась закрыта изнутри. Пока я пыталась найти защелку он несколько секунд молча сверлил меня глазами. А потом дернул в свою сторону. Я оказалась в его объятиях, руки его сомкнулись у меня на затылке, губы припали к моим. Поцелуй получился какой-то отчаянный. Не знаю, чье это было отчаяние, мое или его. Знаю только, что никогда прежде не целовалась так ненасытно. Когда Кравцов оторвался от меня, грудь его ходила ходуном. Я же дрожала, пытаясь осознать всю глубину пропасти в которую мы только что упали. Он заглушил автомобиль, вышел и открыл пассажирскую дверь еще до того как мне удалось нащупать в сумке ключи. Едва выйдя из машины, он сжал мое лицо ладонями и снова поцеловал, заставляя меня упереться всем телом в только что закрытую дверь его автомобиля. Сил у меня хватило только лишь чтобы вымолвить: - Без слов. Как в прошлый раз. Едва переступив порог, он скользнул руками по моим плечам, обхватил за талию и повернул к себе спиной. Я ощутила его дыхание на шее, ощущала, как он возится с молнией платья. Пальцы его были такими горячими, что обжигали меня сквозь ткань. Стоявшую в комнате тишину нарушало лишь наше учащенное дыхание да треск молнии, которую Максим расстегивал невероятно медленно, поглаживая пальцами мою обнажившуюся спину. Когда молния наконец была расстегнута, он спустил платье с плеч и тянул его вниз, пока оно не упало к моим ногам. — Иди ко мне, — хрипло прошептал он мне на ухо. Я оказалась в одном белье, он же, напротив, лишь ослабил галстук. Я ничего не ответила. Мне не хотелось говорить. Мне хотелось наслаждаться. Словно догадавшись об этом, он повернул меня к себе лицом и отступил на шаг, любуясь моим шикарным новым бельем. — Классно. Но мне больше нравится, когда на тебе вообще ничего нет. — Взгляд его упал на мои туфли, в глазах сверкнули искры. — А это можешь оставить. Я завела руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик, но Максим остановил меня. — Подожди, — прошептал он и отошел на несколько шагов. Стоя в одном белье и туфлях на каблуках, я наблюдала, как Кравцов раздевается. Он делал это медленно, мучительно медленно. Наконец он остался в одних брюках, с голой грудью и босыми ногами. По губам блуждала улыбка, в глазах пламенел огонь желания. Мы так и стояли посреди прихожей. Не спуская с меня взгляда он вытянул руку назад и нащупал защелку, закрывая дверь. Он обхватил меня за талию, притянул к себе и чуть приподнял, так, что живот мой коснулся его обнаженного торса, а соски сквозь тканевое белье прижались к его гладкой разгоряченной коже. Руки мои скользнули по его горячей мускулистой груди ниже, туда, где ткань брюк вздымалась под мощным напором возбужденной плоти. Дыхание его ускорилось, он принялся тереться бедрами о мою руку. — Черт, — пробормотал он, опустив веки. — Я больше не могу тянуть. Я кивнула, чувствуя, что трусики мои насквозь пропитались влагой, а в животе вот-вот произойдет взрыв. Он ласкал мои груди, сжимая их в ладонях, а член его терся о мои бедра все требовательнее. Наконец бушевавшее в нем желание вырвалось из-под контроля, лишив его возможности затягивать прелюдию. Подхватив меня на руки, он метнулся к дверям гостиной. Бегло оглядев комнату, совмещенную с кухней, он подтолкнул меня в сторону невысокой барной стойки. Мгновение спустя я ощутила, как он привалился к моей спине. Я быстро и тяжело дышала, вцепившись в край стола. Пальцы Максима сжимали мои груди, язык вылизывал ухо. — Сейчас я войду сзади, — пробормотал он. — Предупреждаю, это будет жестко. Ты хочешь этого? – его губы коснулись позвоночника и я тут же потеряла всякие остатки разума. Я кивнула. Только бы сердце не разлетелось на кусочки. Кравцов стащил с меня трусики, я переступила через них и ногой отбросила прочь. Он положил руку мне на живот и подтянул к себе, заставив нагнуться и опереться на локти. Палец его вошел в меня сзади. Я простонала сквозь зубы. Он коротко рассмеялся, но все же сдержал обещание лишь отчасти. Вошел он медленно, но глубоко. Не дал времени привыкнуть и начал размеренные движения, и я расслабилась, навалившись на стол. Комната наполнилась звуками – наше прерывистое дыхание, стоны и вздохи сливались воедино. Руки его вцепились в мои бедра, движения приобрели жесткий и упоительный ритм. Он хрипло застонал, слегка укусил меня за плечо и, навалившись еще сильнее, содрогался всем телом. Дрожащие ноги отказывались меня держать, но каким-то чудом мы оба не падали. Но вот Максим вышел, хотя и осторожно, но все же заставив меня поморщиться. Да, это действительно было жестко. Он сжал меня в объятиях, словно пытаясь оправдаться. - Все в порядке? - Не раздавил, - выдохнула я, повисая у него на руках. — Не думай, что я закончил. Он повернул меня к себе лицом, приподнял и посадил на край стола. При этом мы неотрывно смотрели друг другу в глаза. В его взгляде было что-то такое, от чего у меня перехватило духание. После этой короткой передышки мы снова слились в поцелуе. Тела переплелись так же тесно, как и наши языки. Словно подростки, только что открывшие для себя наслаждение поцелуя, мы не разнимали губ минут десять. Я ощущала, что тело мое до предела наполнено чувственностью. У меня было одно желание — остановить время. Пусть то, что происходит между нами, длится вечно. Это пьянило и лишало разума сильнее алкоголя. И все же я твердо помнила, что не желаю никаких отношений, выходящих за пределы физиологии. Значит, мне нужно спасаться бегством. Но это было выше моих сил. Мне приходилось слышать, как люди подсаживаются на что-то, как на наркотик. Раньше я не понимала, что имеется в виду. Теперь это случилось со мной. Губы Максима сжались в жесткую линию, в глазах снова вспыхнула злоба. В следующее мгновение я ощутила спиной твердую поверхность стола. Он властно раздвинул мои бедра и заставил поднять ноги. Жадный язык проник мне в рот, не менее жадный член одновременно проник в предназначенное для него отверстие. Я едва не задохнулась при этом двойном вторжении. Спина моя выгнулась дугой, а он, вцепившись руками мне в бедра, входил все глубже и глубже, заставляя меня стонать от наслаждения. Он тоже стонал, уткнувшись мне в шею. — Ляг на спину, — скомандовал он. Я безропотно повиновалась. Он поднял мои ноги выше, и это позволило ему войти еще глубже. Я извивалась на столе, полностью подчинившись сладостному плену. Это была настоящая пытка, изысканная, утонченная пытка, и оргазм наступил в рекордно короткий срок. Для меня, но не для него. Подхваченная обжигающей волной, я наблюдала, как он распластался на мне, подгоняя свой оргазм. На смену одной горячей волне поднималась другая. Максим запрокинул голову так, что натянулись жилы на шее, и, скрипя зубами, продолжал движения бедрами. Ощущение полного слияния двух тел было таким упоительным, что мне казалось, я вот-вот расплавлюсь от наслаждения. С губ моих срывались дикие вопли, плоть пульсировала, обнимая его член. Член его проник еще глубже, так, что едва не касался матки. — Ты моя, — прошептал он. Я заморгала, не уверенная, что правильно расслышала. — Идем, — вздохнул Кравцов, осторожно выходя из меня. Он застегнул брюки, помог мне слезть со стола. Ночь обещала быть долгой.