Придет время собирать камни

POV Ярослав Рим сидел на скамейке у подъезда, обхватив руками живот, кажется, ему стало плохо. Совсем как Жаннет когда-то. — Если тебе станет от этого легче, у нас не было ещё секса в полном смысле этого слова. Он поднял на меня глаза — красные, усталые, принадлежащие совсем не ему, а затравленному зверю, но ничего не ответил. — И не будет уже, — мне отчего-то стало неприятно произносить это, и не то чтобы я относился к отказу от Тима, как к поражению, но где-то на задворках сознания пробежала предательская слабая мысль, что я бы подошел ему больше. — А что же так? — его голос показался мне хриплым и горьким, совсем не таким, как обычно. Рим уже не был популярным улыбчивым парнем, который приходит ко мне в студию поиграть, скорее, очередным озлобленным соперником, который с удовольствием пройдется по моему лицу кулаком. Кто бы мог подумать, что такое может произойти. Я ведь не чувствовал в нем ни капли того, что обычно выдает в юношах любовь к мужчинам... Когда-то давно, когда Котов просил меня держаться от него подальше, мне показалось, что у Миши больная фантазия, как оказалось, совсем нет. В окне моей квартиры зажегся свет. Я чувствовал, что ещё полминуты, и Тим выглянет на улицу. — Пойдем, не хочу, чтоб он это увидел, — развернувшись, я направился в глубину двора, где располагалась детская площадка. — Если у тебя зачешутся кулаки, зрелище будет не из приятных. Однако Рим, поднявшись со скамьи, пошел в обратную сторону: — Не надейся. Я иду домой. Его тон задел меня, и уже не удалось избежать вопроса, который мучил меня на протяжении последних минут: — Твой друг Котов-то знает? Он обернулся, его глаза не скрывали злобы: — Как же вы достали со своим Котовым! Тоже иди на хер! Понял? Повторю по слогам: и-ди-на-хер! — Иди домой. Мне же возвращаться в квартиру совершенно не хотелось.

***

Утром на своем пороге я столкнулся с родной сестрой, она настойчиво звонила в дверь, но ей никто не открывал. Ладони тут же стали влажными — где Тим? Куда он мог деться, пока я зависал в "Пропаганде"? Быстро нашарив в кармане джинсов ключи, я трясущимися руками открыл квартиру, не обращая внимания на удивленное лицо Миражанны. Тимур спал, устроив голову на руках, сидя за барной стойкой. Съехавший с плеч плед валялся у его ног, а кружка с кофе была отставлена в сторону. Он прождал меня всю ночь. Я бы долго любовался им, а потом бы переложил на кровать и целовал его лицо, но эту внезапно возникшую идеальную утреннюю фантазию разрушил возглас Жаннет: — Твою мать, Валера нам устроит дополнительные оценки! — она совсем не бережно начала трясти Тима, — Дружище, проснись, у нас осталось 15 минут, или будем жестоко вздрючены! Да уж... В ее случае наше семейное воспитание явно подкачало... Подскочив с выпученными глазами, Тимур принялся одеваться, пытаясь одновременно с этим умыться и собрать волосы. Жаннет в этот момент скидывала в его сумку учебники, а я не удержался от того, чтоб с довольной улыбкой приготовить им тосты. День налаживался. Вручая на выходе Мире бумажный пакет с их легким школьным перекусом, я лишь спросил: — Кто этот Валера? Почему он такой страшный? — Физик. И у него, мать твою, долбанные фанатские принципы, — тут же доставая из пакета два тоста, Жаннет скорчила гримасу. — "Кто опаздывает на мой урок, отвечает на три вопроса на оценку. Берите пример с Миши". Чёртовы фанатики! — Пощады не будет, — Тим зашнуровав вторую кеду, выхватил у Миры один из тостов, — я его сотню лет знаю, ещё с той поры, когда он с братом дружил. Бежим! И они буквально понеслись вперед, хлопнув дверью подъезда. — Так вот ты какой... Валера. День определенно налаживался. Мне стоило хорошенько выспаться. POV Соболев Тим Мы с Жаннет буквально ввались в класс вместе со звонком, и надо было видеть лицо Валерия Викторовича: этим утром он лучился своей самой кровожадной улыбкой: — Поздравляю, класс, у нас сегодня сразу два добровольца! — проводя взглядом по рядам, физик еще раз остановился на нас, спешно устраивающихся за одной из свободных парт. — А третий где? Кто потерял по дороге Зарина? В этот момент я обратил внимание на то, что место Рима не занято. Желудок неприятно скрутило — как много он успел увидеть? От этой внезапной мысли меня отвлек голос Миры, парировавшей вопрос препода: — У Котова спросите, он у нас обычно блещет ответами на сложные вопросы, — и почти шепотом она добавила только для меня: — Надо было закосить, так и знала, что ничего хорошего из этого уже не выйдет. Валера смерил ее фирменным презрительно-пафосным взглядом а-ля "что ты несешь, неуч?", но ничего не сказал. Боковым зрением я заметил, что Миша заерзал на стуле, набирая под столом смс, от Валеры это тоже не укрылось: — Можешь выйти, если что-то срочное, — он смотрел на него с таким нескрываемым дружелюбием и пониманием, что меня это чуть не выбесило: с каких пор у беспристрастного физика появились любимчики? Но стоило Котову подняться с места, как Валера вернул всё на свои места: — и ты третий в очереди. Миша издал что-то вроде "пфф" и, закатив глаза, покинул класс. Вернулся он быстро и с гримасой недовольства на лице, видимо, так и не дозвонился до Зарина. Отчего-то во мне начало зарождаться беспокойство. На перемене я натолкнулся на обеспокоенный взгляд Котова, он продолжал крутить в руках мобильный. Жаннетт попыталась его подбодрить, сказав, что если бы она ходила несколько дней не в духе, а потом закосила школу, то это бы списали на ПМС. Но Миша не оценил шутки, оставаясь таким же серьезным: — Я бы волновался, — он посмотрел на часы, потом на Артура. — Такого никогда не было, ты помнишь, чтобы Рим вел себя так раньше? — Да бывало иногда, особенно, когда вон эта, — Тихомиров ткнул пальцем в Миру, — выбесит со своим тотальным контролем и бесконечными репетициями... — Нет, там было другое, — подал голос Лёня, по лицу которого было невозможно прочесть, волнуется ли он так же, как Котов. — Хотя, Миш, тебе лучше знать: от тебя он никогда ничего не скрывал. — Раньше не скрывал. Вот задница! — Миша резким движением открыл молнию на рюкзаке и скинул в него всё, что было на парте. — Сегодня меня больше не ждите. Тим, можно тебя попросить об одолжении? Меня удивила его просьба, но прежде чем я успел что-то ответить, он продолжил: — Отойдем на минутку. Мы вместе вышли из класса и направились в сторону раздевалки. Шли быстро, Котов молчал до тех пор, пока мы не свернули в один из пустых коридоров: — Слушай, ты в последнее время общался с ним больше меня, я что-то отвлекся на Миру и чувствую, что упустил что-то важное, — кажется, он считал себя виноватым в том, что происходило с Римом. — Ты не замечал ничего странного? Мне стало не по себе. Конечно, замечал. Более того, я знал совершенно точно, что именно не так. Но Миша ни за что не примет правду. Если бы он мог, то Зарин сам бы ему всё объяснил, или, в конце концов, ответил хотя бы на один звонок. А что я? А я в первые в жизни повел себя, как трус: — Да нет, вроде, но я ведь не так давно его знаю... Прости, Миша, это ради твоего же блага. — Ясно, извини за беспокойство, — он рассеянно потянулся за курткой, едва не уронив вешалку. — Попроси Жаннетт не отменять сегодня репетицию, я сделаю всё возможное, чтоб вытащить его. Музыка должна привести Рима в чувства. POV Зарин Рим Заснуть я так и не смог: ворочаясь в постели, то проваливался в дремоту, а то опять приходил в себя от тех видений, что расплывались перед глазами. Полутемная комната, зеленый диван. Какого черта он вообще перевелся в нашу школу? Какого черта? Ублюдок. Шлюха. Накрывая голову одеялом, я раз за разом утыкался носом в подушку, мечтая задохнуться. Пошло оно всё куда подальше. Мне не хотелось не то что выходить из дома, а даже просто подниматься с кровати. Когда пожирающую меня тишину квартиры разорвал дверной звонок, я лишь подумал: — Котов, иди на хер! — мне не нужно было подходить к двери и смотреть в глазок: это точно был он. Единственный сумасшедший, который мог припираться ко мне каждый вечер и, терпеливо выслушивая оскорбления, уходить ни с чем, чтобы вернуться. Он продолжал звонить, измученная бессонницей голова начинала раскалываться, я прокричал свои мысли: — Уйди! Я тебя не жду! Но это был Миша, он просто зажал кнопку звонка. Я закрыл уши руками, а противный визг никуда не исчезал. Шаркая тапками, пришлось подойти к двери и повторить как можно громче те слова, что он слышал каждый день, не открывая замков: — Иди-на-хер! Котов молчал, продолжая бесить меня "гостевой" трелью. Понимая, что не выдержу больше и минуты, я всё-таки открыл ему, собираясь повторить свою мантру, но раньше, чем это произошло, его кулак врезался мне под дых, и он откинул меня к стене: — Ты задрал! Я выбью из тебя всё дерьмо! Следующий удар пришелся точно в челюсть, и не знаю, что спасло меня от перелома, разве что Миша сделал это не всерьез. — Зарин, что, блять, происходит? Я отпинаю тебя до состояния комы, если ты мне не объяснишь! — в его глазах мелькнул знакомый маниакальный огонек. — Или лучше переломаю тебе все пальцы, чтоб ты никогда больше не смог держать в руках гитару. — Действительно, отличная идея, — и я протянул ему руки. Действительно. Пусть. Я всё равно больше не могу играть. Миша отшатнулся, а потом осел на пол, обхватив голову руками: — Рим, я не понимаю, что происходит, — его уверенность в собственных силах куда-то испарилась, и голос задрожал. — Я не знаю, как тебе помочь. Опустившись рядом с ним, я прижался затылком к стене, рассматривая темную точку на потолке, было в этом что-то смутно знакомое, словно мы вернулись в детство: — Я тоже. — Если ты скажешь, что тебя мучает, мы можем попытаться вместе, — точно, я вспомнил. Я вспомнил этого искреннего слабого мальчика из начальной школы. Когда он стал моим защитником? — Миша, тебе это не понравится. — Это уже неважно, мне и так не нравится то, что происходит с тобой. — Миша, — слова стали поперек горла. — Миша... Миша, я голубой. — Ты уверен? — его спокойная реакция заставила меня насторожиться. — Я же сказал: тебе это не понравится. Он закрыл глаза: — А я сказал, что это неважно. Мы долго молчали, сидя на полу в коридоре, а потом Котов поднялся и протянул мне руку: — Чайник включи, а то из тебя совсем не гостеприимный хозяин, — и я вновь увидел ту искреннюю улыбку, что он показывал в самых редких случаях. — Приходи сегодня вечером к Яру, поиграешь, может, полегчает? — Миша сделал глоток обжигающе горячего чая и едва не поперхнулся: — Чёрт, чего он такой горячий? — Нет, мне станет только хуже, — я чувствовал, что хочу рассказать ему всё, что наболело и нарвало гнойниками во мне за эти дни, но язык окостенел. — Он там будет? Миша слишком хорошо меня знал. — Да. — Он знает? — Да. — Я знаю тебя, ты — сильный парень и справишься с этим. — Не знаю. Пока у меня просто не получается. Больше мы об этом не говорили. Просто пили чай, хрустели сушками, а мне вдруг стало как-то легче. POV Ярослав Мира пришла на репетицию немного раньше назначенного времени, мы с Тимом как раз убирали со стола после обеда. Она не спеша повесила на крючок кожанку и направилась в ванную мыть руки, когда в дверь позвонили. На пороге стоял Миша. — Привет, что-то ты рано, — но он молча прошел мимо меня, на ходу скидывая куртку и присаживаясь за стол напротив Тима. — Почему ты соврал мне? — я уже слышал этот тон раньше, надо хорошо знать Котова, чтобы понимать, что это и есть самое страшное его состояние — полного спокойствия. Тимур не был с ним знаком настолько. Он лишь неловко улыбнулся и спросил нечто вроде: — О чем ты? — Ты понимаешь о чем я. Почему ты соврал мне? И я не мог не вмешаться: — Миш, всё не так просто. Он обернулся ко мне: — Так ты тоже знал? Не всё так просто? — его глаза наливались кровью, но Котов продолжал звучать спокойнее, чем каменная статуя. — То есть ему херово, вы оба знаете об этом, но не всё так просто? — А всё ли знаешь ты, Миша, чтоб брать и вламываться в мой дом с претензиями? — я старался отвечать ему в унисон, но получилось грубее и агрессивнее. — Так расскажи, если знаешь больше? — Котов поднялся со стула и подошел в плотную ко мне. — Не лезь в то, чего тебе не понять, — мы было потянулись к друг другу, чтоб сцепиться, но в этот момент из ванной вышла Мира: — Что здесь происходит? Миша, что ты делаешь? Он перевел свое внимание с меня на нее: — Спроси лучше своего брата, какого черта он делает. Наш друг тихо сходит с ума, а он защищает этого лживого труса, — Котов указал пальцем на Тима, а потом и вовсе к нему обратился: — Что? Побоялся, что я тебя ударю, когда узнаю? Совсем как раньше? Моя сестрица пропустила мимо атмосферу общего бездейственного напряжения и, не заставляя себя долго ждать, замахнулась, чтоб дать Мише пощечину, но он перехватил ее руку раньше: — Второй раз я тебе этого не позволю, — он притянул ее к себе, блокируя любые ответные действия. — Подумай и обо мне, как бы тебе ни хотелось защищать слабых. — Ты снова за старое? Ты обещал мне. — А может, сегодня я и есть слабый, — кажется, Миша пропустил слова Жаннетт мимо ушей. — Риму плохо, а он, — Котов кивнул в сторону Тима, — сделал вид, что не знает почему. Мне и руки пачкать не хочется. Я никогда не видел его настолько разочарованным: даже когда Мира ему отказала, он не терял надежды. Моя сестра во все глаза смотрела на Тимура, она никак не могла взять в голову, что происходит и почему только она выглядит такой удивленной: — О чем он? Но Тим не успел ей ответить, ей ответил голос из-за моей спины: — О том, что у нас не сложилось. О том, как кто-то пошатнул мою уверенность в себе, а потом оказался дешевой шлюхой. Правда? Быстро ты сменил объект своих симпатий, — на пороге стоял Рим, рядом с ним были Артурчик и Лёня, они пришли вместе, но, как и Жаннетт, совершенно не понимали, что происходит и куда делась та приятная атмосфера, что всегда наполняла студию в дни репетиций. — Тим, что же ты молчишь? Но вместо этого тишина заполняла квартиру, вытесняя воздух. Она звенела, разрывалась снарядами на минном поле, ревела раненым зверем. Любые слова должны были раствориться в ней, как в кислоте, так и не оказавшись услышанными. — Миша, отпусти ее. Хватит. Не нужно было говорить об этом, — Рим не сводил глаз с Жаннетт. — Я ухожу из группы. У меня больше нет чего-то, что помогало мне играть. У меня больше нет меня. Не думал, что такое может случиться. Он развернулся и вышел из квартиры. Лёня и Артур не могли и пошевелиться, Миша ослабил хватку, но Мира не сдвинулась с места, и только Тим выскочил на улицу вслед за Римом. Мы же остались словно куклы без манипулятора — в прострации. Нам было нечего сказать друг другу, немая сцена затягивалась, как фильм на старой, зажеванной проигрывателем, видеокассете. — Нам, наверное, тоже следует уйти. Репетиции всё равно уже не будет, — Миражанна с пустым взглядом взяла с вешалки куртку и вышла, никого не дожидаясь. В этот день половина из них открыла дверь в период перемен, оказавшись грубо вышибленными из зоны комфорта. А мне оставалось лишь: — Миша, задержись, думаю, нам есть о чем поговорить. POV Зарин Рим — Рим, подожди! Я всё объясню, там было не то, что ты подумал. Рома, стой! — "Рома". Никто, кроме мамы, не зовет меня так. Я обернулся к нему. — Что там могло быть иначе? Что там можно было понять не так? Ты, он, постель. Или ты думаешь я не видел, как он тебя целовал? Или ты мне скажешь сейчас, что он просто проверял не попала ли тебе соринка в глаз? Тим потупил глаза, рассматривая носки своих кед. — Ну! Что же ты молчишь? Я остановился, как ты просил. — Там было другое. Я думал, ты не принял меня, что ты насмехаешься надо мной. Ты ведь сказал, что ты — это Марина. — Чёрт! Да какая Марина? Я, блять, растерялся. Я не знал, что сказать, со мной такое впервые. Ты даже не дослушал меня, ты не захотел поговорить со мной еще хотя бы раз, ты сразу нашел, на чей пристроиться член, — я чувствовал, что завожусь и начинаю перегибать палку, скатываясь в обвинения, а он так и продолжал искать что-то у себя под ногами. — Хватит! Хватит смотреть не на меня! Подними глаза, я хочу их видеть. — Рома, послушай... — Скажи это ещё раз... Он наконец-то взглянул на меня: — Что? — Скажи эти слова ещё раз. — Я не могу. Я не знаю. Взорвался: — Иди к чёрту! Слышишь? Пропади пропадом! Чего ты теперь не знаешь? Как? Зачем ты вообще появился в моей жизни? Какого черта? — я не прекращал орать на него, мне становилось всё хуже, нервы скручивало в узел. — Лучше бы тебя вообще не было! Ты мог и разбиться в той аварии! Слова вырвались прежде, чем я понял, что они значат. Это была чистая злоба, я просто хотел сделать ему больно, но совсем не желал того, что произнес. Эти его темные неуверенные глаза, их в один момент заполнила боль. — Нет, Тим, я не хотел. Я не то хотел, — подлетая к нему, хватая за руки, я больше всего желал вернуть всё обратно, все эти долбанные слова, дни, обратно в понедельник, обратно к "ты мне нравишься". Он отдернул руку: — Не надо. Я всё понял. Всё верно, — Тим отвернул от меня лицо. — Я пойду. POV Лёня Нефедов Улица встретила нас промозглым ветром, где-то в конце здания расплывался силуэт Миры, она, обхватив себя руками, уходила вдаль. У них с Котовым снова не ладилось — эти двое были слишком направлены во вне, чтоб разобраться в себе. Миша снова вцепился зубами в проблемы Рима и пытался решить их без его участия, он не давал Зарину взрослеть, опекая, как ребенка. Мира же не уступала ему в упрямом желании заставить всех быть взрослее, справедливее и целеустремленнее. Коса находила на камень, и они скандалили, несмотря на взаимное притяжение. Иногда даже складывалось впечатление, что они ругались именно из-за недостатка внимания друг к другу, это был их детский способ выразить симпатию, как бы они ни пытались казаться взрослыми, в этой сфере отношений оба застряли на уровне средней школы. Когда Мира экспрессивно жаловалась на него, мне хотелось подсказать Мише, что с ней стоит быть нежнее. Но как-то не складывалось. Артурчик поежился и, засунув руки в карманы, двинулся следом: — Лёнь, ты идешь? — Нет, тут посижу ещё немного, — я хотел было объяснить ему почему, но его это не интересовало, в этом был весь Тихомиров: — Аа, ну, ладно, я пошел, — поправив воротник куртки, для тепла, он кивнул мне на прощание и поспешил домой, а я опустился на скамейку у подъезда. Необходимость поговорить с Тимуром назревала давно, но не мой стиль вмешиваться в чужую жизнь: всё же я — созерцатель, однако сегодня ситуация обострилась настолько, что его мир ударился о мой, обещая разбить его в дребезги. Тим вернулся быстрее, чем я предполагал, он горбился и, кажется, ничего вокруг себя не замечал. Когда он потянулся к ручке на двери подъезда, я окликнул его: — Тимур, постой, поговорить надо. По тому, как резко он обернулся и насколько ошарашенным мне показался, я догадался, что Соболев серьезно не заметил меня. — А, что? — Говорю, давай прогуляемся, поболтаем. Он смиренно кивнул мне, хотя явно не имел никакого желания говорить: — Пойдем внутрь. — Нет. Там нас не ждут. Яр с Котовым говорят тет-а-тет. — Ясно, — Тим сел рядом со мной. — Давай здесь, я не хочу никуда идти. — Хорошо, — странно, но наблюдая за ним столько времени, я до сих пор не знал правильных слов, чтоб начать сложный разговор без обид. — Так о чем ты хотел поговорить? Ты ведь другой, тебе неважно, кто и что к друг другу чувствует, — видимо, со мной тоже трудно. — Звучит немного неприятно, — обо мне ходят слухи, что толстокож и не внимателен к другим, но это не совсем так. — Просто не в моих правилах навязывать свое мнение другим. — Извини, если обидел. — Да нет, ничего. Тим, ты знаешь, есть притча. О Тамерлане, — я сделал паузу. — Очень символично, что его тоже звали Тимур. Так вот, когда его войско уходило на битву, каждый из воинов оставлял камень, сваливая их в одну кучу, а когда возвращался — забирал. По тому, как много камней оставалось, Тамерлан видел сколько его людей пало. И сердце его брала тоска. Тим нахмурился: — Не вижу между нами связи, кроме сходства имен. — Когда ты пришел к нам в компанию, каждый из нас положил к твоим ногам символичный камень, он мог символизировать наши страхи или недоверие, которые мы оставили, чтобы вместе с тобой пойти в битву за нашу новую дружбу. И мы, и ты учимся доверять друг другу, но скоро придет время собирать их. Мы заберем наши темные камни, чтоб уничтожить, но кто-то может оставить тебе свою боль, и тогда ты будешь скорбеть о потерянных людях. Тим, наше войско проигрывает. Мы можем так и не вернуться. Ты уже стал частью нас, и в твоих силах повести нас, как Тамерлан к победе, а не дать нам умереть... — Лёня, я серьезно не понимаю, чего ты от меня хочешь. Хлопнула дверь подъезда, из него вышел все ещё напряженный Миша, внимательно посмотрел на нас и, смерив Тима презрительным взглядом, произнес: — Не тупи! Он говорит, что мы поверили тебе, а теперь всё рушится к чертям собачьим, и теперь от тебя зависит, выживет ли наша компания или мы все станем друг другу чужими людьми. Ты повел себя, как трус, в этот раз, но я помню, как месяц назад сам допустил ошибку. Тогда ты дал мне второй шанс, — он замолчал, какое-то время не отпуская от себя глаз Тимура, и Соболев держался, не пасуя перед его ментальным напором, отчего лицо Котова приобрело более дружелюбное выражение, он кивнул. — Я тоже даю тебе второй шанс. Верни нам с Лёней Рима и Жаннетт и себя не потеряй. После чего Миша двинулся вперед по улице, но обернулся через несколько шагов, махнув мне рукой: — Спасибо тебе, время придет, и я надеюсь, мы будем готовы к нему, встретив неприятности лицом к лицу. Мы справимся. До встречи в школе. Полуулыбка Тима, отразившаяся на его лице, отдавала грустью: — Вы лучше понимаете друг друга, но я не справлюсь. Извини ещё раз, — он поднялся со скамьи и, не прощаясь, ушел. Самая сплоченная компания 11А больше не общалась. Группа Зарин прекратила своё существование. Лёня Нефедов верил в то, что придет время собирать камни, но Тим опустил руки. Рим чувствовал себя чужим, лишним, неправильным и хотел уйти прочь, а Мира заблудилась где-то в пути. Артур и вовсе отпустил ситуацию. И только Миша Котов думал о том, "КАК" вернуть их жизнь на круги своя.