Испытание на верность собственной мечте, По зубам ли сильным быть тебе? Тебе... тебе... Играй! (Корсика — Играй!)
Беды ничто не предвещало. Плановое собрание должно было вот-вот начаться, и в малом переговорном зале собрались уже почти все, только Тимотео почему-то опаздывал. Дожидаясь его, хранители двух поколений мирно переговаривались между собой. Крокан Буш что-то показывал заинтересованному Витторио, Такеши с любопытством и самым невинным видом подслушивал, Рехей экстремально обсуждал с Брау Ни обязанности хранителя Солнца; Марко с Марселлой, севшие в самый конец стола, тоже о чем-то разговаривали, изредка обращая взоры на Висконти, который сидел к ним ближе всех; Гокудера попал под перекрестный огонь нравоучений Койота и Ганаша — и тому, и другому не нравилось взрывное поведение хранителя Урагана. Азуро приглядывал, чтобы его хранители ничего не отчебучили, и разговаривал с Емицу, которого тоже вызвали на собрание, хотя обычно он в этом не участвовал. Брабантерс ни с кем не говорил — он просматривал документы и собственные отчеты, чтобы убедиться, что ничего не упустил. И только Михель молчал и вообще вполне успешно делал вид, что он спит: хранители Девятого постоянно были в отлучке, выполняя миссии, и собирались в полном составе крайне редко, а потому вполне искренние попытки дать младшему поколению полезный совет частенько предпринимались всеми разом, и иногда это немало раздражало. Ферси честно был не против поучиться у старших опыту, но не когда это делают сразу шесть человек, которые, как и их «наследники» отличаются некоторой эксцентричностью, разве что эксцентричностью «перебесившейся». Этажом ниже многочисленная прислуга подготавливала главный зал парадной резиденции к предстоящему торжеству: по случаю восемнадцатилетия наследника был организован прием, куда пригласили представителей всех союзных семей, включая те, которые не входили в Альянс. Все это должно было проходить под предлогом знакомства Азуро с будущими союзниками, хотя на деле прием служил скорее демонстрацией силы и власти. Кстати, именно поэтому хранители девятого поколения собрались все вместе, и именно предстоящее «торжество» (у Азуро от одной мысли об этом зубы сводило) было главной причиной собрания. Стрелки часов перевалили за указанное время, а Тимотео все задерживался — его хранители уже переглядывались между собой, да Емицу чуть напряженно барабанил пальцами по столешнице. Все-таки Девятый отличался неприсущей итальянцам пунктуальностью, и задержаться его могло заставить только очень важное дело. Наконец, дверь распахнулась, и старик прошел в комнату. Выглядел он немного уставшим, хотя еще с утра был бодрым и довольным жизнью. Обменявшись коротким кивком с оживившимся и отвлекшимся от разговора Кроканом, Тимотео прошел к столу и уселся во главе: даже отойдя частично от дел, он продолжал считаться главой семьи. По крайней мере, до тех пор, пока не пройдет Церемония наследования. А время, когда она пройдет, по-прежнему виделось очень расплывчато — уж больно образ нынешнего Азуро не вязался с образом достойного босса, как бы не было это грустно признавать. — Мы можем начинать, — сообщил Девятый. Усталый его вид отошел на второй план, и теперь перед всеми сидел собранный, ко всему готовый дон огромной семьи. Углядевший эти изменения Масси едва заметно поджал губы: такое преображение не требовалось в этом кругу, но Тимотео как будто давал наследнику урок. Ты не должен выглядеть измотанным и уставшим даже перед самыми приближенными подчиненными, — невысказанные слова почти витали в воздухе. Действительно, восемнадцать для наследника мафиозного клана — важная цифра. Пресловутое совершеннолетие. И показать себя надо было с самой лучшей стороны. — Приступай, Брабантерс, — кивнул Девятый своему хранителю Дождя, и мужчина, кивнув, поднялся на ноги. Шниттн докладывал о состоянии готовности охраны, о перепроверке персонала и особенно поваров, объяснял, как будут расставлены «оборонительные силы», а Азуро оторопело поглядывал на мужчину и откровенно не понимал, в чем дело. Обычно, если тема собрания менялась с привычной отчетности о делах семьи, Реборн его предупреждал. Так что Дечимо был готов услышать очередную гору отчетов о проведенных зачистках, договорах и перевезенном товаре, но никак не план того, как вечером за ним будут приглядывать. — Казуар, убери с лица это выражение, — ткнув друга в правый бок локтем, шепнул Витторио. — Судя по твоему виду, Реборн не стал тебя предупреждать? Масси слегка пришибленно кивнул. Чертов аркобалено, снова он выдрючивается… — Ну что с ним будешь делать… — Согредо тихонько хмыкнул. — Хотя ты мог бы и сам догадаться. Это же очевидно, что перед подобным… хм, мероприятием, мы должны обговорить стратегию обороны. Азуро непонимающе нахмурился. Что он упустил? — Не тупи, — фыркнул с другой стороны Михель. — Да этот прием — идеальная возможность грохнуть наследника самого влиятельного клана. И даже сделать это по-своему красиво. Тем более, ты уже заработал себе настоящего врага. Небо десятого поколения разве что по лбу ладонью себя не хлопнул. За всей этой суматохой с его Днем рождения он совсем выпал из реальности. А Вито с Михелем правы — мог бы и сам догадаться, что его попытаются пришить под шумок, а то и не раз — народу-то как раз собирается достаточно. В таких условиях найти виновного будет явно непросто, а вот улучить момент, чтобы подсыпать яду, а то и просто воткнуть в грудину чего поострее — проще некуда. Все трое разом поежились под двумя взглядами, брошенными с дальнего конца стола: Висконти и Марселла смотрели одинаково, только у девушки во взгляде еще и немая угроза была, мол, если сейчас не заткнетесь — сама заткну. — И наконец, основная роль будет у хранителей Девятого и Десятого, — оповестил Брабантерс, которого шум нисколько не беспокоил. — Мы разобьемся на пары — по одному человеку от каждого поколения… — Чур я с Кроканом! — улыбнулся Согредо и махнул рукой. Тут же он словил на себе несколько неодобрительных взглядов, но Шниттн только флегматично кивнул. — В таком случае, Михель будет с Ганашем. Есть еще пожелания? — представители десятого поколения быстро обменялись взглядами и вполне слаженно пожали плечами. — Хорошо, тогда остальные будут в паре со своим атрибутом. Далее. Ганаш и Михель, а так же… пара Урагана будут следить за безопасностью Девятого. — Но я!.. — попытался было возмутиться Гокудера, но вовремя заткнулся и удержал себя от того, чтобы вскочить на ноги. — Что-то не так, Хаято? — поинтересовался Дождь девятого поколения. Тот нахмурился, но мотнул головой. — Нет, все в порядке. — Отлично. Далее, пара Солнца и представители CEDEF следят за общей безопасностью. Остальные защищают наследника. Имейте в виду, все должно проходить тихо. Даже если вы кого-то поймаете, не поднимайте шум, а постарайтесь захватить нарушителя живым. Есть еще вопросы? — Есть один, — тяжелым тоном произнес Емицу. Азуро настороженно покосился в его сторону. — Почему на CEDEF перекладывают обязанности Варии? Учитывая независимость организации, мы можем явиться только как гости. — Вария отстранена, Емицу, — напомнил Тимотео, опуская подбородок на переплетенные пальцы. — Мы не можем задействовать их силы. К тому же, все примерно так и думают, что организация Внешнего советника не будет вмешиваться, так что это может быть очень удобно. — Вы не собираетесь их приглашать, Девятый? — нахмурился Савада. — Если они сюда явятся, казуара придется защищать уже от них. И не только казуара, — заметил Витторио. — Тем более после отстранения. — Слишком поспешного отстранения, — еще более мрачно изрек Консильери. — Да и не пора ли вернуть их? Даже если они виновны, думаю, свой урок они получили. А чем дольше вы держите их в стороне, тем сложнее потом будет вернуть все на круги своя. — Скажи это все остаткам семьи Монкузо, — хмыкнул доселе молчащий Висконти. — Оставим эту тему, — настойчиво изрек Тимотео. — Если тебе есть, что сказать, Емицу, обговорим после собрания. Брабантерс, ты закончил? Хранитель Дождя кивнул, соглашаясь, и сел на место. На некоторое время повисла напряженная тишина — разбереженные Емицу и так и не разрешенные вопросы давили. Сложно было это признавать, но без Варии приходилось туго. Самые сложные задания приходилось доверять недостаточно квалифицированным членам семьи, что нередко влекло за собой лишние жертвы. При всей своей взбалмошности и кровожадности, члены Варии редко выполняли что-то сверх плана, вполне четко осознавая цену своим усилиям. Кроме того, за исключением памятного инцидента с Монкузо, варийцы не оставляли следов, что делало им честь, бегущую далеко впереди независимого отряда. А вот их «замене» подобное удавалось далеко не всегда. — Хорошо… Висконти, ты, кажется, хотел что-то уточнить? — перевел взгляд Тимотео, поняв, что спорить с ним не собираются. Емицу при этом выглядел достаточно недовольно, но молчал. Судя по всему, действительно собирался задержаться и высказать все, что думает. — Да. Не то, чтобы я был сторонником этой традиции, но скоро могут начать задавать вопросы, так что лучше пойти на опережение. Наследнику уже восемнадцать. Не пора ли ему «сделать кости»*? Хранитель Облака никак не ожидал, что такой простой вопрос вызовет такую реакцию: Марселла, до этого демонстрирующая чудеса выдержки, нахмурилась и сжала губы в тонкую полоску; Марко резко опустил взгляд в стол, а Михель и Витторио подозрительно слаженно напряглись, следя взглядами за Азуро. Сам наследник, кажется, помрачнел настолько, что, казалось, еще немного — и вокруг него сгустятся самые настоящие тучи. Только «хранители-перебежчики» понимали не больше, чем все остальные. Когда непонятное молчание стало затягиваться, наваждение с себя сбросил Витторио. — Вообще-то, казуар уже… Два года назад он… — Замолчи, — поморщился Масси, поднимая раскрытую ладонь и призывая к молчанию. Глаза его ничего не выражали (как и всегда, впрочем), но это не мешало чувствовать его тяжелую ауру, сейчас почему-то похожую на обычную ауру Занзаса. — Я могу отвечать за себя сам. Согредо послушно закрыл рот и опустил голову. Он буквально чувствовал на себе вопросительный взгляд Такеши. Несмотря на свою болтливость, чужие секреты Витторио умел хранить, как никто другой. И этот секрет, из разряда «скелет в шкафу», он бы предпочел держать запертым и дальше. Но если Азуро хочет рассказать сам… общими фразами здесь не обойдется. Черт, дерьмово все поворачивается. Отпраздновали День рождения, называется… — Два года назад по приказу босса я устранил проникшего в семью Манчини шпиона, Фаусто Корвини, — Масси твердо посмотрел в глаза Висконти — тот, кажется, был удивлен чуть ли не больше всех. То ли от неожиданной новости, то ли от упомянутого имени… — А это разве не… — начал было совершенно растерянный Гокудера, но получил увесистый пинок по ноге и вовремя заткнулся. И удивился тому, как невысокий Михель умудрился до него дотянуться, сидя не так уж близко. Ямамото, вполне осознав, о чем шла речь, выглядел таким же хмурым, как и остальные. Хотя он искренне надеялся, что понял все немного не так, но сомневаться не приходилось — слишком красноречивой была реакция Азуро и тех, кто посвящен в его секреты. Зато становилось понятно, почему Витторио никогда толком не рассказывал об этом Фаусто, а стоило его имени мелькнуть в разговоре — моментально переводил тему настолько далеко, насколько мог. Один только Рехей, похоже, ничего не понял — ни что значит странное выражение «сделать кости», ни что его Небо имел в виду, говоря о том, что кого-то устранил. Некоторые присутствующие ему невольно завидовали. — Вот как, — пространно изрек Емицу, которого известие явно выбило из колеи. Было странно осознавать, что собственный сын, которому только исполнилось восемнадцать, уже… Все-таки повезло, что Тсунаеши избежала участи наследницы. Хуже было от осознания того, что чутье, никогда не подводившее старшего Саваду, в этот раз дало сбой. Обычно людей, имевших опыт убийства, он чувствовал сразу — видел в их глазах что-то особенное. Что-то, что было и в его собственных глазах. А вот в Азуро он за все это время ничего подобного не заметил. Странно. И при этом было совершенно очевидно — парень не соврал. — Что ж, вопрос снят, — спокойно изрек Висконти. — Даже интересно стало. А из остальных хранителей кто-то уже убивал? Медленно, будто нехотя, потянулись вверх руки. Хмыкнул Хаято. Поджал губы Михель. Виновато улыбнулся Витторио. Твердо взглянула Марселла. Как будто сомневаясь, помахал рукой Марко. И только Такеши и все-таки осознавший сказанное Рехей — удивленно и словно бы даже испуганно взирали на товарищей. Тимотео вздохнул. Слишком большой оказалась разница между теми, кто в мире мафии родился, а кого — затащили. Тут уже не до игр. И дети, оказывается, не такие уж и дети. — Марс, — вдруг изрек Азуро, повернув голову в сторону девушки. Он больше ничего не сказал, но та, кажется, поняла, чего от нее хотели. — Босс… — начала старшая Пьянета, но тут же цокнула языком и поправилась, — в смысле, дон Манчини после твоего ухода пару раз пытался нанимать киллеров. По твою душу, разумеется. — Вообще-то побольше. Папа говорил, что этот полоумный даже к нему совался, — встрял Согредо. — Я уверен, что были и еще. — Были, — самодовольно ухмыльнулся Реборн. Никто даже не заметил, когда он появился. — Девятый, вы закончили? Тренировка давно должна была начаться. — Да, вы можете идти. Если больше нет никаких вопросов, то собрание окончено. Почти минуту все сидели на местах, переглядываясь, но вопросов действительно не последовало. Первым помещение покинул Азуро, за ним потянулись остальные. Витторио выскользнул из кабинета прежде, чем его успел перехватить Ямамото — тот, впрочем, и не собирался, все еще пытаясь «переварить» открывшиеся подробности жизни своих друзей. В кабинете остались только Тимотео, Емицу и Крокан. Последний отошел в сторону, позволяя Внешнему советнику решить свои вопросы первым. Савада учтиво кивнул хранителю Тумана и подошел к оставшемуся в кресле старику. — Вам стоит прекратить держать Варию в стороне. Чем дольше это длится, тем больше злится Занзас, и потом вы можете просто потерять возможность их вернуть. Если вас даже это не может убедить, то подумайте о том, какие потери уже понесла Вонгола, отправляя на задания особой сложности кого-то другого, — Емицу хмурился и, кажется, даже не боялся спорить. — Одно дело — «Колыбель», когда отряд продолжает функционировать, и совсем другое… — Предлагаешь мне повторить? — Тимотео одарил Консильери острым взглядом. Тот замолчал, резко закрыв рот, и неверяще уставился на старика. — Разумеется, нет! — воскликнул Савада. — Девятый, я понимаю, что Занзас ведет себя, как обиженный ребенок, но… простите мою дерзость, но в этом есть и Ваша вина! — Не зарывайся, — беззлобно обронил Крокан, но Емицу и не подумал исправляться. — Я могу понять Ваш порыв забрать мальчика, обладающего такой силой, но Вам не следовало позволять ему слишком многого. Вы сами взрастили в нем чувство вседозволенности. — И снова ты его защищаешь, — устало хмыкнул Тимотео. Как ни странно, на слова Внешнего советника он совсем не сердился. — Что тогда, что сейчас. Я не понимаю, откуда у тебя такое к нему отношение, ведь Занзас чуть не убил твою дочь. — Дело именно в Тсуне, — Савада мягко улыбнулся, мгновенно преображаясь. — В первом же своем письме мне после Конфликта Колец она спрашивала, все ли в порядке с Занзасом и остальными. То же самое было с Мукуро. Моя дочь умеет видеть лучшее и сочувствовать даже врагам. Это у нее от Наны, но я хочу соответствовать. Да и Вы тоже… ведь это Вы разморозили Занзаса. — В том-то и дело. Позволил себе слабость, и посмотри, что вышло, — покачал головой Девятый. — Нет, Емицу. Ты прав, я сам виноват, так мне же и расхлебывать. Занзас должен понять, что переступил дозволенную черту. Вария все еще отстранена. — Спорить с Вами, как и всегда, бесполезно, — вздохнул Емицу смиренно. — Хорошо, я не буду продолжать настаивать. Но как бы нам всем это однажды не аукнулось. До вечера, Девятый. Савада почтительно кивнул и быстро вышел из кабинета — до начала «празднества» времени оставалось не так уж и много, а вот дел — целая гора. Крокан Буш проводил Консильери взглядом и отошел от стены, у которой ожидал своей «очереди». — А ведь он прав, Девятый, — осторожно произнес хранитель Тумана. — Это может однажды нам аукнуться, и кто знает, каковы будут последствия. Впрочем, не мое это дело. О чем Вы хотели поговорить? — Интересные дела открываются, — Тимотео откинулся на спинку своего кресла. — Я знал только одного человека, использующего псевдоним «Удачливый Ворон». Мир тесен, не правда ли? Но разговор не о нем. Твой ученик спрашивал разрешения…* * *
Тсунаеши неуверенно мяла подол легкого темно-голубого пальто и не решалась поднять взгляд на Гамму. Где-то неподалеку громко разговаривали Найто и Шоичи, а за спиной подруги стояла Хару, которую Савада в данным момент искренне проклинала за неумение сидеть на месте и излишнее любопытство. Ей-богу, если бы не Миура, девушке бы не пришлось сейчас стоять и стесняться посмотреть на друга! Все началось с категоричного заявления Хару: «Нам нужно усовершенствовать твой стиль!». Никакие отговорки не принимались, и девушка, вооружившись ослиным упрямством и поддерживающим все ее начинания Лонгчемпом, отправилась с Тсунаеши в путешествие по магазинам. Когда все обновки оказались на Саваде (особенно понравилось Миуре злополучное пальто, которое «вытягивает силуэт и подчеркивает твою фигуру, Тсу-тян!»), Хару решила, что этого недостаточно, и отвела смирившуюся подругу в парикмахерскую. Там совершили настоящее чудо — уложили непослушные пряди во вполне приемлемую прическу, «прошлись ножницами по кончикам», в итоге укоротив волосы на добрых три дюйма, а в довершение наложили «легчайший» макияж, благодаря которому Тсунаеши обнаружила такие детали, каких раньше просто не замечала — например, что у нее довольно крупные для азиатки глаза. И вот теперь, натолкнувшись на Гамму, который не пошел с ними по каким-то причинам (на самом деле, Савада догадывалась, что Хару и здесь поучаствовала), девушка не решалась сказать и слова, и только и могла, что что-то бубнить под нос, разглядывая носки светлых полусапожек на небольшом каблуке. Гамма, в свою очередь, тоже потерял дар речи. Подругу он узнал в первый же миг, как увидел, несмотря на новое амплуа. Во второй миг он понял, что что-то в ней не то. А в третий — понял, что это «не то» девушке идет, даже очень, и поймал себя на мысли, что хотел бы видеть ее такой почаще. После осознания того, о чем думает, парень смутился не меньше подруги, но, в отличие от нее, не мог отвести взгляда. Наконец, Тсунаеши решилась и вскинула голову, смотря прямо в глаза Гаммы. Тот выглядел совершенно сбитым с толку, и девушка, по-своему истолковав его взгляд, испуганно выдохнула и шагнула назад. — Плохо, да? — голос Савады прозвучал почти жалобно, и Гамма нахмурился. Почти никем не замеченная Хару что-то возмущенно пробурчала. — Я так и знала, что это плохая затея! Подожди, я попрошу, чтобы все вернули, как было… Резковато повернувшись, Тсунаеши едва не поскользнулась на крыльце салона и взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. — Стой! — воскликнул парень, дернувшись вперед. Он успел как раз вовремя — подхватил подругу, помогая удержаться. Однако уже сам не удержал равновесия и крепко, хотя и осторожно, ухватился (точнее сказать, обнял) за Савадину талию. Так они и простояли несколько мгновений, стоя нос к носу и испуганно взирая друг на друга. Отпускать Тсунаеши Гамма, по-видимому, растерявшись, не спешил. Он продолжал смотреть ей в глаза, будто пытаясь что-то сказать, а Савада боялась отвести взгляд, чтобы не нарушить эту странную магию момента. Наблюдающие за происходящим благоразумно помалкивали. Хару даже предложила жестами Найто и Шоичи тихонько уйти, чтобы не мешать сладкой парочке. Своей цели Миура добилась даже сверх ожидаемого — это не могло не радовать. Все-таки ей с самого начала было очевидно, что эти два дурака совсем не ровно друг к другу дышат, но почему-то не спешат открываться. А Хару искренне не понимала — зачем тянуть? Вот девушка и решила подтолкнуть хотя бы одного из них к действиям. Троица уже успела отойти на приличное расстояние, слаженно радуясь, что на улице для этого времени слишком пустынно, когда Ирие почти оглушительно в наступившей тишине чихнул. Тут же на него устремились недовольные взгляды Миуры и Лонгчемпа. Тсунаеши и Гамма поспешно друг от друга отскочили, похоже, даже не до конца осознавая произошедшее. Хотя их почти одинаково красные щеки говорили об обратном. — Ну вот опять, — фыркнула Хару. Момент был безвозвратно разрушен. Особенно расстраивало то, что больше Тсуна не позволит себя так подловить. Разделяющий разочарование девушки Найто мягко сжал ее плечо и понуро опустил голову. Это был уже не первый их совместный план по сведению «двух недалеких влюбленных», который с треском провалился. Савада с Гаммой были настолько непонятливыми, что даже оптимистичный и совершенно непробиваемый Лонгчемп терял надежду. — Все хорошо, — Гамма, наконец, заговорил. Он набрался храбрости снова смотреть на Тсунаеши. — Я удивился сначала, но тебе идет. Правда. — Ты имеешь в виду, тебе нравится? То есть, хорошо смотрится? — неуверенно уточнила девушка. Парень улыбнулся и кивнул, и девушка просияла. — Спасибо! И тебе, Хару-тян, прости, что сомневалась в тебе! — Да чего уж там… — Миура нервно хихикнула. Все ее труды насмарку! Шоичи, который чувствовал себя действительно виноватым, молчал. Он вообще-то не собирался в этом всем участвовать — все-таки друзья имеют право на личную жизнь, в которую вмешиваться не следует. Но неугомонный Найто, который должен был привести Гамму к назначенному месту, решил, что стоит взять с собой и Ирие. А теперь тот, чувствуя, что все испортил, жалел о том, что вообще согласился на эту авантюру. — Да ладно, давай смотреть правде в глаза: эти двое просто стояли бы еще полчаса в той позе и в итоге бы все равно ничего не произошло, — вздохнул Лонгчемп, подошедший к Шоичи. — Это вовсе не твоя вина, так что не накручивай себя, лады? Тяжело вздохнув, Ирие кивнул. Вот если бы с ними был Ву, он бы не провалился. Но иллюзионист и слышать ничего не захотел о безрассудном плане Хару и Найто. Лезть в дела своих друзей, даже если это ради их блага, он не собирался. «Всему свое время», — говорил туманник, даже не оторвавшись от книги, которую читал. Теперь Шоичи ясно понимал, почему Ву был так категоричен. — Ну ладно, мы тут уже слишком задержались! — Лонгчемп снова навесил свою улыбочку во все тридцать два. — Пантера вчера вернулась из своего путешествия, и у меня дома сейчас море всяких вкусностей, и вдвоем нам их точно не съесть! Так что вы все приглашены, да-да! Она даже привезла настоящий бразильский кофе, вы все должны попробовать! — Но я не пью кофе, — возразила Тсунаеши. — Мы это исправим! — еще более категорично заявил Найто. — Не будь букой, Тсунаеши! А то Пантера обидится! Давай-давай, идем! Тем более, ты ведь ни разу не была у меня после разрушения старого особняка! Парень крепко ухватил подругу за руку и потащил по направлению к своему дому. Почти сразу их нагнала Хару. Позади плелись Гамма и Шоичи. Они были знакомы с заведенным механизмом, называемым «Найто Лонгчемп» не так уж долго, но этого времени более чем хватило, чтобы понять — переубедить его невозможно. Даже Савада, отличавшаяся умением убеждать, не могла этого сделать, а потому и им пытаться было бесполезно. Тсунаеши быстро поняла, что от друзей помощи не дождется. Некоторые из них, похоже, даже поддерживали идею итальянца — уж Хару-то точно. Хотя поддержка Миуры как раз и не удивляла. Поэтому девушке ничего не оставалось, кроме как смириться. — А что, Пантера перестала пытаться убить тебя? — нервно усмехнулась Савада, перестав упираться и послушно следуя за другом. Тот, то ли чуя подвох, то ли просто забыв об этом, продолжал тянуть ее за руку. Гамма, не особо это осознавая, бросал на парочку недовольные взгляды. — Что? Ты шутишь, Савада-тян! — Лонгчемп громко рассмеялся. — Она никогда не пыталась действительно меня убить! Просто она обычно промахивается! — Не ты ли год назад рассказывал Хару-тян, какая Пантера меткая? — припомнила Тсунаеши разговор годовалой давности. Тогда у нее были только Хару, Киоко, мама и дети, и поддержка Найто очень помогала. Девушка не знала и искренне старалась не думать, что могло бы случиться, если бы не он. — Она меткая, да, но часто промахивается! — подтвердил Лонгчемп. — Во всяком случае, она теперь реже бросает свои флюгеры в доме, но иногда они все же попадают ко мне в комнату, когда я этого не жду! Она удивительно подбирает время, когда промахивается, правда? Савада едва сдержала смех, услышав позади звучный шлепок. Она даже не сомневалась, что источником звука был Гамма. Он больше всех удивлялся, как можно быть таким беспечным и чрезмерно оптимистичным. Впрочем, это не мешало ему нормально общаться с Найто. Тот вообще удивительно хорошо сошелся с новыми друзьями Тсунаеши. — Знаешь, Найто-кун, в тебе есть много необычных черт, которые могут оттолкнуть, — начала девушка, широко улыбаясь, и Лонгчемп удивленно вскинул брови. — Но когда к ним привыкнешь и начнешь ценить, понимаешь, что эти черты очень даже хорошие! — Не понимаю, о чем ты, Тсунаеши… — забубнил было тот, но был перебит чужим окликом. — Савада?! Компания как будто на силе инерции Найто прошла еще некоторое расстояние, прежде чем все остановились и обратили внимание на нарушителя спокойствия. Тот бежал, легко лавируя между скользкими участками земли, и странно улыбался. Когда он приблизился достаточно, Тсунаеши против воли передернула плечами. Они пробыли в Намимори три недели и до сих пор не спешили уезжать. Но за это время никто из ее школы, кроме Киоко, Найто и Ханы, ей не встречался. Так что это встреча немного выбила из колеи. — М-мочида-семпай? — заикнувшись от удивления, спросила Савада. Ей нужно было убедиться, что глаза ее не обманывают. — Я сначала не был уверен, что это ты, но ты сама подтвердила. Вот те раз! — бывший капитан клуба кендо подошел и окинул девушку оценивающим взглядом. — Ты так изменилась, невероятно! Все думали, ты пропала с концами тогда… Где ты была? — П-пушетествовала, — девушка не могла перестать заикаться. Слишком уж неожиданной (хотя, пожалуй, закономерной — нельзя же вечно избегать людей из своей школы) оказалась встреча. — Ты так внезапно пропала тогда, Дисциплинарный комитет полгорода на уши поставил! — продолжал распинаться Мочида. — Нет, просто не верится, что я вижу Никчемную Тсуну! Кто-то поговаривал, что ты уехала в Италию к остальным… это так? Как там Ямамото, не забросил бейсбол? — Ты кто вообще? — влез с мрачным видом Гамма, выходя вперед и загораживая собой растерянную подругу. — Что за бредовое прозвище? Бывший капитан клуба кендо быстро взглянул на возможного соперника и пожал плечами. Никакой опасности для себя он не обнаружил, хотя то, что Савада нашла очередного поклонника, стремящегося защищать ее честь, впечатлял. Для той, кого называют «Никчемной», у Тсунаеши был удивительный талант искать друзей на свою голову. — Мочида Кенске, учился в одной школе с Савадой. Мы с ней даже когда-то боролись, хотя сейчас я понимаю, насколько нечестными были условия… Но она мне наваляла! Никто такого от Никчемной Тсуны не ждал. Я до сих пор немного не понимаю, что за перемена тогда с тобой случилась, — довольно быстро внимание японца снова переключилось на девушку. — Хотя раздеться было хитрой идеей — ты сильно сбила меня с толку… Но, во всяком случае, извини, что вел себя как идиот тогда. Гамма все с тем же мрачным видом заскрежетал зубами. Японский он знал все еще не очень хорошо, но из того, что он понял, парень заключил, что незнакомец-из-школы-Тсуны оскорбляет ее, чем заслуживает увесистого удара в челюсть. На плечо уже шагнувшему вперед и сжавшему кулаки Гамме опустилась чья-то рука. Это Найто, догадавшийся, что его земляк мог что-то неправильно понять или просто не понять, решил вмешаться прежде, чем тот наворотит дел. — Раньше в школе Тсунаеши-тян звали Никчемной, — негромко по-итальянски пояснил Лонгчемп. — Но стали реже, после того как Тсунаеши-тян одолела Мочиду в сражении. Это долгая история, и я не могу все точно рассказать. Мы с ней попали в один класс только на втором году средней школы, а до этого не общались. Так что мне известны только слухи о том, что происходило. Но во всяком случае, держи себя в руках, ладно? Не успел Гамма ответить, как Савада как-то облегченно улыбнулась. — Все в порядке, Гамма-сан, не ругайся. Мочида-семпай, я не думала, что встречу Вас здесь. Это правда, я уехала очень неожиданно даже для себя. Но нет, я была не в Италии и не представляю, как дела у ребят, — хоть девушка и старалась держать себя в руках, последняя фраза все равно получилась слишком резкой. Мочида, заметивший это, примирительно вскинул руки. — Извини, если сказал лишнего! Уж не знаю, что у вас там произошло, но это явно не мое дело. В отличие от многих в нашей школе, мне с самого начала было все равно. — А что, шум по этому поводу еще не утих? — влез Найто. Они с Киоко на последнем году обучения перевелись в другие школы (Киоко перевелась к Хару, а Найто, которому вход в женскую школу был заказан, с помощью Мангусты попал в школу Юмэй — как раз недалеко от школы Мидори), потому что излишнее внимание стало большой проблемой. Особенно доставалось Киоко, которую даже спустя месяцы буквально каждый день спрашивали, куда подевался ее брат. Реже, но все-таки интересовались и о судьбе Савады с остальными уехавшими. Не спасал даже статус любимицы школы. Лонгчемпа же мало кто решался трогать, и ушел он по своим причинам. Хотя идею о том, чтобы перевестись, высказала Сасагава, он с радостью ее поддержал. Вместе с ними перевелась и Хана — девушка вообще-то давно об этом думала, но не желала бросать подругу, однако когда та сама решила уйти в другую школу, эта проблема отпала. Так что о том, что происходило в Средней Намимори, им узнавать было особо не от кого. — Насколько мне известно, в целом это все уже успокоилось, — Мочида безразлично пожал плечами. — По крайней мере, мне никто об этом ничего не рассказывал, а сам я спрашивать не собираюсь, мне действительно совершенно неинтересно. Хотя я слышал, что Хибари вернулся в город. И, вроде как, он устроился работать в школе, но я не знаю деталей. А ты, значит, тоже вернулась? — Нет, я приехала не насовсем, — Савада помотала головой, — только навестить маму и ребят. Думаю, скоро снова уеду. — А, понимаю. Я тоже приехал ненадолго, родственников навестить. Я, знаешь ли, учусь в Осаке, — парень гордо вытянулся. — Хотел в Токио, но не прошел… А ты тоже где-то учишься? — Почему он все еще разговаривает с ней, — процедил Гамма по-итальянски. Найто понимающе хмыкнул. — Ну, все-таки они из одной школы, да и шуму было много, когда Тсунаеши пропала, — Лонгчемп говорил тихо, чтобы не мешать подруге. Судя по ее виду, разговор не был ей неприятен, поэтому и повода вмешиваться не было. — Она уехала незадолго до его выпуска, так что ему, наверное, просто интересно, что случилось, ну и поговорить со старой знакомой хочется. Особенно если эта знакомая — подруга Киоко, хе-хе. Найто продолжал что-то говорить, пока Хару не ткнула его локтем под ребра. Только тогда парень понял, что его объяснения даже не слушают — Гамма был слишком занят тем, что пилил недобрым взглядом собеседника подруги. Всеми забытый Шоичи молча стоял в сторонке, пытаясь согреться. Он не думал, что прогулка так затянется, и оделся слишком легко для января, да и то, что они стояли на одном месте, согреванию не способствовало. А Тсунаеши, уже достаточно осмелевшая, сама расспрашивала Мочиду о его жизни. Наверное, она все-таки скучала не только по дому, но и по родной школе. — Может, мы уже пойдем? — жалостливо протянул Ирие, растирая покрасневший нос. — Холодно же. — Да, точно, мы же собирались ко мне! — вспомнил Лонгчемп и звонко хлопнул в ладоши. — Пантера ждет! Эй, Мочида-семпай, как насчет сходить ко мне в гости? Я всегда рад гостям! Тем более, что сейчас у меня дома слишком тихо и скучно! Давай, соглашайся! Не замечая остерегающих взглядов Хару и Шоичи и недовольно поджатых губ Гаммы, Найто от души хлопнул «семпая» по плечу и мягко подтолкнул Саваду. Мочида уставился удивленным взглядом на «клоуна всея Средней Намимори». Они вообще-то никогда не общались даже, так что приглашения парень никак не ожидал. Да и не желал как-то — слишком у Лонгчемпа была своеобразная репутация. Тем не менее, узнать, что так сильно изменило Саваду, что теперь назвать ее прежним прозвищем язык не поворачивался, очень хотелось. И некоторое время, проведенное компании этого чудика, не было достаточным аргументом, чтобы отказаться от желаемого. — Как скажешь, — пожал плечами Мочида. От его внимания не укрылось, каким взглядом его одарил подозрительный иностранец. Этот выпад он решил проигнорировать — уж больно этот парень походил на Гокудеру, а потому особых опасений не внушал. Тот, помнится, тоже волком смотрел на всех в радиусе десяти метров, но стоило Тсунаеши одернуть его — и Хаято тут же затихал, словно послушный пес. Наверняка и этот без разрешения в спор и тем более в драку не полезет. — Вот и прекрасно! Наверняка, Пантера будет рада, что у нас так много гостей! — и Найто вприпрыжку помчался к своему дому.* * *
— Ты пришел! Так скоро! Эста, едва дверь в ее палату приоткрылась, так и подскочила. В проходе появился Астер — он выглядел совершенно вымотанным. Под глазами его залегли глубокие, недельные тени. Взгляд его не предвещал ничего хорошего, но девушка предпочла не заметить этого. Последние пару недель голоса в голове почти ее не беспокоили. Даже лечащий врач девушки отметил положительную динамику в ее состоянии, и по секрету сказал, что если так пойдет дальше, через несколько месяцев ее могут перевести в обычную палату. А где-то через год, возможно, даже удастся выпустить ее из самой лечебницы. Это казалось прекрасной новостью, и Эста хотела поскорее поделиться ею со своим посетителем. Дверь со скрипом закрылась, оставляя брата и сестру Ренардо наедине. Девушка улыбнулась, поднимаясь на ноги. Стоять прямо с непривычки ей удавалось с трудом, идти было еще сложнее, но пациентка все равно двинулась к Астеру. Когда она потянулась обнять его, парень вытянул руку, останавливая ее и не позволяя приблизиться. — Что случилось? Астер, мне лучше! — с едва заметными нотками истерики в голосе воскликнула девушка. — Почему ты такой хмурый? — Раз я не делаю, как ты требуешь, ты решила взять все в свои руки, да? — зашипел парень, подавив порыв оттолкнуть девушку. — Я не понимаю, о чем т… — Все ты прекрасно понимаешь! — рявкнул Ренардо, и Эста отшатнулась. — Виолет третью неделю не может очнуться. Я знаю, что твое Пламя в этом поучаствовало. Так вот объясни мне, зачем тебе это нужно? Хочешь закончить все побыстрее? Ты решила, что чертово кольцо не сможет свести ее с ума, как тебя, и решила сделать все сама? Сколько раз я тебе говорил, что нам нельзя торопиться?! — Не кричи, пожалуйста, — едва слышно произнесла иллюзионистка, отступая назад. — Я ничего ей не делала. И я разрешила тебе отдать ей кольцо не для того, чтобы и она… — Хватит врать! Астер замахнулся, будто собираясь ударить ее. Девушка вся как будто сжалась, все силы бросая на то, чтобы сохранить контроль над Пламенем. В последний момент парень замер, так и не прикоснувшись к сестре. — Что именно ты сделала? — почти спокойно спросил он, отойдя к самой стене — видимо, чтобы лучше себя контролировать. — И отзови свое Пламя. Не зли меня, Эста. Ты моя сестра, и я многое тебе могу простить, но не вмешательство, когда я просил тебя ничего не делать. Скажи, мои слова для тебя совсем ничего не значат? И какие-то голоса в твоей голове тебе важнее, чем то, о чем прошу я? Губы девушки обиженно задрожали, а в глазах стали собираться слезы. Она действительно не понимала, чем вызван такой гнев. — Я ничего не делала, — глубоко вдохнув, недрогнувшим тоном произнесла иллюзионистка. — И я не могу отозвать от нее Пламя, потому что его нет. Это правда, что оно было, но она его выжгла! А часть и вовсе присвоила! И я ничего не делала ей, ты ведь просил! Парень только покачал головой, ничего не ответив. Но его взгляд говорил о том, что словам сестры он не поверил. Та, поняв это, разочарованно выдохнула и сползла по стене на пол. Она так хотела обрадовать брата, что когда-нибудь они все-таки смогут прогуляться по улице вместе, а вместо этого он ругает ее за то, чего Эста не делала. — Ты не веришь мне. Кричишь из-за того, что с ней что-то не то. Почему ты мне не веришь? — Потому что ты всегда так делаешь. Говоришь одно, а делаешь совершенно другое. Обещаешь ничего не делать, и все равно делаешь. Эста, ты мне роднее всех, но ты все равно постоянно обманываешь меня. Тебе оказалось мало того раза? Я ведь предупреждал тебя не трогать кольцо. Говорил, что это опасно, но ты, как всегда, не послушала, и вот результат. И даже теперь. Сколько раз я должен сказать, что она нужна для выполнения нашего плана? Ей нельзя сейчас умирать, нельзя! А она уже умирала четырежды! Верде ее возвращал, но больше не собирается. Так что я просто прошу тебя — перестань. Отзови Пламя. Дай мне довести план до конца. Я понимаю, что тебе она не нравится. Но хотя бы раз — послушай меня. Эста действительно слушала, опустив голову так, что сбившиеся в колтуны волосы закрыли большую часть ее лица. Понять, что она думает, возможным не представлялось, хотя Ренардо и не сильно пытался. Слишком сильны были эмоции, слишком долго он пытался себя сдержать. Он действительно многое прощал сестре — постоянные ранения, вранье, влезание в его дела и еще кучу всего, но теперь его терпение лопнуло. — Я поняла. План, прочие глупости… сейчас это ты мне лжешь, — глухо изрекла девушка, поднимая голову. Глаза ее горели непонятным блеском. — Ты постоянно говоришь мне, как стремишься отомстить, как она необходима для выполнения задумки, но все это тебе уже неважно, да? И сейчас ты злишься на меня совсем не потому, что я якобы нарушила твои планы. Ты так злишься из-за нее. Все это — из-за нее. Астер, черт подери, ты чуть не ударил меня из-за нее! И после этого ты будешь говорить мне что-то о плане? Ты лжец не меньше меня! Даже больше — ты меня предаешь сейчас! Ты променял меня на нее! Но я, повторюсь, не вру. Я. Ничего. Ей. Не делала. Что бы там с ней ни произошло — это не моя вина. Поэтому и исправить я ничего не могу, сколько ни проси. — Продолжаешь отрицать это, — вздохнул иллюзионист, убирая руку в карман. — Хотя я лично чувствовал следы твоего Пламени. И прекрасно знаю, что ты слушаешь свои дурацкие голоса. Я не хотел прибегать к этому, но ты не оставила мне выбора. Парень подошел к сестре. Та следила за ним настороженным взглядом — знала такой тон брата. Этого стоило бояться. Когда Астер наклонился и осторожно обнял девушку, та замерла, боясь двинуться. И очень быстро пожалела, что даже не стала сопротивляться — на шею ей скользнула холодная цепочка, а через мгновение ощущение ее Пламени настолько стихло, что в первый момент показалось, будто оно вообще исчезло. — Убери! — взвыла Эста, пытаясь схватиться за цепочку. Как она ни старалась, нащупать ее не удавалось — иллюзия Астера, скрывшая холодный металл, оказалась слишком сильной. — Убери ее сейчас же! Я ведь могу лишиться Пламени! — Твое Пламя слишком опасно при твоем состоянии, я давно должен был это сделать, — бесцветным тоном ответствовал Ренардо, отходя от извивающейся в попытках сбросить цепочку девушки. — Я слишком долго тянул, и вот, к чему это привело. Я обещаю тебе, что сниму ее, как только выполню задуманное и вытащу тебя отсюда. Но до тех пор тебе придется потерпеть. Извини. Едва парень отошел к тяжелой двери, та распахнулась. Больше ничего не сказав, иллюзионист вышел в коридор, стараясь не обращать внимания на доносящиеся ему вслед крики о помощи. Причитания встретившей его медсестры Астер пропустил мимо ушей и поспешил покинуть здание лечебницы. Он не мог позволить себе и толики слабости. Добравшись до своей машины, Ренардо достал телефон. Один пропущенный вызов от Грегори. Устало откинувшись на спинку сидения, парень набрал номер друга и включил громкую связь, отложив трубку на соседнее сидение. «Эй, Астер! — громким, с заметной долей радости тоном ответил Фиори. — Пляши, Виолет очнулась!»