Незаметно с синих берегов Схлынул закат. Я на песке разведу костер, Тени отступят в ночной простор. (Flёur — Уходи, февраль!)
Эста не потрудилась поднять голову, услышав противный скрип обитой мягким материалом двери. Она не чувствовала приближения брата (она вообще ничего не чувствовала), а всех прочих считала недостойными своего внимания. Зачем кого-то замечать, когда даже родной брат отвернулся от нее, сдался и сделал то, что, по-хорошему, давно должен был? Девушка не чувствовала тяжести креста на шее, не могла его увидеть, снять. Не ощущала она и собственного Пламени. Прежде оно всегда коконом окружало ее, защищало от внешнего мира, отталкивало посторонних. Даже несмотря на то, что именно из-за Пламени она так часто вредила брату, младшая Ренардо обожала свой атрибут. Только с ним она чувствовала себя в достаточной степени защищенной. А теперь у нее его отобрали. И Астер... ушел, даже не попрощавшись. Ничего не сказав. Он оставил ее совсем одну — даже голоса в голове затихли. Это было бы даже смешно (сколько они этого ждали!), если бы девушка не знала: в этот раз брат по-настоящему разозлился. Поэтому было лишь обидно, что вышел из себя он не из-за причиненного ею вреда, а из-за посторонней девки — не более чем инструмента для достижения целей, как называл ее Астер поначалу, — которой, к тому же, Эста ничего не сделала. От скуки Ренардо прислушивалась к легкой, по-кошачьи тихой походке. Брат так не ходил. И ни одна из медсестер тоже. Девушка не была уверена, но подумала, что это был ее лечащий врач. Поворачиваться и проверять свою догадку она не стала. На пол рядом с ней присели. Боковым зрением Эста заметила край белого, идеально выглаженного халата. Послышался шумный вздох, щелкнул футляр для очков. Со скрипом прикрылась дверь палаты. Потекли долгие минуты, а девушка так и не пошевелилась. Она рассматривала потолок, каждую трещинку которого и так знала наизусть. Однажды она попросила дать ей листок и карандаш и по памяти зарисовала замысловатый узор, ни разу не подняв взгляда на оригинал. Потом, правда, случилась очередная паническая атака... рисовать ей больше не позволяли, новенькую медсестру, принесшую пациентке нужные принадлежности, уволили, а рисунок отобрали, но Эсте нравилось вспоминать прикосновение шершавой бумаги к коже. Астер всегда смеялся, что любовь к рисованию — их семейная черта. Мама мечтала стать художницей. — Твои показатели в норме, — оповестил доктор Пеше. Девушка только пожала плечами. — Это странно, что все так быстро решилось спустя столько лет. Тебя можно выпустить в ближайшее время на пару недель испытательного срока. Однако это следовало бы согласовать с твоим опекуном, а я не могу с ним связаться. — Что поделать, — Ренардо отвернула голову к стене. Чужое присутствие волновало ее, но ничего поделать девушка не могла. Ни выгнать — лечащий врач все-таки, — ни напугать. Без Пламени она не чувствовала себя целой. — Скажи, ты сама-то хотела бы оказаться за пределами лечебницы? — мягко спросил врач, и девушка недовольно нахмурилась. Почему он не может просто взять и уйти? — Какая разница? Моему брату не до того. У него есть важное дело. Мне не стоит выходить сейчас, иначе ему придется тратить время еще и на то, чтобы присматривать за мной. Если он вообще захочет. Губы Эсты задрожали, но она смогла сдержать себя в руках. Так кстати в голове не было подначивающих голосов. Без них было одиноко, но спокойно. — Твое безумие отступит, как только твой брат отдаст кольцо ада той возомнившей себя лидером девчонке, — все так же мягко, вкрадчиво продолжил доктор Пеше. Сначала Эста не поняла, о чем он, но как только смогла осознать — страх заполнил все ее существо. Не особо контролируя свои действия, она подскочила и метнулась в дальний угол комнаты, забившись туда и обняв свои колени. Не помешала бы иллюзорная стена, с внешней стороны утыканная кольями, но девушка не смогла ухватиться за лишь на секунду почудившийся отголосок ее атрибута. — Есть и еще условие, — невозмутимо продолжил Пеше, поднялся на ноги и крадучись направился к пациентке. — Та девчонка должна суметь оживить кольцо. Твоему брату, как мы оба знаем, это не удалось. Но здесь — другое дело. Есть все шансы, что она справится. — Откуда ты это знаешь? — дрожа, спросила Эста. Но в глазах ее, как только доктор приблизился, мелькнули крупицы паники. Даже отступили принятые каноны вежливости — доктор Пеше запросто мог бы сойти ей в отцы, но на уважительное обращение у нее не было сил. Только страх и тщетные попытки держать себя в руках. — Что тебе надо? — О, мне нужно немного, — улыбнулся мужчина. — Только небольшая услуга. Этим ты поможешь не только мне, но и своему брату. А для начала мы подтолкнем его к тому, чтобы он все-таки отдал той девчонке кольцо ада. Так мы все будем в плюсе. — Не хочу даже знать, как вышло, что лечащий врач в психиатрической лечебнице в курсе дел мафии, да еще и хочет в них поучаствовать, — несмотря на старания, Эста так и не смогла скрыть нотки страха в голосе. — Как бы там ни было, от меня нет толку. Даже если она сможет прервать мой контракт с кольцом, даже если безумие отступит, и даже если брату не придется тратить на меня уйму времени, от меня нет никакого толку. Без Пламени я просто девчонка, побывавшая в психушке. Даже мне хватает ума понять, какое это клеймо. Да что там, я даже в школу не ходила последние шесть лет. Я ничего не знаю. — Мне не нужны твои школьные познания, — отмахнулся мужчина. — И на работу я тебя устраивать не собираюсь. Мне нужна помощь иного толка. И кто сказал, что Пламени у тебя больше нет? — Я его не ощущаю. Не могу им управлять. Не могу защищаться, — пальцы девушки сами по себе сжались в кулаки. — Глупый ограничитель! — Это не показатель, — безапелляционным тоном перебил Пеше. — Разве твой брат не носит такой же? Однако он может использовать иллюзии. — Это... это другое, — Эста уткнулась взглядом в свои расцарапанные ладони. — У него ушли годы на то, чтобы научиться обходить ограничение. И у него был сильный учитель. А вам, как я понимаю, помощь нужна как можно скорее. — Тем не менее, Пламя твоего брата всегда было слабее, чем твое. Однако он смог. Так почему ты недооцениваешь себя? Такое Пламя, как у тебя, не так просто задавить. Ты права, у меня нет нескольких лет, но несколько месяцев — это пожалуйста. И сильный учитель тебе будет. Не я, уж извини, природа атрибутом не одарила. Пеше развел руками и улыбнулся заразительно: Эста заметила, что тоже улыбается, только когда мужчина уже направился к выходу. Он ничего не сказал, но девушка поняла, что таким образом он дает понять — у нее есть время подумать. И это было очень кстати — все то, что он тут наболтал, звучало заманчиво (отступление безумия, возможность прогуляться по городу, вернуть успокаивающее ощущение своего Пламени...), но как-то чересчур. Можно было только гадать, что он мог попросить взамен. Да и почему тогда он молчал столько времени, будто дожидаясь, когда, наконец, Астер решится, хотя работает он с ней уже больше года? — Доктор Пеше, — окликнула девушка и тут же ойкнула. Она не собиралась звать его, чтобы ненароком не подать чувство уверенности. — Зови меня Кристиан, милая, — улыбнулся тот и повернул голову, давая понять, что он внимательно слушает. Эста растерянно замолкла. И что она собиралась спросить? Сколько у нее есть времени на то, чтобы решить? Но ведь ответ очевиден — она может позвать своего лечащего врача в любой момент, здесь не так уж нужны ограничения. Что ему нужно? Тоже не скажет, ведь они оба понимают, что он просит ее действовать за спиной брата, и в случае отказа он не может так рисковать. Почему именно она? А так ли много иллюзионистов, которых есть, чем удержать? — На чьей Вы стороне? — вдоволь намолчавшись, все-таки спросила девушка. Сами собою вспомнились правила приличия. — Кому Вы хотите помочь? Не то, чтобы ей было действительно интересно. В отличие от брата, обе стороны грядущего конфликта не вызывали у нее особо теплых чувств. В ней не было преданности давним друзьям, что двигало Астером. Не было и ненависти к тем, из-за кого они с братом в свое время потеряли родителей и дом. Все это стирается, когда в твоей голове живут чужие голоса, брат появляется раз в месяц, и весь мир плевать на тебя хотел. И все же другого вопроса она не смогла придумать. Едва ли ответ что-то бы решил — самой Эсте хотелось только двух вещей — брата и свободы, — но, быть может, знание это хоть как-то поможет, если она решит отказаться? — Ни на чьей, — пожал плечами Кристиан. — Я помогаю себе. И тебе советую.* * *
Мотоцикл мчался по шоссе, ровно и легко, словно летел. Селестино держался за бока управляющего транспортом Витторио и тихо проклинал неудобный шлем. Сам Согредо ограничился только затемненными очками, рискуя нарваться на нехилый штраф, но Фиори не сомневался: уж здесь-то погоня полиции не будет проблемой. Мысли о том, что водитель и сопровождающий в случае чего может размазаться по дороге тонким слоем (при такой-то скорости), не возникало. Любые возможные сомнения отпали, стоило Витторио сесть на мотоцикл и взяться за руль. Со своим двухколесным «напарником» Гроза Вонголы смотрелся как единое целое. Точно так же выглядел Грегори, когда брал в руки лук. Грегори не знал промаха. Сбоку промелькнула стела. «Добро пожаловать в Леонфорте!», гласила она, но, если бы Селестино не знал точно, что там написано, не сумел бы разобрать — попросту не успел бы. Стрелой промчавшись по главной дороге, мотоцикл, не сбавляя скорости, свернул в одну из узких улочек, и только тогда затормозил, прочертив на дороге длинную полосу. В момент остановки заднее колесо приподнялось над землей, и Фиори навалился всем весом на напряженного — но не более, чем это требовалось для сохранения равновесия, — Витторио. Как только хранитель Вонголы уперся ногами в землю, удерживая наклонившийся мотоцикл, Селестино тут же спрыгнул, слегка пошатываясь, и схватился за ближайшую стену. Голова слегка кружилась от завораживающей скорости: дорогу, которая обычно занимала около часа, они преодолели вдвое быстрее. Слегка мутило. Зато становилось понятно, почему перед отбытием у него успели раз пять уточнить, точно ли он хочет, чтобы его подвез именно Витторио. Вообще-то Фиори уже после второго уточнения заподозрил неладное, но решил не зацикливаться. У хранителей Вонголы издавна была репутация странных людей. И все же, несмотря на не самые приятные ощущения... хотелось повторить. Только без дурацкого шлема на голове. Посмеивающийся Согредо что-то громко спросил, но Селестино все равно не разобрал из-за шлема. Стянув его, Небо Медьятриче вопросительно уставился на Витторио, который, к своей чести, язвить не стал, а только повторил сказанное: — Куда дальше? Ты адрес так и не сказал. — Лучше я покажу тебе, — ответствовал Фиори. В мыслях он лелеял мысль, что так ему удастся проехаться без шлема, чтобы ощутить силу бьющего в лицо ветра. — Э-э нет, дон, — усмехнулся Согредо, явно угадавший мысли собеседника. — Если я покалечусь сам, то сам дурак и буду. Но вот если пострадаете Вы, спрос возрастет. Да и Ваш брат сдерет с меня три шкуры и истыкает стрелами, а он хороший стрелок, я помню. Так что будьте добры, адрес, и надевайте шлем обратно. Селестино забормотал под нос что-то о много возомнивших о себе хранителях, которые требуют того, что сами не выполняют, но адрес все-таки назвал. То, что он не был согласен с выставленными условиями, не значило, что он не понимает, почему они выставлены. После недолгих объяснений, как добраться до места, Фиори с ожесточением натянул шлем, умудрившись расцарапать себе ухо. Под насмешливым взглядом Витторио он вернулся к мотоциклу и забрался на свое место, тут же крепко сжимая ребра водителя. То, что тот странновато дернулся (боится щекотки!), было своеобразной наградой за все мучения. В этот раз они ехали недолго. Особняк Медьятриче расположился почти на границе города, недалеко от одной из главных трасс. Согредо пришлось остановиться перед золотисто поблескивающими воротами, дожидаясь, пока Селестино объяснится с охраной. Сам Фиори, услышав позади себя короткое, лишенное всякой злобы или насмешки «позер», только глаза закатил. Все претензии к Грегори, так и рвалось с языка, но он все-таки смолчал. Наконец, ворота отворились, а глава Медьятриче снова оказался на своем месте. Шлем он предусмотрительно вручил охраннику — запасного у Витторио не было, так что остаток пути до подземной парковки — столь же огромной, как и стоящий над ней особняк — Селестино больше ничего не стесняло и не мешало отвешивать ядовитые комментарии. На месте их встретил Грегори. Желтый костюм, стянутые в низкий хвост длинные волосы, собранный, но отчего-то смурной вид, — несмотря на довольно раннее время, старший Фиори, похоже, уже давно бодрствовал. Или вообще не ложился, думал Витторио, пожимая представителю союзной семьи руку и кратко пересказывая события предыдущего дня и причину того, почему Селестино прибыл позже, чем ожидалось. Сам Фиори-младший успел куда-то ускользнуть. — Вчерашний звонок здорово всех всполошил, тем более, Койот ничего толком не разъяснил, — изрек Грегори, дав знак следовать за ним. Согредо послушно двинулся следом, и вскоре они вышли к лестнице, ведущей в особняк. — Я благодарен, что ты потратил свое время и доставил его целым и невредимым. И объяснил, наконец, в чем дело. — Да ерунда, я люблю Леонфорте, — отмахнулся Витторио, с интересом осматриваясь. Ему уже доводилось видеть этот особняк снаружи, но внутри — никогда. И теперь Согредо без удивления отмечал, что во всем убранстве чувствовалась рука Грегори. Много света, много пространства. Было уютно. — Здесь круто. — Я использовал дизайн одной подруги, спасибо, — непривычно чопорно отозвался Фиори-старший. — Кстати, я распорядился, чтобы тебе восполнили затраты топлива. Мои люди займутся твоим мотоциклом, пока... что-то не так? На лице Согредо проступило недовольство. И оно было слишком явным, чтобы не заметить. — Я предпочитаю сам заниматься своим транспортом. Не люблю, когда его трогают чужие, — поморщился Витторио. — К тому же, не принимай как оскорбление, но я не собирался здесь надолго задерживаться. Здесь уютно, но все равно как-то хреново. Грегори на это только кивнул. Он запоздало вспомнил, как на других людей влияет Пламя его брата. А тот, нечего и удивляться, оказавшись в своих владениях, тут же окружил себя Пламенем. Винить Селестино было не в чем — только так он чувствовал себя по-настоящему в безопасности. — Я понял. Я не задержу тебя надолго. Мне нужно передать кое-какие документы Девятому, но дела не позволяют вырваться. И раз уж ты здесь, не мог бы ты их передать? — Ладно, — не стал противиться хранитель Грозы. — Мне не трудно. А это очень срочно? Я хотел заскочить еще кое-куда. — Дело не горит, но лучше сегодня, — Фиори остановился у одной из дверей и распахнул ее, пропуская собеседника вперед. Витторио прошел внутрь. Комната, такая же светлая и просторная, как остальная увиденная часть дома, оказалась кабинетом, и, судя по тому, как спокойно и легко Грегори там ориентировался, кабинет принадлежал именно ему. Согредо не сдержал улыбки, заметив на столе кружку с темным напитком, похожим на кофе. Фиори замер у стола, отпирая ключом один из ящиков, и достал из него средней толщины папку. В верхнем левом углу ее были оттиснены весы – символ Медьятриче. В руки протянутую папку Витторио взял с сомнением. Он опасался, что шнурок, связывающий папку и не позволяющий ей раскрыться, развяжется или, того хуже, оторвется. А смотреть, что там, судя по виду Грегори, ему явно не рекомендовалось. — Не стоит заглядывать, — подтверждая мысли хранителя Грозы, предупредил Фиори. — Информация секретная, так что не могу отправить с обычным курьером, но хранитель будущего поколения Вонголы — другое дело. — Ясно. Везти можно, заглядывать нельзя, все просто. Витторио кивнул и поудобнее перехватил папку, прикидывая, куда ее примостить, чтобы не помять по дороге. Он как раз собирался попрощаться, когда дверь распахнулась. Забыв о своих намерениях, Гроза Вонголы неспешно развернулся. На пороге обнаружилась незнакомка: слишком бледная для итальянки, растрепанная, явно нацепившая на себя первую попавшуюся вещь, но нисколько не стесняющаяся своего вида. Она хмурилась и явно собиралась начать высказывать какие-то понятные только им с Грегори претензии, но осеклась, заметив Согредо. Тот уже некоторое время разглядывал девушку, даже не пытаясь скрыть свое внимание. — Грегори, — наконец, заговорила та с заметным французским акцентом. Градус внимания в глазах хранителя Вонголы резко возрос. — Вот ты где! А я тебя везде ищу. Ты так внезапно исчез, что я стала думать, что ты меня бросил! Девушка надула губы и одернула накинутый на плечи мягкий халат явно не со своего плеча. Фиори, старательно игнорирующий смешливый взгляд своего гостя, почти с восхищением улыбнулся. Виолет отлично играла. Грегори подошел к ней, положил руки на плечи и мягко надавил, вынуждая отступить. Он отметил, что девушку потряхивает, хотя по виду ее и голосу это было совершенно незаметно. — Милая, я сейчас занят, — извиняющимся тоном пробормотал Грегори, достаточно громко, чтобы навостривший уши Согредо его услышал. — Мой гость скоро уйдет, и я приду. Подождешь меня в... своей комнате? — Нет необходимости, я уже ухожу, — понятливо улыбаясь, вставил Витторио. На него устремились два взгляда. — Я все понимаю. Грегори, ну что же ты сразу не сказал, что тебя ожидает такая дама, я бы не стал тебя так задерживать! Я прошу прощения, мадам, — Согредо отвесил полушутовской поклон, цапнул девичью ладонь, коротко ее чмокнул и двинулся к двери. — Не волнуйся, Грегори, путь я найду сам. У тебя отличный вкус, кстати! — Документы передать не забудь! — крикнул ему вдогонку Фиори. Дверь хлопнула, а вскоре стихли и удаляющиеся шаги. — Я не поняла, он что, действительно только что пытался выгородить тебя? Виолет скинула с плеч чужие руки и отодвинулась от Грегори. С лица ее сошел вид увлеченной дурочки, а губы растянулись в ухмылке. Ничто в ее виде не выдавало волнения или удивления, хотя Фиори мог бы поклясться: увидев хранителя Вонголы, иллюзионистка здорово испугалась. — Похоже на то. Хорошо, что Астер этого не видел, не хотелось бы объясняться. Извини за вольность, — он тихо рассмеялся. — Это было неожиданно. — Я сама задала такой тон, ничего страшного, — глава Венженс дернула уголком губ и привалилась боком к стене. — Пожалуй, это даже хорошо. Теперь, если этот парень меня увидит рядом с вами, он подумает совсем в другом направлении. Почему он был здесь, кстати? — Он привез Селестино, — ответствовал Грегори, усаживаясь за стол и подтягивая к себе кружку. От нее еще исходил пар. Вдохнув кофейный аромат, хранитель Медьятриче с наслаждением улыбнулся, а морщинка у него на лбу наконец-то разгладилась. — Со всеми этими делами даже кофе выпить некогда. — Почему этим занимался хранитель Вонголы? — Виолет выгнула бровь и подошла, надеясь отобрать кружку, но Фиори в последний момент уклонился, не позволив это сделать. — Тебе нельзя кофе, Верде запретил, — покачав головой, Грегори отодвинулся подальше от девушки. Он догадывался, что та не станет мириться с ограничениями. И наверняка попытается настоять. — А, тебя не вводили в курс дела. Вчера Вонгола устроила прием в честь совершеннолетия наследника. Там произошел небольшой инцидент... похоже, в теневом мире появилась новая сила с неизвестным Пламенем. Возможно, это и есть наша третья сторона. И она совершенно точно настроена против Альянса. По мере рассказа представитель Медьятриче ненавязчиво следил за подругой. Та очень быстро потеряла интерес к его кружке — что уже хорошо — и явно задумалась над его словами. Когда он закончил, Виолет еще хмурилась, явно оценивая возможные перспективы и риски, но, наконец, она просияла. — Кто бы это ни был, он нам нужен. Неизвестное Пламя... Вонгола тоже не в курсе? — По словам Вито, да. Никто из присутствовавших на собрании не знает. Вонгола намерена обратиться к своему информатору, так что, возможно, скоро мы узнаем детали. — Или Вонгола решит скрыть информацию от других, — хмыкнула глава Венженс, усаживаясь прямо на стол за неимением лишнего кресла или хотя бы стула. — Это бы меня точно не удивило. — Она наверняка попытается, но в инцидент оказалось втянуто слишком много семей, чтобы у Вонголы получилось все скрыть. Это не тот случай. Так что нам нужно лишь подождать, а там, может, и информации наскребется достаточно, чтобы начать поиски. А до тех пор, донна, тебе следует отдохнуть в своей постели. Зачем ты вообще сюда пришла? — Сказать, что возвращаюсь в Аджиру, — Виолет никак не ответила на шпильку. — Не рановато ли? — Грегори отодвинул опустевшую кружку и встал. — Ты только пришла в себя. Не уверен, что тебе вообще можно было вставать и идти сюда. Не хватало мне только недовольства Верде. Еще больше. — Выключай курицу-наседку, мне хватает Астера, — фыркнула девушка. — Мне нужно возвращаться к делам. Там, должно быть, завал. — И суток не прошло, как ты очнулась. Документацией занимаются Пираньере с Болэлли, а если ты так волнуешься, я могу кого-нибудь выделить им в помощь, но даже не думай... — То, что я с тобой работаю, не значит, что я тебе доверяю, — оборвала Виолет. — Я не подпущу твоих людей к своей документации. И я запретила Гаспару заниматься бумагами, а Гиро не справляется. Я должна заниматься делами семьи, а не прохлаждаться здесь. — Забудь. Если понадобится, я удержу тебя силой. И запрещу своим людям тебя выпускать. И не ухмыляйся так, иллюзии тебе не помогут. Виолет упрямо уставилась на собеседника, тот ответил тем же. Пару минут длилась безмолвная борьба взглядов, но, наконец, иллюзионистка сдалась. Она отвернулась, незаметно сжимая руки в кулаки и надеясь, что бледнота ее не выдаст. — Хорошо, я буду здесь. Но я попрошу Гиро привезти документы ко мне сюда. Не вздумай ему мешать. Не дожидаясь ответа или возражений, Виолет поспешно покинула комнату.* * *
Чудаковатую шумную компанию, расположившуюся в самом центре зала регистрации в ожидании объявления своего рейса, старались обходить как минимум за метр. Виной тому был активно жестикулирующий и слезно причитающий Лонгчемп. Найто не собирался регулировать свою громкость, а еще, кажется, хотел наболтаться вперед на два месяца предстоящей разлуки. Добавляли шума носящиеся рядом дети. Казалось бы, они подросли и даже слегка успокоились за время отсутствия Тсунаеши, но почему-то сейчас их активность резко возросла. Возможно, все по той же причине, только, в отличие от собиравшегося присоединиться к основной компании, как только сдаст экзамены в школе, Лонгчемпа, Ламбо, И-Пин и Фуута прощались с младшей Савадой на неопределенный срок. На тех же условиях были и Нана с Хару и Киоко, которые, собственно, и обнимали теперь Тсунаеши и надиктовывали ей свои пожелания. В основном все сводилось к удачной дороге. Рядом стояли Шоичи и Гамма, рассматривавшие подаренные им девушками амулеты. Это были небольшие прямоугольные лоскуты ткани с вышитыми на них нитками (у Гаммы — зелеными, а у Шоичи — желтыми) пожеланиями. Подарок, хоть и такой простой, был неожиданным, но приятным по-своему, так что парни пытались придумать, как отблагодарить Миуру и Сасагаву. Ву же, получивший свой амулет самым первым, уже успел отплатить девушкам ответными подарками. Киоко достался кулон с небольшим камнем спессартина — непонятно как, но его оттенок точно совпадал с оттенком ее глаз. Хару тоже получила кулон, но уже с камушком коричневого гиацинта. Сам иллюзионист уверял, что его подарки такие же амулеты, которые уберегут от внимания недоброжелателей, а если понадобится, то и от большой беды. Ощущавшая от украшений подруг слабое Пламя Тумана Савада-младшая даже не сомневалась, что так и будет. Очередную порцию прощальных речей прервал Фон. Времени до отправления оставалось все меньше, а они только успели пройти регистрацию и сдать багаж. И хотя аркобалено прекрасно понимал чувства ученицы, опаздывать не следовало — они и так задержались в Намимори гораздо дольше, чем рассчитывали. — Все, нужно идти, — виновато улыбнулась Тсунаеши, отступая от матери. — Прости, мам, что снова уезжаю... — Все хорошо, Тсу-тян, — Нана безмятежно улыбалась. — Я скучаю по тебе, но видеть, что тебе хорошо, доставляет куда большую радость. Я очень благодарна Фон-куну за то, что он предложил тебе тогда поехать. К тому же, я тоже всегда хотела посмотреть мир, а открыток мне теперь приходит вдвое больше! — Тсуна, — шмыгнул носом Ламбо. — Тсуна-не, — улыбнулся вставший рядом с ним Фуута. — Удачной дороги, Тсуна, учитель, — поклонилась И-Пин. Младшая Савада грустно улыбнулась, приседая на корточки, и сгребла в объятия всех троих. В ответ ее талию тут же обвили три пары рук. Наблюдающие со стороны Найто, Гамма, Шоичи и Ву улыбались, не смея мешать моменту. — Ведите себя хорошо, ребята, — тихо выдавила девушка, отпуская детей. Те с готовностью кивнули. — И помогайте маме. — Мы поможем, — ответила за всех И-Пин, и Тсунаеши улыбнулась, выпрямляясь. Время и впрямь поджимало. — Найто-кун, я напишу тебе после экзаменов, где мы будем, — Савада повернулась к другу, и тот радостно закивал. — Удачи тебе с экзаменами. — Я присоединюсь к вам сразу же, как напишу последний из них! — заверил Лонгчемп. — А до тех пор вы должны ее беречь, — он шутливо нахмурился и пригрозил спутникам Тсунаеши. Те развеселились и в том же тоне пообещали, что будут приглядывать за подругой. — И еще, Савада-тян... может, они тебе и не пригодятся, но не отказывайся, это подарок! Найто положил что-то девушке на ладонь и тут же ее закрыл, чтобы остальные не увидели. Он улыбался столь невинно, а ощущение на коже было таким знакомым, что Тсунаеши сразу догадалась, чем с ней поделились. Две пули Отчаяния, которых у бывшего наследника Томазо, должно быть, и так осталось немного. Первым порывом было действительно вернуть другу столь ценное оружие, но Савада не стала. Лонгчемп бы не понял и расстроился, а этого она не хотела. — Спасибо, Найто-кун, — девушка благодарно кивнула и обняла итальянца. Тот заулыбался еще шире. — Я буду их беречь. Тсунаеши чувствовала, как ее окутывает иллюзия — постарался Ву, догадавшийся, похоже, что ей дали. Хотя особые пули изготавливались из материалов, которые сканеры не могли обнаружить, рисковать не следовало. Вообще, с присоединением иллюзиониста к их компании проходы через таможню стали проходить значительно спокойнее. Шепнув Ву «спасибо», Савада, поклонилась перед всеми, кто ее провожал, и двинулась, наконец, к залу ожидания. Фон проворно запрыгнул ей на плечо, вызывая улыбку не только у Тсунаеши, но и у всех остальных. Сразу за ними пошел иллюзионист. Гамма и Шоичи слегка задержались, благодаря девушек за подарки, и припустили за остальными. Вскоре объявили начало посадки на их рейс. Продвигаясь в очереди, Савада с удивлением заметила неподалеку Мочиду — тот с недовольным видом выслушивал, что ему говорит проверяющая билеты стюардесса. Однако, как только Кенске заметил Тсунаеши с ее компанией, лицо его смягчилось, и он помахал им рукой — на нормальное «привет-как-дела-пока» времени уже не было. — Не жалко уезжать? — участливо спросил Гамма у подруги, когда они уже сидели на своих местах. Все впятером они заняли целый ряд. — Я не так сильно привязана к Намимори, как к маме и ребятам, — Савада покачала головой и бездумно погладила по волосам сидящего у нее на коленях Фона. Тот молча наблюдал за ней своими темными глазами. — И я хотела бы их чаще видеть, но оставаться в Намимори я уже не могу. Это не мое место. Мне почему-то так кажется. — Понятно, — Гамма попытался ободряюще улыбнуться. — Я уверен, что ты однажды найдешь свое место. Все мы. Тсунаеши ответила ему непонятным взглядом. Ей почему-то захотелось сказать «мое место рядом с вами, ребята», но она промолчала. Однажды она уже говорила подобное, и в итоге ее оставили, ушли. Ситуация очень отличалась от нынешней, но воспоминания слишком давили, чтобы просто отстраниться от них. — Теперь все будет иначе, — мягко проговорил Фон. Савада давно перестала удивляться проницательности учителя и только кивнула, соглашаясь. — Я не оставлю тебя, — тихо, чтобы только Тсунаеши и Фон услышали, сказал Гамма, и на сердце у девушки потеплело. Гамма тоже учится ее понимать. — Спасибо. Я тоже тебя не оставлю, — искренне заверила Савада. Припомнив данный на прощание совет Хару («будь смелее!»), она неуверенно протянула ладонь к руке юноши. Тот, заметив это, чуть заметно улыбнулся и, старательно избегая взгляда подруги, обхватил ее ладонь своей. Тсунаеши ведь, хоть и не подает виду, боится самолетов, он помнил. И если понадобится, он будет ее смелостью.