Дай услышать мне твой голос — И я рядом. Позови меня, не бойся — И я рядом.. Не сломают, ты же знаешь, Что я рядом... Никакой нам нет преграды — И я рядом! (Корсика — И я рядом)
Тсунаеши улыбалась с самого утра. По пробуждении ее ждала коробочка, оставленная Фоном перед отъездом: он опасался, что не успеет закончить дела в Китае к сроку, и потому отдал подарок заранее, попросив лишь не спешить и не открывать его раньше времени. Несмотря на гложащее любопытство, Савада смогла удержаться от соблазна, и в награду ее ждал чудесный сюрприз: прекрасная лента для волос, украшенная невероятно красивой ручной вышивкой из нитей всех цветов радуги, складывающихся в сложный узор из перетекающих одно в другое природных явлений, символизирующих атрибуты. Лента оказалась очень кстати: волосы Тсунаеши уже пару месяцев как спускались ниже лопаток и временами мешали, но обрезать их рука не поднималась. Сами собой вспоминались времена ученичества у Реборна, когда носить длинные волосы было не то, чтобы нельзя, — но просто опасно. Сейчас такой опасности не было, и оставалось только свыкнуться с такой длиной. В этот раз Савада провозилась со сборами дольше, чем обычно, но потраченного времени не жалела. Тсунаеши так и не поняла, из какого именно материала сделана лента, но она отлично держалась на волосах, не соскальзывала и удерживала даже самые непослушные пряди. Крайне довольная подарком (пообещав себе обязательно отблагодарить Фона), Савада нетерпеливо вышла из комнаты. В гостиной (Бьякуран великодушно выделил новоиспеченному отряду целую большую комнату в восточном крыле базы, чтобы им было, где собираться) Тсунаеши уже ждали ребята. У самого входа чуть нервно мялся Гамма, вертящий что-то в руках. Прямо за ним, рассевшись на диване, оживленно обсуждали что-то Шоичи и Спаннер (последний официально не входил в отряд Савады, но все равно прочно прописался в их компании). У окна маячил Найто — он говорил с кем-то по телефону, слишком (удивительно) тихо, чтобы можно было его расслышать, но по его мягкой улыбке и горящим глазам становилось понятно, что говорит он с Хару. В кресле у дальней стены сидел Ву с книгой в руках. Впрочем, он отложил свое занятие почти сразу после того, как Тсунаеши зашла. Не хватало только Ланчии, но что-то подсказывало Саваде, что и он о ней не забыл. К вящей радости Тсунаеши, больше никого не было. Накануне вечером Бьякуран клятвенно заверил ее, что никто не помешает личному празднику Савады, и она может быть спокойна. Взамен ее ждало обязательное присутствие на большом празднике по случаю объединения Джессо и Джильо Неро через неделю. Тсунаеши даже скрепя сердце согласилась пойти: Бьякурану и Юни почему-то было мало просто принять ее в клан, и они решили, что будет неплохо поставить ее в самую верхушку союза, на правах третьей главы. Савада чувствовала себя от этого неуютно — кто она такая, чтобы вот так, с бухты-барахты оказаться в таком положении? Но ситуация, кажется, вполне устраивала всех остальных, и в первую очередь, почему-то, подчиненных самих глав Джессо и Джильо Неро. С появлением Тсунаеши ее друзья оживились. Особенно это было видно по Гамме: он резко нагнал на себя серьезного и уверенного вида и шагнул навстречу своему Небу так решительно, словно от этого зависела судьба всего мира (Савада едва удержалась от смешка — не хотелось его обижать). В руках Гамма держал пышный, немного аляпистый от обилия разных цветов букет и резную шкатулку из какого-то темного дерева. Приглядевшись, Тсунаеши резко выдохнула: узор шкатулки оказался очень знакомым. Йосеги — японский узор, таким часто украшали шкатулки с секретом.* Савада хотела себе такую уже очень давно, но когда была в Японии, сначала не решалась попросить у мамы, отчасти из-за цены, отчасти из-за того, что не была уверена, что ей хватит сообразительности разобраться в головоломке. Потом в ее жизни появился Реборн и слишком шумные и временами разрушительные товарищи, так что Тсунаеши стала опасаться покупать что-то ценное и хрупкое. А потом и само желание как-то подзабылось. — С Днем рождения, Еши, — Гамма тепло улыбнулся, вручая подарки подруге, и та не могла сдержать ответной улыбки. Вдохнула аромат свежих цветов и с интересом осмотрела шкатулку. Вблизи стало видно, что узор не идеален, — очевидно, Гамма сделал шкатулку сам. Это предположение быстро подтвердилось: Гамма, неожиданно смутившийся, снова взял шкатулку в руки и принялся медленно сдвигать пластины, следя, чтобы и Савада смотрела и запоминала. — Я не очень хорошо разобрался, как они делаются, поэтому смог сделать только шесть шагов,** — негромко и явно смущаясь, пояснил Гамма. — И мне помогал Фон. Наконец, шкатулка открылась, и Тсунаеши поняла, что и на этом сюрпризы не закончились. Внутри обнаружилась стопочка фотографий — небольших, чтобы все вместились в шкатулку. Большинство фотографий явно было сделано втайне: Савада с трудом вспоминала некоторые моменты, запечатленные на них. На большинстве фотографий была изображена сама Тсунаеши, как правило, с кем-то из друзей или с Фоном. На одной она сидела по-турецки прямо на полу с задумчивым видом — медитировала, а напротив нее в такой же позе сидел аркобалено Урагана. На другой они с Шоичи смеялись, глядя в какую-то книгу. На третьей уже сам Гамма с Шоичи, Ву и Найто дружно улыбались в камеру. Еще на одной Тсунаеши танцевала с Хару и Киоко — они тогда все вместе были в гостях у Лонгчемпа. На следующем фото снова была Тсунаеши, на ее плечах сидел заливающийся счастливым смехом Ламбо, а рядом стояла насупившаяся И-Пин. И было еще много моментов — моментов покоя, радости и веселья. По этим фотографиям можно было проследить, как улыбка Савады со временем становится все более искренней и живой. И все эти фотографии напоминали о счастливых моментах, которые они все вместе пережили. Самая последняя фотография была сделана всего пару недель назад по настоянию Найто: на ней собралась вся новая семья Тсунаеши: ее хранители, Фон и новые друзья — Спаннер, застенчиво улыбающаяся Юни и хитро подмигивающий Бьякуран; даже Расиэль, навесивший на себя самый высокомерный вид, оказался в кадре. А в окружении всех их стояла сама Савада — и она выглядела счастливой, как никогда. Тсунаеши задержала дыхание, чувствуя, что вот-вот всхлипнет, расчувствовавшись. Она аккуратно сложила фотографии обратно в шкатулку, убрала ее к уже отложенному на кофейный столик, стоящий в паре шагов от нее, букету, а после — обняла замершего в ожидании вердикта Гамму так крепко, как только смогла. Он даже охнул от неожиданности, прежде чем обнять ее в ответ почти так же крепко. — Спасибо, Гамма, — выдохнула Савада и украдкой смахнула все-таки выступившие слезы. — Мне помогали ребята, так что благодари не только меня, — тихо отозвался тот, утыкаясь носом подруге в волосы. Тсунаеши чуть не усмехнулась, подумав, что этот момент кто-нибудь обязательно тоже запечатлит. — Ну все, все, — втиснулся между ними Найто, шуточно ворча. — Еши, у тебя еще ворох подарков, время идет! Савада нехотя отстранилась от Гаммы (тот до последнего старался удержать контакт, отпустив ее плечо только в последний момент) и, старательно игнорируя смешливые взгляды товарищей, с интересом посмотрела на Лонгчемпа. В руках тот держал большую коробку, обернутую красной упаковочной бумагой и белой лентой, собирающейся в чуть кривоватый пышный бант. На лице Найто красовалась довольная улыбка. Как и ожидалось, коробка оказалось тяжеловата, так что Тсунаеши на всякий случай поставила ее на кофейный столик, к подаркам Гаммы, и только после этого принялась распаковывать. Обертки Лонгчемп не пожалел, так что ее разворачивание заняло много времени (Найто успел совсем известись в ожидании). Содержимое же коробки Саваду почти напугало, но в куда большей степени удивило: последнее, что она ожидала получить, — это оружие. И уж тем более — арбалет. — Не пугайся его вида! — поспешил пояснить Лонгчемп, видя, что подруга не спешит не то, что доставать подарок из коробки, но и просто прикоснуться к нему. — Это особая разработка техника Томазо, Иноченти! У него специальные болты, смотри, — он достал со дна коробки небольшой металлический прутик странной формы, — у них не острые наконечники, так что выстрелом ты никого не убьешь! Но мощности хватит, чтобы ударить по болевым точкам противника и обездвижить его! Я подумал, что твои перчатки — слишком узнаваемое оружие, а с этим арбалетом ты можешь даже не показываться врагу на глаза! О, и еще кое-что! Найто вернул болт обратно в коробку, подошел к Саваде, притянул ее к себе и крепко обнял. — Хару попросила обнять тебя за них с Киоко! — радостно оповестил он и закачался, рискуя свалиться самому и подругу за собой утянуть. — Они очень хотели бы сделать это сами, но что есть, то есть. Тсунаеши рассмеялась и мертвой хваткой вцепилась в бока товарища, пытаясь удержать равновесие. Подступившее было напряжение пропало. Да, его подарок, мягко говоря, не вписывался в список того, что обычно дарят друзьям и близким, и в то же время это было выражением самой искренней заботы. Так что когда Лонгчемп, наконец, отпустил ее, Савада смело взяла арбалет в руки и принялась разглядывать конструкцию — до сих пор ей не доводилось видеть подобное оружие так близко, не говоря уже о возможности его пощупать. — Он может проводить Пламя, — воодушевленно вещал Найто, пока подруга вертела оружие в руках. — По сути, Пламя увеличивает его стрелковую дальность. Я не очень понимаю, как, но Иноченти им очень гордится! У него даже имя есть — Бьянскопино!*** Слово было явно итальянским, но Тсунаеши его не знала. Подсказку давала резьба на металлическом корпусе арбалета — с искусной точностью на нем были вырезаны ветки какого-то куста с некрупными ягодами. Этот узор казался таким абсурдным, что идеально дополнил сам подарок. — Стрелять я тебя научу, — заверил Лонгчемп напоследок, а затем уступил место переглядывающимся Шоичи и Спаннеру. — Вообще-то это была идея Спаннера, — неловко пояснил Ирие, протягивая подруге небольшую коробку, обернутую в бумагу и перевязанную шнурами-мидзухики,**** складывающимися в маленького белого журавля. — И Бьякуран тоже помог. — Не прибедняйся, Шоичи, — вздохнул Спаннер почти устало (кажется, эта тема успела его здорово допечь). — Твой вклад ничуть не меньше. Заинтересованная Савада насколько могла аккуратно отцепила журавля и развернула бумагу. Внутри коробки обнаружились тонкие наушники с черно-белой гравировкой «27» на «ушах», и небольшой контейнер, наполненный жидкостью, в которой плавали… — Линзы? — поразилась Тсунаеши и даже приблизила контейнер к лицу, чтобы убедиться, что глаза ее не обманули. — Но я не ношу линзы… — Это не просто линзы! — возразил Шоичи поспешно. — Они связаны с твоими перчатками, помнишь, мы их одалживали недавно? Ты ведь переживала из-за своего Пламени, так что мы решили, что должны помочь тебе с ним. — Линзы отображают уровень Пламени на твоих перчатках, голосовое управление в наушниках оповещает, когда его уровень становится опасным, — куда более спокойно, почти флегматично продолжил Спаннер. — Проще будет, если ты примеришь, чтобы посмотреть, как они работают. — Но я никогда не носила линзы… — Савада смущенно потупилась. — Если честно, это немного пугает. А если совсем честно, то очень пугает! — Не волнуйся, мы это предусмотрели! Бьякуран помог выбрать материал, они очень тонкие и мягкие! — снова подал голос явно Ирие. Он явно занервничал, и потому движения его стали резковатыми. — Спаннер написал программу специально для них. Конечно, их еще нужно проверить в действии, но… Тсунаеши легко нахмурилась. Помощь в контроле Пламени была очень кстати, и за это она была очень благодарна. Оставалось только пересилить свой страх и надеть линзы. — Все хорошо, — Шоичи прервал поток объяснений, подошел ближе и положил руку подруге на плечо. — Они совершенно безвредны и не должны доставить неудобств. Бьякуран говорил, что что-то подобное мы уже делали тебе в параллельных мирах, так что мы смогли сразу устранить явные недочеты. Савада окинула взглядом товарищей. Гамма выглядел слегка встревоженным, но не стал вмешиваться. Найто явно не терпелось увидеть чудо техники в действии. Ву смотрел на нее с ободряющей улыбкой. Все они безоговорочно верили словам Шоичи и Спаннера, — и, конечно, сама Тсунаеши верила им тоже. Наушники сели как влитые и почти не ощущались. Линзы, как и обещали ребята, не мешали глазам и тоже почти не ощущались — к ним просто нужно было привыкнуть. Савада моргнула, и дисплей заработал. Наушники тихо щелкнули, и из динамиков раздался голос: «С первым подключением, босс! Текущий уровень Пламени: ноль процентов. Наденьте перчатки, чтобы обновить информацию». Перед глазами постепенно проявились две шкалы, сейчас пустые, но Тсунаеши догадалась, что эти шкалы отображают силу Пламени на каждой руке. — Удобно? — поинтересовался Спаннер, уже уткнувшийся в монитор КПК. — Наушники работают? Линзы? — Все нормально, — кивнула Тсунаеши, с интересом осматриваясь. Когда она посмотрела на Шоичи, пристально следящего за ее реакцией, на его лице зафиксировался круг. Он пару раз мигнул, а потом его цвет сменился с серого на зеленый, а наушники оповестили: «дружественная цель». — Только изображение, кажется, слегка размытое, если не вглядываться. Спаннер понятливо кивнул и принялся что-то быстро набирать на экране наладонника. Шоичи растрепал себе волосы и отвел взгляд, наверняка ругая себя за оплошность, и Савада поспешила уже сама ободряюще сжать его плечо. — Не нервничай, Шо, — не отрываясь от дела, бросил Спаннер. — Мы знали, что их еще нужно доработать в деле, там нужна очень тонкая настройка. — Спасибо вам, ребята, — Тсунаеши наконец широко и искренне улыбнулась. Все оказалось совсем не так страшно, как она думала. Она осторожно сняла линзы (и мысленно поблагодарила парней, что сделать это ей удалось без труда). — Это очень хороший подарок. Неожиданный, но мне очень нравится. — Мы… — Ирие задумчиво замолк, а потом озарено улыбнулся, а глаза его загорелись идеей. Савада очень любила, когда друг чем-то вот так загорался — в такие моменты он выглядел по-настоящему счастливым и довольным. — Мы можем не только улучшить качество изображения! Мы могли бы и арбалет подключить! В смысле, мы создавали линзы с учетом перчаток, но если арбалет тоже проводит Пламя… если ты будешь пользоваться им с перчатками, то мы могли бы доработать программу и под него, как думаешь, Спаннер? Тот уже успел взять арбалет в руки и придирчиво рассмотреть. Лицо его тоже озарилось улыбкой. — Это будет очень сложно реализовать. Мне нравится! — он засиял, как начищенная монета, и Тсунаеши все-таки рассмеялась. Подарки подарками, и забота заботой, но улыбки друзей — главное, что она действительно хотела увидеть в этот день. Наблюдая, как Шоичи со Спаннером увлекаются обсуждением будущей работы, и к ним присоединяется Лонгчемп (не то, чтобы он сильно много понимал из их слов, но идеей он тоже явно загорелся), Савада невольно подумала, что присоединиться к Джильо Неро (а затем и союзу Миллефиоре) стоило хотя бы ради тандема Шоичи и Спаннера. У них было гораздо больше общего, чем с остальными (это было нетрудно признать), и вдвоем они могли создать нечто невероятное — как линзы с наушниками, — а может, и что-то еще более удивительное. В любом случае, Тсунаеши собиралась всячески поощрять полет мысли технических гениев — хотя бы ради того, чтобы они почаще улыбались, как сейчас. — Если получится, сможем включить регулировку мощности выстрела, и настроить что-то вроде автоприцела, она сможет стрелять быстрее, — выловила из потока активного обсуждения голос Спаннера Савада и прислушалась. — Что думаешь, Шо? — Это изобретение Иноченти, так? — уточнил Ирие, и Найто активно закивал. — Бьякуран говорил о нем. Сказал, что это гениальный изобретатель. Думаю, нам стоит сначала разобраться в механизме, может, встретиться с самим Иноченти, он наверняка может что-то подсказать. Найто, можешь устроить нам встречу? — Приложу все усилия! — Лонгчемп чуть ли не подпрыгивал от избытка восторга. — Должно получиться очень круто! Тсунаеши решила пока не вмешиваться в ход разговора, чтобы не сбить ребят с курса, а потому отошла ближе к давно поднявшемуся на ноги Ву. Тот смотрел на нее чуть лукаво, но улыбался очень искренне. — Моя очередь, — негромко сказал он, и Савада замерла в ожидании. — Мой подарок будет скромным. Но я старался. Shēngrì kuàilè, wǒ bǎoguì de tiānkōng.***** Иллюзионист вручил подруге бархатный мешочек и почтительно поклонился. Савада снова поймала себя на том, что задерживает дыхание, когда открывает подарок. В мешочке обнаружилась красивая подвеска-крыло из коричневого камня. Тсунаеши не очень хорошо разбиралась в них, поэтому не могла определить, что это за камень, но зато ее очень приятно удивило, насколько цвет камня сочетался с цветом ее глаз. — Агат. Это талисман, — пояснил Ву, пока Савада с восторгом рассматривала подвеску. Небольшое крыло было выполнено очень аккуратно, так что можно было даже разглядеть и ощутить выделенные на камне чешуйки-перышки. — Ты похожие дарил Киоко и Хару, да? — спросила Тсунаеши. Она честно могла признаться, что немного завидовала подругам, потому что сама хотела бы такой же, но в то же время совсем не желала лишний раз напрягать товарища. И вот, он сам решил сделать ей такой подарок. — Твой мощнее, — кивнул иллюзионист, соглашаясь, и улыбнулся, довольный как своей работой, так и реакцией подруги. — Мне повезло. Было больше времени. Агат лучше впитывает Пламя. Он отведет взгляды недоброжелателей. Поможет скрыть лицо. Он крепче, чем кажется, — добавил он, заметив, с какой осторожностью Савада держит подвеску на ладони. — Не волнуйся. — Xièxiè, — Тсунаеши поклонилась и надела подвеску. А потом чуть неуверенно улыбнулась и добавила, — Wǒ qīn'ài de péngyǒu.****** — Чего? — за спиной Савады раздался голос Найто. Она запоздала поняла, что друзья уже пару минут как притихли. — Чего они? — Все нормально, — улыбнулся Шоичи. — Ву поздравил свое Небо, а Еши его поблагодарила. Это если кратко. — У тебя получается все лучше, — одобрил иллюзионист, и Тсунаеши, довольная похвалой, приосанилась. — Спасибо вам всем, ребята. Вы самые лучшие! — Савада поочередно обняла каждого из друзей (даже Спаннер оторвался от своего КПК, чтобы обнять ее в ответ). — Я очень ценю вас и все, что вы для меня делаете. — Не смущай нас, — Гамма тепло улыбнулся и потрепал подругу по волосам. До него очередь объятий дошла последним, но это было только на руку. Спешить было некуда, и ни один из них не спешил отстраняться. — Мы просто рады видеть твою улыбку. Ву, Шоичи и Найто обменялись веселыми взглядами — один только Спаннер не заметил вновь затянувшегося момента нежности, потому как был слишком занят наметками идей и костяка для будущих поправок в программу линз и наушников. Наконец, Гамма нехотя отодвинулся. Савада казалась слегка смущенной, но умудрилась не покраснеть и даже взгляд отвела не сразу, лишь запоздало снова повернувшись к друзьям. — А давайте все вместе погуляем? Мы до сих пор ни разу толком не выбирались с базы все вместе последний месяц. Хорошо бы это исправить. С меня по мороженому для всех! — Кстати об этом, — вспомнил Шоичи. — Ланчия попросил дождаться его, прежде чем куда-то уходить. — А где он вообще? — Савада удивленно осмотрелась. — Он не говорил, что куда-то собирался. — Не думала же ты, что он пропустит раздачу подарков? — делано поразился Лонгчемп. — Ну… я вообще не ожидала столько подарков, да и он присоединился к нам совсем недавно, и подумала… — Неправильно подумала! Он не объяснил, куда поехал, но сказал, что тебе понравится, и чтобы ты была тут к его возвращению. И он обещал вернуться до обеда, так что ждать нам не так уж долго. А до тех пор… — Найто заговорщицки подмигнул, — ты можешь опробовать арбалет! — он засиял, довольный своим предложением. — Не подумай, что я давлю! Но было бы отлично дать ребятам какие-то начальные данные, как думаешь? — Вообще говоря, он прав, — Шоичи почесал затылок. — Было бы неплохо проверить работу арбалета с перчатками. — Уже сейчас? — попятившись, Тсунаеши натолкнулась спиной на Гамму. Тот аккуратно придержал ее за плечи и чуть ободряюще сжал. — Я не уверена… я ведь не стреляла никогда! А вдруг я что-то сломаю? — Никто не будет смеяться или ругаться, — подал голос Ву. — Идите в тренировочную. Ты будешь только с техниками. — И со мной! — возмутился Лонгчемп. — Я должен показать, как это делается, мне Иноченти все объяснил! — Хорошо, Найто, пойдем вместе. Ребята, не обижайтесь, но… — Все нормально, — перебил подругу Гамма, и она, наконец, развернулась к нему. — Главное, чтобы ты чувствовала себя уютно. Учись, сколько нужно. А я, если что, буду пока у себя. Позовешь, когда соберетесь гулять, хорошо? — Меня тоже. Буду в саду, — бросил Ву, кивнул напоследок и вышел. Гамма, не дожидаясь ответа (прекрасно знал, что он будет положительным), тоже вышел. Шоичи же сгреб в охапку коробки с линзами и наушниками и с арбалетом и кивнул в сторону двери. — Мы будем в тренировочной, пока все настроим, — предупредил он. Спаннер кивнул, перехватил контейнер с линзами и направился следом. — Давай помогу тебе оттащить остальное до комнаты, — предложил Лонгчемп и подхватил со стола букет и шкатулку от Гаммы. Тсунаеши благодарно кивнула и открыла дверь, пропуская товарища вперед. Даже сейчас, хотя прошло уже почти два месяца с тех пор, как она с ребятами остановилась на базе в Джеле, она еще не была уверена в том, что не потеряется в запутанных коридорах. В отличие от нее, Найто успел не только излазить всю базу вдоль и поперек, но и запомнить ее план почти идеально. Так что Савада предоставила другу отвести ее (если до своей комнаты она и могла бы дойти сама, то до тренировочной, тоже выделенной Бьякураном, добраться ей было бы затруднительно). На удивление, всю дорогу Лонгчемп молчал. Тсунаеши хотела было сама начать разговор, но замолкла, едва повернувшись к товарищу. Погруженный в свои мысли, он не замечал ее взгляда. И свое лицо особенно не контролировал. Было видно, что его что-то тревожит: на лице не сияла привычная улыбка, сменившись закушенной нижней губой, и он слишком сосредоточенно смотрел под ноги. Даже чуть не пропустил нужный поворот, и Саваде пришлось придержать его за локоть. — Что-то случилось? — спросила она негромко. Найто вздрогнул и едва не выронил все, что держал в руках. — Что? — он попытался навесить беззаботную улыбку, но был, кажется, слишком взбудоражен, чтобы так быстро взять себя в руки, и быстро сдался. — Не подумай… ничего плохого, правда! Тебе не нужно волноваться. Ничего такого, с чем я бы не справился. — Ты же знаешь, что в любой момент можешь рассказать, если у тебя какая-то проблема, да? Я постараюсь помочь. — Я знаю. Правда. Обещаю, что если пойму, что не справляюсь, сразу же скажу тебе, — сказал Найто тихо, опустив голову почти виновато. Тсунаеши только покачала головой, ободряюще сжала запястье друга и кивнула в нужную сторону, предлагая продолжить путь. У двери комнаты Савады их ждал сюрприз: прислонившись плечом к стене, их дожидался Бьякуран. Заметив приближение Тсунаеши, он отлепился от стены и шагнул навстречу. — Я уже думал идти вас искать, — он улыбнулся мягко и непривычно искренне. Затем окинул взглядом нагруженного Лонгчемпа и добродушно усмехнулся при виде букета, но, на удивление, смолчал. Савада даже мысленно его поблагодарила, потому что ожидала как минимум шпильки в свой и Гаммы адрес — сомневаться в том, что Джессо догадался, от кого подарок, не приходилось. — Вижу, День рождения проходит спокойно. И не вижу подарков от Шоичи со Спаннером. И если я верно наслышан о подарке от Найто, то вы сейчас убежите в тренировочную, да? — Да, мы собираемся туда. Если можно, конечно, — поспешно добавила Тсунаеши, и Бьякуран хмыкнул. — Можно, я для того вам ее и предоставил. Но сначала я хотел бы внести свою лепту в ход праздника. У меня есть кое-что для тебя. — Не стоило волноваться, — начала было Савада, но Джессо прервал ее взмахом руки. — Я бы подарил тебе это в любом случае, а сейчас как раз есть повод. Считай, удача, — он посторонился, пропуская Тсунаеши и Найто к двери и хитро прищурился, вновь впиваясь взглядом в букет. Савада знала, что Бьякуран отлично разбирается в символике цветов (как и значительная часть его подчиненных), как и Юни. И догадывалась, что юная аркобалено если не сама предложила, то хотя бы по просьбе Гаммы точно помогла ему высказать на языке цветов то, что не хватило дух сказать вслух. Вот только сама Тсунаеши в цветочной символике понимала совсем мало, а спрашивать у Бьякурана почему-то не хотелось. Наверняка ведь не обойдется без ехидных комментариев — достаточно хотя бы сейчас посмотреть, как веселье отражается в его глазах. — Проходите, — предложила Савада, открывая дверь в комнату. Лонгчемп вошел сразу же и без вопросов, а вот Джессо замялся на пороге и вошел только после того, как Тсунаеши бросила на него вопросительный взгляд. — Юни и Блюбелл иногда ругаются на меня за бестактность, — он беззаботно пожал плечами. — Не хочется получить на орехи еще и от тебя. У тебя-то рука явно тяжелее их будет. Тсунаеши захихикала, представив, как Юни (ребенок ведь совсем!) и Блюбелл (которая была немногим старше главы Джильо Неро, зато куда острее на язык) ругаются на вполне взрослого Бьякурана. И как сам Джессо этой ругани внимает. Картина вырисовывалась комичная. — Я же разрешила, — смешливо отозвалась Савада, забирая из рук Найто шкатулку и букет. Шкатулка отправилась на письменный стол, а вот с букетом все оказалось не так просто. Вазы у Тсунаеши не было, а поставить цветы в воду стоило как можно скорее. — Ой. — Ваза, да? — догадался Лонгчемп, следящий за тем, как Савада рассеяно оглядывается, будто надеясь, что ваза появится сама собой. — Вазы есть на кухне, я думаю, — бросил Бьякуран, и Тсунаеши оживилась, чтобы тут же поникнуть. — Найто, можешь сходить со мной? — попросила она чуть сдавленным голосом и виновато прикусила губу. — Не волнуйся, я сам принесу. Тебе еще подарок получать, — друг отмахнулся привычно беззаботно: при Джессо собраться и принять свой обычный вид у него получилось куда лучше. — Скажешь, что это, ладно? Он выпорхнул из комнаты, не став дожидаться ни ответа, ни возражений. Савада только вздохнула — она догадывалась, что Лонгчемп просто хотел ретироваться подальше от нее и ее интереса к его проблемам, но не хотел ее обижать. — Как топорно, — усмехнулся Бьякуран. Он уход Найто воспринял, очевидно, по-своему. — Мой подарок никакой не секрет, наоборот, хорошо бы остальным знать. Договаривая, он жестом истинного фокусника достал из-за спины большой бумажный конверт и протянул его Саваде. Та на конверт уставилась с таким удивлением, что Джессо не удержался от усмешки: — Тебе это, тебе. Загляни, все поймешь сама. Внутри пакета обнаружились… бумаги. И бордовая книжица, в которой легко узнавался паспорт. Полностью картина сложилась, когда Тсунаеши вытряхнула все бумаги рассмотрела их, наконец. Свидетельство о рождении, табель с оценками и результатами выпускных экзаменов (и как только Бьякуран успел достать их, если Савада сдала последний экзамен всего неделю назад?), еще пара непонятных листков… во всех документах значилось другое имя, но при этом с фотографии в паспорте смотрела сама Тсунаеши. Осознав окончательно, что ей подарили, Савада ошеломленно уставилась на Джессо. Тот ее реакцией явно наслаждался, но решил все-таки пояснить, какого черта происходит. — Тебе восемнадцать, в Италии это совершеннолетие,******* а значит, и время получения паспорта. Мы с Юни решили, что тебе все равно нужны документы, не можешь же ты тут жить под своим настоящим именем. Вот мы и приготовили сразу все. Дату рождения мы оставили прежней, оценки тоже, но остальное, сама понимаешь, поменяли. Результаты экзаменов записаны уже на твое новое имя, не волнуйся. Можешь теперь поступить в университет, если захочешь. И в целом чувствуй себя полноценной гражданкой Италии. Спаннер и еще парочка умелых хакеров дополнили даже государственные базы, так что все почти совсем официально. — Вы… сделали все это для меня? — тише, чем рассчитывала, спросила Тсунаеши. Конечно, она смотрела шпионские фильмы, и хотя там подделка документов не казалась чем-то невероятно сложным, логика подсказывала, что в реальности все происходит отнюдь не так легко. Тем более, когда делаются фактически все необходимые документы. — Мы рады, что ты присоединилась к нам, — искренне заверил Бьякуран. — Так что мы подумали, что должны сделать что-то, чтобы облегчить тебе жизнь. Сделать все это было в наших силах, так что бери и не беспокойся. Теперь у тебя официально есть другое имя. Можешь везде представляться им и не бояться, что до Вонголы дойдут слухи, что по Сицилии разгуливает Тсунаеши Савада. — Спасибо, — девушка зачарованно разглядывала паспорт в своих руках. Бордовая книжечка с золотистыми надписями «Unione Europea Repubblica Italiano» и «Passaporto». На фотографии действительно была сама Савада, причем сделана эта фотография явно была совсем недавно. Как Джессо и Джильо Неро это провернули, было не очень понятно, но здорово впечатляло. В графах имени и фамилии тоже красовалось «Fausta Corvini», а в графе гражданства красовалось «Italiana». — Фауста… кажется, это имя окончательно ко мне прилипло, — хмыкнула Тсунаеши. — Найто подсказал? — Все твои хранители одобрили. Насколько я знаю, имя Фауста, как и Еши, означает «удача», так что это вполне тебе подходит. — А фамилия? Тоже что-то значит? — М… нет, не совсем. Мы не стали выбирать самые распространенные фамилии, чтобы избежать неприятных совпадений. И я точно знаю, что в Италии нет ни одного клана с названием Корвини, как и боссов, так что дурных ассоциаций возникнуть не должно, — Бьякуран пожал плечами, всем своим видом выражая беспечность, и что-то в этом его поведении насторожило Саваду. Уточнить, однако, она не успела — дверь тихо приоткрылась, и в проходе показался Найто. На его лице застыло выражение непонимания, и он даже не поднял головы, чтобы посмотреть на Тсунаеши. — Тут это… Еши, кажется, тебе еще один подарок, — он кивнул куда-то в сторону и вниз, Савада не могла увидеть, на что он указывает. Так что она дождалась, пока Лонгчемп войдет, чтобы поставить принесенную вазу с водой на стол, и выглянула в коридор. На полу обнаружился цветочный горшок с темно-голубой, почти синей фиалкой, поставленный на какую-то книжку. Пришлось поднимать цветок, чтобы увидеть заголовок, гласивший «Полный справочник языка цветов». Бьякуран, увидевший все это в руках вернувшейся в комнату Савады, несдержанно рассмеялся. — От кого это? — поинтересовалась Тсунаеши. Джессо смеяться не прекратил, а Найто только пожал плечами. — Когда я выходил, этого не было, — он развел руками и прищурился в сторону Бьякурана. — Он знает! — Я догадываюсь, — все еще посмеиваясь, ответил тот. — Но я не скажу. Хах, даже справочник! Савада сосредоточенно рассматривала цветочный горшок, надеясь увидеть какую-то подсказку. Убедившись, что никаких записок там нет, она обратила внимание на книжку. Потрясла за корешок, но добилась только того, что оттуда выпала простая закладка, которую Тсунаеши поначалу не заметила. На закладке были записи, но они ничего не прояснили — самым красивым почерком из всех, которые видела Савада, на листке были записаны инструкции по уходу за цветком: где держать, как часто поливать, даже когда нужно пересадить фиалку в горшок побольше. Больше никаких записей не было, даже на первой странице. Все это здорово сбивало с толку. — Ну, мне пора. Очень хочется посмотреть на тренировку, но я уже обещал Юни, что присоединюсь к ней, когда отдам подарок, — все еще широко улыбаясь, Бьякуран направился к двери. — Советую заглянуть в справочник, может, что-то да прояснится. Тсунаеши проводила его чуть недовольным взглядом, но к совету решила прислушаться. Заглянула в оглавление, быстро нашла страницу с цветами на «Ф» и принялась читать. — «Фиалка имеет множество значений. Самые распространенные из них: красота, добродетель и скромность. Это символ скромного человека, удалившегося от официальных дел, источающего свою доброту и благосклонность и стремящегося скорее принести окружающим радость, чем завоевать чье-либо восхищение», — зачитала Савада, сощурившись, а потом запнулась, случайно перескочив строчку, и продолжила уже тише. — «Голубая или синяя фиалка означает верность». — Оу, — выдал Найто, и Тсунаеши подняла на него взгляд. — Я правильно понял, кто-то заверил тебя в своей верности? — Я понимаю не больше твоего, — Савада почесала нос и уставилась на фиалку с таким видом, будто ожидала, что цветок сейчас оживет и сам все пояснит. — Даже если так, то кто, и почему не лично? Где-то на задворках сознания маячила смутная догадка, но уцепиться за нее не выходило. Мысли сами собой ускользали в сторону букета Гаммы. Наконец сдавшись, Тсунаеши подошла к букету ближе, еще раз посмотрела на справочник в своих руках, а потом решительно принялась листать его. Смотреть пришлось много. В ярком букете соседствовали белые цветы камелии, тюльпана и каллы, синие василек и незабудка, несколько колокольчиков и алая лилия, желтые цветочки зверобоя и фиолетовая лаванда, и среди всего этого почти терялись листочки мелиссы. С каждым новым прочитанным значением Савада все сильнее чувствовала, как краснеет. Гамма, кажется, хотел высказать сразу все: и восхищение, и симпатию, и обещание верности, и пожелание счастья… Столько всего, что слезы наворачивались сами собой, и хотелось прямо сейчас сорваться с места, найти Гамму и снова крепко его обнять. Уткнуться носом в плечо и просто наслаждаться его теплом. Тсунаеши так и сделала бы, если бы не Найто, явно чувствующий себя лишним сейчас, но все равно нашедший в себе смелость напомнить, что ребята их ждут. А осознание, что она вроде как обещала друзьям поучаствовать в испытании оружия (что, в первую очередь, именно ей и было нужно), и вовсе спустило девушку на землю. Прежде всего стоило выполнить то, что уже пообещала. А потом нужно было только найти Гамму. Решив, что именно так она и поступит, Савада решительно схватила Лонгчемпа за руку и выскочила из комнаты. Даже почти отправилась на поиски тренировочной, только через пару минут вспомнив, что это Найто здесь все знает. Смутившись, она все-таки пропустила товарища вперед — к чести Лонгчемпа, он не стал подкалывать ее, хотя и явно понимал, в чем дело, а просто так же, не отпуская ее руки, повел в нужном направлении.* * *
Когда до ушей донесся грохот, Гамма замер на секунду, в которую в его голове успело пронестись с пару десятков мыслей о том, что могло произойти. А после он сорвался с места, прикидывая, откуда мог доноситься шум. И выводы ему совсем не нравились — грохот исходил со стороны тренировочной комнаты, в которой должны были быть Тсунаеши с ребятами. По пути к нему присоединился спешащий Ву, и это нисколько Гамму не удивило. Зато немного успокоило: на лице иллюзиониста читалось только легкое беспокойство, но никак не ужас и боль, а значит, как минимум с Савадой все должно быть в порядке. Да и с остальными почти наверняка тоже — будь иначе, Ву бы почувствовал. Что по-настоящему поразило Гамму (да и иллюзиониста тоже, пожалуй) — так это выскочивший перед ними Расиэль. Он явно заметил их, но не стал задерживаться, только очень недвусмысленно указал взмахом руки на нужный поворот и тут же скрылся за ним. Эту часть базы Гамма почти не знал, и двигался на одном только чутье. К их с Ву счастью, здесь не было безумных поворотов и дверей-обманок, и продвигаться было в целом несложно, а мелькающий где-то впереди Расиэль, явно держащий путь туда же, куда и они, служил своеобразным ориентиром. А когда в поле зрения показались плывущие клубы дыма, вопрос о направлении отпал сам собой. Подбежав ближе, Гамма смог различить приглушенный кашель, сбивающиеся голоса и… нервный смех. Прибавив шагу, Гамма окончательно обогнал уже выдохшегося иллюзиониста и тут же столкнулся с выскочившим из плотного облака пыли Лонгчемпом — именно тот до этого смеялся. Следом за Найто показалась и Тсунаеши — живая, невредимая и тихо и нервно хихикающая. Теперь можно было спокойно выдохнуть и оглядеться. Выходило, правда, не очень хорошо — пыль не спешила оседать, и разглядеть хоть что-то дальше метров четырех не представлялось возможным. Запоздало из облака пыли показался Шоичи, подталкиваемый ворчащим что-то Расиэлем. Ирие был покрыт пылью даже больше, чем Савада с Лонгчемпом, но тоже выглядел невредимым. Показавшийся последним Спаннер выделялся больше всех. Он, как и остальные, был весь в пыли, но при том он чуть ли не светился, сияя широкой улыбкой (редкой гостьей на его обычно отстраненном лице), и был, кажется, всем доволен. — Что случилось? — наконец спросил Ву. Все повернулись к нему, только теперь, кажется, заметив чужое присутствие. Тсунаеши скользнула взглядом по лицу Гаммы (явно обеспокоенному), покраснела и уставилась на свои ноги. Такая реакция немного удивила, но расспросы о ней Гамма решил отложить на потом. — Всех собрали, — хмыкнул Найто почти невозмутимо и принялся вытряхивать пыль из волос. Запоздало Гамма заметил на его поясе кобуру с пистолетом. — Все в порядке! — поспешно заверила Савада, вновь вскинув голову, и замахала руками. А после — последовала примеру товарища и принялась стряхивать пыль с волос и одежды. — Мы тренировались, а потом Найто предложил сравнить наши выстрелы… — Парни нас поддержали! — поддакнул Лонгчемп. Шоичи явно стушевался, а Спаннер засиял еще ярче, хотя, казалось бы, уже некуда. — Там есть специальные укрепленные блоки, и ребята сказали, что это неплохие мишени, и мы можем, если что, сломать парочку, Бьякуран не будет ругаться, так что мы можем вложить всю силу. Ну мы и… — Парочку, — простонал Ирие с ужасом на лице. — Они разбили в щепки четыре укрепленных блока! — подхватил Спаннер с восторгом. — Они прочнее бетона в пять раз! И полтора метра в толщину! Сила их Пламени настолько зашкалила, что мои приборы не смогли зафиксировать верхние границы! А ведь эти двое даже не связаны! А что будет, если… — Ще-ще-ще, не знаю, что вызывает у тебя такую решимость, мисси, но продолжай в том же духе, — Расиэль окинул притихшую Саваду каким-то новым, непонятным взглядом. В голос его сквозило искренне уважение вперемешку с удивлением. — Ты, оказывается, сильнее, чем кажешься. Но все-таки разносить тренировочную в первую же тренировку было лишним. Нам хватает разрушительности хранителей Бьякурана. — Это вышло случайно, — Тсунаеши смущенно потерла лоб и слабо улыбнулась. — Я дождалась, пока шкалы в линзах заполнятся… наверное, верхняя граница должна быть все-таки выше. — Так и есть, — согласился Шоичи и подошел ближе к Саваде. Он с интересом покосился на варежки на ее руках. — Пожалуй, сначала стоит измерить максимальную силу твоего Пламени. И оставить пару десятков тысяч фиаммавольт на шкале про запас. — Но линзы даже так очень помогли! Я с ними смогла более точно направить Пламя. Не так рассеяно, как обычно, — поделилась наблюдениями Тсунаеши. Она выглядела довольной результатами тренировки, хотя и явно была не очень рада, что доставила неприятности. А потом Гамма заметил, как она быстро косится на безмятежного — слишком уж безмятежного — Найто, и это его немного насторожило. — И я думаю… мне нужно две разные графы — для силы Пламени в перчатках и в арбалете. Нужно их как-то… — Синхронизировать, — опередил ее Спаннер. — У меня уже есть пара идей, не волнуйся, мы все устроим. Гамма на мгновение почувствовал себя лишним. Он все пропустил, он мало что понимал в технике, даже Пламенем своим он владел едва ли осознанно. И сейчас он как никогда четко ощутил разницу в их с Тсунаеши силе — и хотя Гамма был искренне рад за подругу и ее успехи, собой он был не доволен. Сейчас он понимал, что его обещание самому себе защищать ее теперь почти ничего не стоит и не имеет особого смысла. Сейчас скорее сама Савада могла бы полезть его защищать — и это было бы более чем оправдано. Это осознание не было просветлением, неожиданным озарением — такое подозрение стало закрадываться еще с того момента, когда им пришлось отбивать базу в Модике. От Гаммы тогда почти не было толку, и Тсунаеши пришлось взять на себя почти всю работу. С тех пор на Гамму иногда накатывали мысли о собственной бесполезности. В конце концов, единственная действительно весомая вещь, которую он сделал за последние месяцы — это втянул подругу, которую хотел уберечь от темной стороны мира, прямо в мафию. Безвозвратно. Он был худшим из хранителей. Погрузившись в тяжелые мысли, Гамма не заметил, как разошлись Шоичи со Спаннером и Расиэль. Остались только он, отошедшие в сторону Савада с Найто и тихо приблизившийся Ву. Гамма как раз буравил взглядом склонившего голову ближе к девушке Лонгчемпа (он мог поклясться, что слышал, как тот выдал едва слышное «Спасибо, что прикрыла!»), когда иллюзионист положил руку ему на плечо. — Самоуничижительные мысли? — тихо, чтобы Тсунаеши не услышала, спросил Ву и кивнул в сторону, откуда они пришли. Проблема решилась сама собой, в их присутствии, кажется, больше не было необходимости, так что Гамма зашагал обратно по коридору. — Это так очевидно? — он вздохнул и убрал руки в карманы, рассеянно осматриваясь, чтобы не заблудиться. — Да, — в этот раз иллюзионист не стал включать дипломата, и Гамма был за это благодарен. — Не очень… все же легко понять. Если сам думаешь так же. — И ты?.. — Да. Я чувствовал ее решимость, — напомнил Ву и сложил руки за спиной, выпрямляя спину. — Мне далеко. — А мне, должно быть, никогда и не достичь такого уровня, — Гамма сокрушенно покачал головой. — Ты преувеличиваешь. Тобою движет размытая цель. Защитить ее и других. Просто защитить. Не знаешь, от чего. Со мной так же. Я хочу ее защищать. Очень хочу. Этого… мало. Гамма не стал озвучивать вопрос — их накопилось достаточно, и выбрать один вот так, сходу, оказалось сложнее, чем он думал. Но он чувствовал, что Ву еще есть, что сказать, — и тот не заставил себя ждать. — У Тсунаеши цель конкретная. Я ее не знаю, — сразу пояснил иллюзионист. — Она не говорит. Скрывает. Она доверяет нам… — Но? — Оберегает, — Ву мягко, тепло улыбнулся. Он достал из кармана флейту и рассеяно завертел в руках. — Ее цель тоже связана с защитой. Только она знает, от чего защищает. Хочет справиться сама. Не хочет втягивать нас. Не могу ее осуждать, не зная сути. — Найто знает, — догадался Гамма. Ву медленно кивнул. — Знает, — иллюзионист помолчал, продолжая путь скорее машинально, и Гамме даже раз пришлось потянуть его в сторону, чтобы не врезался в стену. — У него похожая цель. Они оба что-то знают. Что-то… неочевидное. Что-то из будущего. Это знание их страшит. Направляет. Найто больше. Его цель конкретнее. Сильнее. — В каком смысле? — Гамма от неожиданности резко притормозил, и Ву посмотрел на него мягко, почти снисходительно. Только то, как он вертел в руках флейту, выдавало его собственное смятение. — Решимость Найто сильнее, чем Еши. Он почти равен ей в гипер-режиме. Ему не хватает умений. Силы же предостаточно. Сегодня я убедился. — Как это? — все еще ничего не понимая, Гамма помотал головой. — Разве Еши не сильнее нас всех? — Смотря в чем, — пожав плечами, иллюзионист невозмутимо продолжил путь. Гамме пришлось его нагонять, чтобы ничего не упустить. — Физически впереди всех Ланчия. В способности управляться с Пламенем лучшая Еши. В решимости Найто ее обогнал. То, что случилось сейчас — его заслуга. В большей степени. Еши не вкладывала столько решимости. Пламени Дождя было элементарно больше. — И что это значит? Что нам-то делать? Ву вновь остановился. Невидящим взглядом уставился на флейту и беззвучно пошевелил губами. Гамма ожидал, что товарищ создаст иллюзию, укроет их от посторонних взглядов, но тот не спешил играть. Ву явно о чем-то задумался — или прислушивался к своим ощущениям. Или пытался почувствовать настрой Савады? Гамма терпеливо ждал. Даже не стал торопить, хотя и очень хотел. Наконец, иллюзионист прикрыл глаза и качнул головой. — Мы должны доверять ей, — он уверенно посмотрел на собеседника. — Мы сами дали ей время. Мы должны держать слово. Она расскажет, если посчитает нужным. Возможно, этот секрет даст нам направление. Больше решимости. Возможно, не даст. Мы можем только ждать. Не давить. Не лезть. Ждать. — Не слишком обнадеживает, — Гамма вздохнул отчасти разочарованно. Но все же о понимал, что друг прав. — Можем не дождаться. Но, может быть, это и лучше. Хотя я и хотел бы знать, в чем ее поддерживать, но раз она считает, что не стоит нам знать… — Она оберегает, — еще раз уточнил Ву. — Не пренебрегает. Так что мы смиримся. Главное — не думать, что мы бесполезны. Мы все ей одинаково важны. Помни о ее улыбке сегодня. Не забывай ее. Теперь пойдем. Ланчия скоро вернется. Сегодня день Еши. Нельзя его портить.* * *
Спустя час все вновь собрались в гостиной. Тсунаеши, уже отмывшаяся от пыли и переодевшаяся, переводила горящий взгляд с Ланчии на все-таки успевшего вернуться вовремя Фона и не могла решить, кого обнять первым. Не способствовали скорому решению и привезенные вести: Ланчия, как оказалось, встречался с Дино и вызвался передать Саваде подарок; Фон же по пути обратно сделал огромный крюк, но навестил Катэля и, в свою очередь, доставил подарки от Наны с детьми и Хару с Киоко. А кроме того он привез и Ричи — свою обезьянку-напарника. Тсунаеши очень много слышала о нем, но до сих пор не видела — из-за частых разъездов Фон еще до встречи с ней оставил любимца с доверенными людьми в Китае. Сейчас же, когда разъезды должны были сильно сократиться, он смог забрать любимца обратно к себе. И теперь маленькая белая обезьянка гордо восседала на голове хозяина и сверкала любопытными черными глазками. В конце концов сдавшись, Савада подхватила на руки Фона, подошла к Ланчии и обняла обоих. Учитель и старший товарищ ответили ей добродушным смехом и ответными объятиями. Даже Ричи перебрался девушке на плечо и принялся дергать ее за еще влажные после душа волосы. — Иди подарки смотри, — хмыкнул Ланчия, кивая в сторону горы пакетов. Тсунаеши с готовностью закопалась в них, с интересом рассматривая все, что привезли товарищи. В самом большом пакете — от Дино — обнаружилась здоровенная плюшевая ласка, которая тут же заняла почетное место на свободном кресле. От самого Ланчии Тсунаеши получила удобные перчатки (что оказалось очень приятно — Савада успела забыть, как еще недавно жаловалась, что тренироваться без перчаток, отрабатывая боевые асаны, не очень удобно) и целую коробку японских сладостей — они были одной из тех вещей из дома, по которым Тсунаеши скучала особенно сильно. Улыбнувшись Ланчии, Савада поспешила засесть за остальные подарки. В пакете от девчонок обнаружился целый ворох вещей: кое-что из косметики, красивый темно-голубой комбинезон от Хару (уже не впервые Тсунаеши подумала, что подруге прямая дорога в дизайнеры — в последнее время фонтан странноватых идей разбавлялся вполне спокойными, и этот комбинезон оказался из таких; девушка решила, что именно в нем пойдет гулять с товарищами) и самодельные украшения (а вот здесь явно постарались дети). К подаркам прилагалось несколько открыток с короткими посланиями: девочки желали счастья, успехов и увидеть побольше интересных мест, дети делали упор на то, что скучают и ждут — хотя бы вестей. От маминого письма, полного теплоты и любви в каждом слове, где Нана говорила, что очень гордится своей дочерью, защемило сердце. Мама ничего не требовала и не думала ругать — только поддерживала. Из-за этого обнять ее хотелось еще сильнее. Письму от Катэля Савада немного удивилась. Она ждала открытку, как в прошлом году, — но никак не пухлого конверта. Внутри она обнаружила исписанный лист бумаги и еще одну стопку фотографий. Начать Тсунаеши решила с письма. «Дорогая Тсунаеши! Первым моим порывом было наругать тебя за поспешное решение с Джильо Неро. За это я прошу прощения. Я пишу, чтобы порадовать тебя в этот замечательный день, а не чтобы обижать. Прежде всего я желаю, чтобы у тебя все хорошо сложилось. Ты знаешь, что делаешь, я в этом уверен. И я хочу, чтобы все было хорошо. Так что, надеюсь, ты понимаешь, что можешь рассчитывать на мою помощь в случае чего. Знаешь, я очень плох в выборе подарков. Просто ужасен, правда. Но все равно надеюсь, что тебя порадует то, что я прислал. Я же знаю, что тебе все-таки важно знать, что они в порядке. С Днем рождения! С наилучшими пожеланиями, Катэль P.S. Прости за помарки. Бранн никак не хотел уходить со стола и все время рвался поиграться с ручкой». Савада с замиранием сердца достала фотографии. Мысленно она поблагодарила товарищей за то, что не шумели и не мешали — в этот момент хотелось тишины. Эта стопка фотографий была чуть толще той, которую ей подарил Гамма, и изображены там были совсем другие люди. Сосредоточенно корпящий над учебниками с наклейками логотипа университета Палермо Гокудера. Такеши с битой в руке, стоящий напротив незнакомого девушке блондина, и весело улыбающийся. Снова Такеши — в этот раз стоящий плечом к плечу со Скуало. Качество этой фотографии было хуже, чем у остальных, но даже так можно было увидеть, что между Дождями Вонголы и Варии нет враждебности. На следующей фотографии был изображен ринг, а на нем — жмущие руки Рехей и Луссурия. Сложно было поверить своим глазам, но они, кажется, собирались вместе тренироваться. На следующих двух фотографиях были отец и Базиль: сначала вдвоем, явно тоже в разгар тренировки, судя по сосредоточенным лицам; после — в компании также незнакомых Тсунаеши женщины в очках, голубоглазого мужчины и хмурой малышки, в которой узнавалась Лал Мирч. Дальше был Дино, положивший руку на плечо Кеи, который таким раскладом явно доволен не был. Заснувший за столом в окружении бумаг Азуро. Реборн, потягивающий любимый эспрессо. Даже фотографии с Лунгой (он, кажется, играл на своей гитаре где-то посреди улицы) и Пантерой — та стояла напротив витрины, разглядывая темно-синее платье. Последние две фотографии предназначались скорее Найто, который очень скучал по бывшим подчиненным, так что Савада передала их ему. И, судя по радостному воплю Лонгчемпа, не прогадала. Увидеть ребят оказалось очень обескураживающе. Тсунаеши вдруг поняла, как же сильно скучает по некоторым из них: по Дино и немного по Хибари, по Базилю и даже отцу, по ребятам… и в то же время их спокойные лица заставляли какой-то узел внутри, который затянулся так сильно и так давно, что уже позабылся за своей привычностью, ослабнуть и развязаться, наконец. Савада смотрела на своих несостоявшихся хранителей и больше не чувствовала былой горечи — только легкую светлую печаль. Память о прошлом враз оказалась не такой болезненной, как прежде. Тсунаеши чувствовала, что окончательно освободилась. Она не поняла, в какой момент мир смазался, а щеки обожгли слезы. Слезы не боли, но облегчения. Савада чувствовала радость за былых друзей, за то, что они смогли двигаться дальше. И она чувствовала радость — за себя. Она окончательно отпустила прошлое — со всем плохим и хорошим, что в нем было. Шмыгнув носом и смахнув слезы, Тсунаеши обвела взглядом всех собравшихся друзей. Ее хранители, Спаннер и учитель все, как один, смотрели на нее — сидящую на полу в окружении подарков, прижимающую фотографии к груди, шмыгающую носом и утирающую слезы. И ни у одного из них во взгляде не было тревоги. Все: и шебутной Найто, и слишком сильно беспокоящийся о ней Гамма, и даже плохо знакомый с ситуацией Спаннер — все они смотрели на нее с пониманием. Не воспринимали слезы как слабость, а, казалось, точно понимали, что эти слезы значат. Савада улыбнулась вдруг возникшей в голове мысли. «Эти люди — мое будущее». У нее есть будущее. С ее настоящими хранителями и чудесными друзьями, с понимающим учителем, с семьей и близкими людьми. Впервые со дня путешествия в будущее Тсунаеши позволила себе поверить: да, она будет жить. У нее есть люди, которые будут рядом. С ними она отпразднует и девятнадцатилетие, и двадцатилетие — как и заклинал Мукуро целую вечность назад на прощание в кафе аэропорта Намимори. Все это будет. А сейчас… — Это мой самый счастливый день, — хрипловато после слез призналась Савада и улыбнулась, заметив расцветающие на лицах друзей радостные улыбки.