Ты человек. Что сделал ты, Чтоб не горели корабли? (vsebydett — Обращение)
Порою утро начинается не с кофе, не с солнечных лучей, бьющих в лицо, и даже не с ворчания подчиненных, что дел невпроворот и пора вставать. Порою утро начинается с удара током или ведра воды, вывернутого на голову несчастного — и хорошо, если это все происходит не одновременно. Это Дино уяснил еще во время ученичества у Реборна. Именно поэтому, почувствовав, как вода забивается в нос, постель вымокает до нитки, а на грудь давит что-то тяжелое, он не запаниковал, а принялся действовать. Задержав дыхание и давя порыв закашляться, Каваллоне с силой пихнул то, что придавило его, в бок и ощутил под пальцами хорошо знакомый — со многими частями его тела — молот. Только когда тяжеленная махина с грохотом повалилась на пол, он позволил себе откашляться и вдохнуть, наконец, немного воздуха. Не рассчитав движения, Дино повалился обратно на кровать, прямо к ногам, обутым в черные лакированные ботиночки. — И тебе привет, Реборн, — Каваллоне рассмеялся и с кряхтением стал подниматься, чтобы не оставаться уязвимым перед бывшим наставником. В этот раз он был готов, поэтому от удара ногой все-таки успел уклониться, и даже не сверзился с кровати, что можно было принять как вполне себе успех. — Не забываешь мои уроки, — одобрительно сказал аркобалено. Но тут же ядовито добавил, — и все-таки позволил застать себя врасплох. — Я спал, — пробормотал Дино исключительно для проформы. Спорить с Реборном все равно бесполезно. — И не ждал тебя. Что-то случилось? — Что-то должно случиться, чтобы я навестил одного из своих глупых учеников? — в тоне вечного ребенка ощущалась угроза, и Каваллоне поспешил обезоруживающе улыбнуться и поднять руки, признавая капитуляцию. — Все нормально! Я просто удивлен. Значит, ты решил навестить меня? Тогда я должен проявить гостеприимство, — «даже несмотря на то, какое теплое приветствие ты мне устроил», — додумал он, поеживаясь — вода, которой аркобалено его облил, была почти ледяной. — Позавтракаешь со мной? Синьора Пьяццола делает очень вкусные... — Я знаю, — хмыкнул Реборн, перебивая торопливую речь собеседника, и опустил шляпу так, чтобы ее тень скрыла его глаза. — Я уже был на кухне. Дино побледнел. Реборн и кухня были поистине страшным сочетанием. Хотя бы потому, что аркобалено Солнца не бросал своих учеников окончательно, как не бросал и их обучение. А еще он был страшно непредсказуем в своей любви устраивать испытания всем и каждому. И теперь Каваллоне знал наверняка: за завтраком его может ждать совершенно что угодно. От безобидной попытки стащить его еду прямо из рук до вполне злонамеренного, но не смертельного отравления. Разумеется, убивать бывшего ученика вечный ребенок не станет... но вот подсыпать слабительного или чего «повеселее» — это он вполне мог бы устроить. И почти наверняка устроил — Дино в показное добродушие Реборна уже давно не верил. Следовало как минимум следить за тем, что он берет, ест и на чем сидит. — Одевайся и иди в столовую. Если не будешь там через три минуты, будешь наказан, — аркобалено улыбнулся так многообещающе, что Каваллоне с кровати как ветром сдуло в сторону шкафа, и удалился. Судорожно натягивая первую попавшуюся одежду, Дино то и дело поглядывал на настенные часы. Он знал, что вечный ребенок уже задумал какую-то маленькую подлость. И в интересах Каваллоне было поторопиться. Если бы он еще не путался в ногах (из-за спешки, разумеется). С горем пополам разобравшись с одеждой и обувью (и упав всего два раза!), Дино даже успел добежать до столовой вовремя. В конце концов, пересечь порог, пусть даже и растянувшись на полу и кляня весь свет за отсутствие поблизости подчиненных (явно не без участия Реборна) — все равно считается. Во всяком случае, направленный на дверь пистолет аркобалено опустил. — Все-таки успел, — не скрывая разочарования, пробубнил он. — Я помню, что бывает, если не успеваешь, — улыбнулся Каваллоне, спеша за стол. На тон бывшего учителя он не обижался — давно научился игнорировать такие мелочи. Быть мягким Реборн попросту не умел, и было глупо на него за это злиться. По-хорошему, надо было пойти и толком умыться, но оставлять аркобалено Солнца без присмотра было чревато. А сейчас, пока еду еще не принесли, оставался какой-никакой шанс поесть спокойно. Ну, насколько возможно спокойно есть, сидя рядом с главным затейником теневого мира. — Так что тебя привело? — Дино все-таки рискнул спросить еще раз. Он сцепил руки в замок и с любопытством уставился на почему-то помрачневшего вечного ребенка. — Это касается Азуро? Неужели все так плохо? — Это худшая моя работа, — признал Реборн недовольно. — Скучная, неблагодарная и бесполезная. Единственное, в чем Азуро преуспел — это выведение меня и значительной части окружающих из себя. И в полной невосприимчивости моих уроков. — Правда? — Каваллоне удивленно нахмурился. — Мне с самого начала казалось, у него хороший потенциал. И я был уверен, что уж ты-то его раскроешь на полную. Аркобалено молчал. Дино уже было собрался продолжить расспросы — или даже увести разговор в сторону от малоприятной темы, — но в комнату вошла горничная. Девушка тепло улыбнулась, учтиво поздоровалась с боссом и его гостем и поспешила расставить на столе тарелки и чашки с кофе. Маленькую кружечку эспрессо тут же сцапал Реборн. Вторую, с лунго,* пододвинул к себе Дино. Он придирчиво принюхался к кружке, прежде чем пить, но ничем посторонним напиток вроде не пах. С жадностью в глазах Каваллоне проследил за тарелками с порциями лучшей в городе фриттаты* и блюдцем с аккуратными канноли.* Очень не хотелось подозревать все эти вкусности в отравленности, да и Реборн смотрел на предложенные угощения без привычного предвкушения исполнения задуманной пакости. Дино поблагодарил горничную, и та тихонько удалилась. Вечный ребенок проводил ее тяжелым взглядом и только потом принялся за свою порцию. Даже хмыкнул чуть насмешливо, заметив, как Каваллоне придвигает свою тарелку ближе к себе и подальше от гостя. Мало ли что. — Это вкусно, — отдал должное повару Реборн. Дино, специально дожидавшийся, пока аркобалено попробует свою порцию, тоже приступил к завтраку. — Но все равно проигрывает стряпне maman. Момент он явно выбирал, — Каваллоне умудрился поперхнуться кусочком омлета и закашляться. Не ожидал он таких сравнений от слова вообще. «Maman» аркобалено Солнца называл только одну женщину. Мама Тсунаеши действительно готовила чудесно, но менее странными слова вечного ребенка это не делало. Во взгляде Реборна, следившего за тем, как бывший ученик пытается откашляться, не было ни грамма вины. И это уже малость успокаивало — значит, затронул тему только чтобы выбить из колеи. — Ты скучаешь по ней? По Тсуне, — осторожно поинтересовался Дино. Ответом ему послужила невеселая ухмылка. — С ней было интересно. Люди вились вокруг нее, у меня была почти полная свобода действий, так что учить ее было весело. Веселее даже, чем тебя, глупый ученик. Каваллоне улыбнулся и поспешил закрыться чашкой. В этом был весь Реборн: никогда не признавать вслух подобные вещи. Обязательно все переиначить, перевернуть, — лишь бы ни перед кем не предстать хоть немного слабым. И никогда и ни перед кем не показывать, в чем же его слабость заключается. — Кстати, где твои хранители? — невозмутимо поинтересовался вечный ребенок, отрываясь от еды. Дино украдкой выдохнул. — Ты сейчас обо всех или конкретно о Кее? — уточнил он. Аркобалено неопределенно махнул рукой. — Почти все на заданиях. Ромарио и Камилло здесь, разбираются с отчетами, наверное. Ну а конкретно Кея... — Каваллоне вздохнул так тяжело, что Реборн даже удержался от насмешки. — Он недавно вернулся из Японии. Приходится поручать ему львиную долю тамошних заданий. И посылать кого-нибудь еще, чтобы сглаживать конфликты. Но это еще что! Пару недель назад я заметил, что у Кеи есть второй атрибут. Туман, — он снова вздохнул, но в этот раз вечный ребенок все-таки усмехнулся. Какая ирония. — По-хорошему, ему же учиться надо. То есть, я должен попросить Орфео тренировать его, но... я даже думать об этом не хочу! Они не цапаются только потому, что упорно игнорируют существование друг друга. Если они будут тренироваться, все пойдет наперекосяк! И это еще при условии, что они будут тренироваться, во что мне не очень-то верится. Они наверняка поубивают друг друга, и даже связь их не остановит. Точнее, связь этому поспособствует, потому что воля Кеи затмевает вообще все. Я остальных ребят не чувствую почти, только если максимально отгораживаюсь от Кеи, но даже так он умудряется их теснить. Если они начнут драться, и Кея начнет всех давить своей жаждой крови, Орфео тоже мелочиться не станет. — А ты все такой же мягкотелый, глупый ученик, — фыркнул наконец аркобалено. — Так и не научился толком командовать в собственной семье. — Так ведь проблема не в этом! — Дино всплеснул руками. Без неудачи не обошлось: рукой он задел свою кружку, и та со звоном полетела на пол. Недопитый кофе растекся по полу, но добрая часть его осталась на штанине Каваллоне. От неожиданности он подскочил, чтобы тут же запутаться в собственных ногах и полететь следом за чашкой. Реборн за все это время не шелохнулся. Когда бывший ученик поднялся, вечный ребенок только придирчиво осмотрел его залитые кровью ладони (несколько осколков разбившейся чашки впились в кожу) продолжил потягивать свой эспрессо, только потянулся к блюдцу с канноли. — И в чем тогда проблема? — протянул аркобалено, когда Дино вернулся за стол и схватил салфетку, чтобы перемотать пострадавшую сильнее руку. — Я могу приказать, да. Они даже, возможно, послушаются. Но оба будут постоянно перегибать палку! У Кеи нет тормозов в принципе, а Орфео он слишком бесит, тот тоже и не подумает быть хоть немного мягче, чем с врагами. — Ну и где тут проблема? — воспользовавшись мрачной задумчивостью Каваллоне, Реборн проворно стащил с блюдца последнюю канноли. Дино проводил ее тоскливым взглядом. — Можно подумать, Хибари можно чему-то научить, не относясь к нему, как к сопернику. — Вообще-то можно, — Каваллоне надулся, мысленно вздыхая по утерянному завтраку, и посильнее затянул салфетку. — Я не относился к нему, как к сопернику. А Орфео будет. А с врагами он не церемонится, и по правилам играть не станет. Отравит или еще какую пакость задумает, тут без вариантов. — И снова все упирается в твою неспособность контролировать собственных хранителей, — издевательски прокомментировал вечный ребенок. Он отодвинул опустевшую чашку и испытующе уставился на собеседника. — Ну, ты всегда можешь нанять Вайпера. С нынешним положением Варии вряд ли он откажется. — Ни за что! — позабыв об осторожности, Дино снова взмахнул руками. Салфетка едва не слетела с руки. — Этот жадюга заломит такую цену, что Рико потом из меня всю душу вытрясет! — Реши вопрос, иначе душу из тебя вытрясу я, — предупредил Реборн. Он даже не стал доставать пистолет, но угрозы в его тоне было достаточно, чтобы принять его слова всерьез. Каваллоне застонал и грохнулся лицом на стол. Аркобалено Солнца как никто другой умел довести ситуацию до крайности. «Сделай или умри», — свое кредо он вбивал своим ученикам в подкорку. И Дино отлично знал, что некоторым из них это кредо стоило жизни. И именно такая перспектива маячила теперь на горизонте. — А нужно ли вообще решать этот вопрос, — он вздохнул с заметной усталостью. — Кея не любит все, что связано с иллюзиями, и вряд ли станет использовать их. — Не ищи отмазок, — хмык у Реборна вышел неожиданно угрожающим. Каваллоне не видел его взгляда, но догадывался, что в этом взгляде отнюдь не одобрение. — Тебе нужна максимальная боевая сила. — Почему? — Дино насторожился. — Арчело. Дело перешло в открытый конфликт. Наблюдатель Девятого говорил, что семья рассыпается на глазах: кто не борется за власть и не умер, тот дезертирует. Но и они по большей части умирают. Во всяком случае, численность их сокращается в катастрофических масштабах, о влиянии и говорить нечего. — Ты ведешь к тому, о чем я думаю? — с тоской посмотрев на остатки завтрака, уточнил Каваллоне. Аппетит у него совсем пропал. — Если от семьи что-то и останется, место ее будет в самом хвосте Альянса. А значит, откроется вакансия на второе место, — заявил Реборн, сощурившись. — А Джильо Неро в ближайшие дни окончательно завершат объединение с Джессо. Учитывая влияние обеих семей и их численность, они не останутся на десятом месте. — Думаешь, они настолько сильно поднимутся? — Дино пораженно выдохнул. Слухи об объединении Неба аркобалено и парня, непонятно как заполучившего кольца Марэ, его, конечно, стороной не обошли. Но до сих пор было не ясно до конца, во что это все выльется. Если же такие предположения делает Реборн... — Если выбирать между Юни и стариком Бенвенутти, я, несомненно, предпочел бы Юни, — признал Реборн. — У нее достаточно здравомыслия, чтобы исполнять долг первой тройки, а высокое положение оградит ее от всех «сердобольных», кто жаждет ей «помочь». Но я не знаю Бьякурана и могу только догадываться, как он решит действовать. Юни бы не доверилась ему без хорошей причины, но... — Но одно дело доверять Юни, а совсем другое — доверять тому, кто имеет на нее влияние, — закончил Каваллоне. — Понимаю. Но меня беспокоит кое-что другое. Реборн насмешливо изогнул бровь, предлагая продолжить. Дино же молчал, рассматривая пораненную руку, чтобы оттянуть время и поточнее сформулировать ворох тревожных мыслей. Кровь уже остановилась, неприятно стягивая кожу, но раны все равно стоило обработать и показать Камилло, чтобы залечил. — Будут проблемы и недовольство, — наконец Каваллоне заговорил. — Если Джильо Неро со своим союзом встанут на второе или третье место. Вся первая тройка, состоящая из семей Коза Ностры? Тут точно найдутся те, кто увидит в этом вселенскую несправедливость. Не все признают объективное превосходство силы и решат, что Вонгола, а может быть и я, намеренно проталкиваем «своих» на верхние позиции. — Разумеется, так и будет, — фыркнул вечный ребенок. — В своей нелюбви к «фаворитам» кланы легко забывают, что весь Альянс, по сути, — фавориты Вонголы, облеченные властью. И совсем не видят за списком привилегий верхушки огромный список обязанностей. Да еще и пример Джильо Неро в любом случае даст прецедент, и многие ломанутся объединяться, чтобы забраться повыше. Поэтому я тебе и говорю наращивать силы и использовать все возможности для укрепления своих позиций. Тебя ждут стычки и провокации, и это тоже не предположение, а констатация факта. — А что насчет Вонголы? — Дино вдруг отчетливо понял: если он не получит внятного ответа сейчас, он не получит его вообще. Реборн окинул его тяжелым взглядом, но к удивлению ученика, в этот раз увиливать или игнорировать вопрос не стал. — Девятому в ближайшее время лучше не передавать управление Азуро. И дело даже не в моем к нему отношении. Даже сам Девятый и Емицу сходятся во мнении, что Азуро не готов принять обязанности босса. Никто из нас понятия не имеет, что творится у него в голове. Девятый недавно снял запрет на использование особых пуль, но это ничего не меняет, я не могу их использовать, — аркобалено недовольно поджал губы, а Каваллоне нахмурился: — Почему? — Потому что если я хоть немного его понимаю, то жалеет он лишь о своих мертвецах, — вечный ребенок задумчиво погладил сползшего ему на руку Леона по голове. — И в таком случае он, скорее всего, просто умрет. Если же я понимаю его еще хуже, чем думаю, и он очнется, то его действия будут совершенно непредсказуемы, и даже я не могу угадать, как он поступит. Помчится звать на свидание свою хранительницу Облака или решит, что в ранней смерти его матери виноват бросивший ее Внешний советник? Захочет шоколадку или решит, что пора уже и власть получить, и пойдет убивать Девятого? Или ощутит такой груз вины, что очнется только для того, чтобы тут же самому убиться об один из своих серпов? Я понятия не имею. Это страшно раздражает. — Может, спросишь его хранителей? — осторожно поинтересовался Дино. Он напрягся, ожидая удара за тупой и предсказуемый вопрос, но все же договорил. — Они наверняка знают что-нибудь о его переживаниях. Вопреки его ожиданиям, Реборн усмехнулся и потянулся за шляпой, оставленной в углу стола. Вернув ее на голову, он проворно соскочил со стула и зашагал в сторону коридора, ведущего к выходу на тренировочную площадку. Каваллоне оставалось только вздохнуть, мысленно извиниться перед горничной, которая наверняка перепугается при виде испачканных кровью салфеток, и подорваться следом за учителем. Уже на улице аркобалено продолжил как ни в чем не бывало, будто не обрывал разговор до этого, а просто сделал драматическую паузу. Отчасти, наверное, так оно и было. — Ямамото, Гокудера и Сасагава понимают не больше моего. А остальные не станут мне ничего рассказывать. Согредо при всей своей трепливости умудряется умалчивать обо всех важных вещах, а он самый дружелюбный и открытый из них. Пьянета вежливо посылает: то ли не боится моего возмездия, то ли боится возмездия Азуро больше. Не уверен. А любым словам Ферси я не доверяю. Для того, кто так много ноет о своей слабости, он умудряется вполне неплохо обманывать остальных. Один раз он даже умудрился иллюзией обдурить меня. Впрочем, на прямые вопросы он все равно не отвечает. Даже под дулом пистолета. Поразительная преданность в отношении человека, который неспособен расположить к себе почти никого. Остаток пути они молчали. Реборн крутил вновь обратившегося в пистолет Леона вокруг пальца, а Дино размышлял и хмурился. Азуро с самого начала не вызывал у него особой симпатии, потому что отобрал место у Тсуны. Однако обучаться ему предстояло именно у аркобалено Солнца, и Каваллоне искренне сочувствовал Масси. Равнодушие того к судьбе Хибари пошатнуло ту хрупкую приязнь, которую Дино испытывал к новому наследнику Вонголы, но тогда он все-таки убедил себя, что в Азуро говорили обида и раздражение — все-таки даже из тех крох информации, которыми Кея поделился с новоиспеченным боссом, легко было понять, что со старым тот совсем не ладил. И это не было чем-то совсем уж странным: такое случается, если Небо и хранитель чужие друг другу, тем более, что на тот момент Хибари со своим истинным Небом уже сталкивался, и не единожды. Так что Каваллоне даже со временем смирил собственное раздражение в отношении будущего Вонголы Дечимо. Но сейчас Реборн вполне открыто признавал собственную неприязнь к Азуро, и это уже заставляло серьезно задуматься. — Не может быть, чтобы у тебя вообще не было идей, как поступить, — задумчиво сказал Дино уже на месте, когда Реборн изменил положение рук. Леон быстро сменил форму на пейнтбольное ружье. — Ты прав, — согласился Реборн. Не меняясь в лице, он выстрелил, и Каваллоне едва успел уклониться от шарика с краской. — Но тебе стоит думать совсем не об этом. За каждое попадание получишь по удару молота, так что не советую отвлекаться. Каждую пару слов он сопровождал выстрелом, демонстрируя полную серьезность. От пары шариков Дино уклониться не успел, и теперь с ужасом ожидал обещанного наказания. Благо, в какой-то момент ему удалось заметить в одном из окон силуэт Ромарио — правая рука босса Каваллоне явно не собирался отказывать себе в удовольствии понаблюдать за тренировкой, — так что сосредоточиться на уклонении стало значительно проще. Договорив, Реборн продолжил стрелять — в какой-то момент в его руках появилось и второе ружье, и стрелять он стал вдвое быстрее, не оставляя и шанса задать хоть какой-нибудь вопрос. «Что ж, — думал Дино напряженно, но в то же время с явным азартом, — сам хотел, чтобы Реборн снова меня поучил. Правильно говорят: бойся своих желаний!» А Реборн, наблюдая за учеником, впервые за долгое время улыбался хоть и злорадно, но зато искренне.* * *
Бьякурану было любопытно. Он любопытный от природы. Может быть, именно любопытство и дало ему силы наблюдать за другими мирами, — он не пытался разобраться. Но силы свои он ценил, как ничто другое. Больше их он ценил, может быть, только Юни и ее доверие — вещь, казалось бы, невозможную, учитывая, что он видел в других мирах. В самом странном из них он и получил воспоминания о самом себе из будущего. Тот мир был весьма необычен и любопытен, но даже так — это был другой мир с другими «входными данными», и отличался слишком сильно от мира Бьякурана здесь. Это было интересно, но недостаточно. Здешний мир был интереснее в разы. Даже не потому, что Джессо в этом мире жил, а потому, что этот мир был по-своему особенным. Первым в своей ветке событий — Бьякуран много раз проверял, рискуя здоровьем и получая потом нагоняи от Юни и иногда даже собственных подчиненных. Но факт оставался фактом: этот мир был «первооткрывателем», и здешний Джессо ощущал сладкое чувство превосходства над другими своими версиями. Получать готовые ответы, может, и удобно, но искать их, решать задачки одну за другой по-настоящему — это намного интереснее. Не знать ответа заранее, не знать, что повлекут собственные действия, и действовать наобум — это чувство было опьяняющим. Бьякурану было страшно интересно, что же будет дальше. Поэтому, когда в его кабинете появился Найто Лонгчемп — ха, какой интересный поворот для того, кто в других мирах давно затерялся в тени, отброшенной Тсунаеши Савадой, — Джессо понятия не имел, зачем тот пришел. Он снова наслаждался чувством неизвестности. — Странно видеть тебя таким несмелым, — наконец нарушил тишину Бьякуран, улыбаясь самым дружелюбным образом. Нервно дергающий рукав толстовки Лонгчемп помрачнел. — Ну же, Найто, ты явно не просто так пришел ко мне, ничего не сказав Тсунаеши. Что у тебя на уме? — Разве ты еще не знаешь? — искренне удивился Лонгчемп. Даже мучить рукав перестал. — Еши говорила о… — Миров много, но всегда есть тот, в котором что-то случается впервые, — делано равнодушно пожал плечами Джессо. — В тех мирах, которые я видел, этого разговора не было. Возможно, чуть позже в них он состоится, но мы с тобой первые. — Вот как, — глухо пробормотал Найто и опустил голову, разглядывая свои сцепленные в замок руки. Бьякуран терпеливо молчал, заинтересованный такими резкими переменами в поведении обычно неспособного на спокойное состояние (даром, что хранитель Дождя) Лонгчемпа. — Тогда, выходит, ты не можешь знать, к чему это все приведет… — Не могу, — согласился Джессо. Для него было очевидно, что Найто пришел спрашивать не о параллельных мирах, но если уж он так хотел потянуть время — что ж, пусть так. — И как… — Лонгчемп замолк, глубоко вдыхая и собираясь с мыслями, а потом резко выпалил, — и как связаться с Вендиче ты тоже не знаешь? Бьякурану показалось, что он ослышался. Он молча смотрел на собеседника — тот смотрел в ответ, и в его взгляде сплетались страх и решимость. Видать, не ослышался. — Позволь узнать, зачем тебе связываться с Вендиче? — справившись с удивлением, осторожно поинтересовался Джессо. — И почему только сейчас? Они уже заглядывали к нам на огонек. — Я тогда перепугался до смерти, — легко признался Найто. — К тому же, никому нельзя знать то, о чем мне нужно с ними поговорить. Особенно Еши. И тебе я тоже не могу сказать, прости. А вот это уже было странно. Бьякуран сощурился, разглядывая собеседника, но тот хоть и улыбался неловко, смотрел все-таки упрямо. Так и подмывало спросить, что же такое случилось, что Лонгчемп не хочет рассказывать Саваде. Это ведь у этих двоих были какие-то свои секреты, в которые остальные не были посвящены. Что за тайна такая? Но спрашивать Джессо все-таки пока не стал. Найто уже четко дал понять, что не станет рассказывать, а если начать давить, то можно упустить шанс выяснить, в чем дело. — Я, в общем-то, так и думал. И что же ты сделаешь, если я не скажу тебе? — полюбопытствовал Бьякуран на всякий случай. От Лонгчемпа можно ждать чего угодно, вдруг у него на уме есть более удачный вариант действий, чем рассчитывать на помощь из других миров? — Найду другой способ узнать, — Найто пожал плечами, но смотрел настороженно. Джессо разочарованно выдохнул. — Я не могу тянуть. И так уже слишком много времени потерял. — Боюсь, есть только один способ гарантированно и быстро привлечь их внимание, — Бьякуран неуютно пожал плечами. Даже мысль о возможной встрече с Вендиче вызывала стаи мурашек. — И тебе он не подойдет. — Уверен, что ты прав, — с нервной улыбкой Лонгчемп закивал и вновь принялся дергать рукав. — Это что-то очень плохое, да? — Стражи всегда приходят, когда кто-то грубо нарушает установленные правила. Очень грубо. Что-то вроде массовой резни подойдет, — Найто побледнел, а Джессо невесело усмехнулся. — Как я и сказал, это не твой вариант. Лонгчемп замолчал, не сводя с собеседника недоверчивого взгляда. На его беду, Бьякуран не шутил и не врал. Насколько он знал, стражи мафии являлись достаточно редко, как правило, в совсем уж невероятных ситуациях. Впрочем, возможно, они показывались чаще — только рассказать об этом было некому. Но даже если это и правда, это нисколько не помогало решить проблему. — Должен быть способ! Другой! Как так может быть, что они приходят только после преступления?! — наконец, возмущенно и вместе с тем напугано спросил Найто и нервно взъерошил себе волосы. Джессо развел руками. — Они ведь пришли, чтобы предупредить Еши, что она не сможет уйти из мафии… — Они не полиция, они судьи. Их работа — наказывать, а не предотвращать, — Бьякуран улыбнулся, удивляясь тому, что чувствует что-то сродни вины, спуская собеседника с небес на землю. — Ты вроде как должен знать об этом, учитывая твой несостоявшийся статус. А с Тсунаеши, полагаю, особая ситуация. Ей и так дали огромную поблажку, позволив уйти из мафии, не потеряв головы, когда Вонгола решила, что Тсунаеши ей больше не нужна. Возвращение забрало у нее эту поблажку. — Хорошо, я понял, — Найто нетерпеливо отмахнулся и нахмурился, чтобы через мгновение оживиться. — Но у них же где-то есть база! Где-то же они сидят, пока преступления не совершаются! Их тюрьма ведь где-то находится! — Вот тут ты прав. Я не знаю точного расположения, но она где-то в Альпах. Только ты ее не найдешь, если тебе не позволят. А они не позволят, что возвращает нас к плохому варианту привлечь их внимание. Лонгчемп напряженно молчал, уставившись на свои руки, вновь сцепленные в замок. Джессо тоже молчал, с любопытством разглядывая собеседника. Тот нервно кусал губы и хмурился, размышляя над предоставленной информацией. Бьякуран тоже молчал, затаенно ожидая, что Найто если и не расскажет, в чем дело, то чем-то все-таки себя выдаст. — Я пойду, — наконец вздохнул тот и резко поднялся. Взгляд у Лонгемпа был какой-то отстраненный, так что Джессо решил, что даже если бы он и сказал что-то еще, был бы просто не услышан. — Спасибо за помощь. Найто выскочил так торопливо, что Бьякуран не успел даже попрощаться. Как назло, только теперь, запоздало, он вспомнил кое-что важное. Шанс — слишком призрачный и нереальный, но все-таки шанс. Первой мыслью было вернуть Лонгчемпа, но Джессо от нее все-таки отказался. Давать мнимую надежду, которая, скорее всего, не оправдается, он не хотел. А вот посмотреть, что из всего этого выйдет — очень даже. В конце концов, всегда можно устроить сюрприз и заполучить благодарность не последнего в теневом мире человека. И попросить кое-что взамен. Набрав нужный номер телефона, Бьякуран забарабанил пальцами по столу. Он вообще-то обещал не пользоваться положением, да и нельзя было теперь, когда он был одним из боссов Миллефиоре, семьи, входящей в Альянс Вонголы. Но звонить Катэлю О’Хьюзу Джессо не рисковал — знал, что ирландец слишком уж тепло относится к Тсунаеши, и почти наверняка даст ей знать о происходящем, а она, в свою очередь, может все прекратить прежде, чем Бьякуран сможет узнать, что происходит. С Лукасом оставались шансы что-то да выяснить. «¿Qué es exactamente lo que no está claro en la frase “no use este número”, Byakuran?** — ответил усталый голос через несколько минут. — Tengo mucho trabajo que hacer. Y ya no puedo trabajar contigo, te lo advertí».*** — И тебе привет, — Джессо смешливо фыркнул и скрестил пальцы, надеясь, что собеседник не сбросит вызов. — А если я скажу, что у меня личный вопрос, а не заказ? «Я отвечу: “Que carajo queres?”**** — хмыкнул Лукас все еще недовольно. Но прерывать разговор все-таки не стал. — За личные вопросы мне не платят, что возвращает нас к той части разговора, где я говорю, что у меня куча работы. Из-за тебя, между прочим». — Все так резко заинтересовались мной? Я польщен. «На твоем месте я бы так не радовался. Я делаю свою работу очень хорошо», — в голосе Веласко мелькнуло самодовольство. Хорошо, значит, настроение его не настолько плохое, как он хотел показать. А значит, и шанс договориться есть. Джессо не собирался его упускать. — Бьешь не в бровь, а в глаз! Я требую компенсации, — полушутя сказал Бьякуран. Но тут же продолжил, уже серьезно. — Это, насколько я могу судить, важно. И интересно, как для меня, так и для тебя. «Неужели? Все, что мне было нужно, я выяснил. Что еще интересного ты можешь предложить?» — Это касается твоих дружелюбных покровителей. Почти на минуту повисла тишина — удивление и гнев Лукаса, казалось, можно почувствовать даже через телефон. Бьякуран в красках представил перекошенное лицо собеседника: едва ли к нему часто обращались с разговорами о Вендиче. О стражах в мафии вообще предпочитали вспоминать как можно реже и не упоминать лишний раз — просто на всякий случай. «¡Maldita sea, Byakuran!***** Что творится в твоей голове? Что тебе от них надо?» — возмущенно прошипел Лукас. Джессо почти усомнился, что поступает не слишком глупо. Связываться с Вендиче, даже если опосредовано... — Это не телефонный разговор, как думаешь? — невозмутимо отозвался он. Ответили ему кратким хмыком, выражающим все недовольство мира. — Я бы навестил тебя сам, но ты хорошо скрываешься, так что жду в гости. Чем скорее, тем лучше. Обещаю, что это не будет пустой тратой времени. Бьякурану очень хотелось верить в это. «Я сейчас даже не в Италии, — хмуро отозвался Лукас. — Завтра. Имей в виду, если ты соврал или преувеличил важность этой встречи, я забуду о твоей помощи, и начну пускать в ход всю информацию, которая у меня есть». — Договорились, — Джессо удовлетворенно кивнул и откинулся на спинку кресла. На губах у него расплылась победная улыбка. — До встречи. Incluso compraré gofres!****** «Очень смешно», — буркнул Лукас и сбросил вызов. Бьякуран отложил мобильник на стол и отвернулся к окну. Ситуация складывалась крайне занимательная. И даже немного опасная. На его счастье, Юни сейчас была в Модике, вместе с Тазару и Генкиши, так что вмешаться — и помешать — было некому. Оставалось только надеяться, что все обойдется без дурных последствий. А при большом везении он еще и в плюсе останется.* * *
Телефон разразился оглушительной трелью, заставив Николь вздрогнуть и чуть вильнуть в сторону, случайно крутанув руль. Игнорируя гудки позади, сопровождаемые сочной руганью (отлично слышной через опущенные окна), она невозмутимо глянула на дисплей и приняла вызов. — Пантера, душка, ты не вовремя, — оповестила она, сбрасывая скорость, чтобы едва вписаться в поворот. Сзади снова загудели. — Да и бессмысленно, я теперь несвободна и связана обязательствами. Мне вроде как нельзя больше работать с тобой. Ответа не последовало — только быстрые гудки, и Уильямс тяжело вздохнула. Больше всего на свете она ненавидела терять клиентов. Справедливости ради, случалось с ней это редко, но все же случалось. В ближайшее время ее ждала потеря не одного и не двух клиентов. Весть о ее нынешней несостоятельности как информатора должна разлететься со скоростью света, и половина ее клиентов испарится, даже не разбираясь в ситуации. Вторая половина, которая решит разобраться, рассосется тоже, только немного позже. Впору было жалеть, что так поспешила с действиями, не успев подготовить почву. Вскоре ее миниатюрный Фиат въехал в город, и Николь позволила себе отвлечься от мрачных мыслей. Рим встретил ее чудесной осенней погодой, сам город был прекрасен, и хотелось по возможности насладиться проведенным здесь временем. В конце концов, ее ждала встреча, из-за которой, вполне вероятно, вернется после отъезда в Рим она нескоро. Путь в итоге занял слишком много времени — хотя Николь и считала, что знает город достаточно хорошо, все равно умудрилась заблудиться в поисках нужного адреса. Дом найти оказалось сложнее, чем ожидалось, так что в нужный подъезд Уильямс влетела с заметным опозданием и будучи на взводе. Дверь квартиры, металлическая и здоровенная, распахнулась почти сразу и так резко, что Николь едва успела шагнуть назад, чтобы не получить по лбу. И факт того, что обошлось без травм, явно огорчил показавшуюся на пороге девушку. Рассмотрев ее поближе — и впервые лично, — Уильямс не сдержала смешка. На голове девчонки царствовал хаос: половина волос стояла торчком, напоминая африканскую «шапку»; другая половина все еще была заплетена в десяток тонких косичек. Среди чернильных прядей отчётливо выделялись серебристые — и седина на такой юной особе смотрелась крайне странно. Эста Ренардо оказалась совсем не такой, какой представлялась по фотографиям. — Ты опоздала, — раздраженно оповестила девушка и резко отбросила за спину сползшие на лицо волнистые пряди. Собственный вид ее явно не смущал, — судя по наброшенному на левое плечо полотенцу и чуть растянутой футболке, едва прикрывавшей бедра девушки, Николь перехватила ее прямо на пути в душ. — Заблудилась, пока искала дом, — она пожала плечами, нисколько не стесняясь тоже. — Кристиан терпеть не может, когда опаздывают, — буркнула Эста. Так и не посторонившись, она принялась расплетать очередную косичку. — Ну так и впусти меня, — уже не так беззаботно потребовала Уильямс. Ренардо демонстративно привалилась плечом к косяку. — А уже поздно. Он больше не ждет, — во взгляде ее было столько бесстрашной наглости, что это почти восхищало. Впрочем, этим Николь было не пронять — в наглости она сама могла кого угодно заткнуть за пояс. Так что она без лишних церемоний отпихнула девушку в сторону, прошла в квартиру и захлопнула дверь. Потянувшуюся к ее плечу руку Уильямс легко перехватила. Мелькнула мысль болезненно сжать чужое запястье, но так и осталась невоплощенной. Вместо этого Николь доброжелательно улыбнулась. — Астер Ренардо сейчас не в чести у донны Венженс. Мне даже не нужно прилагать больших усилий, чтобы усилить это недоверие. Один маленький толчок — и его прибьют, как какую-то шваль, которой он, несомненно, и является. А самое прекрасное то, что не в чести он из-за тебя. Удивление на лице Эсты оказалось неописуемым — Уильямс даже рассмеялась несдержанно. Но младшая Ренардо быстро взяла себя в руки и ответила, подхватив тон собеседницы: — Если по твоей вине он хоть немного пострадает, я сделаю с твоими мозгами то, что ты и представить не можешь. Ты сделаешь с собой все то, что так любят показывать в дурацких ужастиках. А напоследок я сделаю так, что твои внутренние органы — те, что еще останутся целы, — закипят, но даже тогда ты не умрешь… — Складно поешь, пташка, вот только ты не на ту напала, — перебила Николь. — Сначала избавься от побрякушки, которая приравнивает тебя к нормальным людям, а уж потом открывай рот, чтобы тявкать на старших. Уильямс опасно сощурилась, даже наклонилась ближе. Удара она не боялась — умела постоять за себя. Исполнения угрозы она не боялась тем более — даже если бы Пламя наглой девчонки не было заблокировано, Николь уже имела дело с атрибутниками и примерно знала, как в случае чего защититься. Не говоря уже о том, что ее защищали — в кармане джинс была спрятана не совсем обычная игральная карта. — Ах, моя побрякушка? — Ренардо вдруг переменилась. Посмотрела с любопытством и чем-то еще, — и Уильямс была вынуждена мысленно признать, что этот взгляд ее напряг. Прошло мгновение, другое. В Эсте, казалось, ничего не изменилось, но что-то все-таки заставило Николь отшатнуться. Что именно, она так и не успела понять — слишком вовремя за спиной Ренардо показался мужчина и закрыл той глаза широкой ладонью. — Не стоит, милая, — тепло сказал он. Девушка в его руках вздрогнула, но тут же расслабилась. Когда мужчина убрал ладонь, во взгляде Эсты уже не было опасной враждебности, только хмурая настороженность. — Здравствуйте, синьорина Уильямс. Вы задержались. Надеюсь, никаких проблем в дороге не возникло? — Только с поиском дома, — Николь проследила, как Ренардо молча удалилась в одну из комнат и звучно заперла за собой дверь. — Ты очень вежлив, Кристиан. Интересная черта для того, кто не представляется полным именем, если хочешь знать мое мнение. И все же, будь проще, по крайней мере, со мной. Это личная просьба. — Приму к сведению, — мужчина кивнул и указал рукой вглубь коридора. — Как вежливый хозяин, не могу не предложить чаю. Нас ждет долгий и, надеюсь, плодотворный разговор. — Нет, долгим разговор не будет, — отрезала Уильямс, но в указанную комнату проследовала. Если Кристиан и был в чем-то прав, так это в том, что обсуждать дела в коридоре — совсем не дело. На столе просторной кухни уже стояли исходящие паром чашки. В одной из них легко угадывался кофе — запах был таким четким, что ощущался уже на подходе к комнате. В другой оказался красный чай — такая предусмотрительность не удивляла, но была приятной. А вот с дополнением к чаю вышла досадная промашка, будто даже нарочитая: Николь терпеть не могла шоколадные конфеты. — Не будь такой категоричной, — сухо попросил Кристиан, усевшись на узкую табуретку. — Условия стоит обсудить досконально, чтобы избежать неприятных неожиданностей. Уильямс уселась напротив. Сохранять видимое спокойствие у нее получалось неплохо, хотя чувство тревоги теперь, когда они остались с мужчиной наедине, усилилось. Если как справиться с Эстой она хотя бы примерно представляла, то с рычагами давления на Кристиана все было совсем не просто. — Я уважаю кропотливость в работе, — холодно сказала Николь и пригубила чай. На вкус он оказался удивительно хорош. — Но сейчас она ни к чему. Все ведь очень просто. Я делаю свою работу, иногда делюсь с вами наблюдениями, а вы держитесь подальше от Sicuro. Что еще тут добавить? — Многие моменты остаются вне договоренностей, — Кристиан пожал плечами и отпил кофе. Когда он вновь поднял взгляд, Уильямс поняла, что тревога усиливается: бездонные черные глаза смотрели на нее цепко и как-то опасно. — У тебя остается слишком много лазеек, Николь. Например, что ты сделаешь, когда синьорина Дефоссе поинтересуется у тебя о третьей стороне? — Я уже говорила, — твердо сказала Уильямс, не дрогнув под чужим взглядом. — Я сделаю свою работу. Воспользуюсь обычными каналами и выдам ту информацию, которую возможно добыть без личного знакомства. Возможно, — я подчеркиваю, — возможно, поделюсь с синьором Ренардо кое-какими данными о твоей подопечной, если вдруг он решит обратиться ко мне. Должна же я буду подтвердить свой статус. — Вот это меня и беспокоит, — обманчиво мягко улыбнулся Кристиан, и Николь незаметно сжала руку в кулак. Лицо она поспешила закрыть кружкой с чаем, ставшим вдруг совершенно безвкусным. — Ты должна понять, ты нужна нам в окружении верхушки Коалиции не в качестве шпиона. Для этого у нас есть Первый. Я не спорю, что твой статус нужно поддерживать. Тем не менее, твоя основная цель — сцепить стороны конфликта так сильно, как сможешь. Чем сильнее они переплетутся, тем больше грязи вылезет. Наши же секреты имеют здесь малое значение. Не стоит переключать внимание Коалиции на нас. Я прошу тебя учитывать, что наши договоренности действуют только пока ты делаешь свою работу достаточно хорошо. И если я решу, что твоя полезность недостаточна, я приму меры. Ты понимаешь? Уильямс демонстративно хлюпнула чаем, и Кристиан поморщился. Довольная своей маленькой пакостью, Николь отставила кружку, сложила руки в замок, положила на них подбородок и холодно улыбнулась. Тон ее последующих слов ни нотой не выдал внутренней тревоги. — А я хочу предупредить, что ты, конечно, волен поступать, как хочешь. Но у некоторых действий будут последствия. Решишь поставить в этом скользком деле на Sicuro (я узнаю, если это случится, можешь мне поверить), и я забуду о своей доброжелательности. Доны Коалиции узнают о моей роли, но еще они узнают о вас. Не только то, что можно найти обычными способами. Если вдруг ты решишь сначала избавиться от меня, что ж, мне тем более будет нечего терять. Информация доберется до нужных людей, и твой план столкнуть стороны повернется против тебя. Не нужно думать, что моя открытость означает глупость. Я предусмотрела разные варианты событий. И даже если ты решишь спустить на меня свою комнатную собачку с ее наставником — ничего не выйдет. Я держу вас всех за яйца так же, как и вы меня. Кристиан долго молчал, разглядывая Уильямс — та нарочито беспечно пила свой чай и совсем не выглядела взволнованной. Разумеется, это была только видимость — некоторые люди за тон, который она использовала в своем монологе, не стали бы церемониться даже с учетом всех высказанных предупреждений. — Не стоит оскорблять Эсту, она просто ребенок. И меня беспокоит кое-что еще. Как ты поступишь, если сложится ситуация, когда Sicuro самим придется принимать сторону? Без нашего влияния, разумеется, — поинтересовался Кристиан. Николь неуютно повела плечами. Она и без этих вопросов знала, в насколько тяжелую ситуацию позволила себя загнать, и пытливость собеседника совсем не помогала эту ситуацию облегчить. — Вендиче важен баланс. Так что я просто уничтожу тот фактор, который начнет его нарушать. Избавлюсь от ирландца, если понадобится. — Отчаянная мера, — искренне удивился мужчина. Даже взгляд его как будто стал мягче. — Зачем так радикально? Что такого в Sicuro? Они твои прямые конкуренты. — Меня однажды туда не взяли, — Уильямс усмехнулась и снова отпила чая. — Так что я хочу выше. Скажем так, смерть ирландца откроет чудесную вакансию. Защита Вендиче — за нее стоит побороться. Да и он меня страшно раздражает, этот рыжий ублюдок. Но для устранения ирландца нужен повод. Считай, что я подготавливаю почву. — Интересный подход, — Кристиан покачал головой. Было видно, что он не поверил до конца — и правильно, собственно, делал. Но Николь не собиралась честно выдавать свои мотивы и тем самым давать ему еще больше козырей. — Странный, но интересный. — Оставь свои оценки при себе. Тебе достаточно знать и то, что я выполняю свои условия без оговорок, и меня ведет личный интерес, так что я тебя не предам. Без серьезного повода, по крайней мере. — Но если ты займешь место синьора О’Хьюза, разве это не вынудит Sicuro выбрать сторону? Ведь ты будешь формально на стороне Коалиции, а баланс, как ты говоришь, должен сохраняться, — улыбка Кристиана снова стала пугающе-мягкой, и Николь до боли сжала руки в кулаки, чтобы на ее лице не отразилось ни одной эмоции. Попалась так легко, что аж стыдно. — Как минимум, мое принятие его роли займет время — если все вообще пройдет по плану, и выбор Вендиче падет на меня. Если же так случится… я перейду к нейтралитету, разумеется, — спокойно объяснила она, сочиняя речь на ходу. Она сама не была до конца посвящена в детали сделки Вендиче с Sicuro и О’Хьюзом, и оттого не была уверена в том, что говорит. И все-таки — Кристиан должен знать и того меньше, а значит, шансы, что он все-таки купится, были не совсем уж призрачными. Оставалось только гнуть свою линию и брать смелостью с толикой наглости. — И перестанешь быть полезной нам, — с налетом недовольства продолжил мужчина. — Но останусь опасной — в живом или мертвом виде. В хорошем случае мы просто по-дружески разойдемся, прервав нашу договоренность, без взаимных пакостей и с сохранением моего обязательства не выдавать о тебе и твоем… кружке, — Николь усмехнулась безрадостно, — больше, чем нужно. — Что ж. Я понял тебя. И я уважаю амбициозных людей. Пока что меня все устраивает, — Кристиан посмотрел на часы и дружелюбно хмыкнул. Взгляд его больше не был таким тяжелым, и Уильямс позволила себе украдкой выдохнуть. — Посмотри-ка, разговор действительно занял не так уж много времени. — Тогда я пойду, — Николь непринужденно поднялась, с сожалением глянула на пустую кружку и вопросительно посмотрела на собеседника. — Проводишь? Кристиан молча встал и направился к выходу из комнаты. Уильямс последовала за ним — квартира была не такая уж большая, и надо было сильно постараться, чтобы заблудиться, но в то же время нельзя было забывать, что здесь живет иллюзионистка, пусть даже и оторванная от своего Пламени. И что эту самую иллюзионистку иногда навещает другой иллюзионист — ничем не скованный и куда более опасный — судя по сведениям, которые Николь смогла раскопать, исходя из странного псевдонима. Напоследок Кристиан вполне добродушно пожелал ей удачной дороги и прикрыл дверь, не запирая. Этот факт почему-то неуловимо насторожил, и Уильямс поспешила на улицу. Кажется, именно спешка ее и подвела. У выхода она столкнулась с человеком, которого легко было принять за ролевика — слишком уж гротескно смотрелся балахон, в который он был облачен, и маска, показавшаяся под темным капюшоном. Маска напоминала устрашающие маски, столь любимые в африканских племенах. Уильямс уже знала, кто носит такую. — Прошу прощения, — улыбнулась она виновато и постаралась прикрыть опаску во взгляде удивлением. — Я спешу. Она прошмыгнула мимо мужчины (по крайней мере, именно таковой пол ему приписывала молва и то, что можно было понять о его внешности по наряду) и полубегом направилась к машине. Уже там она выдохнула, пока без особого облегчения. Пошарив по приборной панели, она нашла небольшое устройство — глушитель жучков и посторонней электроники и, включив его, поспешила выехать на оживленную улицу. Только отъехав на десяток километров, она наконец почувствовала, что беспокойство отпускает, хотя все еще чувствовала, как сердце колотится о ребра. Страх она чувствовала достаточно редко, даже когда делала что-то объективно опасное, и то, как сильно он давил сейчас, почти удивляло. Впрочем, все ее прошлые риски меркли на фоне нынешнего. Сейчас любой неосторожный шаг мог стоить ей жизни, а возможностей ошибиться набиралось как никогда много. В целом, картинка вырисовывалась не радужная. Ее план — ну, его подобие, — вроде бы исполнялся, Кристиан принял условия и даже почти не угрожал. Но столкновение с тем иллюзионистом не могло быть случайностью. Кристиан не из тех людей, которые любят неожиданности. Еще меньше ему нравятся опоздания. Значит, он почти наверняка знал о визите того человека. И он легко позволил Николь уйти — именно в этот самый момент. Совпадение или точный расчет? По-хорошему, Уильямс должна была связаться с Деборой сразу после встречи с Кристианом. Но столкновение с двумя иллюзионистами вместо одной вынуждало поменять планы. Неспособность видеть и ощущать Пламя, и тем более вытекающая из этого восприимчивость к иллюзиям, были большой проблемой, потому как Николь была попросту неспособна узнать, подверглась ли она воздействию, или нет. Разумеется, на такие случаи у нее была страховка, но прибегать к ней очень не хотелось. Достав из бардачка стеклянный пузырек, Уильямс с сомнением его рассмотрела. Для ее глаз это был обычный, пустой стеклянный пузырек, запаянный так, что открыть его можно было только разбив. Может, это было просто шуткой вообще. Но попробовать стоило. Пузырек не без труда раскололся в руке — пришлось посильнее сжать его в ладони. Желание не разбрасывать осколки по салону аукнулось резкой болью и парой этих самых осколков, впившихся в кожу. От боли Николь зашипела, зато смогла увидеть силу Пламени Дождя в действии: даже когда она вытащила осколки, кровь, и сначала-то выступавшая как будто нехотя, совсем остановилась, а боль заметно притупилась. К тому же, в машине как будто стало свежее — что при закрытых окнах и выключенном кондиционере могло бы показаться странным, если не знать, в чем дело. Через пару минут вполне ожидаемо зазвонил телефон. Оторвавшись от разглядывания собственной руки и едва заметных капелек крови, Уильямс ответила, тут же приложив телефон к уху. — Я здорово вляпалась, свет мой, — сокрушенно припечатала она, услышав почти обеспокоенное «Уильямс!» в динамике. *Лунго - напиток из кофе, приготовленный с помощью кофе-машины по аналогии с эспрессо, но с гораздо большим количеством воды. Фриттата - итальянский омлет, который готовят с начинками из сыра, овощей, колбасы или мяса. Канноли - традиционный сицилийский десерт, представляющий собой вафельную хрустящую трубочку, наполненную начинкой из сыра рикотты с добавлением различных сиропов, вина марсалы или розовой воды. ** "Что именно непонятно во фразе 'Не используй этот номер', Бьякуран?" *** "У меня много работы. И я больше не могу с тобой работать, я тебя предупреждал". **** "Какого хрена ты хочешь?" ***** "Черт побери, Бьякуран!" ****** "Я даже куплю вафли!"