А мы из петли в петлю и обратно, Сам не затянешь — затянут бесплатно. Это не сложно — быть хорошим для всех. Так нельзя людям жить, невозможно, На все «нельзя» отвечают нам — «можно». (Лера Шези — Из петли)
— Держитесь рядом и старайтесь не терять меня из виду, — строго предупредил Брау Ни Младший, захлопнув дверцу такси. Михель безразлично пожал плечами; Витторио же, с интересом осматривавшийся, чуть обречённо вздохнул. Санкт-Петербург — это, конечно, не Москва, но потеряться в нём можно было в два счёта, а найти прохожего, знающего итальянский (или хотя бы английский достаточно, чтобы можно было объясниться), напротив, затруднительно. Согредо это понимал, но любопытство унять не мог, да и не слишком-то хотел. — Напомни, почему нас вообще выдернули сюда? Люди Джиг обычно приезжают сами, — он повернул голову к возглавлявшему их небольшую процессию хранителю Девятого. Впрочем, надолго его не хватило — не дождавшись ответа, он отвлекся на стайку девушек, смеющихся на другой стороне улицы. Брау, заметив это, без особых церемоний ухватил Витторио за ухо и продолжил путь так. — В этот раз синьор Колмов попросил нас прибыть самим. Впрочем, вас это не должно пугать. Хранители выполняют задания по всему миру, в том числе и в России. Вам нужно привыкать выбираться из зоны комфорта без нытья. — Да кто ноет-то? — Согредо фыркнул, ничуть не смущаясь своего положения, и подмигнул проходящей мимо хорошо одетой женщине. Та выгнула бровь, хмыкнула неодобрительно и прибавила шагу. — Я лично всем весьма-а-а доволен. — Мы здесь не для твоих похождений! — возмутился Ни. — У нас куча работы! — Да понял я, понял, можешь уже отпустить, — дождавшись, пока Брау, ещё раз строго взглянув на него, опустит руку, Витторио выпрямился и принялся растирать покрасневшее ухо. — Не будь таким ханжой, ты вообще видел, сколько здесь красавиц? И тут же лучезарно улыбнулся наблюдавшей за группкой иностранцев девушке. Та жутко покраснела и поспешила отвернуться, вызвав разочарованный вздох Согредо. — Держи себя в руках, — процедил Ни, закатывая глаза. — Вроде зима, до весны далеко, а ты ведешь себя как кот мартовский. — Просто он не жалует итальянок, — наконец вмешался Михель, до того лишь с интересом наблюдавший за пикировкой. — Поэтому в Италии он спокойнее. А тут куча иностранок. Раздолье, да? Ответом Витторио его не удостоил, но заметно сдулся и пыл поубавил. Брау только закатил глаза: он, конечно, понимал, что у подопечных юность свое ещё не отыграла, но всё равно не одобрял то, как легко молодые хранители поддавались своим желаниям, и скрывать этого не собирался. — Скоро мы придём? И почему было не доехать на такси до самого места? — делано равнодушно поинтересовался Согредо через несколько минут. Ёжась от холода, он засунул руки в карманы и насупился: теперь, когда он перестал отвлекаться, отставать и нагонять спутников, холод стал ощущаться куда отчётливее. Его слишком тонкая куртка почти не спасала: хотя прогноз обещал сравнительно тёплую погоду, стылый ветер с лёгкостью пробирал до костей и, казалось, кусал за ничем не защищенные щёки (стоило ещё поблагодарить посоветовавшего взять шапку Такеши). Куда более подготовленный Ферси вдруг стянул с шеи толстый шарф. Явно догадываясь, что добровольно Витторио помощь от него не примет, Михель, воспользовался тем, что руки хранителя Грозы заняты, набросил шарф тому на шею и затянул намеренно сильно, — но недостаточно, чтобы навредить. Замысел его Согредо разгадал без труда, но лишь недовольно зыркнул и дёрнул шарф, ослабляя петлю, но всё-таки не снимая. Только насупился ещё сильнее, заметив довольную улыбку хранителя Тумана. — Пройтись вам не помешает хотя бы потому, что вы должны иметь хоть какое-то представление о городе, — всё-таки ответил Брау и, щурясь, осмотрелся. — Скоро будем на месте. Пользуясь тем, что пристальный взор хранителя Солнца на время оставил его, Витторио снова принялся вертеть головой, осматриваясь. Занесло их в явно не самую живописную часть города, но даже так было на что посмотреть: по тротуару бродило много прохожих, среди которых было немало девушек и женщин. Картину не портили даже прячущие фигуры куртки и пальто: Согредо достаточно было видеть редкие улыбки на девичьих лицах, чтобы собственное настроение неуклонно росло. Провожая задумчивым взглядом невысокую женщину в совершенно неподходящем антуражу белоснежном пальто и с торчащими из-под шапки рыжими локонами, он едва не упустил из виду другую, одетую просто и без изысков, зато спешащую в аккурат им навстречу. По мере приближения к их компании незнакомка прибавляла шагу, даже перебежала дорогу на красный свет (загудевшей ей вслед машине она без обиняков показала средний палец, даже не обернувшись). Когда она подобралась совсем близко, Витторио окончательно убедился, что незнакомка спешит по их души — смотрела она явно в их сторону. Он даже нацепил по привычке обворожительную улыбку, собираясь поприветствовать женщину, — но та проскочила мимо него, распахивая руки, и едва не снесла с ног… Михеля, издав радостное «Мишка!» Согредо с отвисшей челюстью следил, как незнакомка без труда поднимает Ферси над землёй и крутится, не выпуская его из объятий. Только закончив оборот вокруг своей оси, она отпустила Михеля и бесстрашно растрепала ему волосы. Сам иллюзионист, к вящему удивлению спутников, такому жесту не только не воспротивился и не разозлился, но и вовсе улыбнулся неожиданно искренне и уже сам обнял женщину, коротко что-то ей шепнув. — Как любезно с вашей стороны встретить нас, — вежливо, но с налётом дружелюбия, сказал Брау. Проследив за его взглядом, Витторио заметил неспешно подходящего к ним Артёма Колмова. — Боюсь, дела не позволили мне встретить вас в аэропорту, но я рад, что вы добрались сами, — он кивнул хранителю Девятого, поравнявшись с ним, скользнул равнодушным взглядом по застывшему Согредо и подошел ближе к Михелю, как раз отпустившему женщину из объятий. — Я собирался прийти на эту встречу один, но как только узнал, что они берут тебя, сразу сказал Арине. — А я не могла упустить шанс повидаться! — кивнула женщина и снова потрепала Ферси по волосам. — Опять без шапки ходишь, — притворно возмутилась она, и Михель тут же принял нарочито виноватый вид. — [Здравствуй, Миша], — спокойно продолжил Колмов и протянул руку иллюзионисту. — [В родные пенаты потянуло?] Тот насмешливо хмыкнул, подошел ближе и, игнорируя чужую ладонь, просто крепко обнял мужчину. — [Давно не виделись, Тём], — тон Ферси оказался непривычно мягким. — [Я дома.] Артём обнял его в ответ с почти отеческой теплотой, а отстранившись через несколько мгновений, легко похлопал по плечу. На губах его играла широкая, почти заговорщицкая улыбка. Михель в ответ улыбался как будто ещё более хитро. — Теряешь хватку, — переключившись на итальянский, вдруг выдал босс Джиг и поднял руку, в которой держал чёрный бумажник, — Витторио мог бы поклясться, что принадлежал он Михелю. — У тебя этой хватки нет и не было вообще, — ухмыльнулся тот и тоже похвастался добычей — коричневым портмоне со сверкающей эмблемой Джиг в центре. Артём тут же заохал, изображая ранение в сердце. Надолго, правда, его актёрства не хватило — оба тут же разразились хохотом. Согредо обменялся оторопелыми взглядами с Брау. Тот понимал ничуть не больше — и это, видимо, слишком явно отразилось на их лицах. Витторио вздрогнул, почувствовав прикосновение к подбородку (это женщина прикрыла ему всё ещё разинутый от удивления рот), а Михель наконец-то отступил от Колмова и обратил внимание на спутников. Смешинки в его глазах тут же сменились напускным равнодушием, да таким натуральным, что впору было поверить, что именно его радость от встречи была наигранной. Артём уже вежливо улыбался хранителю Девятого. — Добро пожаловать, — суховато сказал он и сложил руки на груди. — Благодарю за визит. Думаю, дела стоит обсудить чуть позже: вы наверняка устали. Поэтому приглашаю вас стать моими гостями. Моя квартира тут рядом. — Мы согласны, — заявил Ферси и смело встретил хмурый взгляд Ни. Не дрогнув, он уже с долей иронии добавил: — Спасибо за приглашение. — Ой, давай без этого, официоз тут ни к чему, — отмахнулась женщина. Поймав на себе заинтересованный взгляд Согредо, она вздохнула. — Ах да. Меня зовут Арина Серебровская, лучше просто «Арина», без всяких «синьор», и я обеспечиваю безопасность Артёма, а значит, и вашу, так что можете не беспокоиться, здесь и сейчас вам ничего не угрожает. — Позвольте задать бестактный вопрос, — подчёркнуто вежливо улыбнулся Брау. Колмов тут же одарил его колким взглядом. — Какого рода отношения между вами и хранителем Тумана Вонголы? Титул он особенно выделил тоном, и Витторио поёжился: вопрос прозвучал не столько бестактно, сколько обвинительно. Впрочем, босса Джиг это не смутило. — Миша, ты им не рассказал? И они не проверили? — искренне удивлённо спросил он. Ферси бросил на хранителя Девятого странный, чуть отстранённый взгляд. — Полагаю, Азуро постарался, — он пожал плечами и выдавил подобие улыбки, не без труда выдерживая испытующий взгляд Брау. — Это ведь личное. Я посчитал, что без обсуждения с вами эту тему лучше не трогать, а на собрания Альянса нас в последнее время не берут. — Даже не знаю, благодарить Ганаша за то, что всё-таки не стал совать нос, или разочаровываться в Вонголе, потому что никто не удосужился проверить, — хмыкнул Артём. Взгляд Ни стал жёстче. — Но в этом нет никакого секрета. Миша какое-то время провел в России, надеюсь, хотя бы об этом вы в курсе, — Брау напряженно кивнул, и Колмов пожал плечами. — Мы с Ариной его опекуны, с поправкой на документы, конечно. Вынужденная мера: без опекуна его попросту не пустили бы в страну. И не волнуйтесь, мы не собираемся перетягивать одеяло на себя и пытаться переманить его к себе. Я не сделал этого пять лет назад, не стану и теперь. К тому же, мы ведь союзники. — Советую обсудить этот вопрос с Девятым, — вздохнул Ни. Колмов прохладно улыбнулся и с удивительной для ситуации невозмутимостью развернулся. — Идём-идём, — поторопила Арина, подталкивая замешкавшегося Согредо в спину. Брау уже пружинящей походкой следовал за показывающим дорогу боссом Джиг и идущим с ним наравне Михелем. Они спокойно обменялись несколькими репликами на русском. Витторио покосился на хранителя Девятого — тот не слишком удачно скрывал неудовольствие, да впрочем, и не было похоже, что пытался. По другую сторону от Согредо шла Серебровская, и хотя лицо её казалось безмятежным, взгляд казался излишне цепким и опасным. Это был взгляд не простого телохранителя или даже начальника службы безопасности (Феличиано, новый глава службы безопасности Вонголы, например, был не в пример добрее своего предшественника, и смотрел обычно мягко, почти ласково — правда, доброта эта ничуть не мешала его работе), но умелого убийцы на задании. Витторио несколько раз видел такие взгляды у родителей-наёмников. И лишь единожды — в зеркале. Почувствовав на себе настойчивый взгляд, Арина повернулась к нему. Холодное выражение из её глаз не ушло, и хранитель Грозы передернул плечами, чувствуя себя словно под прицелом. — Здравствуйте, — кисло выдавил Согредо. Серебровская вскинула брови и кивнула. — Не поймите неправильно, синьора, но если бы взглядом можно было убивать, от вашего полегли бы все в радиусе ста метров. Не очень похоже на телохранителя. Он заметил, как Брау закатил глаза и заправил прядь волос за ухо, выдавая тревогу. В самом деле, слова сами по себе были неосторожными, да и прозвучали грубовато, и реакция на них могла быть не самая дружелюбная. Витторио и не собирался этого говорить, — просто под взглядом-прицелом само собой вырвалось ровно то, что подумалось. Вопреки опасениям хранителей Грозы и Солнца, Арина слегка улыбнулась, смягчая впечатление от своего вида. — Обычный телохранитель просто, хм… «телохранит». Я не телохранитель и не глава службы безопасности — во всяком случае, не в том смысле, который обычно вкладывается в эти понятия. Я стараюсь делать так, чтобы хранить было не от кого. И делаю это своими силами, без толпы народа. Понимаешь? — Не очень, — Согредо слегка нахмурился. Говорила Серебровская по-итальянски, удивительно чисто для иностранки (у того же Артёма нетрудно было расслышать акцент), но всё-таки странно. — Найди опасность прежде, чем она станет действительно опасной, — Арина наклонила голову к плечу. Тёмно-русый хвост качнулся следом за движением. Бирюза в её глазах показалась особенно яркой, что было почти странным, учитывая, что женщина явно не имела ни искры атрибута. — Обезвредь прежде, чем нанесёт урон. Как я и сказала, я обеспечиваю безопасность. Устраняю опасность заранее. Правда, берегу я только Артёма, а не всю Джиг. — Без обид, но это не лучшее занятие для женщины, — вмешался Ни. Витторио в его тоне почудились подначивающие нотки. Серебровская усмехнулась — удивительно мягко, словно эти слова её и впрямь ничуть не задели. — Моя работа тем проще, чем больше мужчины уверены, что женщины слабы и бесполезны, — она пожала плечами и убрала руки в карманы, сразу приобретая спокойный, обманчиво беззащитный вид. — Вы вечно нас недооцениваете. Ждёте меньшего, обходитесь мягче. Вам же хуже. — Как, вы сказали, ваше имя? — Брау сощурился. — Арина Серебровская, — чётко повторила женщина и уставилась собеседнику в глаза. Тот поджал губы. — Поэтому стоило направить Брабантерса. Он в курсе нюансов и отлично избегает подобных… неловкостей. И молодое поколение ваше наставил бы, как нужно. Согредо притих, заметив на лице старшего товарища тень почти стыда. Было что-то важное в этом диалоге, хранитель Грозы это чувствовал. Но многих деталей он, очевидно, не знал, и именно незнание мешало увидеть это важное. — Я приношу извинения… — пробормотал Ни. Лёгкая улыбка Арины почти незаметно превратилась в оскал. Витторио с трудом задавил неуместный интерес: извинялся Брау явно не за недавний комментарий. — Засуньте свои извинения куда подальше, — на самой грани дружелюбия и враждебности бросила Серебровская и отвернулась. — Брабантерс свои извинения уже принёс, мне достаточно. Если так хотите извиниться, — извиняйтесь перед Артёмом, от вашего недосмотра он пострадал больше, хоть и признавать не хочет. Впрочем, это даже излишне. Нас обоих сложившаяся ситуация устраивает. Природная любовь к поиску приключений толкала Согредо спросить, что такое случилось, если два старших хранителя Вонголы были вынуждены приносить извинения, но здравый смысл в кои-то веки победил: для русских он был совершенно посторонним, и совать нос в свои дела они ему едва ли бы позволили, а за попытку могли бы по этому самому носу болезненно щёлкнуть. Арина, больше ничего не сказав, догнала ушедших вперед Михеля и Артёма. Шутливо ткнула костяшками пальцев Колмова под ребра (тот только отмахнулся) и приобняла иллюзиониста за плечи одной рукой. Витторио даже смог различить глухое «Как там Нери? Вы хоть видитесь?». Отвечал Ферси уже по-русски, и Согредо тут же бросил попытки что-то понять. — Почему с нами отправили тебя, а не Брабантерса? — спросил он, покосившись на мрачного хранителя Девятого. — Если он обычно занимается контактами с Джиг, то было бы логичнее отправить нас с ним, разве нет? Чтобы избежать всяких… казусов. — Потому что Брабантерс ещё не закончил работу с Дарано, и выдёргивать его было нельзя. А ещё вам полезно понаблюдать, как мы сами справляемся с выходом из зоны комфорта, — фыркнул Брау, не скрывая, что уязвлён. — Семьи первой десятки самодостаточны, работать с ними сложно, особенно если раньше не приходилось, но вам следует уметь находить общий язык с союзниками. — Но у тебя это не слишком-то хорошо вышло, — Витторио пристально следил за собеседником, но тот, вопреки его ожиданиям, не разозлился, а только вынужденно улыбнулся. — Отличное пособие для вас двоих: как делать не нужно, — хмыкнул Ни и уставился в спину смеющегося Михеля. — Тоже полезный урок. Может быть, отчасти и для меня. Стоит пересмотреть нашу политику во многих вопросах. — Кстати о вопросах… За что ты извинялся? Синьорине Серебровской это явно не понравилось. Брау покосился на Витторио, бросил быстрый взгляд на занятую разговором Арину, и тяжело вздохнул. Придержал Согредо за плечо, отставая от остальных ещё сильнее, но недостаточно, чтобы потерять из виду, и прокашлялся. — Ты должен понимать, что Вонгола — очень большой клан, и поддерживать порядок во всех её подразделениях, мягко говоря, сложно. Мы не можем лично контролировать каждый отряд, приходится полагаться на иерархию и добросовестность капо, и не всегда это доверие оправдывается. Один такой просчёт почти стоил Арине, да и Артёму тоже, жизни. Больше я не скажу из уважения к ней: если тебе действительно интересно, спроси сам, я уверен, она ответит. — Если не открутит мне голову за излишнее любопытство, — хмыкнул Витторио, уткнувшись взглядом в спину женщины. Надолго, однако, его внимания не хватило: взгляд сам собой смещался на Михеля. Тот не был похож на себя обычного: ни насмешки, ни стремления уколоть всех вокруг, а вместо них — искренняя, какой Согредо не видел уже много лет, улыбка и непозволительная для хранителя Вонголы расслабленность. А ещё русский. Витторио понятия не имел, что иллюзионист знает русский язык, да ещё и достаточно, чтобы теперь непринужденно болтать с — подумать только! — опекуншей. Где-то в душе царапалась совершенно нелепая пародия на обиду: Ферси не рассказывал, где его носило те несколько лет, что они не виделись, но у него и не было такой возможности. Хранитель Грозы сам не стал бы ни спрашивать, ни слушать. — Ещё немного, и над тобой соберется самая настоящая туча, — хмыкнули сбоку. Вздрогнув, Согредо повернул голову к Артёму: тот намеренно отстал от Арины и Михеля, коротко кивнул Брау, и тот, бросив чуть заинтересованный взгляд на подопечного, ускорился. Колмов дождался, пока расстояние между ними станет достаточным, чтобы подслушать разговор стало трудно, и принял более серьёзный вид. — Вы хотели поговорить со мной? — осторожно спросил Витторио. — Возможно, — задумчиво отозвался Артём и со вздохом убрал руки в карманы. — В прошлую нашу встречу возможности поговорить не случилось. Сейчас момент тоже не самый подходящий, но попытка не пытка. — И чего вы хотите? — Ты так напряжён из-за Миши? Согредо с неудовольствием покосился на собеседника и машинально одёрнул одолженный товарищем шарф. Был ли он напряжён? Определённо. Было ли дело только в Ферси? Разумеется, нет. Всё происходящее казалось странным и неуместным, начиная с внезапной поездки в другую страну и странного выбора тех, кто едет, и заканчивая открывшимися фактами. Почему-то Витторио не сомневался, что поехали они все в таком составе не случайно. Непонятно было только: это была инициатива Девятого, или подсуетился сам Колмов. — Я помню Вас, — вместо ответа заявил хранитель Грозы. На лице босса Джиг не дрогнула ни одна мышца. — Вы хотели нанять моих родителей, лет восемь назад. Почему тогда не воспользовались помощью клана? — Джиг не клан, — терпеливо объяснил Артём. Он сложил руки за спиной, вытягиваясь, как струна, и Согредо догадался, что коснулся не самой приятной темы. Знание было полезным. — У вас, итальянцев, есть дурная привычка гнать всё под одну гребёнку. В России вообще нет кланов, здесь банды. Мы не семья ни в одном из смыслов. Арина моя семья. Миша моя семья. — Я заметил, — хмыкнул Витторио, припомнив странный эпизод с кошельками. — В семье ведь принято друг друга обкрадывать. Колмов рассмеялся, и хранитель Грозы с удивлением подумал, что смех этот был искренним. Где-то впереди Михель бросил на них быстрый взгляд через плечо, но тут же спокойно продолжил беседу с Серебровской, словно его происходящее ничуть не волновало. — Это наша маленькая традиция, — улыбка Артёма стала чуть более сдержанной. — Маленькая шалость, не более. Что касается твоего вопроса… Я тоже помню тебя. Отчасти, может быть, поэтому и говорю с тобой теперь. В то время я не был боссом, даже не мечтал им стать, а то, что мы с Ариной задумывали, другие члены Джиг не поддерживали. — Родители тогда отказались. Я не спрашивал у них, почему. Могу ли теперь спросить у вас? — Наше дело было связано с кланом Раньо. Витторио кивнул сам себе: он помнил, что сказал Колмов в их предыдущую встречу о своем знакомстве с Ферси. Что-то о нелюбви к паукам — он ещё тогда подумал, что дело связанно именно с родным кланом Михеля. Осознание собственной правоты сейчас почему-то не вызвало ничего, кроме глухого раздражения. Почему родители не говорили ему о заказе, связанном с Раньо? — Что же вы хотели сделать? — Отомстить за своего босса, — тихо отозвался Артём. На собеседника он даже не взглянул. — Слава* принял нас, двух жизни не видевших молокососов, заботился по-своему — его мы с Ариной тоже могли бы назвать семьей. Он вляпался в конфликт с последним иллюзионистом Раньо и живым не вернулся. — Как кла… ваша банда могла быть против мести? — возмутился Согредо. Колмов ответил равнодушным взглядом. — Это ведь… — Вендетта тоже не про Россию, — тон его был обманчиво мягким, но у Витторио мурашки побежали по коже. Он никогда не был большим фанатом кланов — и банд — Альянса из других стран, то была прерогатива Гокудеры, но весь этот странный разговор как будто тыкал его носом в тот факт, что хранителю Вонголы стоит больше внимания уделять таким вопросам. Артём, впрочем, не выказывал недовольства ни тоном, ни единым жестом. — Слава был виноват сам, это признаю даже я. Объективных оснований для мести не было. К тому же, боссы Джиг никогда долго не жили, обычное дело. Он странно усмехнулся, и Согредо снова пришлось давить раздражение в зародыше. Главу Джиг разница в мировоззрениях итальянской мафии и собственной банды будто веселила, хотя ничего смешного Витторио тут не видел. И в недолговечности боссов тоже. — Вы отомстили? — спросил он, поняв, что пауза затягивается. Дорога показалась вдруг бесконечной, и захотелось поскорее закончить этот «визит вежливости». — Не с помощью четы Согредо, но да, — Артём кивнул, по-прежнему не глядя на собеседника. — Нам помогли. — Корсак, — догадался Витторио, и Колмов соизволил заинтересованно покоситься на него. — Миша, да. Хотя и не он один. Снова повисла тишина, нарушаемая лишь хрустом снега под ногами. В очередной раз поёжившись, хранитель Грозы задумался, почему же их всё-таки гоняют по морозу, хотя могли бы встретить на машине. Едва ли это была большая проблема для банды, занимающей шестую позицию в рейтинге Альянса. — Я бы не хотел тащить в свой дом людей, в которых не уверен, — бросил босс Джиг. Согредо усмехнулся, понимая, что удивляться ему стало сложнее. — Вроде меня? — спросил он, уже уверенный в ответе. — Ну почему же, ваш старший товарищ тоже. — Поэтому он так увлечен беседой с вашей… помощницей? — Справедливости ради, Арина предпочитает действовать не так прямолинейно, как я. Собственно, поэтому я и уступил его ей. У тебя она бы узнавала всё нужное вечность. А у меня к тебе вопросов несколько больше, чем к господину Ни. — И весь этот длинный разговор был лишь прелюдией? Интересно знать, что же вы хотите выяснить в конечном счёте. Несмотря на почти спокойный вид, Витторио чувствовал напряжение сродни тому, что ощущал во время тренировок с Реборном. В любой момент все могло пойти — и обязательно шло — не по плану, случалось что-то, выбивающее из колеи. В такой ситуации оставалось только одно: делать вид, что всё идёт ровно так, как и должно быть. Стоило поблагодарить аркобалено Солнца за эту вбитую в подкорку истину. Насилу Согредо заставил себя расслабиться. Расправил плечи, поправил Михелев шарф, словно никакого дискомфорта от него не ощущал (хотя и мог поклясться, что чувствует в куске ткани отпечаток чужого Пламени — иначе так согреть он не смог бы) и отбросил ненужные волнения. Артём хочет знать, что он за человек? Да пожалуйста. — Не обязательно было устраивать всё это, хотя я и благодарен за ответы. Если вам что-то интересно — спрашивайте. Буду так же честен, как были вы. Колмову эта перемена явно понравилась. — Прямолинейность — это хорошо, — кивнул он и начал как будто издалека. — Пожалуй, я должен отдать должное: среди десятого поколения Вонголы ты для меня самая тёмная лошадка. Я понимаю, или хочу думать, что понимаю мотивы остальных ваших хранителей: Азуро из кожи вон лезет, чтобы доказать бывшему боссу, что он не пальцем деланый, Пьянета на британский флаг порвется сама и порвет других ради Азуро, Хаято уже обжёгся на ваших нелепых мафиозных законах и пытается не сгореть, Рёхей пал жертвой собственных заблуждений, но искренне старается быть полезным, Такеши пытается не падать духом… всё это я понимаю. — Что насчёт корсака? — перебил хранитель Грозы и тут же сам себя одёрнул. Собирался же сохранять спокойствие и нейтралитет! — Миша хочет жить, — легко ответил Колмов и кивнул в сторону иллюзиониста. Витторио не нужно было приглядываться, чтобы понять: иллюзионист вовсю пользуется своей силой, помогая Арине вытянуть нужную информацию из хранителя Девятого. Больших трудов стоило не возмутиться. Глава Джиг его настроение уловил, но смотреть продолжил с завидной невозмутимостью. — Что же неясного во мне? — Твои обиды? Ты странный, Витторио. Даже не знаю, с чего начать. Ты спускаешь наплевательское отношение Азуро, оскорбления Пьянеты, но не желаешь выслушать собственную мать. Прощаешь предателя, даже используешь украденную у него фишку, но не желаешь простить друга. Я не понимаю, что творится в твоей голове. Что с тобой не так? — Фаусто не предатель! — рявкнул Согредо. Идущие впереди Арина и Михель обернулись. В их глазах ясно читалось беспокойство, но Колмов небрежно махнул рукой, и они продолжили путь, хотя Витторио и видел, что Ферси то и дело норовит оглянуться. Даже Брау бросил на подопечного недовольный взгляд, тут же, впрочем, отвлёкшись на иллюзиониста: тот, кажется, потерял концентрацию, и хранитель Девятого распознал попытку воздействия на своё сознание. Уязвлённый тем, что так легко поддался эмоциям, хранитель Грозы свирепо уставился на Артёма. Он уже достаточно проштрафился — не было смысла теперь строить из себя эталон спокойствия. — Вот как? А дон Манчини считает иначе. Да и как ещё назвать шпиона, проникшего в клан? Как вы называете, в семью… — как Согредо ни старался, уловить в тоне или выражении лица Колмова издёвку или насмешку не смог. Артёму действительно было интересно, и единственное, в чём можно было его обвинить — это в отсутствии такта. — Скорпион — бесчестный мудак, для которого было нормально избавиться от женщины за отказ и третировать ее ребёнка, — с равной прямолинейностью заявил хранитель Грозы. — А Ворон... Фаусто никогда бы не предал казуара. Так что грош цена вашим примерам. Вы понятия не имеете, о чём говорите. Глава Джиг спокойно посмотрел на собеседника. Глаза Колмова были синие, почти такие же яркие, как у Масси, — но если у второго глаза походили на неподвижное море, то глаза первого напоминали бурный поток, не особенно скрывавший мысли обладателя. Но наваждение это длилось лишь несколько мгновений: Артём моргнул, и бурный поток обратился в спокойное, таинственное озеро. — В моральных качествах дона Манчини я не сомневался. Но мы отклонились от темы. Фаусто Корвини был шпионом — это доказанный факт. Ты продолжаешь его защищать. Я даже понимаю, почему. Но не могу понять, почему этой защиты не заслужил Миша. Вся разница только в том, что поступок Миши затронул тебя лично, а Фаусто — нет? — Раз вы сами затронули эту тему, расскажите-ка, синьор Колмов, как историю представил корсак? — Витторио сжал челюсти, удерживая себя от лишних слов, и сорвал-таки с шеи шарф, вдруг показавшийся удушающей змеёй. По кольцу Вонголы забегали едва различимые вспышки-разряды. — Вполне честно представил, — ничуть не впечатлившись угрожающим видом собеседника, глава Джиг склонил голову к плечу и остановился. Согредо запоздал на пару шагов и тут же напористо развернулся. — Знаешь, Миша считает тебя чуть ли не святым. Говорит, на твоём месте убил бы того, кто покопался в его мозгах из-за собственной глупости. А ты всего лишь стараешься держаться подальше. Собиравшийся добавить что-то ещё Витторио осёкся. Он ожидал полную лжи версию — именно так ведь иллюзионисты и поступают, верно? Выворачивают правду наизнанку, выставляют себя в лучшем свете. Врут. — Мне плевать на то, что он копался в моих мозгах, — процедил Согредо, чувствуя, что руки его бьет крупная дрожь. — Он не спросил. Не доверился, даже не попытался. — Вот этого я и не понимаю, Витторио. Что не так с твоим отношением к доверию? Почему ты ставишь что-то настолько зыбкое во главу угла? Выше прочего? — на лице Колмова читалось искреннее замешательство. — А что у нас есть в этом мире истинного, кроме доверия? К предательству могут принудить обстоятельства. Бывает такое, что вредишь близкому человеку случайно или из благих побуждений. Дерьмовое отношение к людям тоже обычно чем-то обосновано. Я принимаю это. Но доверие — оно либо есть, либо его нет, всё просто. — Хорошо. Но если так, то кто виноват в том, что один другому не доверился? Опешив, Согредо отшатнулся от собеседника и едва не врезался в спешащего куда-то мужчину. Тот бросил быстрый взгляд на главу Джиг, скомкано извинился и, не дожидаясь ответа, продолжил путь, а Витторио уставился ему в спину растерянным взглядом, стараясь собрать мысли в кучу. Только сейчас он заметил, что в районе, куда их завели Артём с Ариной, было подозрительно пустынно. Молчание его Колмов воспринял по-своему, и уже мягче продолжил. — Доверие не падает с потолка, его нужно заслужить. Его нужно проверять. Его можно потерять. Доверять мальчишке по соседству только потому, что вы пару лет близко общались, — наивно само по себе, но в теневом мире? Полная глупость. Я доверяю Арине, как не доверяю даже самому себе, а ведь она моя бывшая жена, — Артём весело хохотнул, но Согредо его веселья не разделил. — Я доверяю ей, потому что знаю её большую часть жизни, проходил с ней вместе через такое дерьмо, которое ты себе представить не можешь, и да, я знаю на сто процентов, что могу на неё положиться в абсолютно любой ситуации, потому что так говорит мой опыт. Я доверяю Мише — может быть, не так сильно, как Арине, но доверяю, потому что он помог нам с ней выбраться из того самого дерьма, и продолжил помогать даже когда выгоды от этой помощи не было, или она могла ударить по нему самому. У моего доверия есть причины. А ещё я не требую от них того же. И если кто-то из них однажды мне не доверится — я буду понимать, что не заслужил достаточно доверия. — Вас послушать, так чтобы кому-то верить, нужно пройти с ним пару кругов ада, — фыркнул Согредо. — А если твоя жизнь шла относительно спокойно, без совместного валяния в дерьме, то и верить никому вокруг нельзя. Мне отсутствие кучи испытаний, в которых можно доверие проверить, не мешает безоговорочно доверять казуару или медведице, или стрижу с кенгуру. Или даже Вам. Витторио вдруг открыто улыбнулся, отпуская напряжение. Теперь опешил Колмов — хранитель Грозы едва сдержал смешок при виде его лица. Впрочем, глава Джиг быстро взял себя в руки и посмотрел в лицо собеседника с нескрываемым любопытством. — Мне, — крякнул он, и Согредо, всё ещё улыбаясь, кивнул, словно не было до этого никакого раздражения. — После всего этого далекого от приятного разговора. — Как раз из-за этого разговора. Если уж Вам так необходимы причины для доверия, то я могу сколько угодно злиться на корсака за то, что он сделал и не сделал, но всё же я рад, что у него есть кто-то, готовый так рьяно за него заступаться, — просто сказал хранитель Грозы и пожал плечами. Артём расхохотался и легко хлопнул Витторио по плечу; из взгляда его окончательно ушла всякая враждебность. — Кажется, теперь я понимаю, что Миша в тебе нашёл. Не могу сказать, что согласен с тобой, но я понял твою точку зрения, — добродушно сказал Колмов и кивнул куда-то в сторону. — Миш, я узнал всё, что хотел. Ничуть не удивившись, Согредо осмотрелся: пустующая улица вокруг них оказалась иллюзией. Стояли они теперь на крыльце многоэтажки, а мимо то и дело ходили люди, которые, впрочем, особого внимания на колоритную компанию не обращали, спеша по своим делам. Брау Ни, стоящий в паре шагов, растирал лицо и с явным недовольством косился на Михеля. Сам иллюзионист чужое внимание откровенно игнорировал, будучи занятым тем, что останавливал кровь, текущую из носа. Рядом с ним что-то взволнованно бормотала Арина, но Ферси от её слов только отмахивался. — Это было так необходимо? — неодобрительно поинтересовался хранитель Девятого. — Ещё и силами нашего человека? — Может, не так уж и необходимо, но результат нас вполне удовлетворяет, — невозмутимо отозвался Колмов и пихнул Михелю в руку пачку бумажных платочков, вынутую из кармана. — Я рассчитываю на то, что Миша однажды станет нашим с Вонголой связным, но синьор Согредо тоже вполне подходит на эту роль. В качестве запасного варианта. — Так весь этот визит задуман ради этого? — Витторио покосился на старшего товарища. — Уже отбираете, кто с кем будет работать? А сразу сказать что мешало? — Ты преувеличиваешь важность этой встречи, а синьор Колмов опережает события, — Брау поморщился. — Никто вас ещё не отбирает, это только начало. Сначала вы парами и под присмотром кого-нибудь из старших пройдетесь по семьям Альянса, потом с кем-то из хранителей Девятого, и только после того, как сделаете это в одиночку, будут решаться такие вопросы. — Жду не дождусь встречи с остальными хранителями Десятого поколения, — с нескрываемой насмешкой отозвался Артём и распахнул дверь подъезда. — Но сейчас здесь вы, так что будьте как дома.* * *
— You see my problem is this, — покачивая головой в такт музыке, Николь потянулась за кружкой и со стуком поставила её на стол. — I’m dreaming away... Wishing that heroes, they truly exist, — широко улыбнувшись, она втянула носом запах, исходящий из маленького чайника на плите, отметила про себя, что в следующий раз можно добавить и побольше гвоздики, и принялась просеивать чай. — I cry, watching the days, can’t you see I’m a fool in so many ways... Пряный аромат расплылся по всей кухне, и улыбка на лице Уильямс стала ещё более довольной: она так долго пыталась подобрать подходящий лично ей рецепт, и вот, наконец, нашла. Торжественно пообещав себе поблагодарить Дебору, которая и посоветовала именно тайский вариант заваривания каркаде, Николь выкрутила громкость музыки в плеере на максимум, взяла кружку и совсем не грациозно развернулась, расплескав драгоценный чай. — Oops!.. I did it again! — она усмехнулась тому, насколько кстати пришлась строчка песни и, воровато осмотревшись, словно не зная, что кроме неё никого в квартире не было и быть не могло, вытянула ногу, чтобы носком стереть каплю чая с пола. Так она и замерла: с нелепо вытянутой ногой, кружкой обжигающего чая в руке и с кричащим «I’m not that innocent!» в наушниках, наблюдая, как по её любимым нежно-голубым обоям растекается уродливое движущееся чёрное пятно. — Какого... — начала она возмущённо, двинувшись прямо к пятну и судорожно вспоминая номер знакомого дезинсектора. Однако пятно продолжало расти, двигаясь, как живое, но совсем не похоже на движение насекомых. А потом из пятна вышло... нечто, укутанное в чёрный балахон, с замотанным бинтами лицом и в нелепом, но от этого не менее устрашающем цилиндре, и Уильямс стало окончательно не до смеха. В её квартиру притащилась самая настоящая мумия. — Joder. ¿Qué coño?** Мумия невозмутимо подошла... нет, скорее, подплыла ближе, остановившись в каком-то метре от хозяйки квартиры. Та икнула, крупно вздрогнула, случайно качнув кружку и расплескав ещё больше чая — в этот раз совсем неудачно: кипяток ошпарил руку, и от неожиданности Николь разжала пальцы. Кружка с жалобным звяком раскололась, а ступни окатило волной кипятка. От боли невысказанная ругань застряла в горле, вырвавшись только бессвязным хрипом, но и тот прекратился, когда страшная фигура заговорила. Один из наушников выскочил из уха, а из второго почти издевательски донеслось: «Oops!...You think that I’m sent from above». — Николь Уильямс, ты так жаждала встречи, а теперь готова умереть от страха? — мумия не скрывала сквозящей в тоне насмешки, и это почему-то отрезвило Николь. Ещё секунду потратив на то, чтобы справиться с болью, перекрывающей изумление, но никак не страх, она шагнула назад, выходя из лужи чая, и попятилась к кухне: там у неё был спрятан дамский пистолет. Мумия, однако, неотступно следовала за ней, и хотя взгляда её за бинтами было не видно, Уильямс не сомневалась, что за ней пристально наблюдают. — Vete a la mierda, cabron!*** — пискнула она, метнувшись было к неприметной полочке с пистолетом, но замерла, услышав какой-то нереальный, почти потусторонний звон цепей. — Не пытайся, убить меня ты всё равно не сможешь, — и снова в голосе мумии Николь отчётливо различила насмешку. — Я здесь по делу, и нам обоим будет проще, если ты успокоишься и выслушаешь. — Ещё с мумией мне говорить не хватало, — фыркнула Уильямс, но благоразумно подняла руки, показывая, что не собирается ничего предпринимать. — Кто ты вообще? Незнакомец — Николь не могла видеть, но отчётливо ощутила — усмехнулся и спрятал руку, в которой держал цепь, в складках плаща. — Уже лучше. Твой испанский дружок совсем ничего тебе не рассказывал? И ты сама столько гонялась за нашим покровительством, но даже не знаешь, кто мы? — в голосе его проскользнули нотки недоумения. Уильямс, всё ещё ничего не понимая, только мрачно уставилась на собеседника. — Что ж, это не проблема. Зови меня Алехандро. Я страж законов мафии... — Вендиче?! Ты... стрёмный мертвяк — и Вендиче?? — Николь вновь отшатнулась и, не успев нащупать опору, грохнулась на пол. Теперь в её взгляде легко читался чистейший ужас. — Я ничего не сделала! — Избавь меня от своих истерик, — буркнул Алехандро и угрожающе навис над Уильямс. Та испуганно вскинула руки, закрываясь от возможного удара, хотя и понимала, что её скудных сил и близко не хватит, чтобы дать отпор существу, внушающему ужас даже сильнейшим мира мафии. — Я здесь не для наказания. Мы хотим нанять тебя, подобно тому, как наняли Сегура Веласко и О’Хьюза. — Я н-не хочу, — несмело опустив руки, Николь бросила быстрый взгляд на Алехандро. Надолго её не хватило: к жуткому виду прилагался и отвратительный запах разложения, вызывающий тошноту, — так что она вновь поспешила прикрыть лицо руками. Настроение стража переменилось: если до этого он двигался вальяжно, и реакция собеседницы его почти смешила, то теперь неудовольствие от происходящего явно взяло верх. Снова звякнула цепь, и сам он наклонился сильнее, вызывая ещё больший дискомфорт. Уильямс попыталась было отползти, но поняла, что от страха, к которому теперь примешивался и странный, неестественный холод, не может даже пошевелиться. — Не ты ли недавно говорила, что наша защита стоит того, чтобы подставить под удар нашего информатора? — прорычал он. Николь, так и не нашедшая в себе силы отвести взгляд, вдруг поняла, что через узкие щели в бинтах на лице на неё смотрят вполне настоящие глаза. Вопреки ожиданиям, от этого осознания стало ничуть не легче. — Ты столько времени и сил потратила на то, чтобы выбиться наверх, привлечь внимание, и теперь смеешь отказываться? — Да... — Уильямс сглотнула и, переборов сковывающий ужас, упёрлась рукой в плечо стража, пытаясь оттолкнуть. Тошнота мешала говорить. К её удивлению, Алехандро действительно отстранился и даже опустил руки. — Да какая разница, что я говорила?! Mierda,**** да я врала напропалую! Не хочу я работать с вами, я хочу работать с Лукасом! А тогда ляпнула, чтобы сказать хоть что-то, чтобы этот придурок бешеный меня на месте не прикончил! Не могла же я ему сказать: «Конечно, malparido,***** я рву жопу и рискую сдохнуть ради мужика, которому моя жертвенность нахрен не нужна! Вот тебе моя слабость, знай и используй в своих интересах!» Я же не последняя идиотка! Откуда мне было знать, что вы, страхолюдины, подслушиваете?! Не нужно мне ваше покровительство, и не было никогда нужно, если так хочешь знать! Вендиче, к её удивлению, выслушал всё, и руку протянул только после того, как Николь замолкла и мысленно попрощалась с жизнью, сама удивлённая собственной наглостью. То, с какой силой рука в бинтах сдавила её горло, совершенно не удивило, как не удивило и то, с какой лёгкостью Алехандро поднял собеседницу над полом. Волей-неволей той пришлось вцепиться руками в его кисть, от которой неестественный холод ощущался ещё отчётливее. — Меня не волнуют твои желания, — без особых усилий встряхнув Уильямс, он впечатал её спиной в стену и ослабил хватку. — У нас есть для тебя работа, и ты её выполнишь. Без вопросов и ужимок. Он резко отстранился, отпустив, наконец, собеседницу — та не удержалась на ногах и по той же стене сползла на пол, откашливаясь и пытаясь отдышаться. Перед глазами Николь кружились назойливые мушки, а лёгкие жгло от недостатка кислорода. Нападали на Уильямс не раз, не два и даже не десяток, особенно в начале её карьеры информатора, когда она ещё понятия не имела даже о самых элементарных правилах осторожности. Её душили, били, в неё стреляли и угрожали самыми жестокими способами расправы, но ещё никогда до этого момента Николь не чувствовала так явно, что её жизнь висит на волоске. — Награду ты получишь, — так же холодно продолжил Алехандро, убедившись, что его внимательно слушают. Уильямс поджала губы и сощурилась, не рискуя пока говорить — слишком уж саднило горло от оставленных чужой рукой синяков и кашля. — И раз ты любезно поделилась своей слабостью, то если ты сделаешь всё, как надо, мы гарантируем безопасность Лукаса Сегура Веласко. Даже если он нарушит заключённый с нами договор. А если постараешься недостаточно и облажаешься, то в Вендикаре вы отправитесь оба. — Sicuro... — прохрипела Николь, и Вендиче почти заинтересованно наклонил голову. — Остальные из его организации тоже будут под защитой? — Нет, — отрезал тот. — Мы не будем тратить ресурсы на такие мелочи. Уильямс подавленно молчала. Она прекрасно знала, как дорожит Лукас своими людьми — почти так же сильно, как она дорожила им. Но только почти. — Я согласна, — прохрипела она и с трудом, но заставила себя подняться. Чтобы не упасть снова, пришлось опереться на стену, но теперь ей не нужно было настолько сильно задирать голову, чтобы посмотреть на собеседника. — Что я должна сделать? — Так-то лучше, — Алехандро кивнул. Вновь звякнули цепи — Николь вздрогнула, — но в этот раз из-под полы плаща высунулась рука, держащая папку. — В скором времени в ряды Коалиции и третьей стороны вольётся новый член. Как он это сделает — наша забота. Ты, в свою очередь, должна сделать так, чтобы его личность ни у кого не вызывала сомнений. Создашь такие биографии, которые твои хозяева примут за чистую монету. Задействуешь свою сеть, и сделаешь так, что даже если они наймут кого-то ещё, он полностью подтвердит твои данные. — Вы вообще представляете, как сложно такое провернуть?! — возмутилась Уильямс, но тут же заставила себя замолчать. — Я... это займёт время. Потребует много ресурсов... — И ты приложишь все силы, чтобы сделать это в кратчайшие сроки. Ресурсов у тебя достаточно, не пытайся врать, — приблизившись, Вендиче всучил собеседнице папку. — Здесь всё, что тебе нужно о нём знать. — Могу я хотя бы рассказать Лукасу? Он мог бы помочь с сетью... — дрожащими руками Николь взялась за папку и открыла на первой странице. Оттуда на неё смотрел один и тот же человек — но с двух фотографий, одетый совершенно по-разному. — Что это значит? — Это мои марионетки, — угрожающе начал Алехандро. — И я повторю — ты должна сделать всё, чтобы их появление не вызывало сомнений ни у кого из твоих хозяев. Настолько не вызывало, чтобы мои дети могли беспрепятственно пробраться в верхушки. — Для этого нужны разные биографии? Почему не обойтись одной? — Потому что в этих биографиях должен прослеживаться мотив присоединиться к каждой из сторон. Николь раскрыла рот, собираясь возмутиться, но только поморщилась от боли в шее. Она не сомневалась, что от руки чёртовой мумии останутся синяки, которые ей тоже придётся как-то объяснять. Или носить шарф, как та девчонка из Коалиции, и надеяться, что люди вокруг все дружно ослепнут и отупеют настолько, чтобы не заметить чёрных отметин на чужой шее. Алехандро отступил назад, задержался на пару мгновений и развернулся. Уильямс мрачно проследила за тем, как он возвращается к чёрной дыре в стене, позвякивая спрятанными под плащом цепями, и позволила себе шумно выдохнуть. — Сторонние заказы мне теперь не положены? — всё-таки просипела она и, выражая всё недовольство мира, потёрла саднящую шею. — И работаю я теперь на два лагеря? С тихим смешком Вендиче развернулся. Николь поёжилась, вновь чувствуя себя под прицелом видящего куда больше, чем могло бы показаться, взгляда, и упрямо расправила плечи. Её до сих пор потряхивало от ужаса, но гордость заставляла хорохориться и делать вид, что она в порядке. — Ты такая смешная букашка, — хмыкнул Алехандро, и повернулся к выходу. — Готова умереть от страха, но денежный вопрос ставишь выше собственной головы. Однажды это больно ударит по тебе. — Дело не в деньгах, а в связях, — Уильямс недовольно насупилась и скрестила руки на груди. — Сам отметил мою сеть, а она вся держится на поддержании отношений. Я кучу лет положила на то, чтобы занять своё место, и мне совсем не хочется просрать все эти усилия из-за того, что какие-то... мумии — вы же все там такие развалюхи? — решили, что можно засунуть мою голову в осиное гнездо, а задницу в берлогу к медведю и посмотреть, что из этого выйдет, — Николь зажмурилась и глубоко вдохнула. — У меня половина клиентуры отвалится просто от того факта, что я работаю на кого-то конкретного! А уж если всплывёт тот факт, что я работала на две враждующие стороны, со мной вообще больше никто работать не захочет, и это если мне вообще повезёт не сдохнуть между молотом и наковальней! Набравшись смелости, Уильямс открыла глаза, удивлённая тем фактом, что её словесный поток до сих пор не прервали самым грубым образом. И тут же выругалась ещё более витиевато, чем до этого: за время её короткого монолога страж успел убраться восвояси. Чёрное пятно на обоях затянулось, и только разбитая кружка да лужа красного чая напоминали о визите стража мафии. Продолжая бормотать под нос ругательства, Николь стянула безнадёжно испорченные носки. Дошла до ванной комнаты, чтобы взять половую тряпку, и без ухищрений бросила её прямо в чайную лужу. Затем достала из кармана телефон — из волочившихся по полу наушников уже доносилась новая песня, — и быстро набрала личный номер Лукаса, заученный наизусть (пусть большинство контактов у неё и были сохранены под прозвищами, понятными только ей, именно этот номер сохранять владелец строго-настрого запретил) и с судорожным вздохом осела на пол. Храбриться было больше не перед кем, и можно было дать волю эмоциям. Так что Уильямс даже не удивилась, когда поняла, что по её щекам бегут солёные дорожки — глупая реакция на страх. В трубке щёлкнуло, и Николь, опережая собеседника, с истеричным смешком выдала: — Знаешь, свет мой, если ты так сильно не хотел, чтобы я связывалась с Вендиче, мог бы просто сказать: «Эй, Нико, не лезь к ним, они грёбаные мумии!» Этого факта с лихвой бы хватило, чтобы я вообще никогда с этой чертовщиной не связывалась. Собеседник ответил тишиной, и Уильямс пришлось перебороть порыв сбросить вызов и сделать вид, что она обижена. Чёрт, да она бы не смогла обижаться на Лукаса, даже если бы он лично безо всяких объяснений отпилил ей руку без анестезии. «Что они хотели?» — наконец, спросил Сегура Веласко, и Николь издала что-то среднее между смешком и всхлипом. — Засунуть мою голову в осиное гнездо, а задницу — в медвежью берлогу? — добавив в тон задора, спросила она и вытянула ноги, задирая штанину. Кожа покраснела и опухла, но боль от этого отрезвляла и помогала не скатиться в некрасивую истерику. «Я устал от твоих ребусов, Уильямс, — вздохнул Лукас. Николь отчётливо представила, как он приподнимает очки, чтобы сжать пальцами переносицу, и хмурится. — Но, кажется, я понял. Это связано с твоей попыткой усидеть на двух стульях сразу?» В этот раз Уильямс даже не пыталась подавить волну эмоций, а просто с силой впечатала телефон экраном в пол. К её сожалению (и в то же время облегчению), этого оказалось недостаточно не только чтобы разбить устройство, но и даже сбросить вызов. — За что я только люблю тебя, — бессильно бросила Николь и перевела вызов на громкую связь. Освободившейся рукой она принялась стирать слёзы. — Когда-нибудь я либо умру за тебя, либо чаша моего терпения настолько переполнится, что мы с тобой станем самыми страшными врагами, душа моя. Может быть, ты даже потеснишь ирландского ублюдка. «Нико... — голос в динамике смягчился, и Уильямс тут же сдалась, позволив себе позорно разрыдаться. — Меня не устроит ни один из вариантов. Где ты? Мне стоит приехать?» — Не сейчас, свет мой, — всё-таки выдавила она из себя. — Я сейчас могу наделать глупостей, и вмешивать в них тебя у меня желания нет. Ты и так считаешь меня идиоткой. Справедливо, конечно, но всё равно обидно. «Может, хотя бы прислать Дебору?» — А вот Дебби может заглянуть на огонёк, да, — проглотив рвущееся: «Ты должен был настоять!», Николь задрала голову, уставившись в потолок. Ей слишком часто приходилось себе напоминать, что даже если она своих чувств не скрывает, это не обязывает Лукаса отвечать взаимностью. — А впрочем, нет. Я сама справлюсь. Она всё-таки сбросила вызов и заставила себя подняться. На ходу утирая слёзы и шикая от боли (кожа ошпаренных ног всё никак не хотела перестать болеть, и по-хорошему, стоило её обработать), Уильямс проковыляла к большому шкафу в спальне. Работы ей предстояло много как никогда, и о спокойном чаепитии дома можно было забыть. Как и о нахождении дома вообще. Её ждала Италия.* * *
— Пошёл к чёрту! — рявкнули где-то в лаборатории (в которую перестроили значительную часть западного крыла поместья Виграно), и Верде предусмотрительно придержал металлическую дверь: всего через пару мгновений что-то со звучным шлепком впечаталось в неё с обратной стороны. Проигнорировав болезненный вскрик, аркобалено Грозы всё-таки зашёл в свои владения, обошёл по излишне широкой дуге распластанного на полу Скалла и направился к своему компьютеру. Чуть дальше от входа стояла, гневно раздувая ноздри, Айрис Хёпборн — ассистентка на удивление полезная, да ещё и ревностно отстаивающая границы неприкосновенного: их теперь уже совместной лаборатории. Не то, чтобы Верде хоть сколько-то удивляла собственная прозорливость, но помощница превзошла даже его ожидания: юная и обременённая привлекательной внешностью, она не отвлекалась на личное во время работы, и в исследования погружалась с головой. Да к тому же, она была одной из немногих, кто по достоинству ценил сам факт того, что аркобалено Грозы позволил ей работать на него. А ещё она не задавала лишних вопросов и не ныла по поводу этичности их экспериментов, в отличие от даже не пытающейся скрыть своё отвращение Виолет. — Айрис, зачем ты это сделала? — завопил Скалл, всё-таки поднявшись с пола. Он даже соизволил поднять защитное стекло на своём дурацком шлеме. — Мне вообще-то больно! — Убирайся вон из лаборатории! — уже тише потребовала Хёпборн и недовольно искривила губы. — От тебя воняет машинным маслом, а здесь должна быть стерильность. Я уже не говорю о том, что здесь работают умные люди, а ты проклятый идиот и уже разбил несколько моих мензурок. Ты, придурок, мог перетравить весь блок! — Какого чёрта тебя сюда принесло? — нарочито равнодушно спросил Верде, даже не повернув головы от монитора. Настроение у него было достаточно хорошее, чтобы потратить пару минут на бесполезный трёп. — Если мне понадобится вскрыть мозг идиота, я сам тебя позову. — Сам ты идиот! — рявкнул Скалл, тут же теряя интерес к Айрис. Та поспешила отойти подальше. Аркобалено Грозы же продолжил нарочито игнорировать собрата по проклятью. — Виолет просила узнать, как продвигается ваше... исследование. Верде всё-таки нехотя оторвался от монитора и развернулся. Аркобалено Облака относился к некоторой части их с Айрис исследований с отвращением чуть меньшим, чем Виолет, но всё-таки лишний раз нос не совал. Обычно если главе Венженс нужно было что-то узнать, она отправляла Раггиро (тот, правда, излишне отвлекался на бюст Хёпборн), или на худой конец Лисандру — вот уж кого не смущали ни заспиртованные органы животных, ни части человеческих тел, которые иногда приходилось использовать для тестов. Скалл же, если и совал свой длинный нос в лабораторию, то исключительно по собственному желанию. — Почему она просила тебя? — аркобалено Грозы нахмурился. — Они с Лисандру уехали на переговоры с Манчини, Астер сейчас не в Италии, а Раггиро решает какие-то срочные проблемы с Тодо. Так что я сейчас за главного, — Скалл самодовольно ухмыльнулся. Айрис громко хмыкнула со своего места. — То, что ты остался здесь, не делает тебя главным, ты просто пу... союзник, — вкрадчиво сказала она, подняв голову. — Профессор имеет здесь статус куда выше, чем ты, мелочь пузатая. И что, Дэни с Расселой разве тоже куда-то уехали? Аркобалено Облака тут же напористо повернулся к девушке, собираясь выдать гневную тираду, но успел только вскрикнуть: его вдруг подняла за шлем вверх лапа включенного Верде манипулятора и без церемоний вышвырнула из лаборатории. С удовольствием послушав вопли, приглушенные тяжёлым металлом захлопнувшейся двери, аркобалено Грозы опустил ещё одну перегородку, отрезающую посторонние звуки из остальной части поместья и вернулся к делу. С полчаса стояла тишина, нарушаемая только щёлканьем клавиатуры и звяканьем склянок и мензурок. С приходом Айрис исследования Верде стали продвигаться куда быстрее — не нужно было тратить время на элементарные вещи (которые, однако, нельзя было поручить ни одному из подчинённых Виолет или Лисандру — слишком уж далеки те были от науки), да к тому же её свежий взгляд оказался очень кстати. Исследование генетического материала Мукуро Рокудо наконец-то сдвинулось с мёртвой точки, и уже одного только этого было достаточно, чтобы заткнуть Виолет с её недовольством новой помощницей аркобалено Грозы. Вскоре погружённого в работу над новой версией коробочки Верде отвлекла тихая ругань: это Айрис, оторвавшаяся от своего стола, сердито расхаживала вдоль стройных рядов колб и мензурок. — Почему вы меня отвлекаете, мисс Хёпборн? — холодно спросил он, и шаги ненадолго затихли. А после стали отчётливее, и Айрис подошла, с грохотом опустив на стол аркобалено Грозы микроскоп. — Посмотрите сам, профессор, — буркнула она, махнув рукой. С тяжелым вздохом Верде подъехал ближе и заглянул в окуляр, чтобы тут же мрачно покоситься на помощницу. — Хм. Это плохо. — И так со всеми образцами! — воскликнула Хёпборн и едва не ударила по столу кулаком: аркобалено Грозы успел заметить, как она в последний момент отдёрнула руку. — Клетки не приживаются и разрушаются. Я перепробовала все способы! У нас заканчиваются запасы материала, а дело стоит! — И что Вы предлагаете? — под взглядом Верде Айрис поёжилась и ответила уже куда спокойнее. — Я знаю, что донна Венженс против этого, но... нам нужны живые образцы. В идеале не просто образцы — я сомневаюсь, что клетки вообще могут прижиться у «пустышек», — а атрибутники. Поговорите с ней, профессор! С ней, или с Лисандру, он не обременён этими бесполезными этическими принципами. Но нам недостаточно мёртвых тел, таким образом мы ничего не добьёмся и просто растратим весь материал впустую! Вечный ребёнок бросил взгляд на рабочий стол Хёпборн — ещё одним бесспорным её достоинством была исключительная аккуратность. Она никогда не тратила образцы на ерунду и зачастую слишком близко к сердцу принимала любые провалы, но в этот раз она не преувеличивала. Уже несколько недель они работали не покладая рук в надежде воспроизвести эксперимент Эстранео (только в меньших масштабах), но до сих пор серьёзного успеха не добились. Случай Мукуро Рокудо был особенным: ему не просто вводили неизвестные препараты, его живой организм раз за разом пропускали через чрезвычайно стрессовые условия, убивали и возвращали к жизни... Айрис была права: использовать клетки уже умерших людей было попросту бессмысленно. — Я согласен с тем, что нам нужны живые образцы. Но ещё я согласен с тем, что наша «покровительница», — Верде ядовито усмехнулся, — не одобрит использование живых людей. Она слишком правильная, она знает о примере Эстранео и не позволит это сделать. Я уже не говорю о том, насколько мало количество атрибутников в целом, а уж тем более таких, кого никто бы не хватился — слишком уж ценный ресурс. — Я могла бы... — начала Хёпборн, но осеклась, остановленная суровым взглядом вечного ребёнка. — Нет. Если что-то пойдёт не так, я лишусь ценного сотрудника, уже достаточно хорошо посвящённого в дело. Я не могу так рисковать. К тому же, Ваше Пламя едва теплится в Вас, мисс Хёпборн, этого может оказаться недостаточно. Давайте не будем спешить. — А если... — Нет, этот бесполезный идиот, может, и пушечное мясо, но проводить на нём эксперименты Виолет не позволит. Да и сомневаюсь, что выйдет: он всё-таки тоже аркобалено. У нас совсем другое строение клеток. — Жаль. Ясно, я буду не рисковать собой. Можем начать с малого — с живого организма... — Айрис задумчиво постучала пальцем по губам и вдруг улыбнулась. — Я могла бы убедить кое-кого из своего университета. Этот хрыч без ума от меня и сам увлечён генетическими исследованиями. У него даже есть кое-какие наработки. Я могла бы убедить его не только поделиться своими данными, но и поучаствовать в нашем эксперименте. Это в любом случае займёт время, а до тех пор вы можете подключить свои связи и попробовать найти бесхозного атрибутника. — «Бесхозного», — усмехнулся Верде и покачал головой. — Если бы это было так просто, мисс Хёпборн. Но Вы правы, можно начать с малого. Привлекайте своего человека, а я постараюсь устроить всё так, чтобы до нашей правильной донны информация не добралась, по крайней мере, слишком рано. Уже куда более оживленная, Айрис покосилась на часы и удовлетворённо кивнула. — Поеду к нему прямо сейчас, — решительно заявила она и зашагала к выходу. И уже тише, больше для себя, добавила: — Я им покажу, какие могут быть «чудеса».